В колледже не очень трудно, помедлив, ответила она. В универе сложнее было.
Ты поэтому перешла в колледж?
Нет, из-за Олеся осеклась. Когда ее спрашивали об этом в колледже, она объясняла свой уход с медфака именно сложностями с учебой, но сейчас кривить душой почему-то не хотелось. На самом деле из-за дедушки. Это он хотел, чтобы я училась на врача. Он сам был врачом. Хирургом. Учиться было тяжело, но он всегда меня поддерживал, когда что-то не получалось, занимался со мной, а потом Он умер от инфаркта, когда я была на втором курсе. Как раз перед зимней сессией. И я не сдала. Поняла, что без него точно никогда не сдам. К горлу подступил комок, и Олеся, стиснув челюсти, тоже уставилась в тарелку. В общем, это, наверное, была его мечта, а не моя. Поэтому я и ушла.
Если это не твоя мечта, то почему тогда медицинский колледж, а не что-нибудь другое?
Просто Нет, на самом деле я не против медицины, но уровень универа точно не потяну. Поэтому колледж. Хотя Олеся вновь подняла взгляд на Семена: Я вообще не представляю, как буду работать. Когда выходим на практику, у меня все через пень-колоду! В итоге получается, но как-то не так.
На практике всегда все как-то не так. Теперь Семен тоже смотрел на Олесю.
Дружеская улыбка смягчила его лицо, а потеплевший взгляд чуточку напоминал дедушкин.
Только что Олеся была уверена, что способность испытывать к кому-либо симпатию еще не скоро вернется к ней, а сейчас Впрочем, неважно. Каким бы хорошим человеком ни оказался Семен, ему в любом случае предстояло уехать. Это было вынужденное знакомство, и, учитывая его обстоятельства, какая-то часть Олеси (опять это раздвоение!) хотела, чтобы оно поскорее закончилось.
После завтрака она объяснила Семену, как дойти до ближайшей остановки и на какой автобус сесть, чтобы добраться до вокзала.
Не думай, что у тебя что-то не получится, сказал на прощание Семен. Просто делай.
Когда дверь за случайным гостем закрылась, Олеся все-таки пожалела, что не спросила, как с ним связаться просто чтобы узнать, как он доберется до Сочи. Рука потянулась было обратно к дверной ручке, но Олеся тут же одернула себя: не хватало еще выбегать следом в подъезд!
Погасив свет, она некоторое время стояла в коридоре и разглядывала висящие на стене фотографии цветов и ягод из родительского садика. Дверь в спальню была закрыта, и в пасмурном свете, попадающем сюда из гостиной, они казались поблекшими и постаревшими, как картины на стенах заброшенного древнего замка. Прикрыв глаза, Олеся представила старинную крепость, стоящую на самом краю высокого утеса. Вокруг только скалы, море и ветер, а внутри лишь она одна. Бояться некого, переживать не о чем.
Олеся повторяла про себя, что так оно и есть, что она наконец-то наедине с собой, в тишине и покое. Только покоя почему-то не ощущала.
Вернувшись в кухню, она первым делом решила вымыть посуду. После вчерашнего бардака хотелось, чтобы в квартире было как можно чище.
Льющаяся в раковину вода оставалась холодной, сколько бы Олеся ни выкручивала горячий кран.
«Да что ж за хрень-то такая!»
Смирившись, она все-таки стала мыть посуду, но, как бы сильно ни терла ее губкой, на поверхности все равно оставались какие-то мелкие частички, похожие на песчинки. Повертев в руках бутылку с гелем для мытья посуды и не найдя отметку о сроке годности, Олеся решила, что он испортился и пахнуть перестал, и цвет какой-то странный Когда раковина опустела, никакого облегчения она не почувствовала.
Комкая в руках вафельное полотенце, полное песчаных частичек, Олеся пересекла гостиную и вышла на лоджию. Обычно наблюдение за улицей успокаивало, помогало упорядочить мысли, но сегодня этого не произошло.
