Андрей Арюков
Сальдо-бульдо
© Андрей Арюков, 2023
Часть 1
Затакт
Шопен
«Иногда я могу только стонать, страдать, и выливать моё отчаяние на пианино»,
Фредерик Шопен
Май 1985 года. Мне скоро одиннадцать лет. Я болею. Ни один доктор в городе не может поставить диагноз. Совершенно случайно проездом в наших палестинах почтенного возраста эскулап с мировым именем. Попасть на приём к нему нереально. Нереальных вещей для моего отца нет, он в Иране за молочного поросёнка торговался.
Для эскулапа заготовлен ящик с деликатесами: армянский коньяк, вино «Букет Молдавии», пятилитровая банка сгущёнки и конфеты «Гулливер». Эти конфеты, производимые на местной кондитерской фабрике, в городе достать так же сложно, как в Иране поросёнка.
Через день нам ехать на консультацию, а на заводе, где работают мои родители, гибнет непосредственный начальник бати. Похороны ровно в тот день, когда мировое светило готово меня принять. Цейтнот, так что волей-неволей я становлюсь участником похоронного процесса.
Весеннее небо захмарило ещё с утра. Мелкий противный дождь готовится пойти с минуты на минуту. Восемьдесят пятый последний яркий год империи, вот-вот начнётся пресловутая «перестройка», и привычный мир рухнет.
Людей хоронят торжественно, с обилием речей и обязательно с музыкой. Я заканчиваю четвёртый класс музыкальной школы и уже умею отличать минор от мажора. Оркестр на прощальной церемонии это не какие-нибудь пропойцы с тромбонами, а самый что ни на есть профессиональный коллектив во фраках и бабочках. Траурный марш Шопена исполняется в нескольких вариациях, и я пытаюсь их сосчитать. Дождь всё-таки полил, и настроение упало до отметки «печальнее печали».
Слова сказаны, гроб заколочен. На полотенцах деревянный макинтош медленно стал погружаться в финальную яму. Зазвучала каноническая версия похоронного марша. Организатор всего этого, профсоюзный деятель, в народе про таких говорят «шустрый, как кокос», решил расплатиться с оркестрантами. Почему именно в этот момент, он потом пояснить не смог. И, поскользнувшись на мокрой глине, деятель упал в могилу, инстинктивно подняв над головой зажатую в кулак сторублёвку. Торчащая над могилой рука с купюрой начала под музыку постепенно исчезать из поля зрения.
Верующие принялись креститься, у женщин подогнулись коленки, кому-то подурнело, кто-то забился в истерическом смехе, а пара бросившихся помочь мужиков тоже не устояла на ногах и свалилась в могилу. Опускающие гроб на полотенцах удержать тройной вес не сумели, пополнив кучу-малу в мокром котловане. И только оркестр играл слаженно и ровно там были профессионалы своего дела, во фраках и бабочках.
Я протиснулся сквозь иступлённую толпу и убежал на задворки кладбища. Меня начал душить приступ пока ещё не диагностированного кашля вперемешку с надрывным смехом.
С тех пор от подобных мероприятий я стараюсь увернуться под каким угодно предлогом, каждый раз представляя себе злосчастную купюру, траурный марш и массовый истерический припадок Собственно, почему представляя раньше существовала традиция на похоронах было принято фотографировать
Врач долго цокал языком, поглядывая на большой ящик, который отец поставил в углу. Пока он меня осматривал, родителей периодически сотрясал нервический смешок, который пожилой человек, я надеюсь, на свой счёт не принял.
Очень неуверенно потомок Гиппократа определил во мне коклюш, от которого и прописал лечение морем. А потом родители взахлёб пытались пересказать ему события сегодняшнего утра. Лишь про Шопена помянуть забыли.
Как правило, слабую долю в начале музыкального произведения называют затактом. Я решил, что книга будет похожа на законченную музыкальную композицию, только в ней все части будут перепутаны между собой. А затакт начинается с сильной ноты.
