Водитель Кристину поднял, та еле стоит, качается, мутит ее. Замутит после такого. У Ивана самого голова кругом.
Сейчас ее в больницу отвезу, кричит водитель.
Не надо в больницу, Иван стоит, держась за кузов. Испугалась она, стукнулась, вон коленка кровит. Мы тут рядом живем. Уложим. Зеленкой смажем. Перебинтуем.
Не надо зеленкой, а то в кузнечика превращусь, попыталась улыбнуться Кристина.
Видите, она уже шутит. Не надо в больницу.
Ладно, доведу до дому, а через час перезвоню все ли в порядке? А вы, клуши, замолкли бы. Вам молиться на эту девчонку надо, что ваш младенец живым остался
Потому и ушел сегодня Иван на крутой берег Баньки. Занятно получается. С крутого берега началось, когда там, в Бурске, самолет упал, крутым берегом и заканчивается. Только речка другая. Надейся не надейся, чудес не бывает. Еще шестнадцати не исполнилось, а он уже теряет силу. И Кристинка из-за него страдает. Она же ни в чем не виновата, ей еще работать и работать. Может, плюнуть на все и уехать?..
Раньше ему казалось, что главное, настоящее дело впереди. Чем они занимались? Наверно, важно, наверно, нужно, но с высоты прошедших лет так, суета, сопляков через дорогу переводили. А вот теперь этого впереди осталось всего два месяца. А что нового может случиться за два месяца? Завязать, отрезать и выбросить. Разом чтобы без всяких сантиментов. Перевод отца надо побыстрее оформить. Только бы на это сил хватило. А здесь оставаться нельзя, здесь он не выдержит. Только в Жуковский надо позвонить, попросить Фёдора на первых порах помочь ребятам
Сначала пускать не хотели.
Не видишь, что творится? Не больница, а проходной двор. Да еще тут всякие знакомые рвутся.
Да не знакомый я, а двоюродный брат.
Документ покажи.
Какие документы у двоюродных! У нас даже фамилии разные.
Вот, пускай родные братья и приходят.
Так нет сейчас никого, все в отпуск уехали, Иван врал напропалую, надеясь, что в этом кошмаре дежурной не выяснить, к кому какие посетители приходили. Скажите, Ванька пришел, флешку принес, которую он просил, Иван боялся, что Валера не запомнил его имя.
Ты тут ваньку мне не валяй! совсем разошлась дежурная. Сказала: не положено!
Мань, да пропусти ты его. Парнишка из четырнадцатой совсем замаялся. Тот, что в скафандре родился. Никто к нему не приходит.
Дежурная сняла трубку:
Алефтина, слушай, у тебя к этому, что с неба в кресле упал, сегодня приходили? То есть как: «Откуда я знаю!». Кому же знать, как не тебе Спроси там Не приходили?.. Ладно, и посмотрела на Ивана. Молнией туда и обратно. Глаза б мои тебя не видели.
Коридоры были заставлены кроватями. В палате тоже было не протиснуться. Сидели, стояли родственники. И только возле Валеркиной кровати было пусто.
Здорово, просипел Валера. Как тебя пропустили?
Сказал, что я твой двоюродный брат.
Соврал, значит Врать нехорошо.
Нехорошо. Но если очень нужно можно.
Смотря кому нужно Ладно, проехали. Садись, рассказывай.
Что рассказывать? изумился Иван.
А всё. Ты же меня развлекать пришел.
Ну Скажи, как ты?
А что со мной чувствовалось, что слова даются Валере с трудом. Малость разрезали, малость зашили. Загипсовали. Вишь, как теперь драться здорово! Двинул локтем и морда наперекосяк, больной закашлялся. Часто дерешься?
Нет, совсем не дерусь.
Как это совсем? А если кого обижают? Не вступишься?
Вступлю-ю-юсь.
Ты че? Ботаник? Побьют ведь.
А пусть и побьют, насупился Иван.
