Нравится?
От низкого бархатного голоса я едва не давлюсь этим бутербродом и быстро кладу его обратно на тарелку. Блин, попалась, вот же ж неловко получилось
Медленно поворачиваюсь, и эта икра начинает жечь желудок. Олигарх стоит предо мной. Тот самый, которого я обворовала. Такой высокий и крепкий, взрослый мужик, он смотрит на меня как на мошку с высоты своего роста.
Ты?!
Не смей мне тыкать!
Это он. Владлен собственной персоной, и он зол. Явно. На меня. Только теперь я полностью узнаю этот замок. Я уже была здесь тогда, когда меня впервые привезли к дяде на ночь. Это тот же дом, та же люстра и тот же белый мрамор на полу.
Что вам надо, вы что, ненормальный? Почему я здесь?! Я не хочу быть здесь! специально понижаю голос, чтобы казаться старше, ловлю его пристальный взгляд на себе. Олигарх смотрит на меня как на букашку просто. Как на что-то грязное, хоть на мне теперь и чистая одежда.
Ты бы предпочла лежать под тем депутатом?
Откуда вы
Кадры той страшной ночи мелькают перед глазами, и я вспоминаю, что это именно Владлен выстрелил в Павла Николаевича, а меня он забрал меня свидетелем.
Легкая полуулыбка олигарха быстро превращается в оскал. Злой, жестокий, звериный, и я даже шагу ступить не могу, как оказываюсь прижата к стене. Владлен медленно берет меня за горло и поднимает так, что я едва касаюсь носочками пола. Противостоять не могу, его прикосновение будто парализует.
Боже, он совсем не так действует на меня, как тот противный депутат. Совсем иначе, по-другому как-то. Сильнее, острее, невыносимо просто страшно.
Замираю, едва хватая ртом воздух, шевелиться не могу от сильного захвата. Этот мужик вжал меня, как моль, в стену и вот-вот расплющит. Он не дает мне дергаться и в то же время не делает больно. Словно удав: перед тем как задавить добычу, он играет с ней.
Я никому ничего не скажу! Честно. Слово даю! А-а Пустите!
Мне плевать на того депутата и его тушку.
Его пальцы больно впиваются мне в горло, и ужас пробирается под кожу, когда я замечаю в синих глазах этого олигарха опасный блеск.
Что вам тогда надо? У меня нет ничего ценного. Нет хриплю, накрывая его сильное запястье ладонями от страха. Воздух быстро заканчивается, но Владлен не отпускает, дает только чуть-то вздохнуть, просто чтобы я не отключилась.
Есть.
При этом олигарх сильнее надавливает пальцем на мою артерию, и у меня перед глазами мгновенно темнеет. Становится сухо во рту, но все же я не отключаюсь. Он не дает, не позволяет, контролируя меня всецело, держа как куколку в своих руках.
Часы. Ты спиздила мои часы, сука. Верни.
Бли-и-ин. И как он запомнил, припомнил и заметил! Наверняка у него таких вещичек целая куча. Ну почему именно эти часы
У меня их больше нет. Честно! Я я потеряла их. Пустите, дядь, мне надо надо в детдом!
Владлен резко меня отпускает, и я жадно хватаю ртом воздух. Боже, что это за человек! Он едва не задушил меня.
Ты не вернешься больше туда.
Холод липкими клешнями пробирается под кожу. Становится не по себе от его мрачного тона, и я машинально растираю кожу на горле, где только что была его сильная рука.
В смысле?
В прямом. Ты должна мне сто тысяч евро за часы и столько же за моральный ущерб.
Что?! Нет У меня нет таких денег, я не смогу отдать такой долг!
Значит, будешь отрабатывать. Твоя шкура столько не стоит, потому я заберу тебя с потрохами и оставлю себе.
Зачем? Как я буду этот долг отрабатывать Трахать меня будете?
Владлен молчит, смотря на меня, а после внезапно раздается громким смехом, в уголках его глаз я замечаю морщинки.
Он некрасив, страшный какой-то, но и оторвать взгляд я не могу от его синих пронзительных глаз. Как бешеное море они, как небо перед жуткой бурей.
С момента нашей последней встречи ничего не изменилось, чучело. В зеркале видела себя?
Слезы подкатывают к глазам. Больно. Даже в этот раз. Все равно больно. Ненавижу.