Папуша
«Эти штучки, да какие, сколько мне их перепало!
А любой другой тебе бы так вломил, что ты б не встала».
Генрих Гейне. «Целимена»
1999 год.
С Кости всё и началось.
Говорят, первая жена от бога, вторая от чёрта, а третья из цирка Дю Солей. В порядок Костиных жён явно вкралось недоразумение более высокого порядка.
Мы познакомились в тот день, когда Константин развёлся, а я впервые в жизни решил жениться. Но если я решил, не сообщив об этом ни потенциальной невесте, ни близким друзьям, ни себе самому, и даже не узнал, по каким дням работает ЗАГС, то оснований утверждать о положительном решении нет ни со стороны жениха, ни со стороны невесты. В тот день я решил жениться и передумал, о чём никогда не жалел.
Своим поступлением в медицинский институт Костя подорвал все каноны профессии. Специальность в мединституте называлась «Программирование». Будущий программист изучал топографическую анатомию, «топочку», и ловил собачку, чтобы вырезать у неё им же пришитый аппендицит. Ловля собачки тоже превращалась в ребус. Пойманный Шариков должен был обладать следующим набором качеств: ни большой, ни маленький; ни белый, ни чёрный; ни тупой, ни умный. Костя справился, но уровень адреналина в организме с тех пор стал зашкаливать. Любой уличный пёс, завидев Костю, воспринимал его как вероятного живодёра и прилагал максимум усилий, чтобы побольнее цапнуть.
Костя выступал за гремевшую в то время команду КВН, пел, играл на гитаре и в творческом зоопарке отбивался о жаб. Жаба это не то, что вы подумали. Жаба это девушка. Да, девушка. Которая воображает себя участником художественного коллектива и ездит с труппой на гастроли но только воображает. Даже если её допускают до массовки или, не дай бог, по пьянке до тела, жабой она быть не перестаёт.
Костю в команде звали Махоуни, более точного определения, положа руку на сердце, и не дашь. Он и внешним обликом напоминал актёра из «Полицейской академии». А я именовал его в глубине души КД 100, где сто коэффициент дружбы и надёжности.
Разрываясь между компьютерами, анатомическим театром, гитарой и КВН, Константин обзавёлся вигвамом и скво. Официальной скво. Как полагается, с законным свидетельством о браке. И стало у них всё общее, как говорил Костяныч, салам-напополам. Огненная вода и трубка мира будут чуть позже.
Костян по ночам начал таксовать, напевая студенческую песенку: «Стены моя крепость». Он приходил под утро домой, клал на тумбочку помятые купюры и, приговаривая: «Всё в порядке сахар сладкий», отправлялся на пару часов в сонное царство. Студенческая семья, ничего особенного.
Костина тёща держала магазин с алкашкой на соседней улице и молодого любовника под боком. С ней было легко и непринуждённо. Если тёща вдруг чего не знала, то, засучив рукава, брала в руки любовно принесённую любовником из детства стопку журналов «Юный техник» и за двадцать минут становилась экспертом в любой, доселе неизведанной области знаний. Тёща хорошо делала два дела: стерегла дружка и гадала всему району на картах Таро. Стоять за прилавком получалось хуже.
Дела шли не очень, и мать её (Костиной жены) наливала всякой пьяни в долг. Когда долги копились и не отдавались, на семейном совете объявлялся рейд, где Костю пытались назначить коллектором.
Я представляю, как кавээнщик ходил бы по алкашне:
Стук-стук, за долгами пришёл бурундук.
Твоя тёща своя в доску, лучше кинь мне папироску.
Называя Костину тёщу кровопийцей и проклиная пиявку за скаредность, выпивохи дрейфовали через дорогу наливаться в бутик «Синебот». Денежный ручеёк пересыхал, да и Костин семейный союз начал потрескивать руганью и выяснением отношений. Не доверяя маме, жена рванула за советом к главному областному целителю душ цыганке Папуше. Витиеватыми вопросами: «Лена кто? Света кто?» Папуша размотала весь интимный клубок.