Ничего, карате займешься или айкедо. Для борьбы-то хиловат, Валера рассматривал Ивана, будто собирался выставлять на аукцион. Да ты рассказывай, рассказывай.
О чем рассказывать?
О себе, о друзьях, о школе, как сюда попал Мне-то говорить тяжело, Валера снова закашлялся.
Иван стал рассказывать и вдруг понял, что говорить в общем-то не о чем. Ничего особенного в жизни его не происходило. Всё как у всех. Родился, учился, отдыхает каникулы ведь. Друзья Есть один друг Гоша, вместе еще в детский сад ходили. Компьютерные игрушки? Нет, не очень. Читать интереснее. Много чего прочитал. Самые любимые? «Трудно быть богом» Стругацких, «Далекая Радуга». Еще «Капитан Сорви-голова», «Дети капитана Гранта» Ну и что ж, что старье. Зато интересно. Сейчас так не пишут. «Гарри Поттер»? Конечно, читал. Только это ведь сказка. Так не бывает
Да, перебил Валера, то, что я тебе на болоте дал, принес?
Принёс, Иван неспешно достал из кармана розовую флешку.
Ну и как?
Что, «как»?
Ты чего, не посмотрел, что там записано?
Ты же сказал секрет.
Всегда делаешь, что говорят? И не скучно?
Смотреть чужие флешки, все равно, что читать чужие письма.
Ты серьезно? Попади тебе письмо врага, неужели не прочитал бы?
Так ты же не враг.
Валера покрутил в пальцах здоровой руки флешку и протянул Ивану.
Пусть у тебя побудет. Попытаешься прочитать все сотрется. Там пароль. Потом скажу.
Не нужен мне пароль. И читать ничего не буду.
Ладно, не дуйся. Там, правда, секретные вещи. Лучше, вот что разузнай. Нас восемь было в самолете. Возвращались с конкурса патриотической песни. Эти, он кивнул в сторону коридора, не говорят ничего. Все нормально, все хорошо. Никакой информации не добьешься. Ты послушай, поспрашивай, что там с ребятами? Клуб патриотической песни Иди теперь, я спать буду.
Иван сделал пару шагов и остановился.
Почему к тебе никто не приходит?
Откуда знаешь?
Нянечка сказала.
Кому приходить-то? Тетка болеет, еле до магазина добредает. Куда ей сюда тащиться.
А родители?
Так их никогда и не было. Я же в детдоме рос А друзья все в том самолете были.
Я узнаю. Обязательно узнаю.
Подожди! уже в дверях окликнул его Валерка. У тебя компьютер есть?
Ноутбук, кивнул Иван.
С Интернетом?
С Интернетом. Только у нас дома сети нет.
Здесь есть. Принеси, ладно? Позарез надо.
Иван зашел на «Форум». Пусто. Все отдыхать раскатились. Только ребята из Чертаново передают привет. Значит, им что-то надо. И что же у них на страничке?.. Ясно. Нет у них стоящего хакера, вот Сему и теребят. Оставим Семе записку, чтобы он с чертановскими связался. А еще лучше позвоним. Пароль паролем, а береженого бог бережет. Подслушать разговор сложнее.
Сём, привет!
Здорово, командир.
Что-нибудь новенькое?
Опять павшинские с дедовскими подрались. Но несильно. Всего несколько разбитых носов.
Я уж устал их мирить. Надо Серого с Кручёным свести, пусть полаются может помирятся. Стаса попроси. Пусть приведет их завтра утром, ну, в десять, к плотине.
Мы же в десять как обычно в блиндаже встречаемся.
Сёма Вы там как-нибудь без меня.
Как, без тебя? Да что мы без тебя сможем?
И плохо! Я ж вам не мамка, чтобы за мой подол держаться. Знаете же, что мое время заканчивается.
Так тебе ведь только осенью шестнадцать стукнет. Говорил же, до сентября, а то и дольше вместе работать будем.
Думал, дольше, а выходит меньше. Мы вчера с Кристинкой коляску остановить не смогли. Из-за этого она чуть под грузовик не угодила. Так что передай всем встречи со мной запрещаю. Только через Контакт, в крайнем случае по телефону. Еще что-то интересное есть?
