А ещё на День ВДВ и День войск специального назначения, отвернувшись, добавил Замятин, утопив руку в сумке. Из неё он извлёк бутылку коньяка «Белый аист». Из старых запасов, между прочим. Надеюсь, стаканы у вас найдутся?
Да вы что, ему же нельзя! возмутилась Рита, обнимая меня.
Совершенно с вами согласен. Но если очень хочется, то можно!..
Олег Геннадьевич, спасибо за телеграмму, окликнул я командира, когда спустя полчаса, попрощавшись с нами, он выходил из палаты.
За какую телеграмму? Он замер в дверном проёме.
Разве не вы отправили телеграмму деду о том, что я в госпитале?
Признаюсь, порывался сразу после трагедии сделать это. Но решил не тревожить старика раньше времени. А потом, когда нам сообщили, что твоё состояние стабилизировалось, решил, что ты сам сделаешь это, когда посчитаешь нужным.
Всё равно спасибо за всё!
О чём ты говоришь?! Ладно, пора мне. Счастливо оставаться! Махнув нам на прощание, он вышел из палаты (оставив принесённую им сумку, которая всё-таки оказалась моей).
Пойду провожу. Рита выбежала следом за командиром.
Минут через пять она вернулась и, закрыв за собой дверь, улеглась рядом со мной на кровать. Я как ни в чём не бывало продолжал лежать, отвернувшись к окну, разглядывая фотографию с Марго, сделанную накануне моего поступления в военное училище.
Лёш, а ты кого больше любишь: меня или Маргоху? Рита прижалась ко мне.
Нашла о чём спросить. Я повернулся и обнял её.
А всё-таки?
Разве можно сравнивать любовь к животному с любовью к тебе?
Я тоже её люблю.
Я это понял, когда увидел, как ты, гипнотизируя командира, неохотно отвечаешь на его вопросы.
Я его не гипнотизировала. Просто не люблю, когда чужие люди лезут в семейные тайны. А зубы показывать умею не хуже Маргохи. Твой командир не так прост, как кажется.
Ты думаешь, я не знаю? Это мы с тобой воспринимаем Марго и её отца как должное, а ты поставь себя на место командира. Ещё не такие вопросы начнёшь задавать.
Мне на моём месте хорошо. Тем более когда ты рядом!
А мне хорошо рядом с тобой! Даже не представляю, что бы я без тебя делал. Может, ещё погостишь? А то уедешь послезавтра, а я помру от тоски.
Не помрёшь. Я буду с нетерпением ждать тебя дома, а дождавшись, стану твоей женой. Как тебе такой стимул?
Звучит заманчиво.
И многообещающе
* * *
Москва. Июль, 2000 год
Генерал-майор Капитонов предпочитал обедать в ресторане на Никольской, что недалеко от Лубянки. Не принимал капризный желудок Игоря Семёновича кулинарные изыски ведомственной столовой, и всё тут. На дух не переносил. Что только не делал, какие только средства новомодные да иноземные не перепробовал наш доблестный борец с преступностью, дабы облегчить свои страдания, а всё одно, всё едино: изведёт желудок неприятной тяжестью и изжогой, всю душу вынет, подлюка, пока не успокоится.
Зато кухня сего заведения заслуживала исключительно хвалебных эпитетов. То ли продукты здесь были свежее, то ли у здешних поваров руки растут, откуда им и положено расти, да только никакого дискомфорта ещё ни разу не испытал генерал, покинув стены этого храма чревоугодия. Конечно, если сравнивать ценник, то перевес был не в пользу ресторана, но, будучи практическим человеком, по крайней мере последние лет десять, генерал привык не обращать внимания на эту мелочь. Здоровье, как говорится, дороже! А если на банковских счетах имеется энная сумма денег, позволяющая вести в меру разгульный образ жизни, то и вовсе нет проблем.
Сегодня он решил отобедать с размахом. Имелся, знаете ли, повод. Внутренний карман пиджака Игоря Семёновича приятно оттягивал пухлый конверт с деньгами благодарность за урегулирование спорного вопроса. Что? Совесть и офицерская честь? О чём вы вообще говорите? Сейчас все так живут.