Костя ночь напролёт учил цыганский, хотел объясниться с ясновидящей на родном языке, но к утру кроме «Джа по кар» ничего не помнил
К заявлению о разводе была подколота Папушина резолюция с датой, местом и именем Костиной измены: «Ночь, пятница, автомобиль, Марго». Кто такая Марго, Костик не знал, но крыть аргумент было нечем.
Услышав в тот день от Кости, что его «развела Папуша», я оценил игру слов и понял жениться рано. Чуть не свезёт, не выстоять мне против папуш. В двадцать пять лет и начался новый жизненный отсчёт.
В порядке вещей, что предисловие никто не читает, поэтому я поместил его после первых двух глав, которые познакомили вас с главными героями и настроили на меланхолическую волну.
Вместо предисловия
В детстве я очень хотел написать книгу, где рыцари путешествуют по замкам, сражаются с упырями, творят добро и завоёвывают очаровательных принцесс. Спустя десятилетия мечта осуществилась. Родился роман. Рыцари приобрели вид простых программистов: Костя почти без страха, я почти без упрёка. Только чудовища никуда не делись, превратившись внешне во вполне благопристойную публику.
На страницах вы почти не встретите слов о компьютерах и программах. Это роман о людях и простых человеческих чувствах: дружба, ненависть, любовь, жадность, зависть, ненависть и месть. Вы станете участником повседневных и праздничных событий: дни рождения, свадьбы, болезни и похороны И куда же без мистики, шпионов и тайн. Тайн, к которым никто не оставил отгадок.
Книга без какой-либо претензии на юмор, сатиру и сарказм. Всё изложенное претендует на достоверность. Все совпадения закономерно случайны. Авторские ошибки допустимы.
Вам самим придётся пройти по людскому лабиринту, простота которого очевидна, но выхода из него не предусмотрено. Если в нагромождении строчек вам не хватит деталей, то дорисуйте их в своём воображении самостоятельно. Там, где надо самую малость додумать, в тексте стоит многоточие
Главы я назвал незатейливо шутейки. Шутейка может быть смешной, грустной, а может вообще не быть шутейкой.
Чтобы получить удовольствие, текст надо читать монотонно-скучным голосом. Без эмоций. Голосом низким, с нотками обречённости.
Почти у каждого в сознательной жизни произошло событие, которое разделило эту самую сознательную жизнь на «до» и «после». Так и говорят: «Это было до переезда». Особо одарённые считают таковым событием свой день рождения. Они отлично помнят, как в прошлой жизни были герцогами и королями. Завидую дикой фантазии. А у меня дежурный послеоперационный бред.
Явь или сон?
Март 1999 года. Операционный стол. Наголо обритая нога. Руки чешутся написать «нагло обритая нога». Тело отключается под воздействием калипсола, я приглушённо слышу мат хирурга, чей скальпель цепляет оставшиеся волоски на колене
Протянул бы ещё месяц, и костыли стали бы моим постоянным спутником. Но операция ничего не гарантирует просто шанс.
За полгода до операции Окраина города. Заросшее бурьяном футбольное поле. Разрушенный бетон трибун, пара ржавых ворот. Палящее солнце сентября, плюс тридцать, я хочу купаться. Встреча в центральном круге, который последний раз слышал судейский свисток в далёком восьмидесятом году Мы пожали друг другу руки и разошлись. Афера, которая возможна была только в девяностых. В случае фиаско за бетоном осыпавших трибун найдут моё тело. А если выгорит, лет десять можно не работать.
Полгода практически без сна. Мне сообщили в день операции, что всё получилось.
Наркоз пока действует.
Я открыл глаза. Западает язык. Ходить не могу. Реанимация. Испуганное лицо медсестры. Врач после меня он резал ещё троих. Зашёл проведать. Всё ясно будет через десять дней
Десять дней в бреду от боли. Со мной в палате лежит гроссмейстер. Шахматы. Мы играем на равных. Он чёрными и без ладьи. Я не проигрываю, не имею права. Не имею права никому проиграть. Даже гроссмейстеру, тем более, что он без ладьи. Обмороки, уколы.
