Глава третья. Больница.
Медсестра продолжала стоять, упёршись лбом в дверь ещё секунд десять точно. Она медленно стала поворачивать свою голову в сторону, где стоял полицейский. Наконец, увидев его, с испуганным видом отскочила от дверного проема, ударившись спиной о стену. Схватив ручку длинного скальпеля обеими руками, она вытянула его перед собой, будто готовясь отбить нападение маньяка. Саша с открытым ртом посмотрел на блестящее острие лезвия, которое было направлено ему в лицо, и спросил у девушки: «Что тут такое творится?». Та, осмотрев Токарева с ног до головы быстрым, очень нервным взглядом, всё таки заговорила: «Укусы, ссадины есть на теле? Только правду говори мне!». Саша, стоя в том же самом положении и также удерживая пистолет в руках, только хотел ответить медсестре, как та снова продолжила свой допрос:
Кровь чья?
Точно не моя! Мы с другим участковым девушку с вызова забрали, поехали с ней в машине скорой, чтобы сопроводить. А она будто бы с ума сошла, разорвала зубами шею вашему фельдшеру и разворотила половину руки моему напарнику. Всё быстро произошло, я сделать ничего не успел. Только додумался из Макарова выстрелить два раза в неё, чтобы к остальным не присоединиться. Она
Ты куда стрелял? Я имею ввиду, в какую часть тела?
Саша рассказал ей о том, что выстрел в ногу Оксану не остановил, и ему пришлось пустить ей пулю в лоб. Он поместил пистолет обратно в кобуру и стал понемногу отходить от большого металлического сейфа, направляясь в сторону девушки. Та опустила хирургический инструмент лезвием в пол и слушала, как Токарев продолжает рассказ о ситуации, которая произошла в машине скорой помощи. Её звали Анна. Очень симпатичная, стройная блондинка с золотистыми волосами, уложенными назад. И хвостиком, что болтался немного ниже плеч. Светло голубые глаза и приподнятый слегка к верху кончик носа. Это была девушка двадцати пяти лет, не высокого роста, на половину головы ниже Саши. Её медицинский костюм и брюки ярко бирюзового цвета спереди были измазаны кровавыми разводами. С виду, она действительно выглядела беззащитной, но после того, что медсестра стала говорить полицейскому, робкой он уже назвать её не мог.
Они ведут себя так, потому что заражены. Чем именно, не знаю я. И не понимаю, почему нападают только на здоровых людей, других мёртвых не трогают, ходят рядом друг с другом, как стадо баранов. Все эти психованные, они уже не живые люди
В каком это ещё смысле «не живые»?
В самом прямом смысле! Ваши ребята из полиции сегодня привезли несколько таких невменяемых, с очень глубокими рваными ранами на частях тела. Медсестры у них анализы крови взяли, пока им снотворное ввели. А девчонкам из лаборатории звонят и спрашивают: «Где вы эту кровь взяли? Либо у покойников каких? Где анализы крови тех людей?». И, кстати, все те невменяемые имели телесные повреждения в основном в виде укусов, или рваных и оторванных кусков мягких тканей. Снотворное действует на них вообще плохо, мы так одного накололи лошадиной дозой, а тот через пять минут уже подхватился и откусил нашему хирургу два пальца на руке. И спустя два часа, примерно, у хирурга тоже как у женщины, о которой ты говорил стали проявляться такие же симптомы в виде рвоты и температуры. Нам показалось, что он уснул после перевязки. А когда тот открыл глаза, то накинулся на одну из старших медсестёр и зубами стянул кожу с половины её лица. Я схватила один из скальпелей, что ближе всех на столе лежал, и воткнула ему в спину, раз десять минимум. Он даже не дёрнулся. И
Да что это за хрень такая? Может мы с ума тоже сошли уже? А как ты выбралась из той бойни вообще?
Слушай дальше! Я скальпель тому хирургу взяла и в голову воткнула. Он упал, больше признаков жизни не подавал. Значит, мозг не до конца ещё мёртв, как то же он сигналы посылает по телу, причём по мёртвому. Надо бить в голову!
