Стоит подумать о ней и приходит сожаление, что я себе больше не принадлежу и вместо того, чтобы обнимать любимую женщину, жму руки врагам, улыбаюсь им, играю по их правилам.
* * *
Медиахолдинг, где состоится закрытие шоу, находится на четвертом уровне, первой ступени, накрывает непрозрачным стеклянным куполом огромную площадь и вмещает двести тысяч зрителей. Парковка тут не в стене, а в наскоро смонтированных многоэтажных временных модулях, расположенных среди деревьев, кустов, скульптур и перетекающих друг в друга декоративных озер.
Приземляемся в зарезервированной нижней ячейке модуля, выходим наружу, но наперерез не бегут журналисты, дроны висят в сторонке, мною не интересуясь видимо, никто не знает, когда я прилечу. Протягиваю руку:
Ра, дай пистолет.
Это мирная зона, говорит Ра, но сует руку под мышку, в кобуру.
Забудь слово «мирная», когда ты со мной.
Ра пожимает плечами и вкладывает мне в руку пистолет.
Аккуратно, заряжен.
За последний месяц меня пытались убить много раз, как минимум три покушения заказные. И это при том, что отследить мои перемещения было сложно. Теперь я медиа-персона, вокруг полно дронов, и даже киллера нанимать не надо.
Думаешь, что успеешь среагировать, если атакует дрон?
Уверен. Если вдруг, падай на землю, я справлюсь.
Пересекаем искусственный пруд по прозрачному мостику, гляжу под ноги и замедляю шаг, чтобы рассмотреть ярких рыб с оранжевыми хвостами-флагами. Ра останавливается, ждет, пока завороженно их разглядываю.
Раньше не видел, что ли? спрашивает он.
На языке вертится «нет», но настоящий-то Тальпаллис жил на границе и ходил по лесу, где наверняка были реки. Вспоминаю горные ручьи, которые видел по телеку.
Таких нет. Вода была непрозрачная, в ней мало что разглядишь.
Над посадочными модулями роятся сьнижающиеся флаеры. Все люди дгвижутся к куполу. Через каждые двадцать-тридцать мтетров стоят безопасники с плазмоганами, предполагаю, чёто столько же силовиков в штатском бродит в толпе. Чем ближе к куполу, тем громче гул голосов и больше дронов. Наряженные щеголи, расфуфыренные дамы с волосами, поднятыми волной сантиметров на тридцать над головой, в откровенных платьях Только сейчас понимаю, что мне в бронике да в кардигане жарко, ведь уже почти лето, но переодеваться поздно. Хорошо, что никто меня не узнаёт.
Гомонящая толпа входит в двери, расположенные на всем протяжении купола в тридцати метрах друг от друга, мы подходим к маленькой закрытой, она втягивается в стену. Быстро переступаем порог, пока следом не ломанулись гости и зрители. По узкому служебному коридору идем до конца, затем поднимаемся на лифте, похожем на медицинскую капсулу, он раскрывается наподобие цветка, его стены складываются и втягиваются в пол, выпуская нас посреди огромного зала, где пахнет парфюмом и пудрой, туда-сюда носятся гримеры. Нахожу свою команду, одетые так же, как на Полигоне, соратники сидят в черных креслах, с ними уже работают стилисты. Надана громко чихает, возле нее застыла коротко стриженная гримерша с кисточкой.
Подлетает напуганная женщина, машет руками, тараторит, что времени мало, и она не успеет привести меня в порядок, протягивает борцовку и брюки с карманами.
Хватает меня под руку, тянет к панели управления, похожей на трибуну для выступлений, синхронизирует коммуникатор с «мозгами» штуковины, и меня окутывает коконом голограммы.
Леонард! Переодевайтесь! У нас осталось двадцать минут.
Только снимаю кардиган, из пола выдвигается крепеж-вешалка. Определяю на него бронежилет, футболку, брюки, облачаюсь в привычную одежду и кричу:
Готов!
Голограмма исчезает, женщина косится на татуировку: цепь с крупными звеньями, оплетающую руку. Каждое звено, а их двадцать два, как партии, выигранные у смерти. Но у гамм и тех, кто выше статусом, татуировки, кроме той, что на седьмом шейном позвонке, считаются дурным тоном.
