Мартынов одернул чекиста. Ты, Тарас не заводись. Ковалев проверенный товарищ. Он в семнадцатом блестяще организовал переброску и Владимира Ильича, и всех товарищей из эмиграции. Так что, давай, дуй за этим Болшевым, пока он не исчез. Что мнешься?
Так, этот Болшев там вроде как мне жизнь спас
И что дальше? Ты теперь будешь опекать врага?
Недовольный Кравченко вышел из кабинета.
Ольга, стоя у окна, с усмешкой наблюдала, как мать, словно маленького ребенка уговаривала Митю, который лежал на диване выпить отвара.
Митя, не капризничай, выпей. Тебе нужно постоянно пить этот отвар.
Мам, у меня от него только больше голова болит. Кто тебе только этих трав дал?
Знающие люди. Митя с отвращением стал пить. Ну ка, давай, давай, еще глоточек.
Услышав звук колокольчика. Ольга пошла открывать дверь.
Это, наверное, Андрюшка. Он обещал зайти.
Митя засомневался. Так поздно? Может, что случилось
Мать объяснила поздний визит. Он с Сашей Малышевым вагоны разгружают. С ними продуктами расплачиваются. Откуда, думаешь вчерашняя гречка?
В комнату вслед за растерянной Ольгой зашли Кравченко, Попов и солдат с винтовкой.
Кравченко с каменным выражением лица и, стараясь ни с кем не встретиться взглядом, обратился к Мите. Болшев Дмитрий Николаевич? Поручик?
Митя с недоумением подтвердил, да, я же уже говорил
Собирайтесь, поедете с нами.
Мать не на шутку встревожилась. За что? Он же больной! Ему в постели лежать надо.
Но Кравченко старался не обращать на нее внимания. Он уточнил у Мити.
Ты был в апреле семнадцатого на станции Заречье? Участвовал в попытке убить товарища Ленина?
Болшев, ничего не отвечая на поставленный вопрос, встал и лишь поинтересовался.
Разрешите собраться?
Собирайся.
Мать пыталась отгородить своего сына от людей, которые в данный момент олицетворяли для нее беду. За что вы его забираете? Бандитов не можете поймать, так надо хватать всех подряд. Господи, что же творится?
Митя, одеваясь, медленно подошел к двери библиотеки. Затем он заскочил туда и запер за собой дверь.
Чекисты начали выламывать дверь.
Когда они забежали в библиотеку, то увидели распахнутое окно и свешенные вниз гардины.
Кравченко обратил внимание на торчавшую из под письменного стола ногу. Помедлив несколько секунд, он скомандовал. Быстро! Он далеко не ушел!
Чекисты выскочили из квартиры. Ольга стала утешать плакавшую мать. Услышав шорох, они обратили внимание на вылезающего из под письменного стола Митю с лицом нашкодившего школьника.
Купились.
Мать обняла сына. Митя, сынок, за что они хотели тебя арестовать?
Это долгая история. Собери мне с собой пару белья, пока они не вернулись.
Ох, господи! Как же жить? Никто не знает Куда же ты теперь?
Поеду к тому, кто твердо знает, как жить
Это куда же?
К старцу. Я тебе про него рассказывал. А Вам нужно отсюда уехать куда нибудь. Кошельков может вернуться в любую минуту. Да и ЧК вряд ли вас оставит в покое.
Мать обессилено опустилась на стул. Куда же нам?
Ольга уверено подсказала. Андрюшка тогда еще предлагал к нему на Рогожку.
Митя ее поддержал. Андрей парень надежный. Переждите у него некоторое время.
Мать ладонью смахнула выступившие слезы. Ох, господи У меня предчувствие плохое.
Ольга постаралась ее успокоить.
Мама! Перестань
Если я уеду, то больше никогда не вернусь в свой дом
Настена гладила белье, когда комнату зашел Кошельков. Первым делом он, зачерпнув из ведра ковшом воду, жадно стал пить. Настена предложила ему. Кушать будешь? Правда, каша холодная.
Яшка, ничего не ответив, подошел к ней и без замаха ударил в лицо кулаком. Она отлетела к стенке и свалилась на пол без сознания. Она пришла в себя лишь после того, как Кошельков вылил на нее ведро воды.
За что?
Кому, сучка, протрепалась?
Я никому не говорила. Я все сделала, как надо.