Саша стал спешно расспрашивать Аню, остались ли ещё живые и вменяемые люди в больнице. Но, та ответила, что к тому моменту, когда бежала к дверям, живой оставалась в их отделении только доктор, которая и дала ей ключи, объяснив, где можно спрятаться. И то, ту женщину успел укусить пациент за ногу. Медсестра также сказала Токареву, что ей никто не говорил о том, что здесь заперли сотрудника полиции: «Видно забыли за тебя во время этого ужаса! Не пойму где мой телефон, неужели оставила в сестринской?». Александр стал успокаивать девушку, которая вся трусилась от нервного срыва. Тот сказал, что в любом случае, какая бы там не была обстановка за дверью, им нужно выбираться из больницы и желательно найти мобильный телефон. По мнению полицейского самым безопасным местом в таком случае мог быть только отдел полиции.
Сколько в больнице вообще персонала вместе с больными?
Больных пациентов, имею в виду, было человек тридцать точно. Но, потом привозить стали зараженных. И при мне поступило ещё шестнадцать людей. Персонала вместе со мной должно быть тридцать семь человек на данный момент. Я не знаю, что делать, куда бежать? Нас разорвут просто, вот и всё!
Договорив, Анна с печальным взглядом просто смотрела куда то в пол и молчала.
Так, ладно. Мы живы, нас не покусали, это уже плюс. Я так понимаю, что воздушно капельным путём эта инфекция не передаётся. Пролежал я тут точно пять часов, и симптомов у меня нет. А ты была вообще рядом с теми людьми, и тоже всё в порядке. У меня пистолет с шестью патронами, у тебя нож. Пора нам выбираться отсюда!
Думаю, не стоит стрелять. Они реагируют сразу на громкие звуки. Случайно ногой своей капельницу задела, та упала. Те услышали и все втроём ко мне так быстро рванули с нечеловеческими криками и воплями. Мне в шкафу пришлось час целый сидеть, пока эта троица на чьи то другие крики не убежала.
Сашу, на самом то деле, компания в лице Анны не устраивала в данной ситуации. Потому, что он сильно привязывался к людям, а та ему уже начинала нравиться своими попытками дерзкого поведения и грубоватой манерой общения. И за какие то десять минут их очень «дружеской» встречи полицейский очень хорошо понимал, что она далеко не такая по своему складу характера, всё равно местами даже в тех же самых сказанных ей словах проскакивали застенчивость и вежливость. Но тот ещё даже преставления не имел, откуда Ане удалось вернуться. Токарев забрал у неё ампутационный нож и протянул правую руку, чтобы помочь ей встать. Так как медсестра продолжала сидеть на корточках, облокотившись на стену и смотря под ноги потерянным взглядом. Участковый быстро посмотрел на серебряное кольцо с цветочным узорами, что было на среднем пальце девушки. И тут с её мизинца на пол упали несколько алых капель: «У тебя кровь идёт, покажи мне!». Аня как из кипятка выдернула резко правую руку из объятий полицейского, рассматривая свою ладонь: «Ничего себе я об стекла порезалась. Забежала в одну из палат, а на кафеле лужа воды была. Упала и даже внимания не обратила, это повезло, что вены не разрезала! Меня не укусили! Не смотри на меня так»! На коже запястья с внутренней стороны виднелось множество глубоких ранок, а местами и торчащие лоскутки мягких тканей. Токарев бегал своими глазами по растерянному, бледному лицу медсестры, пока не услышал несколько автоматных очередей: «А вот и мои коллеги. Так, приходи в себя»! Минут пять он успокаивал Аню, потому что у неё началась истерика. После пережитого и увиденного ей просто психологически было невыносимо возвращаться обратно и идти мимо тех самых больничных палат. Но, другого выбора у них теперь не было. Полицейский, рассматривая острое лезвие, нервно, будто приготовившись вбежать в горящий дом, спросил: «Стой! Просто, всё так быстро происходит! А как нам отличить людоедов от нормальных людей?». Девушка, стирая со своих худых щёк остатки размазанного туша, вспыльчиво и быстро прошептала тому: «Как? Они будут пытаться нас сожрать!». Саша приоткрыл осторожно двери и попал в коридор, в конце которого был дверной проём, а за ним бетонная лестница, ведущая на второй этаж. По словам Ани, так можно попасть через запасной выход на парковку для машин скорой помощи. Так как идти туда, откуда прибежала она это самоубийство. Аккуратными шагами он с медсестрой дошёл до дверного проёма ближайшей к ним палаты. Внутри один из зараженных стоял к ним спиной, упершись в стену напротив своим лбом. Второй, прямо в центре палаты сидел на коленях над трупом какого то мужчины в белом медицинском халате и головой копался в разодранном животе. Под ногой у Александра раздался громкий и протяжный скрип деревянной половицы. И он, ожидая самого плохого варианта событий, крепко сжал рукоять ампутационного ножа в своей правой руке. Ещё крепче вцепилась обеими пальцами ладоней в его локоть Анна, которая смотрела на того невменяемого вместе с Сашей.