Откуда Все разбежались, и крошки, и наши. В Чертаново какой-то шестиклашка домой вовремя не пришел. Так пусть чертановские разбираются их там много. А в нашем районе даже не утонул никто.
Когда ты перестанешь глупо шутить? Не можешь по-умному промолчи. Лучше с чертановским комком* свяжись. Они у тебя что-то спросить хотят, или попросить.
Слушай, давай им сами какого-нибудь хакера сварганим. А то я уж умотался: Семочка тут, Семочка там, Семочка тут, Семочка там.
Кончай гнать пургу. У самого-то, небось, рот до ушей. Ладно. Ребятам привет. И подумайте, как там всё без меня организовать.
Теперь Жуковских разыскать Что они, тоже все разъехались? Давно в Контакте не были. И Федор на своей страничке давно не появлялся. Иван оставил условную фразу, прочитав которую, Федор поспешит с ним связаться.
А может, зря он торопится? Жарко было, не сосредоточились, в фазу не попали Может, он и не теряет силу. Что за беда, если он встретится с ребятами несколько раз. Не может же он вот так, разом, стать для них заразным
Иван бесцельно гонял курсор туда и обратно, потом выключил компьютер, взял мобильник, нашел номер, дождался ответа:
Привет! Куда ты исчез?
С ней всегда так. Два дня назад поругались, казалось, на всю жизнь. А сегодня: «Куда ты исчез!». И ведь сама никогда первая не позвонит.
Что делаешь?
На реку собираюсь. Пошли?
Пошли. Я сейчас к тебе забегу.
Один или с Кристинкой?
Ты против неё что-то имеешь?
Ну что ты! Просто спросила, сколько яблок брать.
Сейчас прибегу.
Иван был зол на себя. Всегда так. Чуть пальчиком поманит и он сразу тут: «Гав! Гав! Гав!». Хотел ведь выдержать характер, показать, что оскорблен А ей достаточно было сказать: «Пошли купаться!». Где же его гордость? Разве это достойно мужчины?..
Мысли крутились в голове, пока он бежал, а когда увидел Алёну в сарафанчике
на крыльце с пляжной сумкой через плечо, куда-то испарились. Осталось лишь ощущение абсолютного счастья.
А Кристинка где?
Простыла. Ей купаться нельзя.
Её яблоко пополам съедим, Алёна пожала плечами и пошла по тротуару.
И так она всегда. Вышагивает своими ходулями и смотрит куда-то вдаль, будто ей наплевать, что кто-то семенит сзади. Правду сказать, ходульки у неё очень даже ничего, загорелые, прохожие с другой стороны улицы заглядываются. Выглядит она почти как взрослая, а он пацан-пацаном. И чего она с ним таскается. Вокруг неё одиннадцатиклассники крутятся. Иван как вымахал после восьмого, так первым на физкультуре в шеренге стоял. А потом постепенно смещался, смещался и докатился до третьего с конца. Одно утешает, он теперь тоже одиннадцатиклассник.
Тут внутренний голос услужливо напомнил, что с сентября будет абсолютно все равно в одиннадцатом он классе или в пятом.
Когда они перешли железную дорогу, Алена умерила шаг.
Завтра опять в блиндаж?
Откуда ты знаешь?
Весь город знает. Как воскресенье вы на пятидесятый. «Алло, алло! Тревога! По тропе идут двое Отбой!». Играться не надоело?
Иван знал, что Алена обижалась он ни разу не позвал ее на пятидесятый. Не мог. Из-за этого у них часто случались размолвки.
Я завтра не еду, произнес он после небольшой паузы.
Как?! Алена резко остановилась и повернулась к нему. Иван не помнил, чтобы Алена вот так останавливалась.
Сама же говорила, сколько можно в игрушки играть!
Алена отвернулась и почти побежала. Иван едва поспевал за ней. Никогда нельзя было представить, как она отреагирует на те, или иные слова. Ну что такого он сказал? Почему она так разозлилась?
