Мотисказы
Оксана Беляева
© Оксана Беляева, 2024
ISBN 978-5-0062-2588-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Мотисказы
Главное быть рядом
Жил был мужик на селе.
Приглянулась ему как-то девица соседская. Стал он в дырку в заборе на неё посматривать. Та с утра огород прополет, коров надоит, хату приберет. Он глядит в дыру. Любуется.
Она к колодцу, воды наберёт, тащит ведра а он любуется. Выйдет она дрова колоть. Колет, тащит их в дом он любуется.
Вечером сядет он у забора и мечтает, что она «егошняя». И аж сам себе завидует.
Шли годы. Девка с хозяйством сама в одиночку справляется. А мужик всё любуется, да мечтам предается. Состарилась девка. Силы не хватало хозяйство в одиночку тащить. Померла.
Пришёл мужик на могилку её, присел и взгрустнул.
«Эх, хорошо ж жили И рядом я ж всегда был»
Сны солдатки
Я влетела в казарму в тот момент, когда сигнальная сирена уже завыла, разрывая мои перепонки. Вокруг всё двигалось, суетно, нервно.
2 минуты на сборы. Вечность и ничего. Первое если ты был готов. Второе когда разбит после ночного дежурства.
Подъём! расталкивая какого-то парня, лежащего на койке и не реагирующего на вой сирены, ору я.
Плац. Построились быстро. Опустила глаза на свои башмаки. Мельком. «Пятно! Сука!» Пронеслось в голове.
В роте только парни. Кроме меня. Хотя яйца, пожалуй, у меня покрепче, чем у многих из них.
Дальше день в голове сохранился урывками.
Марш бросок. В экипировке.
Помочь? подмигивая, кричит рядом бегущий.
Себе! рявкаю в ответ. И добавляю скорости, оставляя его позади.
В ушах целый день то ли гул, то ли музыка. Дурацкая мелодия. Зомбирующая. Как ганлин. Бежать!
Вечер. Отдых. Парни собираются покидать мяч в кольцо.
Присоединишься?
Чё нет?
Беляева! Выйди с поля!
Старшина. «Тупой утырок!» Рывком откидываю мяч, процедив сквозь стиснутые зубы:
Да пошёл ты
И уже отойдя от площадки метров 20, слышу голос старшины:
Беляева, да что с тобой?
Она просто истеричка
Стоп! Нет! Не может быть. Ответ прозвучал прямо у меня за спиной. Оборачиваюсь и замираю.
Вы кто? вытаращив глаза на стоящего напротив меня, произносит «утырок».
Я набираю воздуха в грудь. Слова вылетают сами, правда голос предательски срывается и звучит абсолютно неестественно:
Товарищ старшина, это ко мне. Это мой мужчина
Шаг. Один единственный. Но он даётся с невероятным трудом. Я утыкаюсь ему в грудь. Прижимаюсь носом к его ярко синей майке с вырезом буквой V. Он обнимает меня за голову
Воздуха больше нет. И я просто, как обычная девчонка, слабая и глупая, начинаю реветь.
***
Я проснулась от того, что реву
Но мне можно. Я не солдат. Я девочка.
Купите душу!
Купите душу! Товар штучный, эксклюзивный!
На площади в центре ярмарки собралась толпа. Народ с интересом разглядывал странного мужика, орущего во всю глотку о не менее странном предмете продажи.
Мужик действительно был примечательный. Серое, видавшее виды и явно предназначенное для кого-то более крупного, пальто, было одето на голое тело. Штаны же, наоборот, чересчур обтягивали его тощие ноги и едва доходили до щиколоток. Будто он позаимствовал их у какой-то юной и весьма стройной особы. Обувь на его ногах отсутствовала вовсе. Зато цилиндр, украшавший голову мужчины, был выше всяких похвал. Новый, с отливом! Хорош цилиндр!
В руках мужик держал непонятный предмет. Да и не сказать чтобы держал. Да и не сказать, чтобы предмет. То, что парило между его ладоней, скорее напоминало мыльный пузырь, внутри которого хаотично двигалась, переливаясь разными цветами, непонятной формы субстанция.
Удивительным было и то, что отражение в пузыре походило на калейдоскоп, картинки в котором сменялись сами собой. Небо, с проплывающими по нему облаками, оказывалось то сверху шара, то скатывалось, стекая куда-то вбок. Фигуры людей, отражаясь, то топтали это небо, то наваливались на облака, сбившись в кучу-малу. И только перевернутое вниз головой отражение мужика всегда находилось в центре этой композиции, как будто нарочно приклеенное к стенке пузыря.
Периодически мужик театрально выставлял одну ногу вперёд, вытягивал одну руку в сторону зрителей, пока пузырь зависал над его второй дланью. Застыв в такой позе он, что есть дури, начинал орать:
Купите душу, господа! Не пожалеете! За дёшево не отдам, так вы и сами потом доплатите!