Откуда тогда появился Болшев? А потом еще и чекисты?
Не знаю. В квартире был этот Коршунов и его служанка. А Болшев может быть из квартиры напротив
Из какой еще квартиры?
Я обратила внимание, на двери квартиры, которая напротив, табличка была Болшев, профессор какой-то.
Кошельков немного успокоился и сел за стол. Что развалилась? Похавать сообрази, и выпить чего нибудь.
Настена с трудом поднялась и стала выставлять на стол бутылку водки со стаканом и чугунок с кашей. Яшка налил в стакан водки, но перед тем, как выпить, спросил.
Отец где?
Пропал.
Что значит пропал?
Утром отошел, сказал на десять минут и до сих пор нет.
Кошельков поставил невыпитый стакан на стол и поднялся.
Яшка с керосиновой лампой в руке осторожно спустился в подземелье. В пятно света попал окровавленный Никола, лежавший на полу, и наполовину засыпанный кирпичами и камнями. Он с трудом открыл глаза и еле слышно произнес.
Вот
Кошельков присел на корточки перед ним. Я же тебе говорил, что подвал теперь мой? Ты же мне его продал?
Помоги мне, Яша Бес попутал
Поживиться хотел? Вот только у меня такие фишки не проходят. Убедился?
Убедился
Кому еще говорил про подземелье?
Никому, ей богу! Даже Настене ни гу-гу Помоги
Яшка достал наган. Бог поможет.
Когда Кошельков вернулся в дом, он сел за стол и сразу же залпом выпил стакан водки. Настена, стараясь держаться через стол от мрачного сожителя, сообщила ему о своем решении. Если папаша не вернется, я одна здесь жить не буду
Яшка остудил ее пыл, сказав сквозь зубы. Будешь Попробуешь свалить, из-под земли достану. Он налил себе еще водки, выпил. Ты мне здесь нужна.
Декабрь 1918 год. Москва.
Елизавета Николаевна, подложив дощечки в топившуюся печь-голандку, оглянулась на звук открывшейся двери. В комнату зашел запорошенный снегом Андрей с котомочкой в руках и радостно сообщил. Я картошки немного достал, правда, подмороженная, но ничего, сойдет.
Хорошо, а то на ужин совсем ничего нет кроме хлеба.
Андрей разделся и спросил у Елизаветы Николаевны. А Оля где?
На квартиру пошла за гравюрами. Может, удастся обменять на еду.
Ничего, немножко осталось продержаться.
Это немножко тянется уже полгода. Кошельков бандитствует, и не прежняя власть, и не нынешняя ничего с ним сделать не может
Я не про то. Нас с Сашкой Малышевым на службу взяли. Правда, пока стажерами. Паек теперь буду получать.
Это куда же ты устроился?
В Ч.К.
Ой, господи
Ничего, служба, как служба. Мы с Сашкой еще Кошелька поймаем.
В комнату зашла грустная Ольга. Мать заметила ее состояние. Оля, что-то случилось?
Весь дом реквизировали анархисты.
Что значит весь дом?
Всех выселили. И Коршуновых, и Полетаевых Всех
Что же за жизнь такая пошла Ничего не осталось, ни жилья, ни вещей
Ольга обняла мать и попыталась утешить. Ничего, мама Продержимся. Рано или поздно все нормализуется.
И от Мити ни слуху, ни духу. Как уехал к этому старцу И с чего его туда потянуло? Ведь еще и здоровьем слаб после того
Андрей неумело попытался прервать неприятный разговор и перевести его на другую тему. Картошку будем варить?
Будем
Кошельков и Сережа Барин сидели в трактире, среди клубов табачного дыма, в углу за столиком, рядом с дверью на кухню, откуда время от времени выбегали официанты. На эстраде гармонист в алой рубахе исполнял. Мы ушли от проклятой погони, перестань моя крошка рыдать. Нас не выдадут черные кони, вороных им теперь не догнать. Публика в заведении была колоритная и самая разношерстная. По большому счету, в основном, уголовники. Среди одной, из гулявшей тут кампании возникла драка. Один из дерущихся выхватил маузер, но ему вовремя задрали руку вверх и выстрелы ушли в потолок.
Яшка и Барин не обращали внимания на происходившее. Сережа вальяжно крутил в руках стопку с коньяком. Кошельков с жадностью налегал на еду, одновременно продолжая разговор. Не пойму я тебя, Сережа. Зачем нам нужен этот Ковалев? Фарт катит, сармака хватает.
