Чувствуешь? спросила она, глядя на сержанта.
Да, запах не сильный, но отчетливый. Что-то знакомое, вот только определить не могу.
Валентина кивнула и уверенно произнесла:
Ваниль. Думаю, наша принцесса пахнет ванилью. Невероятно. Ее еще и надушили.
Твою ж мать.
Да уж.
Валентина изучала лицо женщины такое умиротворенное. Вблизи черты напоминали скорее нордические, нежели испанские.
Что же с тобой случилось, принцесса? Откуда ты такая взялась? пробормотала Валентина и принялась осматривать одежду.
Неглубокий вырез платья, переплетенный тесьмой цвета старого золота, прикрывала прозрачная шелковая кисея. Простые прямые рукава плотно облегали руки до запястий. Изящная вышивка на манжетах не оставляла сомнений: будь эта женщина (тридцати тридцати пяти лет на вид, не более) из далеких времен, к простолюдинам она явно не принадлежала бы. Накидка без рукавов, что-то вроде жилета, из тонкой светло-коричневой кожи доставала почти до щиколоток, на ногах темно-коричневые сандалии, с виду ручной работы.
На испанку не похожа, задумчиво произнес Ривейро.
Не похожа, согласилась лейтенант, я бы сказала, она из Скандинавии. Одежда и правда выглядит старинной, хотя вроде как не заношенная. Что думаешь?
Неудивительно, что Маса так впечатлился. Взгляни на обувь, эти сандалии точно носили, они даже приняли форму ее ноги.
Только не говори, что и ты считаешь ее пришельцем из прошлого. Не позволяй этим декорациям сбить себя с толку, сержант. Машины времени не существует.
Знаю, лейтенант, просто раньше мы никогда с подобным не сталкивались.
Тут ты прав. Психи становятся все изощреннее. Может, у нас как раз один из таких, с богатой фантазией? Насмотрелся фильмов про принцесс и драконов и поехал головой на этой почве?
Ривейро грустно улыбнулся.
Может.
Обрати внимание, на ногтях нет лака, но они очень ухоженные. Ни бус, ни колец нет Уши тоже не проколоты, никаких серег, так что навскидку я скажу, что она точно не похожа на типичную жительницу большого города. Татуировки или отметины?
Ривейро покачал головой.
Об этом я вам отчитаюсь через несколько часов, вмешалась Клара Мухика. Пока я лишь заглянула к ней под юбку и не обнаружила никаких ссадин, синяков или прочих следов насилия.
То есть
То есть вряд ли ее изнасиловали.
Ладно. Валентина облегченно вздохнула, будто ее утешила мысль, что женщину не подвергли насилию, перед тем как убить. А что с бельем? Оно какое современное или тоже старинное?
Ты не первая об этом подумала. Но белья на ней нет.
Вот как? Валентина поразмыслила и покосилась на Ривейро. А она выбрита?
Тоже нет.
Если бы не одна деталь, проговорила лейтенант, я и сама уже начала бы думать, что где-то среди этих руин запрятан туннель времени.
Какая деталь? чуть ли не хором спросили Ривейро и Мухика.
Брови. Вернее, их форма. Вам они не кажутся слишком?.. Ну не знаю, похоже на депиляцию в салоне красоты. Они у нее современные.
А ты права, согласилась судмедэксперт. Но в целом лицо выглядит очень естественно, она даже не накрашена.
Как знать, может, пятьсот лет тому назад уже практиковали депиляцию воском, заметил Ривейро. Но на гламурную тусовщицу она и правда не похожа, если ты об этом.
Я рассматриваю все возможности, Ривейро, и пока уверена только в одном: эта женщина не прибыла к нам из Средних веков. В любом случае после судмедэкспертизы у нас появятся более надежные данные. Мухика, а под ногтями у нее что-нибудь нашли?
Ничего, они в идеальном состоянии. Словно она только-только из салона и сразу сюда.
И пахнет ванилью, добавил Ривейро.
Да, и это тоже. И монета, которую она держала в руке. Монету забрал Лоренсо Сальвадор. Вон он у автобуса, спросите его.
Спросим, кивнула Валентина, спасибо, Клара. Позвони, как будут результаты, здесь от нас толку мало, займемся опросом местных жителей.
Хорошо, но дай мне время, ты же меня знаешь, я люблю работать спокойно. Не хочу, чтобы уже через час мой телефон разрывался от звонков.
Да, конечно, не волнуйся. Выждем час с четвертью, улыбнулась Валентина.
