Вопрос застал Семена врасплох. Действительно, куда? У него здесь никого нет, кроме Васька. Да и тот Куда же он делся? Почему ничего не сообщил?
Скажите, а Вася Я могу ему позвонить?
Да. Только
Договорить девушка не успела: стаскивая натерший плечи рюкзак (и на кой черт, спрашивается? потерпеть не мог?), Семен зацепил шаткую этажерку, смахнув на пол принадлежности для чистки обуви.
Косорукий!
Извините! Он принялся неуклюже поднимать вещи, чувствуя себя полным дураком.
Влажноватые пальцы предательски подрагивали.
Едва восстановившееся внутреннее равновесие грозило вновь рухнуть. Хотелось провалиться сквозь землю. Торчок гнилой! Там и останешься в выгребной яме! звучал в ушах въедливый голос той старухи. Может, она и права. Прошло столько времени, но иногда Семен по-прежнему ощущал все то же отвращение к себе, от которого было лишь одно лекарство.
Ничего страшного, рыжая незнакомка тоже наклонилась, помогая собирать рассыпавшиеся по полу предметы.
Потянувшись к одной и той же щетке, они едва не стукнулись головами, и Семен уловил свежий, слегка мыльный запах ее волос.
Последний раз он находился так близко к девушке больше четырех лет назад. Это была Ленка. Первая и единственная. А потом случился метадон. И однажды Семен проснулся, а Ленка нет. Она захлебнулась, когда ее вырвало во сне, а он даже не понял. Не услышал. А после все было уже поздно и неумелое искусственное дыхание, и скорая
С тех пор Нет, он пытался, правда пытался. В отличие от большинства Семену повезло: гепатиты и ВИЧ, преданные спутники исколотых вен, каким-то чудом обошли его стороной. У него был шанс на нормальную жизнь, на нормальную любовь, но дальше нескольких поцелуев дело не заходило. Он целовал кого-то другого, а губы все равно чувствовали холодную Ленкину кожу.
Метадон оставил ему здоровье, но отнял все остальное.
Ты сам отнял у себя все.
Жестокая мысль ужалила изнутри, пока хозяйка квартиры ходила за телефоном. Выдернув из кармана зажигалку, Семен успел сделать пару успокоительных щелчков, прежде чем девушка вернулась.
Только скажите сразу, кто вы, чтобы он не подумал, что это я звоню, предупредила она.
Чужой смартфон в ярком чехле неудобно лег в руку. Нужный номер уже был на экране. Первые два звонка Васек сбросил, в третий раз просто не взял трубку. Снова скрестив на груди руки и привалившись плечом к стене, девушка наблюдала за попытками Семена дозвониться.
Мы сегодня расстались, наконец произнесла она, так что вряд ли он рад звонкам с моего номера.
Телефон в руке Семена вдруг ожил. На экране высветилось фото Васи, и он поспешил смахнуть в сторону кружок с зеленой трубкой.
Васек, это
И че ты теперь названиваешь, сука? полузнакомый смазанный голос бурлил злостью. Решила на коленях ко мне приползти?
Вась, это
Да пошла ты!..
Не дослушав поток матерщины, Семен отключился. Он слишком хорошо знал эти истерические интонации, эту смазанную торопливость речи. Васек был под кайфом. Теперь все встало на свои места.
Все это время Семен звонил ему, писал, ждал этой встречи в надежде на нечто гораздо большее, чем формальное Ромкино гостеприимство, а он
А она, эта девушка с рыжими волосами? Понимает ли она, что происходит?
Как вас зовут? Семен встретился с ней взглядом.
Олеся.
Олеся, лучше заблокируйте его номер. И не общайтесь с ним больше. Никогда. Он
Наркоман. Я знаю, губы Олеси сжались, словно эти короткие фразы были горькими на вкус.
Из-за этого вы и расстались?
Да, ответила Олеся и, помедлив секунду, добавила: Надо было раньше.
Возможно, она ответила бы и на другие вопросы. С незнакомцами всегда легче говорить о таких вещах. Но тогда и Семену, вероятно, пришлось бы рассказать, откуда он знает Васька. И о себе. А этого, вдруг ясно осознал Семен, ему совершенно не хотелось.
