Да, Диана?
И тебе доброго утра, Юкнайт.
Она вышла из-за стойки с планшетом в руках и многозначительно постучала по экрану.
Отметиться не хочешь?
Она могла бы сделать все сама, но характер Дианы не позволит ей упустить возможность помыкнуть кем-то. При всех многочисленных обязанностях табель посещения единственная вольность, которую она может себе позволить в отношении кого-то другого.
Конечно.
Как бы это ни раздражало, пришлось вернуться к стойке, забрать планшет и заняться тупым проставлением галочек в колонке.
Извини, я не заметил тебя, когда входил. Думал подойти с формой позже.
Не заметил? раздраженно протянула она и тут же поправила себя; придала голосу большей беззаботности, но ядом спрыснуть не забыла. Впрочем, как и всегда.
Разве я что-то обещал тебе, Диана?
Нет, моей ошибкой было что-то ждать от тебя. Мама говорила не связываться с вашей семьей.
И чем же ей не угодила моя семья?
В основном только твоя мать она притворно прикрыла рот рукой, будто слова вырвались совершенно случайно, а не готовились для первого же удобного случая.
Еесли бы я ждал извинений от каждого, кто добрым словом помянет мою мать, у меня бы не осталось времени на работу.
Все не может угомониться? Эмили стоит приглядеться к себе. Ведь будь она повнимательней, безликие раскрыли бы Джона намного раньше.
Диана буквально вырвала планшет у меня из рук и принялась заполнять оставшиеся колонки сама. Она любит говорить правду, но лишь ту, которая удобна ей. Единственный раз, когда это принесло нам обоим пользу, я оказался у нее в постели. Однако, чтобы вынести ее характер, одного секса мало.
И теперь при каждой встрече она пытается делать вид, будто мое безразличие ее не трогает и, более того, забавляет. Собственно, как и комментарии в адрес ее матери. Я не успел досчитать и до десяти, как тема разговора резко сменилась.
Слышал о миссис Браун?
Да, она рассказала мне сегодня утром.
Ей повезло. Многоликому бы такого не позволили.
Многоликий бы себе такого не позволил.
Сказал чтец, который ежедневно сталкивается с обратным.
Я сталкиваюсь с усталостью людей, а не с их желанием кому-то навредить.
Усталостью? Ее голос так и сквозил усмешкой, хотя внешне она едва ли изменилась в лице. Скорее, уже с ленью и безответственностью. Министерство уравняло людей и многоликих. Уравняло во взаимной ответственности друг перед другом. И если кто-то один ставит под угрозу другого, он либо делает все, чтобы исправить положение, либо не делает ничего. И вся разница между нами проявляется в том, когда тот, кто не делает ничего, является многоликим. Твои слова, Юкнайт.
Да, все верно.
Я был немного растерян из-за собственной неуверенности. Должно быть, чувства Гибсона проникли в меня глубже, чем я думал. Если бы я допрашивал его в начале месяца с максимальной концентрацией наномашин, такого бы не случилось.
Браун и меня позвала на кремацию. Все-таки она была моей наставницей целых десять лет.
Только не делай вид, будто тебя печалит ее уход. Мы оба знаем, как ты хотела должность главного секретаря.
Диана довольно улыбнулась, и от недавней злобы не осталось и следа.
Я и не пыталась. Жаль старушку, но это ее выбор.
Не забудь ей об этом напомнить, если встретишь.
Она вернулась за стойку в том же приподнятом настроении, с которым встретила меня; игриво покрутила волосы и собиралась что-то добавить(несомненно, остроумное), но остановила себя прежде, чем слова все испортили бы. Диана может быть милой, и ее внешность к этому располагает. Но одним невинным взглядом и слащавым голоском не перекрыть свою истинную натуру.
Я поднялся на лифте до шестого этажа и почувствовал облегчение, оказавшись перед дверью кабинета. Внутри стояла непривычная духота. Как назло, раму заело и пришлось немало постараться, чтобы открыть окно. Весь взмокший, я опустился за стол, притянул планшет и уже приготовился писать отчет, как в дверь постучали. Диана вошла первой и взглядом указала на присутствие кого-то за спиной.