Она встала, подала Ривейро знак следовать за ней.
Внезапно послышались крики:
Я имею полное право! Вы что, не понимаете?
Лейтенант и сержант развернулись на вопли кричал мужчина.
У вас, разумеется, нет детей, сразу заметно! Надели форму и возомнили себя всесильными. Да отпустите меня, мать вашу!
Как только вы успокоитесь. И попридержите язык, а то я могу вас прямиком отсюда увезти в участок, глазом моргнуть не успеете.
Младший лейтенант Сабадель держал за плечи худого светловолосого мужчину средних лет, одетого в пижаму и халат, на ногах тапочки. Лицо Сабаделя было бы безучастным, не выражай оно легкую досаду. Он прищелкнул языком. Мужчина в пижаме перестал сопротивляться, и Сабадель, на помощь к которому уже спешил высокий крепкий полицейский, ослабил хватку и отпустил крикуна, который продолжал бормотать сраные легавые.
Валентина подошла к ним. В криминалистическом комбинезоне она напоминала гостью из будущего. В присутствии постороннего она обратилась к Сабаделю формально:
Объясните, что тут происходит, младший лейтенант.
Как это что тут происходит? Это вы мне объясните, что тут происходит! снова заорал человек. Вы знаете, кто я такой? А? Знаете кто?
Кто-нибудь, срочно вызовите врача, Сабадель притворился взволнованным, сеньор не знает, кто он такой.
Сабадель! осадила его Валентина. Давайте сначала все успокоимся. Я лейтенант Валентина Редондо. Представьтесь и вы, пожалуйста.
Я Мануэль Серденьо, председатель сообщества жильцов нашего дома. Человек указал на дом. Голос он понизил. Тут живут маленькие дети, вы в курсе? У меня у самого двое. А нам никто ничего толком не объясняет, говорят, нашли мертвую девушку ее видела соседка из квартиры 2A. Хоть вы и пытаетесь тут все прикрыть, мы знаем, что на моте что-то произошло. А тут еще нам заявили, чтобы не подходили к окнам. Да это форменное нарушение конституционных прав! Ваш долг уведомить нас о случившемся, мы за это вообще-то налоги платим. А вы обращаетесь с нами, будто мы преступники.
Уважаемый сеньор, наш долг обеспечивать безопасность и порядок. На моте сейчас ведется расследование, и от местных жителей требуется одно спокойствие. Уверена, что вы как председатель поспособствуете этому. Разумеется, как только нам разрешат поделиться информацией, мы первым делом свяжемся лично с вами как с представителем жильцов. А пока вы можете оказать услугу следствию. Скажите, видели вы или слышали что-нибудь необычное этой ночью?
Мануэль Серденьо, казалось, немного расслабился. Слова Валентины, что должность председателя сообщества жильцов дает ему какие-то привилегии в глазах полиции, были, разумеется, лишь словами, но они возымели действие.
Я, ну Нет, ничего необычного не слышал и не видел, пока вас не углядел в окно кухни В будние дни я встаю рано, и
Понятно. А ваша квартира?
Что? Вы хотите осмотреть мою квартиру?
Нет. Но если вы не возражаете, я хотела бы узнать, из какой вы квартиры, чтобы опросить остальных жильцов.
Конечно, конечно, я понял. Первый корпус, квартира 1B.
Спасибо. А сейчас, с вашего позволения, нам нужно продолжить работу, так что прошу вас вернуться к себе. Мы свяжемся с вами, если у нас возникнут еще вопросы, и тогда предоставим всю информацию совершенно конфиденциально, разумеется.
Я все понял. Но вы действительно свяжетесь со мной?
Сразу же, не волнуйтесь.
Человек немного поколебался, но потом двинулся прочь. Когда он отошел на приличное расстояние, Валентина повернулась к Сабаделю.
И что, это так сложно? яростно, но тихо спросила она.
Сабадель отвел взгляд. Лейтенант Редондо никогда не повышала голоса, разговаривая со своими подчиненными при свидетелях, но непрофессионального поведения на месте преступления она не выносила.
Может, ты заметил, что бедняга ушел ни с чем, но успокоенный. И, ради всего святого, не заставляй меня больше тратить время на такие глупости! Мы не на детской площадке.
Лейтенант, он просто налетел на меня и сразу начал орать, что мне еще оставалось делать?
Ох, даже не представляю. А я сейчас что делала? Валентина Редондо с трудом сдерживала гнев. Обсудим в отделении.
