И
Ну да, сосредоточившись, он бы мог вытащить много. Место. Имена людей. Других, кроме князя. Тот-то имени не скрывал. Старейший маг-аналитик, который явно не одобрял происходящего, но понимал нужность. Как и цену.
Первым сорвался Тимка. Тимофей Салыгин. Неплохой веселый парень, который подавал надежды. И потому странно было видеть, как ушла его веселость. Как сменилась какой-то непередаваемою словами меланхолией. Он сделался неразговорчив и сосредоточен.
А потом, на очередном сеансе, воткнул себе ручку в висок.
И князь тогда злился. Кричал, позабывши о том, что его могут услышать. Про дозы, завышенные вдвое, про сверхнагрузки, про бессмысленную трату материала.
Это врезалось. Что не Тимка материал. Ценный. Очень.
И нагрузки действительно снизились.
Бекшеев закрыл глаза, перед которыми заплясала разноцветная мошкара.
Ему, если подумать, повезло. Способности были, это да. У кого их нет? Но средненькие. И старался он. Нет, старался, конечно, потому как дело чести и Влад пропал. Только не так сильно, как остальные. Может, поэтому и сумел выдержать?
И с даром совладал.
И был удостоен того самого, мрачного:
Гляди, не подведи
Вахрустин остался там, не безымянной базе, среди людей, чьи лица стерлись из памяти, и наверняка не сами собой. Но плевать.
Оно того и вправду стоило.
Додумать не позволили, дверь открылась, и матушка, войдя на кухню, сказала:
Я тоже не откажусь от чаю. Молодой человек, будьте столь любезны, помойте руки. И присоединяйтесь. Благодарю за помощь
Чайник она поставила сама.
И кружки достала, тоже не фарфоровые, потому как здесь и сейчас фарфор совершенно точно не подошел бы. Тихоня, устроившись на другом конце стола, сгорбился, обняв кружку ладонями.
Огромные.
И ногти квадратные. Еще одна деталь.
Главное не увидеть, главное научиться перестать видеть
Бекшеев вот, выходит, так и не научился.
Все молчали.
Матушка начала первой. Она села с прямой спиной. И кружку с кипятком поставила напротив. Положила руки на стол, с локтями вместе. Пальцы едва-едва касались оловянных боков. Взгляд ее был устремлен на столешницу.
Он упал уже мертвым, сказала она наконец. Этот мальчик.
Ты уверена?
Бекшеев осекся и запоздало прикусил язык.
Но заработал недовольный взгляд.
Само собой, хотя Идем. Она поднялась резко. И кружка осталась на столе. А вот спорить сейчас было бы неразумно. И Бекшеев тоже встал. Поморщился. Не то чтобы его ожидало что-то новое, но вот до сих пор он не любил покойников. Это проще показать. И нет, полноценное вскрытие я пока не делала, поэтому можешь не кривиться.
Бекшеев и не собирался. Но возражать не стал. Когда матушка злится, ей лучше не возражать.
Зима тоже встала.
А вот Тихоня не шелохнулся. Он вообще казался то ли спящим, то ли задумавшимся. Над чем?
Мальчишку укрыли простыней. Матушка сняла ее осторожно, словно опасаясь побеспокоить. Бледная кожа. Одежда чуть в стороне кучей грязного тряпья. А вот тело
Многочисленные внутренние повреждения. Пальцы матушки коснулись мертвеца. Позвоночник сломан в двух местах. Количество трещин посчитаю позже. Кости таза. Слева почти в осколки. Ребра. Я напишу подробный отчет. После вскрытия. Руки. И ноги. Раны в принципе соответствуют ранам, полученным при падении с большой высоты.
Но?
Всегда было это треклятое «но».
Он полетел вниз головой. Впрочем, это тоже возможно, матушка обошла тело, практика показывает, что часто по положению тела нельзя понять, сам ли человек упал. Приземляются и на ноги, и на грудь, и на спину. И на голову Здесь большинство ран получены как раз от соударения с твердой поверхностью. Иногда она дразнила. Нет, не специально. Это не было игрой. Просто матушка смотрела еще раз, опасаясь пропустить что-то и вправду важное. Но получены они были уже после смерти.
Как? тихо поинтересовалась Зима. Как вы это поняли?