Миссис Гибсон, это Доран Юкнайт, чтец, ведущий дело вашего мужа.
Женщина менялась между дверью и коридором, и с не особой охотой качнула головой. Пока Диана не подтолкнула ее, миссис Гибсон топталась на месте, будто собиралась уйти в следующую же секунду.
Я оставлю вас. Сообщи, когда закончишь, я пришлю к тебе следующего.
Уход Дианы не предал ей смелости, но поставил перед необходимость говорить самой.
Вы рано. Я ждал вас лишь через полчаса.
Извините за беспокойство. После звонка министерства я себе места не находила. Сами знаете, что делает отсутствие информации с человеком.
Я указал ей на стул, и она без всяких возражений приняла предложение. Шляпа, которая ранее мешала рассмотреть ее лицо, теперь лежала на коленях. Знакомый испуганный взгляд и плотно сжатые губы. Привычные атрибуты, как жертв, так виновных. Еще немного и начнет мять в руках перчатки.
Поступок Уорона она утерла нос краем перчатки и, скорее желая оправдать себя, чем вступиться за мужа, произнесла: Поступок Уорона нас всех шокировал. Мы и подумать не могли, что он.
Я остановил ее прежде, чем она успела пуститься в подробности, и протянул раскрытую ладонь. Она знала, что это значит, но не решалась протянуть руку в ответ. На лице ее появилась та самая улыбка, после которой обычно благодарят за все и уходят.
Я не могу вас слушать без этого, миссис Гибсон.
Она понимающе кивнула, но руку по-прежнему держала при себе.
Вы знакомы с правилами, миссис Гибсон?
Она тяжело вздохнула и заговорила так, будто слова сначала требовалось прожевать, прежде, чем выдавать их кому-то. Они выходили из нее частями, и с трудом сходились в одном предложении.
Я должна отвечать честно. Кратко или полно, вы скажите самиГлавное, честно.
Все верно. Ободренная похвалой, она заулыбалась, как школьница, получившая хорошую отметку. Ложь будет сказываться, прежде всего, на вас. Сначала вы почувствуете легкий укол, затем, если продолжите врать, или пытаться свести ответ к простому «Да» или «Нет», покалывание усилится. Мы будем продолжать до тех пор, пока у меня не иссякнут вопросы.
Да, да. Я все понимаю.
Она сложила на краю стола перчатки и протянула мне руку. Момент установления контакта всегда одинаков, и к нему одинаково трудно привыкнуть. Это как касаться оголенных проводов и надеяться, что на этот раз тебя не ударит током. Считается, что во время чтения наномашины затрачивают столько же энергии, сколько при лечении тяжелой простуды или мелкого перелома. Если переводить на человеческий язык, я «болен» всегда.
Начнем с простого. Отвечайте кратко. Ваше имя Кларисса Гибсон?
Да, сэр.
На вопросы она отвечала ровно, без всякого замешательства, пока дело не дошло до самого главного. Я почувствовал легкое напряжение, сопровождающее каждое ее слово; напряжение, незаметное для того, кто лишь смотрит на человека и не ощущает его дискомфорта. Я бы не назвал это ложью, скорее не совпадением ожиданий с действительностью. Кларисса говорила одно, но думала совершенно иначе. И ее злоба на себя, на мужа, на кого-то еще, о ком я не успел спросить, просачивалась в меня все глубже.
Вы знали о планах мужа избавиться от чипа?
Я предполагала, что он может Лицо ее скривилось от боли, прошедшей через все тело. Она невольно поежилась, попыталась встать, но не смогла; я чувствовал это желание внутри нее, как оно сталкивалось с чем-то непреложным, непреодолимым по своей сути со «словом магистра».
Отвечайте конкретно на вопрос. Не уходите от темы.
Нет. Я не думала, что он на такое решится. Думала, он попытается выйти на накрутчиков после того случая с недостачей КПД. Уорен ведь из многоликих. Его отец имел два импланта, когда пятьдесят лет назад случился разрыв.