Жаль, что так вышло, выдавил он.
Подобных фраз ему не приходилось произносить уже очень давно, со времен групповых занятий в Центре, когда нужно было давать обратную связь на рассказы других.
Психолог долбаный, тоже мне
Олеся, похоже, не заметила, насколько глупо это прозвучало.
Ну, для меня худшее уже позади, она самую малость улыбнулась, и на щеках с бледными веснушками обозначились две ямочки. Семен, опасаясь спугнуть этот хрупкий момент просветления, так же осторожно улыбнулся в ответ.
Было жаль уходить, но что еще оставалось? Спросить телефон, пригласить куда-нибудь? А смысл? Ему все равно уезжать. Особенно теперь, когда с Васьком все стало ясно. Да и в любом случае не получилось бы ничего. Как всегда.
Тишину нарушил раздавшийся в подъезде шум лифта: сначала мерное гудение поднимающейся кабины, затем стук разошедшихся в стороны створок.
Семен вспомнил про смартфон, который так и держал в полусогнутой руке. Может, ну ее, эту гостиницу? Теперь уже без разницы. Лучше сразу на вокзал и первым же поездом до Питера. А там можно будет и отдохнуть.
Я тогда такси вызову, сообщил он свое решение. Не подскажете номер?
Олеся никак не отреагировала. Она смотрела на дверь, прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам.
5
Шарканье шагов стихло у порога.
Его сменил сухой скребущий звук, как будто кто-то водил ногтями прямо по двери: кхррр, кхррр, кхррр Сверху вниз, сверху вниз
А следом отчетливо прозвучало старческое хихиканье. Несколько кашляющих смешков, и вновь тишина.
Олеся узнала этот смех. Прозрачные волоски на предплечьях встали дыбом. Что вообще нужно этой мерзкой старухе? Почему она прицепилась именно к Олесе?!
Это что, та психованная бабка? спросил Семен, покосившись на дверь.
Кажется, ему тоже стало не по себе. Как и раньше, в подъезде. Или это просто отвращение? Старуха ведь и правда мерзкая.
Наша местная достопримечательность, Олеся тщетно попыталась придать голосу непринужденность. Уже познакомились с ней?
Семен не успел ответить телефон в его руке снова зазвонил.
Это Вася, прокомментировал он, взглянув на экран.
Олеся взяла у него трубку и сбросила вызов. Потом заблокировала номер. Она не слышала, что именно Вася сказал Семену в ответ на его звонок, но и так все понимала. Думать об этом больше не хотелось. Голова и без того начинала болеть.
«Да еще эта старуха»
Время будто загустело, когда Олеся снова посмотрела на дверь. Новенькое полотно под дуб уже не казалось таким надежным, несмотря на двухмиллиметровый стальной лист и ночную задвижку вдобавок к двум замкам. Скрежет и хихиканье по ту сторону прекратились, но
«Вдруг она до сих пор там?»
Конечно, где же еще.
В отяжелевшей голове снова нарастал гул. Олесе казалось, что она ощущает ток крови в сосудах: вот волна прилила к голове, а вот просочилась внутрь, глубже
Ты разве не боишься оставаться одна?
Нет. Конечно нет. Она ведь у себя дома. В безопасности. Кстати, почему она до сих пор продолжает разговаривать с этим парнем? Почему она вообще впустила его?
Хочешь, чтобы он ушел?
Да. Пусть в итоге он оказался не грабителем или маньяком, а действительно Васиным знакомым, но теперь ему пора уходить. Вроде бы он спрашивал номер такси
Но тогда придется открыть эту дверь.
Да. А за ней
Олеся была уверена, что старуха все еще там. Стоит прямо на пороге, подслушивает их, поджидает, а как только дверь откроется
Не открывай.
«Господи, да что за сумасшествие такое? Это просто древняя бабка! Дунешь полетит!»
Олеся резко выдохнула и прижала ладони к лицу, уже не волнуясь о том, насколько ненормально это выглядит со стороны. В конце концов, парня с рюкзаком она больше никогда не увидит.
Все в порядке? спросил Семен, и Олесе пришлось опустить руки.
Да, все нормально. Просто устала.
Он должен остаться, произнес внутренний голос.