Обеденный зал был пуст, два-три постоянных клиента не в счёт. Тихая ненавязчивая музыка ласкала слух, уютный полумрак в зале и мягкий свет лампы над столиком помогали расслабиться и определиться с выбором блюд. Заказав для начала сто грамм водочки и маринованные грузди с луком в сметане, Игорь Семёнович поудобнее расположился в мягком кожаном кресле и мечтательно уставился в окно через портьеру. Виделась ему не суета улицы за окном, а официантка, принявшая заказ, эта неприступная сучка Леночка, напрочь отвергающая знаки внимания и его предложения о встречах. Вскоре она принесла поднос с едой, и, пока виртуозно сервировала стол и расставляла принесённые блюда, он, не моргая, разглядывал её грудь, вздымающуюся в такт дыханию, стараясь как можно глубже проникнуть взглядом в разрез белоснежной блузки. Представил, как мнёт руками упругие полушария и облизывает ареолы сосков, покусывая набухшие сосочки. Когда девушка отошла от стола, мысленно он был уже у неё в трусиках: гладил волосики на лобке, водил пальцами по губкам, раздвигал нежные лепестки и касался бусинки клитора.
Витая в облаках, генерал не обратил внимания на молодого мужчину, вошедшего в зал ресторана. Предъявив девушке-администратору удостоверение и что-то шепнув ей на ухо, посетитель уверенной походкой подошёл к столику, за которым и предавался бесплотным мечтам и фантазиям наш горе-ловелас.
Не помешаю? голос мужчины, устроившегося в кресле напротив, вывел генерала из состояния задумчивости, вернув с небес на землю.
Чем обязан? пророкотал Игорь Семёнович, изучая незнакомца, от которого веяло неприятностями.
Мужчина молчал. На вид ему было тридцать пять сорок лет. Крепко сложён, цепкий взгляд, пострижен на армейский манер, держится уверенно явно контролирует ситуацию и владеет собой. Генерал имел опыт общения с такими людьми, потому-то хорошо знал их и опасался. Этих не так-то легко обмануть. Они сами обведут вокруг пальца кого угодно и глазом не моргнув.
«Кто он и на кого работает?» пытался собраться с мыслями генерал. На ум приходил один ответ, и был он неутешителен. Вероятнее всего, процесс получения денег контролировался, и теперь конверт, что оттягивает карман, улика со всеми вытекающими последствиями. Но были ещё вопросы. Например, как давно он, генерал, находится под колпаком и так далее.
У Игоря Семёновича на мгновение оборвалось сердце и потемнело в глазах из-за слишком быстрого оттока крови от головы.
Вы кто? прокашлявшись, спросил генерал (держаться уверенно ему стоило титанических усилий).
В данный момент вопрос в том, кто вы, заговорил, наконец, незнакомец.
Что значит кто я?!
А то и значит. С этими словами незнакомец положил на стол несколько фотографий. Взгляните, и, я думаю, вы сами ответите на этот вопрос и на вопрос, что нам с вами делать.
Едва взглянув на фото, Игорь Семёнович почувствовал, как стынет кровь в его жилах. В руках он держал если не улику, то наверняка первый гвоздь в крышку собственного гроба. Конечно же, он узнал себя и того, с кем встречался, вспомнил и события, запечатлённые на снимках, и те события, что произошли позже, но виду не подал.
Тогда, в июле 1996 года, он, будучи ещё полковником МВД, встречался в окрестностях Ханкалы со своим давешним приятелем и сослуживцем Хасаном Махтиевым (тот являлся сотрудником Министерства внутренних дел Ичкерии). В те дни не только разведка федеральных сил, но и самая распоследняя бабка, торгующая на рынке Грозного, знали, что боевики планируют провести серию террористических акций в Грозном, приурочив их к инаугурации президента России, то бишь 9 августа. Сотрудники координационного центра МВД в Чечне (одним из которых являлся полковник Капитонов) в режиме строгой секретности решили сработать на опережение и провести спецоперацию по уничтожению баз, складов и мест сосредоточения боевиков. Но Немецкая поговорка гласит: «Знает один знает один. Знают двое знает свинья!» В нашем случае этой свиньёй оказался полковник Капитонов, сообщивший Хасану Махтиеву секретную информацию. Что в итоге? В итоге на опережение сработали боевики. Ранним утром 6 августа 1996 года началась операция «Джихад». Были захвачены Грозный, Аргун и Гудермес. В результате двухнедельных боёв потери федеральных сил убитыми и пропавшими без вести составили более 650 человек. Боевики одержали имиджевую победу, а полковник Капитонов, вернувшись домой, обзавёлся загородным коттеджем с участком в двадцать соток.