Вибрирует коммуникатор, на весь его экран появляется лицо Гискона отвечаю на вызов.
Леон, ты на месте? сдержанно интересуется он.
На месте, все помню, отодвигаю от себя гримершу с кисточкой, делаю зверское лицо, она пятится. От плана отклоняться не намерен. Поворачиваюсь к ней. Спасибо. Хватит.
Перечить она не смеет. Видимо, по команде, прозвучавшей в коммуникаторе, гримеры оставляют своих жертв.
Готовность на старт! звучит голос координатора.
Пока зрителей раскачивают и показывают им хайлайты с Полигона аж вибрирует стена, отделяющая гримерку от сцены, улыбчивый юноша ведет нас к вмонтированной в пол летающей платформе, аналогичной той, на которой я появился перед митингующей толпой. Ненадолго вибрация стихает и сменяется гулкой пульсацией басов началось выступление звезд шоу-бизнеса. Включаю коммуникатор, нахожу канал, где идет трансляция: под бешеные ритмы и рев вокалиста над сценой несется голографический трицикл с гемодами, охотящимися за каким-то бедолагой.
Скоро наш выход, а он должен быть эффектным. Десять тысяч билетов на представление продали дельтам, чего никогда не делали, чтоб снять социальную напряженность.
Видели апартаменты? спрашиваю, обращаясь ко всем.
Надана показывает знак, что довольна.
Не знаю, как смогу там жить. Как в музее. И мужика подогнали, а ему, она улыбается Лексу, даму, и изображает руками гигантскую грудь. Мы теперь рабовладельцы.
Становимся на платформу, я на центральную ее часть, остальные по бокам.
Человек не должен быть рабом, холодно говорит Вэра, скрестивший руки на груди.
Ты ж нье отказался? С нами-то рабам ничьего нье угрожает, констатирует маори Тейн.
У всех одновременно включаются коммуникаторы, где ведущий, Блейм в костюме римского гладиатора объявляет следующую группу, его сменяет координатор проекта лысый мужчина с обвислыми щеками и глазами, красными от недосыпа.
Готовность четыре минуты, бормочет он.
Есть, отзывается сопровождающий нас парень.
Ждем сигнала. Миллиарды людей предвкушают прямую трансляцию с закрытия шоу, но с еще большим трепетом ожидают мою очередную пресс-конференцию, согласованную с Гисконом. Все, что от нас требуется сейчас появиться эффектно под гром барабанов, пролететь над толпой, поочередно пожать руку Блейму.
Вылет! командует координатор, и платформа плывет к стене, где открывается люк, откуда вырывается грохот и рев тысяч глоток.
На миг теряю ориентацию, глохну от грохота. Кажется, что мы парим под звездным небом над колоссальной воронкой амфитеатра, стилизованного под скалы. Три луча прожекторов накрывают платформу, слепят, но заставляю себя не моргать.
Наши гигантские голограммы появляются по разные стороны платформы, идут по кругу. Публика ревет, но люди так далеко и их так много, что слившиеся голоса напоминают грохот шторма. Рядом улыбается Надана, сжимая руку Лекса.
Платформа начинает плавно спускаться по сужающейся спирали метрах в десяти от трибун. Люди вскакивают, тянут руки, кричат, девчонки стараются перевизжать друг друга. Сквозь крики прорывается усиленный голос ведущего:
Вот они, герои Полигона! Приветствуем победителей! рев. О, не помню, чтобы кого-то другого так встречали! Ура героям!
В середине амфитеатра платформа разделяется, соратники летят по спирали вдоль трибун, я просто вниз. Когда спускаемся, Блейм нас чествует, пожимает руки, нахваливает меня, что я чуть ли не переломил ход истории, нам вручают карточки с деньгами и под дружные аплодисменты платформа воссоединяется, и мы улетаем на пресс-конференцию в другой зал, битком набитый журналистами, где присутствует в том числе Эйзер Гискон, демонстрирует журналистам, что принял меня как победителя, поздравляет, а потом два часа нам задают вопросы, на которые я уже неоднократно отвечал, только теперь полегче тем, что есть экзотичный Тейн и карталонец Вэра, оттягивающие внимание на себя. Линию гнем ту же: злые пунийцы повержены, нас услышали, все будет по-нашему.