Зачем я тогда вам? Я вам даже не нравлюсь.
Пожимаю плечами, глазами подыскивая выход. Кажется, я попала совсем не туда, и пора мне сматывать удочки от этого богача. И если от Павла Николаевича мне было противно, то от Владлена у меня кровь стынет в жилах. Он меня пугает. Очень.
Всегда хотел домашнего зверька. На год, потом мы вернемся к этому разговору.
Я вам никакой не зверек и я не стану здесь оставаться! Вы больной богатый психопат!!! выкрикиваю, теряя терпение. Это все мне кажется чем-то жутким, будто меня берут в собственность, словно меня присваивают, как щенка. На год. На целый год!
Олигарх делает шаг вперед, отчего я снова вжимаюсь спиной в холодную стену и высоко задираю голову, чтобы встретиться с его цепким взглядом. Сердце начинает стучать чаще, живот напрягается и дрожат коленки, когда я невольно вдыхаю его запах.
Не знаю, что делать, он меня в угол загнал. Сглатываю, смотря на этого взрослого мужика на полторы головы выше меня. Хватаю воздух приоткрытыми губами: страшно.
Тогда я верну тебя в тот особняк и прикажу вытрахать во все дыры. Уверен, этим старым херам понравится даже такое чучело, как ты. Они поделят тебя на троих или четверых. Или пятерых, если я попрошу об этом. Выебут до крови, а после положат тебя на стол и будут играть на тебе в карты, поливать тебя шампанским, когда от боли ты даже орать больше не сможешь. Ты хочешь этого, зверек?
Ответить мне нечего. Чувствую только, как из глаз катятся слезы, и вздрагиваю, когда Владлен касается моей щеки, большим пальцем вытирая слезу.
Не хочу. Я не хочу так Что вам надо что?
Ты. Ты мне нужна. Ты моя новая игрушка.
Я живой человек, я не игрушка! вскрикиваю, но он даже бровью не ведет. Этот жестокий олигарх складывает явно сильные руки в карманы брюк, выравнивает спину, расправляя широкие плечи и прямо смотря на меня, как чертов король мира.
Я потерял из-за тебя деньги, время и свою любимую вещь. Ты заменишь мне это. Ты станешь моей новой вещью.
Что вы будете делать со мной голос дрожит, сбивается. Олигарх меня не ударил, но в то же время от боли орет каждая клетка. Я понимаю, что прямо сейчас попадаю в капкан, и у меня нет права на отказ. Он воплотит то страшное, что нарассказывал, в жизнь, если я откажусь.
Владлен описал групповое изнасилование в деталях, будто сам не раз видел такое, а может, и принимал участие. Боже.
Я буду играть в тебя, зверек.
Как играть?
Вытираю слезы, смотря на яркие синие глаза олигарха, на его лице нет ни капли жалости, сочувствия или тепла. Каменный. Отстраненный, жестокий.
Я буду играть с тобой, как со щенком. Велю, и будешь прыгать на задних лапках. Будешь послушной поглажу по голове. Прикажу, и будешь лакать молоко из миски, стоя на коленях. Предо мной. Станешь кусаться посажу на цепь.
Глава 7
Тогда я еще не поняла до конца, что значит буду играть с тобой. Я же не ёлочная игрушка и не мячик, который можно подкинуть вверх или пнуть ногой, хотя в последнем сильно сомневалась.
Щенок, он меня со щенком сравнил, которого собирался дрессировать, поощрять и наказывать! Чертов ненормальный олигарх!
Рахманов. Я увидела его фамилию на одном из блюд. Она была выгравирована на нем, как и на множестве других вещей. Этот богач явно гордился своим происхождением, тогда как я уже продумывала план побега из этого жуткого дома.
Показав мне мое место, олигарх поднялся наверх, а я, перепуганная, только и смогла, что рвануть к двери, которая, конечно, оказалась закрытой.
Попала вот же я попала! Из-за каких-то чертовых часов!
Дурочка, не надо было воровать, я же их теперь не достану, Римма наверняка их уже продала! К черту! У Владлена небось таких вещей полно, чего он в них так вцепился Господи.
В голове какой-то кавардак, в висках пульсирует страх. Зачем я сдалась этому взрослому мужику? Ясно, что я ему не нравлюсь. Владлен смотрит на меня как на букашку какую-то, на что-то грязное. С презрением и, кажется, даже брезгливостью.
