Это все, что вас интересует? проскрипел представитель из Новосибирска. Деньги? Меня больше беспокоят дети. Наши дети! Те, которым не повезло со специализацией. Эти так называемые социальные сети убили эмоции. Электронные письма холодны и не дают такой подзарядки, как бумажные, а чувства, которые дает лицезрение картинок на экране насквозь фальшивы, и те, кто вынужден ими подпитываться, обречены скатываться в наркоманию и уходить к диким. Попробуйте выжить в наш век, если вам необходимо любопытство или восторг от фантазии. Их вообще не осталось!
Жанна знала, что для него это больной вопрос. Оба его внука ушли к диким.
Вот именно, кивнул Олег Сергеевич. Проблема в том, что мы бездействуем. Большая группа таких же клановых советов осуществляет план «Декомпозиция». Он заключается в разрушении глобализации, снижении уровня жизни и введении жестких ограничений на спектр эмоций от цифровых источников информации. Наши конкуренты с юга чувствуют себя гораздо лучше просто благодаря эмоциональности и религиозности населения. Наши проблемы коснулись их пока не так явно. На востоке тоже идут своим путем, который нам, вследствие особенностей азиатской психологии, не подходит. В итоге мы аутсайдеры. Все надежды были на проект «Избранный», который так и не был завершен и, скорее всего, никогда уже не будет. Не пора ли выбрать новую стратегию и нового лидера, который поведет нас за собой? Иначе с нами вскоре перестанут считаться.
Вот оно! Жанна изобразила на лице холодную самоуверенную улыбку. Всетаки оппонент сумел вывернуть все так, чтобы постараться выбить изпод нее председательское кресло. Настала ее очередь парировать:
С точки зрения научных исследований у нас нет оснований сомневаться в проекте. Текущие временные трудности не должны нас останавливать. Расчеты показывают высокую вероятность
Это все мы уже слышали, перебил ее оппонент из Петербурга. Главный вопрос в том, можете ли вы назвать точные сроки. Где он, этот ваш избранный? Если прошлого вы потеряли раз и навсегда, то значит ли это, что эксперимент нужно начинать с чистого листа и снова ждать пять-шесть поколений, пока пересекутся нужные генетические линии? У нас нет столько времени.
Да, Жанна Аркадьевна, опять вступил сибиряк, мы признали ваше лидерство в память о вашей матери, Марии Михайловне, и ее уникальном проекте, который вы продолжили. Мы надеялись на результат. Сколько лет прошло с ее смерти? Дюжина? Я уж и не припомню. Я допускаю, что ваш избранный гдето существует, но голос разума подсказывает, что если вы не смогли его найти за прошедшие годы, то вряд ли следующие десять лет чтото изменят. Ваша настойчивость и уверенность в том, что ваша дочь способна продолжить нужную генетическую линию и родить ребенка-избранного, достойна похвалы, но наш анализ говорит, что вероятность этого крайне низка. Начнем с того, что партнера, способного дополнить ее яйцеклетку нужными хромосомами, попросту нет.
Мы ищем, хрипло сказала Жанна. От волнения голос подвел ее. Обоих. И Глеба, и подходящего партнера для моей дочери. Даже в России мы исследовали далеко не всех. Нам может подойти даже ктото из диких психика не важна. Речь только о семени. И очень скоро мы найдем. Либо одного, либо второго.
Сроки? Мы не можем и дальше кормиться одними обещаниями. Дело не столько в престиже, сколько в нашем выживании, улыбнулся Олег Сергеевич.
Жанна с неприязнью посмотрела ему в глаза. Он уже праздновал победу, считая, что загнал ее в угол. Она не сможет отказаться от данного обещания, не настроив против себя всех. Придется назвать срок, и когда через обозначенный отрезок времени ее семья не сможет предъявить результат, у оппонента появится абсолютный козырь. Не факт, что он выиграет выборы, ведь взамен «Избранного» нужно будет предложить альтернативный план, но чтото у него в кармане явно припрятано. Сейчас Олег своих карт не раскроет. Он подождет ее падения.