Сердце. Рука матушки легла на грудь паренька. В момент смерти сердце останавливается. И перестает качать кровь по сосудам. Соответственно и кровь тоже замирает, если говорить просто. И тогда, в случае разрыва сосуда, кровь из него не выливается. Матушка убрала руку. У него множественные повреждения внутренних органов, но кровоизлияний нет. Зато есть вот это, она повернула голову чуть набок, видишь?
И обращалась не к Бекшееву.
Зима подалась чуть вперед. И покачала головой.
На шее. Вот здесь к слову, повезло или нет, но на шее повреждений почти нет. И рыбы объесть не успели. Полагаю, тот, кто его убил, надеялся, что тело или утянет в море, или вынесет, но не так рано. В любом случае еще сутки, и этот след вряд ли получилось бы увидеть.
Бекшеев и сейчас не видел.
А вот Зима вытянулась. И глаза ее чуть прищурились. И желтизна в них стала очевидно гуще.
Рана. Синеватый ноготь коснулся краев[1] небольшой царапины. Ровная. Очень.
Именно. А еще обрати внимание, матушка чуть сдвинула края, она пробивает стенку артерии, но вновь же на одежде в этом месте нет следов крови. Я смотрела.
Которые должны бы быть, потому как пробить сонную артерию и не изгваздать все в крови задача невыполнимая.
Все-таки убийство.
Дерьмо.
Вот только этого Бекшееву не хватало.
Следовательно, рана тоже была нанесена посмертно, но, полагаю, почти сразу после смерти. Минут пару. Я затем измерю остаточные эманации, хотя с неодаренными сложнее, но, думаю, справлюсь. От них во многом зависит скорость распада тканей. Есть еще кое-что цвет. Видишь? Он долгое время провел в холодной воде, что позволило телу сохраниться. И не только в воде дело Матушка повернула голову мертвеца еще сильнее. Так вот, на груди, на спине его, на руках и ногах кожа одного оттенка, а вокруг раны она бледная. И обескровленная.
В смысле? Зима отстранилась.
И снова подалась вперед. И черты лица ее слегка поплыли. А ноздри дернулись, раздуваясь, вбирая запахи.
Скажем так. Если оперировать исключительно фактами, то убийца зачем-то высосал из тела кровь. Не всю. Думаю, миллилитров сто, может, чуть больше. Навскидку сложно сказать. Причем сделал это уже после смерти. Что нелогично.
С живого проще?
Именно, кивнула матушка, сердце качает. Кровь сливается. Это известная практика.
И отвернулась, скрывая дернувшиеся губы. Зима тоже отвернулась с куда большей поспешностью и в другую сторону.
Только он, Бекшеев, остался стоять дурак дураком.
И мальчишка еще лежал вот неподвижно, в потолок пялился. Но с него какой спрос?
Значит Зима вытерла ладони о штаны. Мишку сперва убили, потом попытались выпить кровь, а когда не вышло, сбросили со скалы?
Полагаю, именно так. Матушка быстро взяла себя в руки, и только пальцы коснулись высокого кружевного воротника. Но вскрытие я все же проведу. Хочу попробовать окрасить ткани. Проверить одну теорию на это потребуется время. Поэтому пока вот так.
Спасибо. Зима поклонилась, и пальцы ее сжались в кулаки.
А Бекшеев спохватился.
Как все-таки он умер?
А я не сказала? Простите шею ему сломали. Причем весьма ловко, вот, матушка вновь повернула голову парнишки в другую сторону, и это определенно не несчастный случай. И не падение.
В этом Бекшеев не сомневался.
А матушка аккуратно прикрыла мальчишку простыней.
Я чуть позже займусь подробнее, теперь она явно оправдывалась, и доказательством тому легкий румянец на щеках, вскрытие это долго. А должна зайти та милая девочка, Нина она так смущалась. И я обещала
Конечно. Зима отступила от стола. Одежда ведь вам не нужна? Матушка покачала головой. Я заберу.
Могла бы и не спрашивать.
Она бы и не стала. У Бекшеева точно, а вот матушка его это совсем-совсем другое.
Пускай.
Просто почему-то снова обидно. Как в детстве.
Наверное, прав был князь, когда ты дурак, это надолго.
У вас старых газет не будет? Зима не поворачивалась к мертвецу спиной, предпочла втиснуться в угол между столом, на котором лежало тряпье, и стеной. Надо забрать
В участок?
Ну не знаю. Ко мне. Там там у меня много свободных комнат. Она махнула рукой. Надо оно вряд ли, но никогда не знаешь, где найдется след.