Фарт не вечен. В Москве ЧК уже многих фартовых ребятишек к стенке поставили.
Кошельков философски заметил, все под богом ходим.
Я с ним в пятнадцатом в Варшаве пересекался. Очень серьезный господин. Он весной с правительством из Питера сюда перебрался.
Так он что, с красноперыми?
В совнаркоме крутится. Нам то какая разница. Ему нужны деловые. Послушаем, с нас не убудет.
По мне, так он сто лет не нужен нам.
Фартовое время заканчивается. Я к чему все это говорю? Надо сделать несколько толковых дел и рвать отсюда
Куда?
В Париж. А он нам в этом поможет. И добро туда переправить, и самим свалить А вот и он.
К ним через зал уверенной походкой шел Ковалев. Подойдя, он присел за столик и внимательно оглядел налетчиков
Добрый вечер, господа Или товарищи?
Кошельков в свою очередь, тоже оценивающе осмотрел Ковалева. Ты давай фу-фу не разводи. Толкуй, что надо от нас?
Ну что же, перейдем к делу. Меня интересует нож византийской работы. Он Вам господин Кошельков хорошо знаком.
Кошельков с появившимся интересом вопросительно посмотрел на Ковалева, который, выдержав паузу, продолжил. Да, да. Именно тот самый, который вы должны были доставить барону Корту.
Тот ножичек тю-тю.
Бесследно он исчезнуть не мог. Я так думаю, он осел в чьей-то коллекции.
Предлагаешь мне расклеивать объявления на столбах?
Чувство юмора это замечательно, но есть и иной вариант. Я даю вам наводки на антикваров. Все ценности ваши, а, меня интересует только нож.
Ты думаешь, что без тебя не найдем, где рыжье и капуста есть?
Думаю, найдете. Но кроме информации, я обеспечу возможность вам уехать с добычей в Европу.
Барин поддержал предложение Ковалева. Ну, что? По мне, так в цвет Чем в слепую тыркаться
Но его грубо одернул Кошельков. Помолчи.
Он спросил у Ковалева. И что в том ноже такого, что всем он нужен?
Нравится мне старое холодное оружие.
Особенно, если оно из склепов Добавил Яшка с сарказмом.
Но хочу вас, милейшие господа разбойнички, сразу предупредить, что обо мне, кроме вас двоих, не должен знать никто из вашей шайки.
Фраерок! А ты не слишком ли нагло себя ведешь? Ты знаешь кто я такой?
Ковалев с полным равнодушием, глядя в сторону эстрады, произнес. Знаю. Ты бандит и налетчик.
Кошелькова все больше и больше раздражало полное равнодушие к его персоне и отсутствие страха у Ковалева. Он наставил свой наган на него. Сейчас я продырявлю тебя. Уж больно ты борзый, мне такие не нравятся.
Ковалев брезгливо отодвинул в сторону тарелку с селедкой, облокотился одной рукой на столик и преувеличено спокойно, глядя в упор на Кошелькова, произнес.
Господин Кошельков, Вы же проходили обучение у барона Корта. Вы за последнее время забыли, что профессионалы готовятся к встречам. Особенно, если ее итог непредсказуем.
Ну и
Ты не успеешь нажать на курок, как со своим стулом взлетишь к потолку. Заряд там небольшой, но полетать придется.
В это время в кабак ворвались чекисты и красногвардейцы. Два матроса с винтовками остались у входных дверей. По залу быстро стали рассредоточиваться человек десять в шинелях и кожанках. Среди них огромным ростом выделялся чекист в кожаной куртке, перетянутой портупеей. Немного запоздало раздались визги и крики.
Облава! Шмон!!! Лягавые!!!
Чекист, пытаясь перекричать гвалт, охрипшим голосом крикнул. Всем приготовить документы! При сопротивлении будем стрелять без предупреждения!
Ковалев, заметив, что Кошельков настроен агрессивно, и готов стрелять, что бы прорваться, тихо произнес. Сиди спокойно и не дергайся Робин Гуд
Яшка, подумав, убрал пистолет. Мимо них под прицелом наганов два чекиста вывели мужика со свирепым лицом и поднятыми вверх руками. Кошельков заметно нервничал и косился по сторонам. В это время к ним подошли матрос, перепоясанный пулеметными лентами и здоровенный чекист, который обратился к кампании.