Три месяца. Ведь столько осталось до планового созыва совета? На нем я и предъявлю конкретные результаты, улыбнулась Жанна.
Больше времени ей бы не дали. Какой бы срок она сейчас ни назвала, на следующей встрече ее либо сбросят с места председателя, либо она покажет им избранного в чреве дочери. Приводить на совет Глеба, даже если его удастся отыскать, она не хотела. Когдато она обещала убить брата и от своих слов отказываться не собиралась.
Гости покинули зал и перешли в гостиную, к фуршетной зоне, а Жанна осталась сидеть в кресле. Оказавшись в одиночестве, она схватила стакан, который стоял на столе, и изо всех сил с криком швырнула его о стену. Стакан разлетелся фонтаном блестящих осколков.
Чертова случайность! Как же она ее бесила! Никто не в силах предсказать, как перетасуются гены. Чтобы получить двух эмеров неслыханной силы, на подбор нужных комбинаций родителей, чьи возможности идеально дополняли бы друг друга, ушло два столетия. Партнер ее матери был определен еще до того, как та родилась. И вот долгожданный финал: у идеальной пары родилось два ребенка. Глеб, который обрел сверхспособности, тот самый избранный, ради которого затевался проект, и она, Жанна. Обыкновенный эмер. Чуть сильнее остальных, но не более того. Вот только сын теперь предатель, а дочь осталась верной последовательницей матери.
С Алисой повторилось то же самое. Жанна подобрала себе оптимального донора семени. К счастью, эмеры полностью лишены такого идиотского деструктивного чувства, как любовь, и рождение детей для них всегда было осмысленным действием, а не глупой случайностью. Дочь оказалась существенно сильнее матери, но всетаки не избранной. Далеко не избранной. Была ли надежда на то, что фортуна смилостивится и наконец выдаст внуку или внучке Жанны нужную комбинацию карт?
Что ж. Ее загнали в угол, но еще не победили. Теперь за три месяца ей нужно найти идеального отца для ребенка ее дочери. Другого выхода не было. Это последняя ставка. Либо она сработает, либо Жанна потеряет все.
Глава 3
Москва, 1998 год.
Неподалеку от оживленного московского шоссе на зеленом косогоре лежали двое молодых людей. Девушка лет восемнадцати в легком светлом ситцевом платье и парень с непривычной для того времени стрижкой «боб», чуть старше ее на год или два, в модной тогда вареной джинсе. Свою куртку, тоже джинсовую, он беспечно бросил на траву вместо подстилки. Нина положила голову на живот Глеба и смотрела на белые облака в синем летнем небе, а он подсунул одну руку под затылок, чтобы лучше видеть ее безмятежную улыбку.
Жалко, что не слышно птиц, сказала девушка.
И правда, шум проносящихся мимо машин заглушал остальные звуки. Отдохнуть здесь они решили спонтанно. Долго гуляли по району города, где еще сохранилось некоторое деревенское очарование: прошлись по Козловскому лесу, забрели в конюшни погладить лошадей, а потом на пути к станции присели на траву. Место было странное, но зато никто им не мешал. Здесь редко ходили люди, а безликие автомобили молодую пару не особенно беспокоили.
Глеб улыбнулся, запустил правую руку в русые кудрявые волосы Нины и начал их не спеша перебирать.
М-м-м Люблю, когда ты так делаешь, промурлыкала она.
А я люблю, когда ты чтото любишь, отозвался он. Мне нравится делать тебе приятно.
Нина сорвала травинку, закусила ее губами и, повернув голову, лукаво посмотрела на него.
Правда-правда?
Конечно. Я ради твоей улыбки готов покорить весь мир и подарить тебе все, что пожелаешь. Лишь бы ты радовалась и смеялась.
И ты на все ради меня готов? она игриво прищурилась.
На все! Глеб уверенно мотнул головой, отбрасывая длинную челку, которая постоянно сползала на глаза. Что именно нужно бросить к твоим ногам, моя госпожа?