На берегу она со злостью бросила сумку наземь и опустилась на край откоса.
Ну почему? Почему! Я ничего не понимаю. Эти ваши воскресения были самым главным в жизни. Это было святое. Ты ни разу не взял меня с собой. Ни разу! Что я тебе, враг? Шпион? Выдам кому-то ваши никчемные тайны? И вдруг: «Надоело в игрушки играть!» Что-то случилось? Я же вижу что-то случилось. Почему ты мне не говоришь? Почему не пускаешь? Ты открываешь мне узенькую дверцу, крохотный кусочек своей жизни, а мне этого мало! Понимаешь ли, мало! Какой же ты дурак!
Она молча скинула платье и прыгнула в воду. Плавал он лучше её. Теперь бы запросто переплыл Сейм не то, что в кроссовках, а даже в резиновых сапогах
«И не встретил бы Игната», съязвил внутренний голос.
Ладно, это не главное. Главное с чего это Алена взъелась? Хорошо она сделала, что в воду прыгнула. Можно плыть рядом и ни о чём не говорить. Плыть рядом это здорово! Лучший способ помириться. Это она здорово придумала. Она умная
Умная-умная, а что же тогда? Тоже думала, что в воду прыгает? Она никогда не говорила, почему? Что тогда случилось? А Иван никогда не спрашивал. И это тоже было правильно. Есть вещи, с которыми человек должен разбираться сам.
Они запросто перемахнули реку туда и обратно. Алена выбралась на берег совсем другой.
Давай яблоки есть! крикнула она, будто собака встряхивая волосами.
Большие красно-желтые яблоки хрустели, словно и не было никакой ссоры.
Уезжаешь? неожиданно спросила она.
Анна Степановна была в растерянности. Собственно, чувство это появилось в начале года, а потом разрасталось и разрасталось. Тогда Иван неожиданно заявил, что хочет уехать учиться в Бурск. Почему? Одиннадцатый класс, хочет, чтобы ничего не отвлекало. Там он сможет хорошо подготовиться к экзаменам Глупости, говорила она, и здесь можно организовать себя так, чтобы минимизировать помехи. Тьфу-ты! Словечко какое: «ми-ни-ми-зи-ро-вать»! Канцелярит лезет, как ни противься. Должность такая директор.
Что-то происходит с Иваном. Наверное, влюбился. А что еще может случиться с мальчишкой в шестнадцать лет. Самое время Может быть, дурная кампания? Ну, кампания у них, вроде бы, хорошая. Ребята все положительные. Организация у них. Играем в тимуровцев, шутил сын. Ну, какие тимуровцы в двадцать первом веке? Большинство и слова такого не знают
Анна Степановна в тайне даже от Игната Максимовича съездила на пятидесятый километр, нашла их блиндаж. Понравилось. Всё чисто, аккуратно. Никакого баловства. Ни бутылок пустых, ни окурков вокруг не валяется. И вообще, грех ей жаловаться. Школу Бог хранит, хотя сама она и неверующая. Дисциплина в порядке. Пошаливают ребята, случается, но до хулиганства дело не доходит. Драк давно не было. Возятся в коридоре, куда от этого деться. Ну, прикрикнешь, пригрозишь родителей вызвать всё успокаивается. В туалете не курят и не выражаются. Почти. Коллеги приезжают и удивляются: «Как вы добились, что у вас в туалетах не курят?» Тщеславие нашептывает такой у нас эксклюзивный метод воспитания. Только она-то знает, никакого такого метода нет. Раньше вовсю дымили, в туалет войти без противогаза невозможно было, а года три как отрезало. Так что за кампанию можно не тревожиться. Влюбился, наверное. Девочка эта, Алёна, непредсказуемая какая-то. Может ни с того, ни с сего с урока уйти. Хлопнуть дверью и уйти. И невозможно добиться, что случилось? Родители А что родители? «На вас вся надежда, говорят, мы с ней никак сладить не можем». Угораздило же Ивана в такую штучку влюбиться. И взрослая она какая-то не по годам Вон, Кристинка, хвостиком за Иваном