До сегодняшнего вечера Олеся никогда не воспринимала его как нечто отдельное от себя, но сейчас Неужели это еще один нервный срыв? Нет, хватит. С нее довольно. Больше никаких больниц, никаких одуряющих уколов! Это всего лишь усталость. Очень сильная усталость, вот и все.
Секунды продолжали тянуться густым киселем, а невидимые приливы и отливы в голове никуда не исчезли. Их пульсация ощущалась все глубже.
И, что еще хуже, поле зрения снова сдавливало кольцо черноты.
«Пожалуйста, не сейчас».
Он должен остаться!
Получается, вам теперь негде переночевать? вопрос вырвался прежде, чем Олеся успела его осознать. В груди болезненно зачастило сердце.
«Господи, что я творю?»
Вообще да, ответил Семен. Но это ерунда, я вызову такси и
«И правильно! Надо выкинуть эту глупость из головы»
ОН ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ!
Оставайтесь у меня, если хотите, окончательно утратившие чувствительность губы выговаривали слова вопреки здравому смыслу. Чернота плескалась в углах глаз. В гостиной есть диван.
Ну Семен смущенно наклонил голову, опять приглаживая волосы на затылке. Не хочется вас напрягать, если честно. Договор у меня был с Васей, так что
Он останется.
Если бы я не выгнала его, вы бы все равно ночевали здесь. Олеся напряженно улыбнулась. Перед глазами то темнело, то снова светлело, а воображение рисовало образ ухмыляющейся бабки в желтом шерстяном берете, прижимающейся к двери квартиры с той стороны. Что если после ухода Семена она там и останется?
Конечно, останется. Ты ведь знаешь это.
Сознание балансировало на грани приступа. Тоннель черноты сужался, и Олеся видела каждый серо-желтый катышек на берете, каждый загибающийся ноготь на всех шести пальцах, скребущих по двери.
Ты все еще хочешь открыть эту дверь?
«Нет. Не хочу».
Что-то беззвучно проворачивалось в голове у Олеси, рождая это понимание. Нескончаемый гул стихал до уровня фонового шума. Чернота таяла. Зрение возвращалось.
Разве внутренний голос может обманывать?
Знаете, сегодня Сегодня у меня был просто безумный день, к губам вернулась чувствительность, но слова все равно как будто вздрагивали и застревали на выходе. Мне пришлось выгнать трех нет, даже четырех наркоманов из собственной квартиры, и Я впервые в жизни угрожала человеку ножом, Олеся издала придушенный смешок. В общем, ужасный день! добавила она, заметив, что Семен колеблется. И общество хоть одного нормального человека мне точно не помешает.
Уверены? уточнил Семен. Правой рукой он выудил из кармана куртки металлическую зажигалку (видимо, по привычке) и тут же убрал обратно.
Да.
Спасибо за приглашение, выдохнул он, еще раз быстро пригладив ладонью волосы. Извините, что так вышло. И можно на «ты», если что.
Хорошо, кивнула Олеся, чувствуя, как ее накрывает теплая волна облегчения. Куртку вот сюда можно повесить, а обувь оставьте оставь на коврике.
И все-таки облегчение не было полным. Что-то скребло внутри, в самой глубине, полной острых подводных камней.
Чернота появилась второй раз за день. Такого не бывало никогда. И этот парень Зачем она пригласила его? О чем она вообще думала?!
Олесю захлестнула тревога, но секунду спустя наполненное гулом сознание услужливо подсунуло объяснение.
Старуха за дверью. Внутренний голос. Предостережение.
Когда Семен прошел в комнату, аккуратно держа перед собой рюкзак, Олеся проверила, заперта ли дверь, и быстро глянула в глазок. За дверью никого не было.
6
Старуха в берете никуда не ушла.
Она распласталась по стене сбоку от двери Олесиной квартиры, широко расставив ноги и вытянув руки в стороны: ладони растопырены, сгорбленное прежде тело вытянуто в струну.
Голова ее медленно поворачивалась вправо до тех пор, пока подбородок не коснулся плеча. А потом повернулась еще. Что-то хрустнуло, и дряблая щека прижалась к крашеной штукатурке. С похожим хрустом вывернулись наружу ступни в грязных ботинках. Теперь они плотно прилегали к тому месту, где стена соединялась с полом.