Зараженный, находящийся на полу, приподнял немного голову вверх после услышанного звука и слегка повернул в левую сторону. От его подбородка и до самого живота растерзанного тела сотрудника больницы тянулась кишка, с которой на пол падали капли крови. Тот смотрел своим взглядом в стену, при этом фыркал ртом. Его левый глаз судорожно дёргался, пытаясь на чём то сфокусироваться. Но он снова наклонился к обезображенному туловищу и продолжил пожирать внутренности. Александр и Аня продолжили тихо и медленно шагать в сторону лестницы. На их пути оставалась ещё одна больничная палата. Дверь и в ней, как назло, также была открыта. Но внутри никого не было. Блестели металлические душки двух кошек, а на линолеуме, рядом с перевёрнутой капельницей лежало алюминиевое ведро, из которого вытекла целая лужа воды. На тумбочке находились чьи то вещи и прозрачный пакетик с оранжевыми апельсинами. И из под этого пакета с фруктами торчал смартфон в чехле чёрного цвета, лежащий задней частью корпуса к верху. Это был единственный, пока что, самый подходящий вариант, чтобы обзавестись мобильной связью. Саше необходимо было срочно связаться с кем ни будь из отдела и понять, что тут происходит. Токарев ещё раз быстро осмотрел своим взглядом больничную палату, и, убедившись в том, что она пустая, вошёл в неё вместе с медсестрой.
Внимание участкового было приковано к той бледно коричневой деревянной тумбочке, на которой лежал телефон. А когда они пересекли уже дверной проём и стояли между двух железных коек, то полицейский боковым зрением заметил какое то движение. Резко развернувшись направо, Саша увидел пациента, который находился за одной из открытых дверей палаты. И тот стоял к ним лицом, но его голова до самой переносицы была замотана бинтами пропитанными кровью и жидкостью жёлтого цвета. Мышцы на одной из его рук почти полностью отсутствовали, от самого плеча и до локтевого сгиба. А если сказать точней, то половина его правой руки была обглодана до самых костей. Зараженный ничего не видел и только поворачивал носом из стороны в сторону, пытаясь уловить окружающие звуки. Судорожно шевеля бледными, синими губами и издавая ртом что то похожее на тяжёлые вздохи, он внезапно стал медленно шагать в сторону Ани и Саши. До тумбочки уже было подать рукой, а зараженный остановился в проходе между двумя больничными койками, перегородив им путь к выходу из помещения. Полицейский, не отводя взгляда от забинтованной головы, стал на ощупь левой рукой искать на тумбочке смартфон. И нащупав его, он задел случайно кружку, что упала и разбилась вдребезги. Пациент с перебинтованной головой моментально зашевелился и уже быстро двинулся на грохот, а именно в их сторону. Саша почувствовал, что телефон в его руке какой то странно лёгкий. В смятении посмотрев на него, тот обнаружил, что это простой резиновый чехол.
Пациент уже почти в упор подошёл к ним, а Токарев воткнул ампутационный нож ему в лоб по самую рукоять. С протяжным хрипом тот пошатнулся и свалился всем своим весом на одну из коек, металлические ножки которой слетели с креплений и она рухнула на пол. На весь больничный коридор раздался громкий грохот: «А вот теперь бежим!». Одной рукой Саша держал медсестру за ладонь, чтобы девушка не отставала и не осталась позади, другой в это время на ходу доставал «Макаров» из кобуры. Участковый едва успел снять пистолет с предохранителя, как увидел двух заражённых, выскочивших из за стены рядом с лестничной площадкой. Саша спешно крикнул Ане: «Под лестницей есть проход?». Та только успела ответить: «Да!», как полицейский ударил своей правой ногой в живот одного из невменяемых, что уже подбежал к дверному проёму. Сбив того с ног, они успели проскочить в мрачный коридор, находящийся под бетонной лестницей. Бежали без оглядки, так как за их спинами уже ощутимо доносился топот по лестнице. В конце коридора, вдоль одной из стен которого, тянулись разные металлические трубы с кусками рваной и местами висящей до пола теплоизоляцией, виднелась дверь, обитая страшным брезентом тёмного цвета. Она была слегка приоткрыта, и им повезло, что открывалась дверь в противоположную им сторону.