Можно и здесь. Здесь тоже хватает свободных комнат. И не только комнат.
Вдох.
И выдох.
Что думаешь? Легкий поворот головы и взгляд.
Пока ничего. Бекшеев подошел. Одежда гляделась грязным мокрым комом, из-под которого расползалась темная лужица воды. Мало информации.
А когда достаточно?
Не знаю. Больше это от меня не зависит. Раньше я мог открыть окно даже при малом количестве вводных данных. Более того, так и делал. Данных всегда не хватало. А теперь вот.
Кивок.
И ни упрека. Ни уточняющих вопросов.
Что ж, значит, попробуем по старинке. Как-то ж раньше обходились без магов.
И подняла что-то.
Тряхнула.
А может, прямо тут? Тут столы вон.
Помещение и вправду было немаленьким. И столов в нем имелось с полдюжины, начиная от узкого, протянувшегося вдоль стены, и заканчивая железным, на которым прежде, надо полагать, разделывали туши. А теперь лежал славный паренек Мишка
На мгновенье показалось, что она откажется.
Зима призадумалась, мотнула головой и сказала:
Тогда помогайте.
Что это? Прикасаться к влажной ткани было неприятно. Штаны рваные
Грязь. Ил. Водоросли. Песок, который скрипел под пальцами и осыпался на столешницу. А руки сами изучали, что ткань эту, толстую, прочную, но все одно не выдержавшую падения. Что дыры в ней.
Швы.
В подвороте левой брючины обнаружилась монетка.
На удачу, сказала Зима, разглядывая позеленевшую копейку. И чтобы за проезд. Если в море. Рыбаки ведь не всегда возвращаются. Вот и повадились. Местное поверье, что если монетка будет, то святой Андрей примет душу. Одинцов бы сказал, что это эхо греческих мифов, отраженное в местечковом фольклоре. Она хмыкнула.
Рядом с монеткой легла длинная кривоватая игла.
Нож в ножнах, тоже мелкий. Кошелек, в котором нашлось место мокрой трехрублевке и паре копеек.
Странно Зима расправила купюру. Откуда?
Заработал?
Чем? Его отец он специфический человек. Ну да мы все тут Он выходил в море. И Мишка тоже. Невестки. Рыбу сдавали на фабрику. Или продавали, если чего хорошего выловится. Но деньги Яжинский забирал себе. И сам уже распределял. Разве что Отуле мог выделить, чтоб она потом раздала на женские всякие штуки. А так их много. И нужно тоже много. Мука. Масло. В дом всего одежда, обувь. И приданое. Еще в пару копеек я поверю, мог бы Мишку наградить за старание если бы рак на горе свистнул. Но три рубля?
Позволите?
Опять выкаем? Она насмешливо глянула из-подо лба, но купюру протянула.
А Бекшеев подумал, что там, на Большой земле, с этой купюры первым дело отпечатки пальцев сняли бы. Если бы они уцелели в морской воде. А он вот не умеет.
Но умеет кое-что другое.
Он поднес мятую бумагу к глазам. И закрыл их, пытаясь дотянуться до остатков дара. Странное дело, но тот не стал упрямиться, потянулся жгутами силы. К пальцам. Сквозь пальцы. Морская вода? Дрянь. Вода сама по себе стирает всю-то силу, но сейчас купюра в руке вдруг вспыхнула зеленью и синевой. Над поверхностью ее заплясали искры, складываясь в узоры. И оставалось мелочь отделить один от другого.
Свежие.
Ему нужны самые свежие. И вот этот этот знаком. Скорее всего, паренька, но Бекшееву нужно будет что-то из его вещей. Хотя вещей здесь с избытком.
Нож. Бекшеев протянул руку, и в нее вложили нож.
Правильно. Монеты сродни купюре, ненадежные свидетели. А вот нож парнишка любил. И носил с собой
Не только его.
И ту первую. С ножом.
Позеленевшая копейка легла рядом. Именно то, что нужно. Нож и копейка. И узор над ними знакомый. Отлично.
Стало быть, первый отпечаток парня.
Второй более слабый, но для сравнения годится, как и третий, а вот дальше все размыто и смазано. Но, может, хватит и двух? Бекшеев отпустил силу и выдохнул.
И?
И теперь, если будет с чем сравнить, я могу точно сказать, кто трогал эти деньги до него, Бекшеев вернул улики на стол, если, конечно, не был в новых перчатках.