Конечно, куда уж мне до него. Как мошке до небес!
Я обхожу дом в поисках еще одного выхода, но все двери закрыты. Моя простуда еще не прошла, поэтому быстро выбиваюсь из сил и ползу в свою норку на втором этаже, хотя норкой это назвать сложно.
Хоромы, пожалуй, будет более точное определение. Тяжелые бордовые шторы, белая мебель с золотыми ручками, ковры, огромные окна аркой. После детдома эта комната показывается мне каким-то сказочным миром, вот только все здесь чужое и кажется нежилым. Все такое же холодное, как и синие глаза хозяина.
Это похоже на каменный замок, чудовище в котором сейчас в своей спальне, куда я лезть по понятным причинам не рискую.
Зайдя в душ, стягиваю с себя одежду и замечаю огромный фиолетовый синяк внизу живота. Это тот урод Павел Николаевич со свиными глазами меня ударил, и одно только прикосновение к животу теперь вызывает дикую боль.
Быстро ополоснувшись и вымыв волосы, я натягиваю белый пушистый халат, потому что никаких других вещей в комнате попросту не нахожу.
Не могу не отметить обилие косметики и разных уходовых баночек-скляночек. Каждую хочется понюхать и намазать на себя. У меня никогда не было и десятой части из всего, что здесь есть, и я даже не совсем понимаю предназначение некоторых тюбиков и крупной соли, которую тоже зачем-то сюда притащили.
У нас такого не было в детдоме. Мне всегда казалось, что достаточно простого мыла. Лучше, конечно, если детского, от него кожа не так сильно трескалась и сохла.
Когда я выхожу из душа, на тумбочке обнаруживаю мазь от синяков. Клянусь, перед тем как искупаться, я не видела здесь никакой мази!
Олигарх заходил ко мне, хоть я и закрывалась изнутри. У Владлена есть ключи от всех дверей замка.
***
Кажется, я отключаюсь на кровати прямо в халате, однако вскакиваю резко посреди ночи в холодном поту. Что я здесь делаю Господи, я думала, что это просто жуткий сон. Быстро опускаюсь на теплый ворсистый пол босыми ногами, сильнее затягиваю халат и выбираюсь из комнаты.
Ночью замок кажется зловещим. Что-то трещит, воет ветер, и в окна скребутся голые ветки деревьев. Не то чтобы я трусихой была, нет, в детдоме чего я только не видела, однако мы там все равны были, и если огребали, то все одинаково, а здесь я одна. Я наедине со взрослым мужиком, которому должна просто гигантскую сумму денег.
«Валить отсюда надо», стучит в голове. Пока я еще целая, поэтому на месте мне не сидится.
Я тихонько ступаю по полу, пока не добираюсь до комнаты олигарха. Здесь есть и другие спальни, но почему-то я знаю, что он именно тут. Запах. Аромат его диковинного парфюма здесь ощущается сильнее всего.
Максимально тихо открываю тяжелую дверь, на цыпочках пробираюсь внутрь. У него должны быть ключи от этого логова. Где же они где?
В комнате мрак. Плотно зашторены шторы, и я не вижу даже собственных рук. Ох, мамочки, хоть бы не напороться на что-то. И тут из горла вырывается крик, когда мизинцем я натыкаюсь на что-то дико острое. Угол кровати. Твою ж!
Черт возьми, больно! Ай ай а-ай! шиплю, прыгаю на одной ноге, после чего резко загорается свет, и, подняв голову, я застываю на месте.
По спине ползут муравьи, потому как я вижу, что ОН не спит. Олигарх сидит в кресле, сложив крепкие руки на груди. Абсолютно одет. Даже в обуви. Две верхние пуговки белой рубашки только расстегнуты на шее. На часах замечаю, что уже три ночи, три
Вы что, совсем не спите? Вампир?
Как-то тупо получается, но я уже это сказала. На это Рахманов не реагирует, а достает металлическую коробку каких-то элитных вычурных сигарет из кармана и закуривает. Я замечаю, что зажигалка у него тоже очень необычная. Блестящая, крупная, с красивым рисунком сбоку. Похоже на ручную работу. Я таких никогда не видела на прилавках.
Что ты делаешь в моей спальне, зверек?
Я я это Это подбираю варианты, и их нет.