Попрошу предъявить документы.
Ковалев достал из внутреннего кармана бумагу, и, протягивая ее чекисту, сказал.
Вот мой мандат, а эти товарищи со мной.
Чекист, ознакомившись с документом, вернул его назад и заметил.
Вы, товарищ Ковалев, как работник Совнаркома, нашли не лучшее место для посиделок, здесь, как правило, собираются бандиты и налетчики.
Ковалев не стал спорить и, улыбнувшись, согласился, хорошо, мы это учтем.
В это время недалеко от них началась драка. Чекист и матрос бросились в ту сторону.
Кошельков не обращал внимания на происходящее вокруг, он находился под впечатлением от действия мандата на чекистов и уже более благожелательно обратился к Ковалеву. Мне тоже хотелось бы иметь такую бумагу.
Тот продолжил разговор, как будто между ними не было никаких разногласий. Я постараюсь вам сделать удостоверения сотрудников ЧК. Ну, так, что? Договорились?
Яшка, выдержав паузу, через силу произнес, договорились.
Вот и чудненько
Когда Ковалев, не попрощавшись, встал и ушел, Кошельков, раздраженно выпил рюмку коньяка и обратился к приятелю. А он мне теперь еще больше не нравится! Как он мог узнать, что я буду за этим столиком и сяду именно на этот стул?
Потом, посмотрев вниз, Кошельков встал, перевернул стул и внимательно его осмотрел. С удивлением обнаружив, что под стулом ничего нет, он со злом ухмыльнулся. Блефанул, а я и повелся.
5 января. 1919 год. Москва.
Сообщение об ограблении профессора университета Трифонова Матвея Григорьевича поступило рано утром. Дежурный по ЧК разбудил Кравченко, остававшегося ночевать в кабинете, чтобы не тащиться домой, в Хамовники, когда еще было темно.
Семеныч, вставай. Звонила баба, ее хозяина грохнули и вроде как все вынесли. Надо ехать.
Куда? Кравченко совсем не хотелось вылезать из под овчинного тулупа, которым он был укрыт. Он как мог, старался расспросами оттянуть время.
Это на Остроженке, дом Коновалова, двухэтажный, почти рядом с монастырем.
А что, кроме меня никого нет? Я собирался с утра в Сыромятники на лабазы ехать.
Дежурная бригада еще из Алексеевского не вернулась, там ночью налет на артельщика был.
Так все равно еще никого нет. Что я один туда поеду?
Стажеры в дежурке сидят, Чернышев и Малышев. Забирай их и дуй на место, или будешь ждать, пока Мартынов появится?
Иду, иду, разнылся.
Кравчук сел, старый диван, обитый кожей, жалобно застонал под ним. Как же не хотелось вставать и тащится по морозу на Остроженку. Киморнуть бы еще хотя бы полчасика, досмотреть сон про родную Полтавщину, утопающую в садах. Да и с женой Катенькой до конца в этом сне не доворковали.
Мрачный Кравченко в дежурке рыкнул на стажеров Малышева и Чернышева, которые горячо спорили, когда наступит окончательная и бесповоротная победа мировой революции, в следующем году или буржуи смогут пожировать еще пару лет. Уже на выходе им встретился Попов Мишка, как и Кравченко, бывший балтийский матрос. Его тоже взяли с собой, уже от дверей, предупредив дежурного, чтобы того не искали.
Так с плохим настроением Кравченко со своей компанией прибыл к дому с лепниной на фасаде. У крыльца уже толпились любопытные граждане из соседних домов, обсуждавшие творящиеся в Москве беззакония и полную беспомощность нынешних властей. Они замолчали и расступились перед прибывшими представителями власти в бушлатах и потрепанных тужурках. По лицам граждан было видно, что они достаточно скептически относятся к надежде, что вот такие обтрепанные, полуграмотные представители смогут навести порядок не то, что в стране, даже в городе.
После ограбления в квартире все было перевернуто вверх дном. На полу валялись разбитая посуда, книги, иконы без окладов. На стенах светлыми квадратами выделялись места, где висели иконы и картины. В глаза бросалась лишь одна икона, продолжавшая висеть на стене. Труп хозяина лежал лицом вниз посреди просторной комнаты. Вокруг головы натекла лужица крови.