Олеся ожидала увидеть цветной ковер из осенних листьев под полностью обнажившимися за ночь деревьями, но на голой земле, лишь кое-где топорщившейся островками жухлой травы, не было ни листочка. Неужели их все унесло ветром? Или это дворник взялся за работу ни свет ни заря? Даже если так, все равно должно было остаться хоть немного листьев, должно было
Кальян!
Взгляд Олеси заскользил по земле под деревьями напротив, но там было пусто. Впрочем, это как раз ничего не значило. Выброшенный вчера кальян кто-нибудь мог и утащить. Гадая о причинах необычного исчезновения листьев, Олеся продолжала рассматривать улицу за окном.
Стоявшая с утра пасмурная погода ничуть не улучшилась: дождя не было, но тяжелые пепельные тучи нависли еще ниже, не пропуская ни одного солнечного луча. Будто и не было никогда никакого солнца. Дальние дома тонули в слепом тумане, и казалось, что весь город погружен в это снулое марево без конца и края. Улица напоминала выцветшее фото. Даже вывеска аптеки через дорогу сегодня не светилась.
А еще настораживали необыкновенные безлюдье и тишина. Пустая дорога, пустые тротуары по бокам. Маленькая стоянка перед домом тоже пустовала. Нигде не было ни одного автомобиля, ни одного прохожего. Неужели все повально разъехались по дачам под конец сезона? А птицы? Где вездесущие голуби, почему чайки не кружат над помойкой?
«Может, я проспала апокалипсис?»
Олеся попыталась улыбнуться, но смутное беспокойство, зародившееся еще с утра, сделалось только ощутимее.
Но ведь худшее позади, так? Васи здесь больше нет. На всякий случай надо будет сменить замки, но в остальном В остальном все в порядке, верно?
Однако Олеся чувствовала: что-то точно не в порядке. Разумеется, не на улице никакого апокалипсиса на самом деле быть не могло. Но среди этой гадкой серости она чувствовала себя слишком уж одинокой. Пугающе одинокой.
Может, стоит все-таки рассказать родителям о расставании с Васей? И, если уж на то пошло, о причинах этого расставания. Да, вчера она не собиралась никому ничего говорить, но Так будет правильнее. Пусть они будут шокированы, пусть считают ее дурой, но зато не придется обманывать их, выдумывая какие-то другие объяснения. Только рассказать обо всем надо, само собой, не по телефону.
На этих выходных предстояло готовиться к семинару, и потому Олеся до сих пор не собиралась ехать к родителям, но теперь, поразмыслив, решила, что успеет все выучить и вечером в воскресенье. Ей просто необходимо побыть дома, в поселке действительно дома хотя бы сутки. Вырваться из этого холодного серого города. Отвлечься от всего и ни о чем не заботиться. Позволить маме и папе самим позаботиться о ней, как раньше.
Приложив телефон к уху, Олеся вернулась на лоджию, продолжая рассматривать дом напротив. Сплошь серый, как и небо над ним, в темных окнах ни огонька. Хотя это как раз не странно, все-таки день на дворе.
От созерцания дома Олесю отвлек резкий шелест помех в трубке. Сморщившись, она отстранила руку со смартфоном от головы. Фотография мамы на экране скособочилась и двоилась, значки не реагировали на прикосновения. В динамике продолжало громко шипеть. Наконец вызов прекратился сам собой. Телефон погас и больше не включался.
Только этого не хватало! Смартфон был почти новым, купленным на деньги от летней подработки официанткой. Что если это не гарантийный случай? Снова просить деньги у родителей?
Тяжело вздохнув, Олеся прислонилась лбом к холодному металлу рамы и закрыла глаза. Что ж, придется сперва поехать в сервисный центр, и только потом на автовокзал. А сообщение маме можно написать и с ноутбука.
Когда Олеся открыла глаза, за окном ничего не изменилось. Серое небо, серые дома, серый асфальт.
Серая пустота.
В животе неприятно засосало, будто она и не завтракала.
«Что за мерзкое утро!»
Почти прижимаясь лицом к стеклам для лучшего обзора, Олеся посмотрела по сторонам. Наверняка где-то под окнами пристроилась пара автомобилей тех, кто без дач, или бродит какой-нибудь собаковод, или
Ничего. Никого. И эти деревья Странно, но Олесе начинало казаться, что вчера (и вообще всегда) они были другими. Росли не так и не там. А сплошь черного дерева прямо напротив она и вовсе не помнила. Разве на его месте не была раньше обычная береза?