На фотографиях не было ничего предосудительного, не было и намёка на какое-то преступление, и Капитонов это знал. Тем не менее он понимал, что эти снимки появились здесь и сейчас не случайно и что в рукаве у визави полно козырей. Но и сдаваться без боя он не собирался.
Ну и что? Фотографии веером полетели на стол. Тогда не я один встречался с тем или иным полевым командиром. Мы договаривались, искали точки соприкосновения, пути выхода из кризиса, думали, как остановить боевые действия, наконец.
Встречались, не спорю. Незнакомец собрал фотографии и положил их в карман. Кто-то делал это с благими намерениями, а кто-то с целью наживы. Олег Семёнович, давайте не будем валять дурака. Вы же понимаете, что я появился здесь не просто так. Показывая эти старые снимки, я не рассчитывал на скорое чистосердечное признание я всего лишь подготавливал вас к разговору, который ещё даже не начинался.
А кто сказал, что я буду с вами разговаривать. Есть вопросы запишитесь ко мне на приём, тогда и поговорим. А так Я, если вы успели заметить, собираюсь поесть. В гордом одиночестве! Извините. Олег Семёнович указал рукой на выход.
Мне нравится, как вы держитесь. Незнакомец не сдвинулся с места. Но, хотите вы того или нет, разговор состоится. Состоится здесь и сейчас. Продолжите упрямиться мы переместимся в камеру для допросов. Наручники и машина ждут вас. Выбирайте.
А тут и выбирать нечего! Хотите сфабриковать дело, прикрывшись фотографиями сомнительного содержания? Валяйте!
Олег Семёнович, конвертик, что лежит сейчас в вашем кармане, сам по себе тянет на «горящий тур» в места не столь отдалённые. Умеете двуручной пилой пользоваться? Фотографии, которыми вы небрежно отмахнулись, капля в море компрометирующей вас информации. Ну так как, мы будем разговаривать?
Что вам нужно?
Вы и ваши связи в криминальном мире.
Не понимаю.
Вы чужими руками помогаете нам. Я в свою очередь отправляю ваше дело в долгий ящик.
Так не пойдёт. Мне нужны гарантии. Генерал утёр лоб платком и огляделся по сторонам.
Гарантий не будет! отрезал незнакомец. Либо вы делаете то, что я вам скажу, либо
Вы опять угрожаете?
Боже правый! Как можно?! Незнакомец широко улыбнулся, показав два ряда ровных, сахарно-белых зубов. Вы в дерьме по самую макушку, и ваш арест всего лишь вопрос времени. Так что
Вы из УСБ?13
Нет, из ФСБ. Мужчина предъявил служебное удостоверение в развёрнутом виде. Но вам от этого легче не станет.
Понятно. Генерал вжал голову в плечи и поёрзал в кресле, представив, как карающий меч госбезопасности опускается на его шею. Что я должен сделать?..
* * *
Южный Урал. Июль, 2000 год
Поезд прибыл на станцию строго по расписанию. Выйдя из вагона на перрон, Рита попрощалась с проводницей и, поправив лямки рюкзака, не спеша пошла на остановку общественного транспорта. На привокзальной площади (если её можно так назвать за скромные размеры) кипела жизнь, сновали туда-сюда немногочисленные прохожие и пассажиры с ручной кладью, бомбилы, поджидающие клиентов возле ларька с горячими беляшами и чебуреками, о чём-то шумно спорили, провожая девушек похотливым взглядом. В общем, всё как обычно: городок жил своей жизнью.
До автобусной остановки было рукой подать. Можно было и пешком прогуляться три остановки не расстояние, а там и до кафе «Ивушка» всего ничего, но Рита решила не нагуливать и без того разыгравшийся аппетит. Андрей, школьный друг Алексея и по совместительству хозяин данного заведения, обязательно накормит и напоит с дороги, замучив расспросами об обстоятельствах ранения и о состоянии здоровья товарища, после чего доставит в лучшем виде в лесоохотничье хозяйство.
Притормози, красавица! грубый мужской голос неожиданно вывел Риту из состояния лёгкой задумчивости.