Примерно через час с начала конференции у меня появляется чувство нереальности происходящего. Несколько месяцев назад я прятался в канализации и называл озверелыми тех, кто меня чествует, а ведь они не изменились, это все те же озверелые, но изменился я, программа сделала свое дело.
А еще внутри головы будто бы звенит колокольчик, переходящий в женский голос, слов не разобрать, но я знаю точно Элисса что-то хочет мне сказать. Что-то очень важное, то, что я чувствую, пытаюсь ухватить, но оно все время ускользает.
Мысль сидит занозой в мозгу, потому к концу конференции я усталый и злой, но нахожу пятнадцать минут для рыженькой журналистки Мариам Линн, которая в свое время мне очень помогла. Да что там говорить, если бы она не согласилась освещать налет на черных трансплантологов, меня и в живых бы уже не было. Женщина, не в силах сдержать чувств, обнимает меня, а потом поворачивается к оператору и так же, не отлипая и стоя полубоком, говорит:
Я знала, что у этого парня все получится, и он победит на «Полигоне»! А теперь завидуйте у меня есть знакомая звезда!
Отстранившись, она принимаем серьезный вид, и мы говорим о моих планах, я успокаиваю ее, что все серьезно, и Гискону некуда деваться, он пойдет на уступки. Оставляю координаты своего коммуникатора и прошу звонить в любое время, если произойдет что-то важное.
Прощаясь с ней, я собираюсь отправиться в гримерку, но команда уже ждет в моем флаере. Сопровождаемый Ра, будто вылезшим из-под земли, я думаю не о том, что завтра нужно открывать новое ведомство и заниматься подбором кадров, а об Элиссе как бы связаться с ней побыстрее, предчувствие было, что если не сделаю этого в ближайшее время, то все потеряю.
Пожалуй, обнять Элиссу единственное, что хочется, а не чего требует долг.
Девять вечера, говорит Надана, пытается синхронизировать коммуникатор с системой флаера, ничего не получается, и она сжимает челюсти, кусает губу, но не сдается, Лекс наблюдает за ней с полуулыбкой.
Не получится, прихожу на помощь я. Система слушается только меня.
Раскладывается столик, Надана разливает водку по рюмкам.
Все будут? Надо отметить же!
Я не пью, говорит Лекс, я тоже отказываюсь, а Вэра и Тейн с удовольствием присоединяются.
За победу! торжественно произносит Надана. За Леона! Чокаюсь с ними стаканом с клубничным соком, он такой вкусный, что не могу напиться.
Ты еще не видел свои апартаменты! продолжает Надана. Мы ж к тебе летим, да? Я б после слетала куда-нибудь развлечься, на нашем новом уровне стремно, тут, наверное, все нудное, а на родном втором Но понимаю опасно.
Потьерпи, Надана, скоро будьет вьесело! говорит опустошивший рюмку Тейн.
Появляется предчувствие опасности, я вывожу изображения с камер на все экраны и обнаруживаю подсвеченного красным дрона, летящего в двадцати метрах от нас. Он не приближается и не удаляется кому-то очень хочется знать, где мы живем. Занимаю кресло второго пилота, беру дрона на прицел и интересуюсь у Ра, можно ли его сбить.
Если у тебя есть доказательства враждебности его намерений. Не исключено, что просто совпадает маршрут.
Тем временем Надана наливает водку второй раз, я наполняю стакан соком, а дрон отстает, если б не подсветка красным, не заметил бы его и ничего не заподозрил.
В голове вспыхивает идея, как связаться с Элиссой. Да, я не могу ей позвонить есть вероятность, что отследят сигнал, прийти еще опаснее. Но можно отправить к Тевуртию Помпилию гонца с посланием для Элиссы, и чтоб она что-то передала мне.
Вскоре становится понятно, почему исчез вражеский дрон: мы прибыли в точку назначения.
Наши апартаменты находятся прямо в стене, выходящей окнами на великолепный сад, почти такой же, какой возле медиахолдинга. По периметру висят охранные дроны размером с полфлаера. При нашем приближении в стене открывается люк, и Ра паркуется на общей стоянке среди машин классом не ниже «голубя», тут имеется даже старенькая модель «Тау-фламигно», и наши «стрижи» смотрелись непрезентабельными. И плевать.
Здесь я с вами прощаюсь, говорит Ра. Леон, твои апартаменты напротив Лексиуса, он тебя проводит.
Ну что, к тебе? Продолжим веселье? пританцовывая, спрашивает Надана.
Киваю, неспешно обводя парковку взглядом: камеры отсекают периметр, а еще есть четыре пары замаскированных пулеметных стволов на турелях.
Ко мне, но не торопимся, надо изучить территорию.
Парковку заливает рассеянный желтый свет, у колонн, поддерживающих свод, растения в огромных горшках, коммуникаторы для экстренной связи. Слух ласкает гармоничная музыка, льющаяся с потолка. Лифты тут просторные, с зеркальными стенами и потолком. Лекс набирает 13 и нажимает на кнопку.
На лестничном пролете, еще пахнущем свежим ремонтом, всего две двери.
Твоя двадцать шестая, объясняет Лекс. Просто подходишь, даешь команду, искусственный интеллект тебя сканирует, опознает и запускает. Обмануть такую систему практически невозможно.
Последнее он восхищенно договаривает, когда я уже прохожу сканирование, а заканчивает ровно тогда, когда открывается дверь.
У порога нас встречают мои рабы Миранда и Виктор, все с ними здороваются, они реагируют, как роботы. Когда Тейн подносит руку Миранды к губам, она смотри на меня испуганно. Окидываю взглядом помещение: просторная гостиная, пол под мрамор, четыре двери и мраморная же лестница на второй этаж.
Миранда, распоряжаюсь я, займи, пожалуйста, гостей. Виктор, ты ориентируешься в Новом Карфагене? Смог бы передать послание на второй уровень?
Конечно, хозяин, если вы оставите координаты. У меня есть паспорт, позволяющий свободно перемещаться. Указываете время, и никаких проблем.
Обращаюсь к команде:
Я вас покину буквально на десять минут. Виктор, идем в кабинет, надеюсь, он тут есть, как и есть чистая бумага.
Через пятнадцать минут Виктор берет дежурный флаер в аренду и отправляется к Помпилиям с посланием для Элиссы. Надеюсь, через пару дней смогу с ней увидеться.
Интерлюдия. Элисса
Элиссе опять снилась чужая жизнь. Позапрошлой ночью она была очень богатой девушкой лет двадцати пяти, замужней. Муж старше, ему за тридцать, русоволосый, в очках. Ему откорректировали зрение, а очки он носил как неотъемлемую часть имиджа. Элисса любила мужа и даже проснулась с ощущением счастья. Обдумала его, потому что это странно любить кого-то, кроме Леона, пусть и не будучи собой, и сочла сон забавным, списала на тоску по Леону.
Позавчера она снова была этой женщиной, но уже с ребенком лет пяти или старше Элисса не разбиралась в детях. Они с мужем собрались отвезти малыша к бабушке, чтоб сходить на концерт. За штурвалом был телохранитель, и когда чужой флаер соскользнул с разрешенных воздушных потоков и потерял управление, не успел среагировать, удар выбросил из кресла, флаер полетел кувырком, и наступила чернота.
Элисса минут пять смотрела в потолок и пыталась вспомнить имя той женщины. Мальчика звали то ли Иохим, то ли Йохан И все. Только лица никаких имен. А еще она знала, что сломала позвоночник, но спаслась, что случилось с мужем и ребенком неизвестно, проснувшись, Элисса была уверена, что они погибли, а она была в больнице и потому не пришла на кремацию.
Настроение было испорчено на весь день. Она смотрела новости, где только и говорили про Леона, показывали его, выступающего перед толпой. Элисса ликовала, что он на свободе, а значит, скоро появится наверное если не забыл ее.
Кто она? Никто и ниоткуда, преступница, рядом с которой стоять опасно, он звезда, стоит ли ему так рисковать? Наверное, нет. Правильнее забыть о ней, он ведь и так сделал для нее слишком много.