И он нашел накрутчиков?
Нет. Я следила за ним, мы все следили. Уходили раньше с работы, брали подработки, лишь бы не оставлять его одного. Если бы кто-то пострадал из-за того, что я не доглядела за ним, я бы себе не простила.
Почему он недобрал КПД в прошлый раз?
Он допустил ошибку. Хотел сделать сверх нормы, чтобы получить прибавку к окладу, но поспешил и перепутал составы. Я не очень понимаю в терминологии, сэр, поэтому скажу простым языком: он испортил товар, который должен был этим же вечером направиться на другой склад для дальнейшей обработки. Партия была небольшой, но на фабрике все под учет. Уорену пришлось не только заплатить за расходники, но и пожертвовать теми процентами КПД, которые он получил за потраченные часы.
Он часто пользовался дополнительными часами, чтобы достичь минимума?
Постоянно.Я говорила ему, что однажды, когда часы ему действительно понадобятся, он не сможет ими воспользоваться и нужно поберечь время. Но он не слушал. Считался только с собой, и плевать на семью!
Вы знаете, чем он занимался в свободное время?
Ничем. Уорен будто бы ни к чему не стремился, даже мы, его семья, перестали быть ему интересны. Он оказался слаб. Последние слова она прошептала, будто делилась чем-то сокровенным и желала оставить это в тайне.
В последнее время вы не замечали в его окружении новых людей? Может, кого-то, кто подбивал его к нарушению?
До этого вопроса я чувствовал в ней лишь злость, но теперь мне хотелось в открытую засмеяться, чтобы дать волю веселью, накатившему на нее.
Что вы, мистер Юкнайт! «АрКейну» не нужны такие люди, как Уорен.
Такие «это какие»?
Которые не готовы к ответственности.
А такие, как вы? Вы кажетесь мне ответственной женщиной.
Я ответственна перед Полисом и магистром, перед своей семьей. Поэтому я сообщила безликим о муже, как только увидела его с проколотой рукой. Я не стала его ни о чем спрашивать или пытаться остановить.
Это бы не помогло. При попытке взлома чип подает сигнал в центральную систему. За ним бы пришли и без вашего звонка. Но я хочу поблагодарить вас за честность и проявленную смелость. Вы защищали свою семью и других людей, как велит министерство.
Спасибо.
Я отпустил ее руку, и она устало прислонилась к спинке стула.
Я могу идти, мистер Юкнайт?
Конечно.
Миссис Гибсон, Она замерла в дверях, тем самым преграждая путь стоящим в коридоре, в одном вы не правы. «АрКейну» как раз нужны люди, которые бегут от ответственности. Но ваш муж не такой.
Это уже неважно.
Правда? Взгляд ее изменился. Если бы время не поджимало, а чужие вздохи не подгоняли, она бы нашла, что ответить, а так молча удалилась, сдвинув шляпу на лоб.
Следующие пять человек шли сплошным потоком, и все, как один, повторяли: «Уорен не думал об «АрКейне»Уорен не говорил об «АрКейне»Не припомню ничего, связанного с «АрКейном»».
Я спрашивал об «АрКейне» столько раз, что под конец начал запинаться, а порой, вовсе забывать слова. Стабильность, к которой стремится общество, для Гибсона была сродни удавке. Время от времени он пытался ослабить хватку, хотя особенно тугим узел на его шее не был. Он позволял себе больше свободы, прекрасно сознавая, чем всем может обернуться. Он сознавал и принимал, прежде всего, свою развязность и некоторую безответственность.
Он не был многоликим, который пытается оправдаться за оказанное ему доверие, за возможность жить среди других, а не быть ими уничтоженным. Он родился, когда Корпорация терпела упадок. Пусть и недолго, он был частью того общества, чувствовал его настроения, впитывал его ожидания.
И как бы абсурдно это ни звучало, именно таким, как Уорен, сложнее всего принять нынешнюю систему. А ведь именно они воспитывают новое поколение, поколение, которое рождено в одной системе, но испытывает странное влечение к другой; причем не к лучшим ее сторонам.