Повернув голову в сторону остановившегося возле неё чёрного внедорожника, она открыла было рот, чтобы указать хаму конечную точку его маршрута, как вдруг сзади в шею что-то больно укололо, противно затрещав. Тело содрогнулось от электрического разряда, дыхание перехватило, в глазах потемнело, земля стала уходить из-под ног. В последнюю секунду сознание Риты успело зафиксировать, как её обмякшее тело подхватили чьи-то сильные руки и втолкнули в распахнутую заднюю дверь внедорожника
* * *
Москва. Первые числа августа, 2000 год
Лечение и реабилитация были позади. Получив эпикриз и прочие там документы, полагающиеся при выписке, попрощавшись со всеми, с кем только можно было, вышел я на госпитальное крыльцо. Втянул ноздрями воздух гражданской жизни, наполнив им лёгкие до отказа, да так, что голова закружилась.
Ну здравствуй, новая жизнь! вырвалось у меня из груди.
Надышавшись вдоволь, повертев головой в разные стороны в поисках каменьев указательных с надписями вроде «Налево пойдёшь от жены огребёшь» и не найдя таковых, отправился в путь-дорогу дальнюю до близлежащей станции метро. Как ни хотелось мне скорее оказаться в родных пенатах, обнять деда и будущую жену, да только права на это я пока не имел формально я ещё состоял на услужении государству российскому.
Лишь спустя две недели, сдав дела и должность, выбив у «финика»14 полный финансовый расчёт и полагающиеся боевые, «вылившись» из коллектива, забрал у товарища из гаража своего железного коня и, осенив себя крестным знамением, поехал, наконец, домой.
Ехал не спеша, останавливаясь на отдых в местах, радующих глаз, вдали от сутолоки придорожных кафешек с кемпингами. Много ль надо солдату на привале? Да сущие пустяки: маленькая незагаженная полянка, невидимая с дороги, сытно поесть и сладко поспать вот и вся недолга. А когда твоё авто сочетает в одном флаконе средство передвижения и гостиничный номер (удобства, правда, во дворе) вообще полный цимес.
Домом на колёсах мне служил старый добрый УАЗ-452 «Буханка», в своём теперешнем виде мало чем напоминающий чудо советского автопрома, сошедшее с конвейера. Из родных деталей в нём остались только армейские мосты и кузов, и тот претерпел некие изменения конструкции. Всё остальное: дизельный двигатель, трансмиссия, электрика и сиденья перекочевали из «Форд Скорпио». Повозился я с ним, вложив немалую сумму и потратив уйму сил и времени. Зато теперь, сидя за рулём эдакого монстра в камуфляжном окрасе, на широких колёсах, я был готов покорять большие расстояния и бездорожье.
Третий день пути начался для меня с первыми лучами солнца. Вскрыв пакет ИРП15, приготовил на скорую руку завтрак и так же быстро разделался с ним, запив свежесваренным кофе. Вещи сложены и закреплены на штатных местах, машина осмотрена. В сытом животе приятно заурчало, а с поворотом ключа зажигания ровно заурчал тяговитый дизель машины можно ехать.
Солнце находилось в зените, когда через лобовое стекло я увидел родные места, мою малую родину: горы, уходящие к горизонту бесконечным океаном застывших гигантских зелёных волн хвойного леса. Отсюда, с дороги, деревню не видно, но я знал, что она там, впереди. Ещё пятьдесят километров по горному серпантину, и я дома.
Припарковав машину перед воротами родного дома, в тени раскидистой берёзы, заглушил двигатель, но из машины не вышел что-то меня держало, что-то тревожило. Но что? Улица пуста, если не брать во внимание пяток куриц, вальяжно прогуливающихся возле соседской ограды. Будь я в горах Кавказа, я бы нашёл разумное объяснение приступу беспричинной тревоги и звериному ощущению чужого взгляда на себе. Здесь-то с чего?
Всё же выхожу из машины, медленно подхожу к калитке, разминая мышцы спины. Дёргаю за ручку закрыто. По сложившейся у нас традиции калитку на замок мы с дедом закрывали в двух случаях: на ночь и когда уходили в тайгу. Всё остальное время она была не заперта. Сейчас день, значит, дед в тайге. Вроде бы ничего особенного, а чувство тревоги почему-то усилилось.