Снег, апрельский ветер и одинокий ненужный костыль возле входа больницы. Теперь уже выхода. В запасе тридцать лет. Тридцать лет без боли и куча денег Я мысленно раскладываю богатство на кучки. Самая большая кучка квартира в центре, поменьше синий «Пассат», добавил пару бумажек на права, ещё пять на первую аварию, эта кучка маме, и немного осталось для души. Первый раз мне хватило на всё
Меня ждал раскардаш. Безумный и притягательный.
Часть 2
Аллегро, или Раскардаш
Аллегро по-итальянски «скоро, бодро, радостно». Первая яркая интенсивная часть музыкального произведения. Несколько лет, пролетевшие в бурном хаосе поступков и желаний. Одним словом, раскардаш.
Первое знакомство
Внемли, читатель, новым чудесам:
В ту сторону все повернули шеи,
И первым тот, кто больше был упрям.
Наваррец выбрал время, половчее
Уперся в землю пятками и вмиг
Сигнул и ускользнул от их затеи.
И тотчас в каждом горький стыд возник;
Всех больше злился главный заправило;
Он прыгнул, крикнув: «Я тебя настиг!»
Данте Алигьери. «Ад»
19992001 годы.
В нашей глухомани высадился американский спецназ. Не мифические «Морские котики», а вполне земные существа без дополнительной клешни. Звались они «волонтёрами корпуса USAID». Целей у волонтёров заявлено более чем достаточно, но главная состояла в развале постсоветской медицины в Казахстане. Задним числом могу сказать: справились они с ней более чем блестяще.
Им нужны были кадры с именем, пробивные и беспринципные. Такие люди нашлись. Как принято в разведке, многих использовали «втёмную». Твердолобые болванчики в преферансе, которые должны свято верить всё, что они делают, идёт на благо. Одним из таких деятелей была Надежда Сергеевна, которую «закинули с парашютом» в Фонд медицинского страхования (ФОМС). Фонд являл собой аванпост борьбы с медициной.
Наденька (фамилия позволяла придумать миллиард прозвищ, но в коллективе её звали просто Прихехешка) одномоментно отправила всех опытных сотрудников в небытие, назначив на ведущие должности безусых юнцов. После этого я проработал под её началом (и под началом нового начальника Аскара) ровно один день.
Наденька до слёз любила рассказывать две истории. Одну про то, как ходила по больным в качестве участкового врача и «забывала» у них книжку, чтобы потом, вернувшись, обнаружить там денежку.
А вторую историю про посещение величайшей медицинской научной конференции, где вся профессура в качестве контраргументов задействовала слова из неизданного тома Владимира Даля. После этого слёта Наденька стала не просто изъясняться исключительно на матерном языке, она стала искренне считать, что мат это повседневный язык медицины.
Хабалка с замашками мальчика-подростка. Не по пути нам. Я ушёл в контору, которая находилась буквально за дверью, и все дальнейшие события происходили на моих глазах. Вместо меня приняли сразу трёх человек, одним из которых оказался Константин. И Костя с первого же дня начал воспитывать нерадивую директрису.
Бывает, Наденька залетает в кабинет и с ходу матом: «Надо, б, сделать отчёт, б, ещё вчера, б». А Костя в ответ: «Здравствуйте, Надежда Сергеевна».
В очередной раз Наденька залетит и, прежде чем открыть рот, глядя в честные Костины глаза: «Гм, здравствуйте надо сделать отчёт, б». А Костя в эту секунду кивает, закрепляя рефлекс.
* * *
И вот наступил день, когда из самой Америки приехала делегация проверить процесс разложения медицины. Прихехекнутая повела показывать своё обожаемое детище отдел АСУ (автоматизированная система управления). Американский босс «есть немного понимать русськи». Сотрудники выстроились полукругом, Наденька толкнула небольшую речь и взяла на себя роль проводника в череде рукопожатий: