Он уже тогда предпочитал исключительно «Сент-Оноре». Я беру тот, что на шестерых, прячу в нижний холодильник. А, свечку забыл. Осматриваюсь: и точно, в ящике письменного стола лежит парочка розовых, маленьких. Приличный костюм, который он надевал вечером, висит на ручке шкафа. Свежевыглаженный.
Еще до темноты на электронную почту приходит письмо, подтверждающее собеседование по кредиту. Заодно они хотят разобраться с документами о доходах. Откладываю телефон и, спустившись к нему, объявляю, что теперь моя очередь готовить: омлет с луком и цукини.
Спасибо, бросает он.
Но лук я кипятком не обдавал.
Спасибо, что приехал.
Здесь хорошо.
Мы оба не голодны и включаем Ментану[7], готового поделиться хорошими новостями о биржевых индексах. Спрашивает, нет ли известий насчет подвисшего платежа: у меня их нет, и он досадливо морщится, не вынимая изо рта зубочистки. Потом в новостях показывают репортаж с «Ролан Гаррос», и мы вспоминаем, как ездили в Рим на Открытый чемпионат Италии, как пристроились на трибуне над Центральным кортом, его Надаля, моего Федерера[8] и бутерброды с колбасой, которые доедали в поезде на обратном пути.
А ведь тебе завтра семьдесят два, Нандо.
Ишь ты. И он принимается убирать со стола.
Около полуночи «рено-пятерка» выезжает со двора. Костюма в его кабинете нет, колода для брисколы раскинута веером на кухонном столе.
Как-то в воскресенье мы с Джулией были в парке Семпионе[9], и он позвонил мне узнать, как моя мать раскладывает карты, когда гадает, пирамидой или веером.
Вот только ты в это не лезь.
Так интересно ж.
А ее что не спросишь?
Говорит, не надо, поверю еще.
И так, и так. В зависимости от того, на любовь гадает или на что другое.
Джулия расхохоталась: мы тогда уже собирались переезжать в Лиссабон, завести собственный дом.
Но у меня оставались неосвоенные дома и столы в них. Входя, я искал успокоения в предмете мебели, в безделушке, в виде из окна. Мы называем это потребностью отрешиться. Как будто, отрешившись от торжественности момента, отпугиваем неудачу.
И сделать это лучше в первые же минуты. Глаза выбирают сами: картину на стене, штопор, пачку сигарет, люстру. Неживое. Живое никогда. Живое изучают, чтобы понять ходы. Живое только после того, как вскрыта колода.
Наутро он завтракает, не присев, чаем и сливовым пирогом. Макает его в чашку и ждет, пока стечет, прежде чем откусить. Поджав губы, обсасывает усы. Потом разводит в воде пакетик обезболивающего.
Старость не радость
Нандо?
А?
Поздравляю. Я хлопаю его по плечу, он прихлебывает лекарство. Я тут для тебя вечеринку приготовил.
Он кривится:
Я в Монтескудо еду.
Так я с тобой.
Точно?
Не помню, на какой ветке он сидел в тот день, когда схватил инфаркт. Скорее всего, на нижней, самой толстой. Упершись ногой, забираюсь повыше. Гляжу вниз: должно быть, упал он между стволом и ближайшими зарослями сорняков. Потом очнулся, сел за руль и поехал в Римини.
Отсюда домик в Монтескудо смахивает на каменный ящик: купленный за сто тридцать миллионов лир в 1993-м, его собственными руками восстановленный из руин. Тут бы мы его и похоронили, если б он тогда умер. И пропустил бы: мою защиту диплома, выставку ее картин, нас с Энрикой голых в спальне, когда он вошел, потому что мы забыли закрыть дверь, мою первую рекламу, Большой рождественский бал в «Байя Империале», день, когда он узнал о моей страсти, все эти помидоры
Игра вызывает мутации: фаланги пальцев становятся более гибкими, оттачиваются их движения, усиливается хватка. Увеличивается подвижность зрачков. Контроль над сердечно-сосудистой системой в среднесрочной и долгосрочной перспективе. Практически акт эволюции, начинающийся сразу, с первых же месяцев. И расслабленные позы, у каждого своя, наш талисман.