В этот момент внимание Олеси привлекло какое-то движение справа. Сместив взгляд, она увидела ковыряющуюся под деревьями темную собаку, очень крупную и очень тощую. Наконец-то! Хоть кто-то!
И все-таки Продолжая рассматривать ее, Олеся поняла, что собака была не просто крупной, а огромной. Явно больше метра в холке. Почти как лошадь! Или это и есть очень тощая лошадь? Тощий пони? Но ее шея и хвост
Скелетообразное существо с чертами собаки и длинными лошадиными ногами подняло вверх узкий овал головы. Чуткие уши шевельнулись. Выждав пару мгновений, оно вдруг сорвалось с места и в несколько скачков скрылось за углом дома.
Секунду спустя в прихожей раздался звонок.
3
Смотри, сказал Семен и начал спускаться по лестнице.
Когда он снова появился на пороге ее квартиры и начал объяснять что-то насчет «зацикленной лестницы», Олеся ничего не поняла. Рядом с Семеном стояли пожилые мужчина и женщина соседи по этажу, выглядевшие такими же растерянными.
И вот теперь Семен спускался вниз, на четвертый этаж, но каким-то непостижимым образом появлялся сверху, как будто шел с шестого. То же самое в обратную сторону: он поднимался на шестой, но вдруг появлялся на лестнице снизу, с четвертого этажа. И так каждый раз.
Это мистика какая-то снова и снова повторял пузатый сосед с лысиной, растерянно разводя руками.
Его сухонькая супруга не говорила ничего, только стояла рядом, уцепившись за его локоть, и покусывала губы со следами стершейся помады.
Офигеть выдохнула Олеся, когда Семен в очередной раз появился наверху, хотя на самом деле должен был оказаться этажом ниже. Это как вообще?
Без понятия, развел руками Семен.
Олеся вопросительно глянула на пожилых супругов, но те ничего не сказали, продолжая таращиться на два лестничных марша, вроде бы уходящих вверх и вниз, но на самом деле ни туда и ни сюда.
А что ты там видишь, когда проходишь? спросила она у Семена.
То же самое, ответил Семен. Этот этаж и вас.
Нет, когда ты посередине стоишь, на площадке между лестницами, что оттуда видно?
То же самое.
В смысле, мы стоим на обоих этажах?
Нет, вы как бы В общем, сама глянь, опираясь одной рукой о перила, Семен поманил Олесю к себе. Видя, что она колеблется, он добавил: Или посмотри, что там внизу.
Олеся подошла к ведущему вниз лестничному маршу. Все вроде бы выглядело как обычно, но на фоне невозможного поведения лестницы это ощущение нормальности казалось обманчивым, заставляя Олесю двигаться медленно, как по минному полю. Спустившись на пару ступенек, она остановилась.
Внизу, чуть ниже идентичной площадки с кладовкой и мусоропроводом, стоял Семен. Подняв голову, он помахал ей рукой. Картинка перед глазами покачнулась, размылась. Олесе показалось, что пол уходит у нее из-под ног, и, прикрыв глаза, она схватилась за перила. Головокружение пропало.
Голос Семена, раздавшийся сначала вроде бы снизу, каким-то образом сместился вверх:
Видишь меня и там и там?
Олеся открыла глаза, посмотрела вверх и опять увидела Семена, тот махал ей рукой. И снова чувство головокружения, словно Олеся оказалась внутри трубы-калейдоскопа, которую встряхнули, чтобы получить новое изображение. Неужели Семен этого не ощущает?
Да, сдавленно ответила она и, отпустив перила, отошла подальше от лестницы. На расстоянии головокружение снова прошло.
И я вас так же вижу. Сначала вы вроде в одном месте, а потом в другом
Но как такое возможно? вдруг подала голос пожилая дама. Ведь это же ненормально! Ее губы задрожали. И как нам теперь выйти наружу?