Я растерялась перед ним. Почему-то была уверена, что этот богач спит в такое время, как и все нормальные люди, но, похоже, это к нему вообще не относится. Стащила ключики, что называется, елки
За этим пришла?
Владлен поднимает с журнального столика связку ключей, и у меня загораются глаза. Он знал! Этот чертов олигарх предвидел и ждал, пока я приду сюда сама!
Выпустите меня немедленно, не то я заявлю на вас в милицию! Будете сидеть в тюрьме за похищение несовершеннолетнего!
Вздернув подбородок и придав голосу весь драматизм мира, чеканю, однако, похоже, это не производит на Владлена должного эффекта. Никакого.
Кто ты?
Чуть подается вперед, и я вижу, как этот взрослый олигарх опирается о колени сильными руками в закатанной до локтей белой рубашке. А еще от него пахнет таким приятным парфюмом, что даже стоять сложно рядом. Мамочки.
Машинально делаю шаг назад, потому что его запах хочется вдыхать и чувствовать, а я не хочу. Мне кажется это опасным. Для меня.
Сдвигаю брови. Он какой-то странный. И вопросы у него такие же.
В смысле?
У тебя есть документы, свидетельство о рождении, паспорт? Кто ты, зверек?
У меня нет документов. Вы же знаете.
Стою напротив этого олигарха и хлопаю ресницами. Неловко и страшно. Я не знаю, чего от него ожидать.
Вот. Значит, и тебя нет. Ты просто глупая маленькая овечка, смеющая мне угрожать.
А вы сами кто такой? Волк? Вы регулярно грабите банк или убиваете людей на заказ? смелею, говорю, что думаю, и едкая короткая усмешка озаряет строгое лицо Владлена.
Откуда такие предположения?
Чуть прищуривается, и я замечаю, что он рассматривает меня. Не пялится, а именно рассматривает. Изучает с интересом, как глупого маленького зверька, с которым забавляется прямо сейчас.
Вы явно богаты, и я просто не понимаю, откуда такие деньги могут быть у простого человека.
Я предпочитаю быть хищником, а не простым человеком, игрушка.
Я не игрушка, хватит! Мне не нужны ваши хоромы! В детском доме моем холодном и то будет куда лучше! Я хочу вернуться в детдом и я не собираюсь тут плясать под вашу дудку!
Резко разворачиваюсь, чтобы уйти, но слышу его бархатный низкий голос:
Смотри.
Что-то чиркает по столу, и я оборачиваюсь. Какой-то белый конверт, который олигарх бросил мне под ноги, как что-то ненужное.
Что это?
Сама глянь.
Долька любопытства побеждает, я медленно наклоняюсь и осторожно беру конверт в руки. Он полон каких-то фотографий, и, когда я вытаскиваю их, начиная рассматривать, тошнота и липкий ужас подкатывают к горлу.
Фотографии вываливаются из рук вместе с конвертом, и я оседаю на пол, издавая нечто похожее на жалобный скулеж.
На этих фото девочки из моего детдома и некоторые другие, которых я не знаю. В неестественных позах, сразу под несколькими мужиками в каких-то богатых помещениях. Заплаканные, избитые так, что места живого на них нет.
Некоторые девочки порезаны. На их животах и бедрах следы от глубоких ран, словно их кто-то резал ножом. Специально.
На паре последних снимков я узнаю Владу. Ее имели сразу трое мужиков. Жирных старых уродов. Понятно теперь, почему она тогда такая вернулась и не захотела больше жить. Они ее изнасиловали втроем. Втроем!
Сволочи Это вы, да?! Вы тоже принимаете в этом участие, как и эти звери?! Что это за ужас? Господи
Это твоя судьба, игрушка, которая ждет тебя в твоем любимом детском доме, холодно басит, смотря прямо на меня, так и сидящую на холодном полу.
Они были такими молодыми, они хотели жить! Гады! Ненавижу!
Они были мясом! А хищники питаются только мясом, овечка! чеканит Владлен, резко поднимается и тушит сигарету прямо о край стола, оставляя на нем черный след, а после проходит мимо меня, сидящей на коленях.
Я же смотрю на эти жуткие фото изнасилованных девочек, вытираю слезы дрожащей рукой и понимаю, что он меня не пугает. Владлен показывает мне правду, какая она есть.