Через семь месяцев после инфаркта они снова начали танцевать. Это она мне рассказала.
Слушай, в больнице советовали не торопиться
По утрам папа в прекрасной форме.
Так вы дома танцуете?
Ага, в постели Она по-прежнему не красила свои светлые волосы, а еще завела привычку звонить мне по средам в университет.
И слышать об этом не хочу!
Папа боялся, что у него шунт порвется.
Не хочу слышать!
Ну, Котя!
Клянусь, сейчас трубку брошу!
Она смеется.
Смейся-смейся.
А прикинь, какие будут некрологи, если что пойдет не так: Нандо Пальярани умер от любви.
Мы возимся у подножия холма в Монтескудо, стрижем траву. Основное я срезаю кусторезом, остатки он доводит до кондиции серпом: грудь обнажена, мыски ботинок тонут в земле, тело скручено в нечеловеческом напряжении. Орудует серпом острые лопатки похожи на крылья, склоняется к узловатым кустикам, сжимает их в кулаке, вырывает. Торчащий живот, позвонки на загривке. Потом роняет серп и, утерев лоб, глядит на меня.
Что? Я выключаю кусторез.
Я тут себе кое-что присмотрел на день рождения.
Ага, новую машину.
Камень из разрушенной церкви. Вырежу из него зверя.
Покончив с травой, мы направляемся в сторону церкви. На полдороге он меня обгоняет, потом чуть сбавляет шаг, принюхиваясь.
Вдыхает поглубже, приседает на корточки перед одуванчиком, сдувает его, снова принюхивается ни дать ни взять гончий пес, держащий нос по ветру.
Церковь от нас шагах в пятидесяти. Колокольня осыпалась, у основания груда камней. Мой гончий пес роется в ней, выискивает камень покрупнее: увидел в нем черепаху в облезлом панцире. Тужится, думая вскинуть на плечо, но тут пружина не выдерживает, и он оседает, схватившись за поясницу, вжав голову в плечи.
Ой-ей, склоняюсь над ним я.
Порядок, порядок Он весь скособочился, рубашка наполовину вылезла из шортов-бермуд, ветер раздувает ее, как парус. Тощие икры похожи на соломинки в найковских носках.
Я решаю немедленно возвращаться. Он сперва возмущается, но, когда я взваливаю камень на спину, позволяет себя уговорить. Еще и помочь рвется, но я его прогоняю, и он уходит вперед.
Всегда ли его ноги были тонкими, словно проволока? Они топают вниз по склону, пружинисто притормаживают на выбоинах, мчатся в гору, обгоняя ветер. Он снова силен как бык. Поняв, что оторвался, оборачивается и обнаруживает, что я стою столбом, а камень лежит на земле.
Сандро!
Ты мне подкинул неплохую идею для рекламы.
Я?
Рассказываю.
Он задумывается:
Значит, садовник в найковских напульсниках. Почтальон в найковской куртке. Роженица в больнице, со спины
Нет, ноги.
Роженица в больнице тужится, упираясь в подножку.
И на ней найковские носки.
Он смотрит на ноги:
И в чем смысл?
Everything is sport.
«Спорт повсюду». А, какая разница, тебе все равно не заплатят. И он, разразившись хохотом, шагает дальше.
Камень мы прячем в зарослях плюща возле сарая с инструментами и накрываем перевернутой тачкой. Спрашиваю, как спина.
Неплохо, неплохо. Он потягивается и начинает закрывать дом. Управляется в два счета и тут же ныряет за руль моей машины. Вести хочет. Так спешит добраться до Римини, что добрую треть пути немилосердно давит на газ, пока не притормаживает в Трариви, где уходит на какой-то скотный двор и минут через пять возвращается с желтым бумажным пакетом: приятный сюрприз, говорит.
Мой сюрприз ждет в холодильнике. Достаю торт, пока он в дýше: «Сент-Оноре» слегка подмерз, и я прикидываю, что вручать стоит через полчаса, не раньше. А он, едва вернувшись, заявляет: мол, скоро уедет.