Аллочка, успокойся, муж покрепче сжал ее руку. Сейчас что-нибудь придумаем. Позвоним Он повернулся к Олесе и подошедшему к ней Семену. Позвоним этим спасателям в сто двенадцать, в общем. Как считаете?
Можно, только что им сказать? спросил в ответ Семен. Теперь, спускаясь по ступенькам со своим туго набитым рюкзаком за плечами, он пошатывался и хватался за перила. В зацикленную лестницу они вряд ли поверят.
Можно сказать, что мы не можем выйти из дома, предложила Олеся. Что лестница обвалилась, например. В общем, что-то реальное, убедительное.
Пожилой мужчина кивнул.
Да, это годится.
У меня телефон сдох, напомнил Семен.
Я схожу за своим, отозвался пузатый сосед. Аллочка, подожди тут, он не без труда отцепил от себя супругу. Я сейчас приду, и будем звонить.
Однако позвонить не получилось.
Что за ерунда раздраженно бормотал сосед, вернувшийся с телефоном. Только вчера зарядил Его пальцы давили на кнопки по бокам простенького смартфона, но экран оставался темным. Аллочка, ну-ка принеси свой!
Властная просьба взбодрила приунывшую Аллочку. Прекратив жевать губами, она удалилась за синюю двойную дверь, отделявшую левый тамбур с двумя квартирами (Олеся называла его «синим», а другой «зеленым», из-за разного цвета дверей), и вскоре вернулась обратно.
Допотопная Аллочкина «нокиа» слабо засветилась, но, судя по символам на экране, сети не было. При попытке сделать вызов из трубки донесся знакомый Олесе режущий ухо шум помех. От этого звука желудок сжался в холодный и плотный ком. Неужели все телефоны сразу перестали работать?
У меня то же самое сейчас было, встревоженно произнесла она, окинув взглядом остальных. Я хотела позвонить маме, и в трубке вот так же шумело. А потом она вообще выключилась.
Никто ничего не ответил.
Вновь уставившись на бесполезную «нокию» в руке соседа, Олеся с усилием сглотнула. В пересохшем горле шкрябнуло наждаком. Вспомнилась тварь во дворе, полусобака-полулошадь. Внутри крепла уверенность, что все это связано между собой: лестница, сдохшие телефоны, пустота на улице, странное четвероногое существо Олеся набрала в грудь воздуха, чтобы поделиться своими мыслями, но не успела.
Вить, может, это война? с надрывом спросила Аллочка и, прижав к груди сцепленные в замок руки, воззрилась на супруга.
Да какая война, дергано отмахнулся он. Если бы война, нас бы не было уже. По крайней мере, мы бы уже услышали что-то: взрывы, сирены, эвакуация какая-нибудь Что-то все равно было бы! Да и лестница
Исчерпав аргументы, сосед замолчал.
Надо обойти других соседей, предложил Семен. Вдруг у кого-то работает телефон?
Все согласились. Других идей не было.
Начали с синего тамбура. В квадратном помещении за деревянной дверью бетонном коробе с прилепившимся к стене слабым светильником было тесновато для четверых.
В двадцать пятой квартире жили сами супруги, дверь двадцать четвертой никто не открыл.
Там, наверное, и нет никого, вынесла вердикт Аллочка после нескольких звонков и громкого стука. Вовлеченная хоть в какую-то деятельность, она немного воспряла духом. Эту квартиру снимают все время: то одни, то другие. Сначала знакомились с ними, а потом перестали. Я теперь уже и не помню, сколько там жильцов перебывало!
Двадцать третья квартира, расположенная посреди этажа напротив лифта, принадлежала Олесе. Оставался зеленый тамбур. Еще две квартиры.
Тут женщина какая-то живет. Одна, кажется, прокомментировала Аллочка, когда они столпились у двери с двумя золотистыми двойками. Летом переехала, добавила она и смолкла. Времена, когда соседи знали все друг о друге, давно канули в Лету.
На звонок и стук опять никто не отреагировал, хотя Олесе послышался за дверью какой-то звук: вроде бы скрипнула половица.
Есть кто-нибудь дома? спросил Семен, наклонившись к двери. Ответа не последовало.