Вбежав внутрь, Александр и Анна попали в полную темноту. Захлопнув дверь, Токарев навалился на неё своим левым плечом, потому что с обратной стороны зараженные также упирались всем своим весом. Полицейский стал наощупь искать какое ни будь запирающее устройство, чтобы закрыться изнутри. Ниже ручки тот нащупал ключ, торчащий в замочной скважине. Несколько раз участковый пытался его провернуть, но безуспешно: «Навались на дверь тоже!». Только после того, как медсестра упёрлась в двери обеими руками, у него получилось её запереть. Вот только язычок ключа остался внутри замочной скважины, а в пальцах полицейского был один лишь металлический стержень. Старший лейтенант повернулся спиной к двери, переложив пистолет из левой руки обратно в правую и спросил шепотом: «Так, что это за помещение?».
Морг.
Великолепно! И где же тут включается свет?
Справа от двери, только в коридоре. Тут проводка перегорела, до сих пор провода электрики не поменяли. Я когда за справками сюда спускалась, то видела как с ними наш врач ругался
Так, Ань, не наваливайся только на меня, а то я даже пошевелиться не могу!
В помещении присутствовала абсолютная темнота, ни одного отблеска и полная тишина. Саша только слышал, как сзади за дверью скреблись те заражённые. Но, через несколько минут и эти звуки прекратились после раздавшегося мощного хлопка. Токарев достал из штанов зажигалку «Зиппо»9 и с одного щелчка зажег её большим пальцем своей левой руки: «Не курю уже давно, но как предчувствие было, что когда ни будь пригодится!». Медсестра аккуратно ёрзала рукой по чехлу бронежилета полицейского, пока не ухватилась за одну из лямок, чтобы не потерять Токарева в этой тьме. Тусклый, бледно оранжевый свет огня зажигалки коснулся белых шкафов со стеклянными вставками, где на полках виднелись разные по размерам колбы и пробирки в деревянных подставках. На стене висел тёмно зелёный резиновый фартук патологоанатома. Свет слегка коснулся края письменного стола, на крышке которого лежала целая гора папок, а также бесцветной полиэтиленовой шторки, что закрывала дверной проём.
Я так понимаю, другого выхода тут нет, правильно? прошептал полицейский Анне, не отрывая своего взгляда от штор, нервно сглатывая слюну и будто ожидая, что оттуда кто то сейчас резко выйдет.
Есть окно, выходит на улицу, но изнутри оно заложено было, надо искать, еле слышно, с дрожащим голосом и тоже шепотом ответила ему девушка.
Ненавижу шторки! Особенно в морге прошептал Токарев, глядя на своё искаженное отражение лица на поверхности полиэтиленового материала.
Саша аккуратно и медленно стал убирать занавеску в строну дулом пистолета. В помещении тускло освещенном лишь частично и на несколько метров засияла оранжевым цветом кафельная плитка на полу. Рядом с дверным проёмом находился стол для вскрытия обложенный также кафелем. На нём лежало тело, головы которого касался свет от огонька. Через пару шагов Токарев увидел разрезанную кожу в области брюшной полости трупа пожилого мужчины, которая была раскрыта в разные стороны и держалась на металлических зажимах. Пламя зажигалки погасло, а участковый быстро и нервно стал пытаться зажечь её снова. Осветив пару метров перед собой, тот заметил, что у стены, напротив входа, на металлической кушетке лежит ещё одно тело, накрытое сверху каким то дырявым брезентом: «Аня, не волнуйся. Всё хорошо. Два покойника лежат без движения, не вижу окно. Где оно?». Медсестра пыталась рассмотреть окружающие предметы в той жуткой черноте. И стоило ей задержать свой взгляд больше чем на пару секунд в одном месте, сразу начинало казаться, что там кто то есть. А воображение уже за неё саму додумывало очертания того, чего в тех местах не было: «Я боюсь открыть глаза, окно было напротив дверного проёма».