Ничего особенного. Просто познакомь меня со своей мамой, улыбка на губах Нины осталась, а глаза неожиданно стали серьезными. Она тщательно ловила малейшие изменения его мимики.
Глеб вздрогнул и тяжело вздохнул:
Это сложно. Мне нужно ее подготовить.
Ты это уже говорил. Месяц назад.
Он снова тяжело вздохнул, отвернулся и стал смотреть на проносящиеся по шоссе автомобили.
Значит, для тебя это все несерьезно, улыбка медленно сползла с губ девушки.
В смысле? Глеб приподнялся, оперевшись на локти. Ты что?
Нина села и развернулась к нему:
А как иначе объяснить то, что ты прячешь меня от своей семьи?
Ну я же тебе объяснял. У мамы очень строгие принципы. Нужно найти подходящий момент
Иначе говоря, я тебе не пара! Нина возмущенно смотрела на Глеба. Это потому, что у тебя семья «новых русских», а я дочь слесаря и учительницы, да? Просто развлечение на месяц-другой? Я только что ради тебя отказалась от практики, можно сказать, будущую карьеру разрушила, а ты не в силах просто признаться маме, что у тебя есть девушка?
Да что ты такое говоришь?! Глеб сел, обхватил ладонями голову и взъерошил волосы. Все не так!
А что я, потвоему, должна думать? Если бы ты относился ко мне серьезно, то вел бы себя подругому.
Ну я не могу не могу объяснить! Просто поверь! Пожалуйста! Я найду момент, обещаю! С мамой все очень сложно.
Вот что. Давай ты найдешь его до августа. Двух недель более чем достаточно. Потому что иначе я тоже пересмотрю свои приоритеты и всетаки уеду на полгода на Камчатку практику проходить. Тоже не решусь сказать куратору курса, что у меня вроде как парень есть. Договорились?
Нина поднялась с газона, отряхнула с юбки прилипшую траву и пошла в сторону расположенной поблизости железнодорожной станции.
Нина! Нина, подожди! крикнул ей вслед Глеб.
Девушка обернулась и помахала ему кончиками пальцев.
Глеб застонал от бессилия. Он точно видел в ее ауре чистый белый цвет любви, но сейчас его перекрывали синие всполохи горя и обиды и малиновое упрямство. Когда у Нины появлялся такой малиновый, это означало, что она все решила и спорить с ней бесполезно. Даже если ей самой эта принципиальная твердость приносила только боль, она все равно никогда не уступала. Глеб чувствовал, что несмотря на улыбку, которую она подарила ему напоследок, на глазах у нее выступили невидимые с такого расстояния слезы.
Он попал в капкан, из которого было не выбраться. Никак. Как рассказать Нине, что вся проблема не в ее родителях или их доходе, а в том, что она человек? И главное, если он попытается все ей объяснить, то подпишет любимой смертный приговор.
А как говорить о своих чувствах с матерью, он не мог даже представить.
* * *
Когда Глеб вернулся в особняк, который его семья купила только в этом году, винтажный «Майбах-Цеппелин» матери уже стоял на парковке. Она неожиданно вернулась раньше, хотя обещала, что до вечера будет на встрече. На семейный бизнес в очередной раз положила глаз одна из бандитских группировок, которые в последние годы росли как грибы после дождя, и мать намеревалась поехать разбираться.
За нее Глеб не беспокоился. Эмеры являлись на разборки без оружия, и подобные встречи всегда проходили в форме беседы, а не перестрелки. Хотя один раз мать, которая управляла паникой, без пушек, бит и рукоприкладства практически полностью уничтожила братву, «совсем потерявшую берега», как она потом объяснила.
Все это время он должен был сидеть в своей комнате и заниматься. Понадеявшись, что хозяйке особняка еще не рассказали о длительном отсутствии сына, он постарался тихо и незаметно прокрасться через гостиную к лестнице на второй этаж, где находилась его спальня, но в дверях его неожиданно нагнал вопрос матери:
И где ты был?
Гулял, Глеб постарался ответить как можно невиннее.