бегает. Умненькая, скромненькая, но палец в рот не клади. Хорошая жена была бы, только они разве об этом думают? Им надо нечто эдакое, с другой планеты. А «эдакое» часто просто дурость. Ну, своей головы не приставишь. Странные вещи про нее рассказывают. Будто из-за несчастной любви выбросилась с двенадцатого этажа. Единственная многоэтажка в округе. Жила бы как все, в старом доме, руку сломала бы или ногу. А вернее всего ничего не сломала бы, потому что бросаться со второго этажа глупо. С двенадцатого тоже глупо, но эффектно. Для дур. Значит, она дура, но мне-то от этого не легче. Итак, во-первых, врут, что она выбросилась с двенадцатого этажа, иначе больницы бы она не миновала. И это в самом лучшем случае. Во-вторых, врут, что Иван её на руки поймал. После этого они вдвоем в палате лежали бы. А вот, что он ее на руках держал пожалуй, не врут. Хотя, с другой стороны, с чего бы ему незнакомую девушку на руки брать? Подойти к незнакомке и сказать: «Извините, можно я возьму вас на руки???» Это уже даже не из двадцатого, это из девятнадцатого века.
Анна Михайловна махнула рукой и уменьшила пламя под закипающей картошкой.
Валерий привык доверять первому впечатлению. Оно ни разу не подводило. Все дальнейшие проверки подтверждали интуитивно сделанный вывод. Вот и сейчас будто специально подстроено. Его последнее дело и появление нового бойца. Всё складывалось замечательно. Конкурс в Брянске. Беседы, споры обсуждения. Обсудить было что. Оставалась пара недель для завершения дел. Валера не верил россказням о том, что некоторые и после шестнадцати способны работать. Ещё в детском доме он был приучен к порядку. Раз сказано: шестнадцать это конец, значит, конец. Всё оговорено, всё подготовлено. Отряд не заметит потери бойца. Он уйдёт, но бой продолжится. Бой тяжелый, временами скучный, победа в котором придет очень нескоро. И тут эта катастрофа. Они не сразу поняли, что с самолетом что-то случилось. Всё было нормально, заходили на посадку. Вдруг хлопок, потом другой, самолет тряхнуло, земля оказалась неожиданно близко, в окна хлестали ветки. Сиди он рядом с ребятами, может быть и дотянули бы до полосы. Должны были дотянуть. Но эта корреспондентка уговорила поменяться местами хотела в полете побеседовать с участниками хора. Вот и побеседовала. Его выбросило на кресле как из катапульты. Он был так сосредоточен на удержании самолета, что ничего не успел сообразить. Наверное, и вправду, родился в скафандре, как хирург пошутил. Или он сам?.. Не помню. Самолет упал, но, говорят, много живых осталось. Ему бы только с ребятами посоветоваться. Иван вполне подходящий малёк И всё-таки странно, будто подстроил кто-то. Неожиданно заболела мать, неожиданно приехал в Бурск, во время катастрофы оказался на берегу, он, Валерка, сидел на чужом месте и его единственного выбросило из самолёта прямо в объятия Ивана. Слишком много совпадений. Он ведь учил ребят слишком много случайностей не бывает, это уже закономерность, возможно промысел. И в чём его роль? Наверняка все устроено для того, чтобы избежать коллективного приёма. Пошли бы споры, возражения. Почему именно его. Почему именно мы? Он ведь из другого региона пускай там и принимают. Твоё мнение уже не главное, ты ведь дела уже сдал, считай, что на пенсии, на покое. Значит, если ошибёмся, на нас все шишки посыплются. Куда смотрели, зачем торопились Так и замотают парня. Нет, надо спешить, пока остаются силы. И сделать всё самому. Или всё же посоветоваться с ребятами? Ведь не простят потом, скажут, учил всё делать вместе, а сам Ребят надо найти, и чем быстрее, тем лучше.