Если бы я не стал чтецом, думал бы я об этом так же часто? И думаю ли об этом именно Я? Или все это они, люди? Особый вид людей, с которыми я ежедневно сталкиваюсь? Гибсон пытался извлечь чип, потому что не хотел наступления последствий; потому что ходить по краю и одной ногой оказаться в пропасти не одно и тоже. Азарт исчезает, и появляется чистый страх. Боязнь больше не увидеть пропасть издалека, а полностью оказаться в ней и затянуть туда других. Такой вот парадокс.
Я развернул кресло к окну и уперся взглядом в министерство Связи. Между зданиями всего пара километров, а, кажется, будто я смотрю на высотку на окраине города. Либо туман все искажает, либо допрос (последствия всегда разные; никогда не знаешь, чего лишишься на этот раз чувствительности в руке или зрения).
В какой-то момент с крыши здания скользнула черная точка и устремилась вниз. «Должно быть, птица», пронеслось в голове вместе с мыслями о дожде, который вот-вот должен начаться.
Расслабление, которое я надеялся получить от своего мини-отдыха, никак не наступало. Я еще сильнее захотел раствориться в кресле и желательно перестать чувствовать тело вообще. Любое движение, даже самое простое, срабатывает как катализатор, поднимает скопившуюся боль, усталость, но, что хуже, «неудобство». Неуютность, которую испытываешь, находясь в собственном теле. Будто колючий свитер, который нельзя снять.
Постепенно я начал погружаться в сон, но звонок телефона быстро вытащил меня из дремы. Я схватился за трубку, едва успев собраться с мыслями. Вместо четких фраз наружу вышло бессвязное бормотание. На линии продолжали молчать, и я тоже взял небольшую паузу, чтобы оторвать язык от неба.
Только не говори, что в списке свидетелей появился кто-то еще.
Я не ожидал услышать никого, кроме Дианы, но, когда в трубку пробился голос отца, мне хотелось только одного положить телефон. К его звонкам, как и допросу, невозможно быть полностью готовым.
Значит, ты уже закончил с теми, что были?
Да, мистер Юкнайт. На линии послышался шорох, как если бы отец что-то искал и не мог без этого продолжать разговор.
Тогда собирайся, для тебя есть работа. Прежде чем я успел возразить, он добавил: С отчетами разберешься позже. Я не стану тебя торопить.
Что за работа?
Такая же, как и всегда. Допросить и найти того, кто лжет. Тернер расскажет тебе подробности на месте.
Начальник безликих лично курирует дело?
Да, того требуют обстоятельства.
Хорошо, я сейчас поеду в министерство и
Оу, нет. В министерство тебе ни к чему. Случай особенный. Тернер ждет тебя в министерстве Связи. Когда закончишь, будь добр, зайди ко мне.
Как скажете, сэр.
Дела с участием главы министерства предполагают особую серьезность проступка. Я попытался развить мысль дальше, оформить ее в нечто более ясное и конкретное, но ничего не вышло. Одновременно идти и думать оказалось слишком сложно. Я оставил все мысли, кроме тех, что толкали тело вперед, и вышел из кабинета.
До министерства я добрался быстрее, чем рассчитывал. Уже на развилке меня ждали первые безликие. Они оградили проход и останавливали каждого, проходящего мимо, для идентификации. Начну пробираться через толпу и еще больше встревожу всех этих людей(разговоры они ведут итак не самые обнадеживающие). Очередь стремительно продвигалась вперед и в какой-то момент, я услышал:
Вашу руку, сэр.
Я поднял правую ладонь так, чтобы безликие могли увидеть инициалы и должность на приборной панели.
Можете проходить.
Министерство оцепили со всех сторон. Куда бы я ни повел взглядом, везде белые маски, нашивки с номером отряда на рукавах формы. Связисты, будто мухи, столпились у окон, выискивая причину своего заточения. Они, как могли, окидывали взглядом территорию, а то, что не получалось охватить самим просили оценить соседа. Они словно играют в морской бой, выискивают очередную точку для удара и, промахиваясь, с еще большим энтузиазмом переходят к новой цели.