Он обернулся и попытался угадать настроение матери, но не смог. Она закрылась, и в ауре не просвечивало никаких вспышек.
С кем? без какоголибо выражения спросила она.
Глеб отчаянно пытался понять, куда она клонит. К чему вообще весь этот допрос?
А почему я должен отчитываться? Мне уже девятнадцать. Я взрослый самостоятельный
Взрослый? с некоторой долей иронии спросила мать. Самостоятельный? Ты заработал на дом? Живешь за свой счет? Или все-таки пользуешься тем, чем тебя обеспечила семья, перед которой у тебя есть ответственность и обязательства?
При чем тут это? смутился он.
При том. Так с кем ты был?
С другом, ответил он, но его голос дрогнул в самый неподходящий момент.
М-м-м, протянула мать с ироничной улыбкой. И с каких пор ты целуешься с друзьями?
По спине пробежал холод, к лицу прилила кровь. Глеб понял, что краснеет, но ничего не мог с этим поделать. Выходит, за ними всетаки следили. Его регулярные исчезновения из дома не остались незамеченными, и мать приставила к нему наблюдателей. Или их с Ниной случайно заметили из проезжающего автомобиля. В конце концов, по шоссе могла ехать и сама мама, возвращаясь со стрелки. Отпираться смысла не было, но Глеб не мог придумать, что сказать, не подвергая Нину опасности.
Да, у меня есть девушка. Вообще это нормально в моем возрасте. Не хотел рассказывать тебе об этом вот так, прямо сейчас, но раз уж так получилось
Глеб осекся.
На лице матери не дрогнула ни единая мышца. Она явно давно разыграла весь этот разговор в уме, как шахматную партию, и пока он шел точно по ее сценарию, а мать лишь делала заранее спланированные ходы:
Из какой она семьи? Ты же знаешь, как важны для нас генетические таблицы. Я должна проверить вашу совместимость
Она ч-человек.
Глебу всетаки удалось удивить мать. Холодея от предчувствия, он отметил, как дернулся уголок ее глаза и слегка приподнялся край брови. Прежде чем случилась катастрофа, он тут же добавил:
Она ничего не знает! Канон не нарушен!
Мать молчала, напряженно глядя ему в глаза. Глеб не выдержал и отвернулся.
Как ты посмел? выдавила она из себя.
Влюбиться? Тебе не понять. Ты же лишена этого, он предпринял слабую попытку контратаковать, но это было все равно что обстреливать танк горошинами из духовой трубочки.
Ты же знаешь, сколько сил мы потратили, чтобы ты появился на свет. Это у людей дети рождаются изза глупой случайности и по любви. Для эмера рождение ребенка глубоко осмысленная жертва. И жертва огромная: мы вкладываем здоровье, силы, время. А на тебе, к тому же, сосредоточили усилия десять поколений. Ты избранный. Ты надежда не только нашей семьи, но и всех эмеров.
Это значит, что я не имею права на чувства?
Да, не имеешь! мать впервые за весь разговор повысила голос и заговорила жестким командным тоном. Эмоции удел тех, кто недалеко ушел от приматов. Ты существо высшего порядка, которое контролирует чувства остальных. Тобой должен управлять чистый разум, так что не уподобляйся животным. Ты не принадлежишь себе! Неужели ты не осознаешь, насколько важна наша миссия?
Глеб взорвался:
Мне надоело! Надоело с детства выслушивать, что я всегда всем должен. Я хочу жить! Просто жить и иметь право на личное счастье. Да, вы столетиями выводили эмера, способного любить, и вот он я. Такой, каким вы меня задумали. Только я влюбился и ничего не могу с этим поделать.
Мы создавали того, кому одновременно подвластен весь спектр эмоций. Любовь всего лишь неприятный побочный эффект, поморщившись, ответила на его тираду мать. Но все именно так: ни ты, ни я не имеем права на личное счастье. Залог выживания семьи в том, чтобы все работали прежде всего на ее благо, а потом думали о себе. Такова наша жизнь, канон, основное условие нашего существования.