Отсюда вопрос: если человек подневолен, но не знает об этом тогда он свободен?
Дверь в жилище доктора внушала надежду: в отличие от лестницы, она имела вполне презентабельный вид, владелец квартиры озадачился надёжным щитом для сохранности имущества, а, если человеку есть, что беречь, стало быть, дела его идут хорошо.
На стук появился мужчина, полноватый, с густой шевелюрой и нелепой эспаньолкой на мягком и круглом подбородке. Он был одет в домашнее платье и явно не ждал гостей, но Андрею обрадовался. Художник и доктор обменялись несколькими фразами, Инганнаморте с любопытством глянул на свёрток у меня в руках и жестом пригласил нас войти.
Голые стены комнаты были выкрашены в оливковый цвет, пол застлан истёршимся, но всё ещё нарядным ковром, на окнах висели тонкие, тёмно-баклажановые шторы, а немногочисленная мебель, составленная, очевидно, из разных гарнитуров, в разных стилях и цветах, смотрелась пёстро и празднично, хотя и совершенно не стильно. Деревянные комоды украшали сувениры, привезённые из дальних путешествий: большие раковины, похожие на трубы, страшные и неприличные статуэтки, несколько баварских фарфоровых скульптурок, соседствовавших с маленькими барабанами африканскими, как мне показалось. Спальное место отделялось ширмой с тяжёлыми занавесками, сейчас отдёрнутыми. Справа я приметила ещё одну комнату, вход в которую перекрывал занавес из разрезанных продольно кожаных полосок, плотно прилегавших друг к другу.