Тело старухи пришло в движение. Торс удлинялся, кривился набок, таз и плечи раздавались шире, а раскинутые шестипалые руки ползли дальше в стороны, вылезая из рукавов. Под одеждой влажно хрупнуло, и грудная клетка, провалившись внутрь, впечаталась в стену.
Она больше не походила на ту неприятную старую женщину, которую видели Олеся и Семен. Она никогда и не была ею лишь принимала форму, удобную для этого мира.
Пальцы, скребущие по шершавой штукатурке, остановились последними. Отросшие когти ковырнули поверхность стены, а затем вонзились в нее, погрузились внутрь, как в мягкую глину. Кожа и одежда посерели, будто подернувшись пыльной паутиной.
Теперь Серая Мать чувствовала весь этаж. Чувствовала их всех, где бы они ни находились: в комнатах, в ванной, на лоджии Потерянных. Мятущихся. Запертых в своем тесном мирке, ограниченном черепной коробкой.
Больше не было нужды приклеиваться к ним по очереди и тянуть из каждого понемногу. Настало время вернуться обратно, и в этот раз ей потребуется гораздо больше. Потребуются они все. Новому Дитя нужны будут плоть и кровь, Колыбель и пища.
Именно поэтому Серая Мать взяла новенького. И не ошиблась: он оказался податливым, как пластилин. С такими просто. Мни их, как хочешь, лепи, что угодно. Другое дело девчонка. На нее пришлось потратить больше сил, несмотря на изъян, притаившийся в ее мозге. А может, как раз из-за этого изъяна, плотного и непроглядного, как обломок черной слюды. Из-за этого болезненного обломка. Но все, что болит, можно использовать. И неважно, насколько глубоко прячутся человеческие червоточины Серая Мать знала, как разбудить их.
Все изменится, когда они окажутся по ту сторону.
Изломанное серое тело, лишь отдаленно похожее на человеческое, вновь шевелилось, сминаясь и размазываясь по стене уродливым барельефом. Тающая плоть пронизывала бетон, ползла вверх и вниз, вглубь и вширь.
Копировать и перемещать было привычно. Но людские устройства и механизмы, их пища и бесконечные залежи вещей все это раздражало. Утомляло. И все же она готовилась давно и насыщалась долго. Накопила достаточно сил. Пора было наконец продолжить себя, создать новую жизнь, какой до этого еще не было.
Скомканное лицо с прилепившимся сверху беретом уже не предметом гардероба, а живой частью целого прорезали тонкие щели многочисленных ноздрей. Таращившийся над ними водянистый глаз мигнул и закрылся.
Очертания уродливого силуэта постепенно сгладились, оставив после себя ровную, слегка припорошенную серой пылью стену.
Субботнее утро
1
Утро выдалось не из лучших. С мрачным лицом пенсионер Хлопочкин поднялся на площадку между пятым и шестым этажами. Здесь, рядом с жерлом мусоропровода, располагалась его кладовка свободный закуток позади шахты лифта, давным-давно отгороженный самодельной стеной с дверью. Такие же импровизированные кладовки были и на других этажах.
Наклонившись, чтобы опустить на пол коробку с соковыжималкой, Хлопочкин болезненно поморщился. Дернул же черт пойти с женой на этот юбилей! Всего три стопки, а голова чугунная. Да, не тот уже возраст.
Прежде чем достать ключ, Хлопочкин придирчиво оглядел металлическую дверь, крашенную позавчера коричневой половой краской единственной, которая нашлась в хозяйстве. Красить заставила жена: всю плешь проела из-за того, что дверь забрызгали краской для стен во время ремонта подъезда. Как будто она от этого закрываться перестанет!
Теперь посвежевшая дверь кладовки слегка поблескивала в тусклом свете пасмурного утра, проникающем через подъездное окно. На ощупь высохла. Удовлетворенный осмотром, Хлопочкин вытащил из кармана спортивных штанов длинный ключ. Вонзившись в замочную скважину, тот с непривычным скрежетом провернулся, а затем застрял на половине оборота. Шумно выдохнув этого еще не хватало! Хлопочкин попробовал повернуть ключ обратно. Тщетно. Ключ больше не двигался.