А если в старых?
Со временем любая вещь перенимает энергетику владельца. И старые перчатки оставят след. А вот новые Он поморщился и чуть огляделся. Повезло. Сейчас сила так легко не отзывается, но что-то с этими вещами пошло.
То есть нам осталось пойти по острову
Нет, Бекшеев головой мотнул, на всех меня точно не хватит. Это только кажется, что легко, а на самом деле сил требует приличных. И пару сравнений я еще проведу, но всех и каждого увольте.
Кивок.
И снова осмотр.
Майка. И грязная рубашка, которую Зима разглядывает особенно пристально. Потом возвращается к куртке. Снова к рубашке. И к штанам. Она закрывает глаза и просит:
Отойди
И Бекшеев послушно отступает.
Интересно.
Нет, он видел ищеек, при штабе всегда была парочка. Но те были вечно какие-то полусонные, будто пребывающие мыслями где-то невероятно далеко.
Кровь, она выдохнула и склонилась над штанами, здесь кровь
Кровь, согласился Бекшеев. Его все-таки убили и
Нет. Посмотри. Ему с силой сунули те самые грязные штаны. Видишь? Пятнышко совсем маленькое.
Не вижу, вынужден был признать Бекшеев.
И нахмурился. Ему очень не нравилось, что он не видел. Плохой признак. Очень и очень плохой.
Или это снова перенапряжение?
Если присмотреться, то черная кошка в темной комнате? Черта с два. Крохотное, с булавочную головку, пятнышко на темной ткани, покрытой песком, грязью и хрен знает чем еще. Но сейчас, зацепившись взглядом, Бекшеев не мог понять, как он не увидел это пятнышко раньше.
Как
Это не его кровь. Зима почти уткнулась в него носом. Это другая. Совсем другая! По запаху! Она отпрянула.
И фыркнула.
Чихнула. Зачем-то потерла нос руками. И снова потянулась к этому пятну.
Тут тут пахнет слабо очень. Отвернись!
И Бекшеев подчинился. Не стоит нервировать женщину, особенно ту, которая вполне способна оторвать тебе голову.
Он знает.
Видел.
В хрониках.
Глава 11. Паж мечей
«Пятеро социал-революционеров предстали перед судом по обвинению в разбоях, вымогательствах и убийствах. Свои чудовищные преступления эти люди оправдывают якобы высшим благом, которое они намерены причинить обществу. Их фантазия относительно всеобщего равенства многим кажется заманчивой. Однако следует помнить, что обещания нового мира, всеобщей справедливости всегда-то влекли не столько людей, живо пекущихся об общественном благе, сколько тех, кто, будучи морально неустойчив, искал легких путей обогащения. А жажду наживы прикрывал высокими идеями».
«Полицейский вестник Санкт-Петербурга»
Я клялась, что больше никогда
И ведь верила же. На самом деле верила. Что больше и вправду никогда да и зачем? Больно это. Я уже и забыла, насколько. Или это просто привычку утратила? В лицо будто кислотой плеснули. Мышцы, чувствую, плавятся. Оплывают.
Оползают.
Кости следом.
изменение не только физической структуры тела. Целитель печально разводит руками. Вы должны были понимать, что подобные вмешательства не могут остаться без последствий.
Мы понимали.
Нам так казалось.
Нет. Потом. В другой раз пострадаю. И может быть, даже напьюсь. С Софьей. У нее ведь тоже последствия. У всех нас тут гребаные последствия. Но
Боль отступает.
Отползает, тварь, чтобы затаиться там, на грани восприятия. А мир меняется. Собаки не видят цветов, но в черно-белом варианте есть свои преимущества. Бекшеев стоит, вперившись взглядом в стену. Спина прямая. А болезнью несет крепко.
И морщусь.
Ненавижу этот запах.
Мишка во что ты вляпался, хороший парень Мишка? Откуда у тебя эта несчастная трехрублевка? И монетки тоже? Я спрошу, конечно. И не только у Яжинского, но и у Отули.
А лучше бы у Янки.
Правильно.
Забыла, что частичная трансформация здорово прочищает мозги. И кровь. Теперь пятно было ярким и будто светилось Нет, не будто. Оно и вправду светилось. Слабо, но отчетливо. И стало быть, кому бы кровь ни принадлежала, человек этот был магом.