Кто-то из потенциальных покупателей не выдержал:
Да что-то потрепанная она больно, душа твоя!
Что потрёпано, то залатано! бойко парировал продавец. А залатано на совесть, не пробьёшь теперь!
А чё она у тебя мечется?
Не мечется, а порывами творческими движима!
Да и старая она у тебя! Смотри, не свежая!
Сам ты старый, осёл! А она взрослая! Сформировавшаяся!
Диалог продолжался. Народ наблюдал, толпился. Кто похихикивал, кто шушукался, кто у виска крутил в сторону мужика. Равнодушных не было. Желающих купить столь эксклюзивный товар, однако, не находилось.
Мужик уже было отчаялся. Видно было, что подустал.
Я куплю твою душу. стальной голос прорезался сквозь толпу.
Как? мужик растерялся и как-то автоматически прижал пузырь к себе, судорожно пытаясь прикрыть товар обеими руками.
А как покупают? За деньги! Цену-то обозначь.
Толпа смолкла и расступилась. И между продавцом и покупателем не осталось препятствий.
Они стояли и смотрели друг на друга. Мужик, прижимавший к себе душу испуганно. Старик, сгорбленный, одетый с иголки, сжимающий в руке, будто в орлиной лапе, золотую трость взглядом уставшего льва.
Так какова твоя цена?
Душа она она почему-то перешёл на шепот мужик, не продаётся.
Всё в этом мире продаётся.
Старик сделал несколько шагов вперёд, вытянул руку, и его трость уперлась в пузырь. Мгновенье и
Странного вида мужик лежал на площади в центре ярмарки. Люди проходили мимо не обращая на него внимания. Складывалось ощущение, будто они совсем его не замечают. Будто его нет
К выходу с ярмарки шёл не менее странный старик. Одетый с явным лоском, он опирался при ходьбе на золотую трость. Походка его была неровной. Казалось, что он весьма навеселе, что вполне подтверждалось его поведением: он плакал и смеялся одновременно. А те, кому довелось взглянуть ему в глаза, сразу отмечали озорные огоньки совсем юного мальчишки, преисполненного надежд
***
В нашем странном, похожем на ярмарку мире, всегда найдётся тот, кто решит, что душа лишь товар. И всегда найдётся тот, кто знает ей цену.
Сашка
Жила была Саша. Хотя скорее и не жила, а просто была. Да и звали её всё чаще «Сашкою», так как на девку она не особо походить пыталась.
Сашка со всем справлялась сама. И в избе приберет, и дров наколет, да натаскает, и кобылу подкует, коли надобность такая возникнет. И вроде неплохо это, да вот только выглядит она не пойми как. То ли девица, то ли молодец не разберешь. Оттого и не сватается к Сашке никто.
Ты б косу отпустила, да сарафан принарядила. советуют ей соседки.
Вот ещё! отмахивается. Одно неудобство от сарафанов ваших. Да и коли приглянусь кому, то и таку полюбит.
А парни на селе Сашку любили. Искренне. Как брата. Вот только как на девицу на неё и не смотрели вовсе. Кака ж она девица, ежели фору в любом деле мужику даст, а в чём не очень сильна так на равных справится.
Хотя со временем нашёлся один молодец. Пристроился. Речи сладкие Сашке на уши наплел. Та за него замуж и пошла. Троих детей ему народила. Да только девкою от этого так и не стала.
Ведь теперь ей приходилось и дров больше колоть, и в поле за всех пахать. Так как суженый её хоть и умел рассказывать сказы красиво, да детей делать, а вот в хозяйстве оказался совсем непригоден. Только команды, да указки успевал Сашке раздавать. Да упрекать её:
Вон, глянь, вокруг все девицы, как девицы, а ты?! Хоть бы косу отпустила, да сарафан одела, а то и смотреть-то на тебя не хочется.
Дак некогда мне милый в сарафаны рядиться, дел-то по горло. Лучше бы помог мне.
Вот ещё. Ты мне и так благодарна должна быть, что вообще тебя в жёны взял!
Так и жили бы они долго. Не факт, что счастливо. Пока однажды не приснился сон Сашке. Будто изба их погорела, а муженек её, вместо того, чтобы детей спасать, да ей помогать, только прихорашивается, смеётся над ней, да потешается.
Проснулась Сашка сама не своя. Глянула на мужа и поняла, что так и будет оно. И пока жизнь до греха не довела, собрала она котомки любимого, да за дверь избы их с хозяином и выставила.
Долго милай её под дверью возмущался. Угрозы сыпал, проклятия посылал:
Кому ты с тремя детьми, да недобаба такая, нужна будешь, дура?!
А Сашка не слушала. Некогда ей было.