Что, и сегодня?
Он смущается, совсем как я, когда был подростком:
Но сперва съедим наш приятный сюрприз И прямо в халате идет вскрывать желтый бумажный пакет. Внутри голубь, которого он тут же сует в кастрюлю, а меня посылает за розмарином.
Кусты розмарина высажены в глубине участка, где почва выветрена и немилосердно палит солнце. Жар здесь исходит снизу, шпаря лодыжки. Чуть дальше, на асфальте, тенечек, а в нем «пятерка». Вся блестит, включая диски.
Подхожу, оглядываюсь осторожность прежде всего, открываю дверь и сажусь. Пахнет чистотой, на заднем сиденье аварийный комплект и подушечка с бубенчиками по углам. С зеркала заднего вида свисает ее освященный веревочный браслетик из Монтефьоре-Конка. Надевать такое он отказался, но, обнаружив висящим на зеркале, смолчал.
Голубь из Трариви, запеченные перцы из Римини, в стаканах санджовезе из Спадароло: такое у нас меню на день рождения. Подходит время для торта, я встаю из-за стола: сейчас вернусь, говорю, никуда не уходи.
Вижу, копытом бьет. Спускаюсь в подвал, достаю из коробки «Сент-Оноре», свечку втыкаю, а когда поднимаюсь наверх, он уже моет посуду.
Отнекивается:
Да ну
Ставлю «Сент-Оноре» на стол, зажигаю свечку.
Тьфу, розовая
Загадай желание и задуй, говорю я и запеваю «С днем рождения». Он машет, чтобы я перестал, но видно, что рад: вон, глазищи какие огромные. Набирает воздуха и задумывается, задувает не сразу.
Через полчаса, когда я описываю роженицу в найковских носках, «рено-пятерка» выкатывает за ворота. А у меня сразу нехорошие мысли не знаю, стоит ли называть это предчувствием.
Она говорила: мой сын ведун. Вконец помешалась на Густаво Роле[10] и его предсказаниях. После ее смерти он выбросил все эти пророческие книги и заперся на кухне. А потом, уже в сентябре, я обнаружил его рыхлящим старый газон за домом.
И что это будет?
Огород.
Странности, возникающие в повседневной жизни. Эйфория, если игра идет. Уныние, если нет. Тремор кистей рук, коленей. Подозрительность и внезапная сонливость. Жизнь согласно математике выигрышей и проигрышей, когда все сводится к сложению и вычитанию. К обжорству и голодухе.
Примечания
1
«Энель» («Enel») международная компания, производящая и распределяющая электроэнергию и газ. (Здесь и далее примеч. перев.).
2
Джан Мария Волонте (19331994) знаменитый итальянский актер. Снимался в том числе в спагетти-вестернах режиссера Серджо Леоне (19291989). Массимо ДАлема (р. 1949) итальянский журналист и политик, премьер-министр Италии (19982000).
3
Брискола карточная игра со взятками, колода состоит из 40 карт. Вместо короля, дамы и валета используются разные комбинации (обычно вариант с королем, конем и пажом).
4
Джо Пеши (р. 1943) американский актер. Много лет сотрудничал с режиссером Мартином Скорсезе (р. 1942), в том числе снялся в фильме «Славные парни» (1990).
5
Французская колода состоит из 52 карт и не включает джокеров.
6
«Байя Империале» знаменитая дискотека, существующая с 1975 г.; считается одной из самых красивых в мире.
7
Энрико Ментана (р. 1955) итальянский журналист и телеведущий.
8
«Ролан Гаррос» стадион, на котором проходят матчи Открытого чемпионата Франции по теннису. Рафаэль Надаль (р. 1986) и Роджер Федерер (р. 1981) теннисисты, поочередно бывшие первыми ракетками мира. Их пятичасовой матч в финале Открытого чемпионата Италии 2006 года (победил Надаль) считается классикой тенниса.
9
Семпионе парк в центре Милана.
10
Густаво Роль (19031994) итальянский парапсихолог, маг и «духовный учитель».