Даже не взглянув на Сабаделя, лейтенант направилась к Лоренсо Сальвадору, начальнику криминалистов. Сержант Ривейро молча последовал за ней. По пути им встретились кинологи с двумя немецкими овчарками, собакам предстояло обследовать территорию. Если убийца оставил хоть какие-нибудь следы, вряд ли их пропустят полицейские собаки.
Доброе утро, лейтенант Редондо, радушно поприветствовал Лоренсо Сальвадор.
Начальник криминалистов был невысоким человеком с тщательно уложенными волосами, в которых серебрилась седина. Он производил впечатление человека, который с достоинством принимает свой возраст. В свои пятьдесят, несмотря на наметившийся животик, выглядел он очень моложаво возможно, потому, что в любой ситуации сохранял превосходное расположение духа.
Он улыбнулся Валентине:
Ни свет ни заря, а у вас уже страсти кипят.
Очень смешно, Сальвадор.
В какой-то момент я даже испугался, что этот тип сейчас снимет тапок, а в нем оружие массового поражения. Но, увидев, что Валентине не до шуток, Сальвадор перешел к делу: Ладно, Редондо, как тебе наша ренессансная дева?
Кто?
Труп на моте, лейтенант.
А. Но почему ренессансная?
Из-за монеты. Ты разве не про монету хотела спросить?
Угадал.
Вот, любуйся. Он протянул Валентине пластиковый пакет с монетой внутри.
Монета была тонкая, тусклая и истертая, на первый взгляд выглядела так, будто ее вылепили из пластилина. Изображения и буквы от времени смазались, хотя можно было различить льва в короне на обратной стороне монеты и башню или замок на лицевой.
Похоже на медь, сказал криминалист, с виду настоящая. И если мои подслеповатые глаза не подводят, тут указан 1563 год.
То есть шестнадцатый век.
Именно. Поэтому и Ренессанс.
Ренессанс, значит? Но пока мне все талдычили про Средневековье.
Ну да, одета она на средневековый манер, но, если не ошибаюсь, Средневековье закончилось где-то веке в пятнадцатом, нет? А потом Ренессанс, барокко и Ладно, без понятия, что там дальше промышленная революция? Он пожал плечами. В общем, на этот раз ты найдешь, чем занять своего спеца по культуре. И с выражением полнейшей невинности Сальвадор посмотрел в сторону Сабаделя.
Проследив за его взглядом, Валентина вздохнула:
Получается, у нас неопознанная женщина, одетая, по всеобщему мнению, как в эпоху Средневековья, но в руках у нее монета эпохи Ренессанса. Кроме того, вероятно, умерла она не здесь, а тело перенесли на моту. То есть места преступления у нас тоже нет. Потрясающе.
Судья с секретарем прибыли, вмешался Ривейро.
Отлично, ответила Валентина. Чем быстрее увезут тело, тем лучше.
Она проследила, как паркуется судья Хорхе Талавера. Валентина очень ценила упорство судьи и его умение разобраться в самой щекотливой ситуации. Он был асом судебных протоколов и всевозможных бюрократических процедур. Характером Талавера обладал легким, нравом веселым, но с Валентиной они так и не сблизились. Валентина была перфекционисткой, помешанной на работе, а Талавера жизнелюбом, который, несмотря на весь свой профессионализм, не принимал близко к сердцу проходившие через его руки дела. К тому же в жизни Талаверы, помимо работы, имелась и семья жена и две дочери-подростка, которых он самозабвенно баловал и с которыми столь же самозабвенно ругался.
Талавера ценил настойчивость Валентины Редондо, ее личную вовлеченность в расследования, но вот ее перфекционизм находил чрезмерным и даже слегка нездоровым. А еще его смущал ее взгляд. Зеленый глаз Валентины смотрел тепло, а другой глаз, бездонно-черный, будто гипнотизировал. Талавере, хоть они с Валентиной и были знакомы уже несколько лет, виделось в этом разноцветном взгляде нечто смутно-враждебное.
Выйдя из машины, Талавера поприветствовал Валентину сдержанным кивком. Лейтенант смотрела, как судья с секретарем идут по проходу навстречу Кларе Мухике Клара и судья были близкими друзьями. Валентина не присоединилась к ним, ожидая, когда сможет побеседовать с судьей. Необходимо уведомить все полицейские участки и управления и выяснить, не заявлял ли кто-нибудь об исчезновении этой загадочной женщины с моты, не числится ли она где-то в списках пропавших.
В ход ее размышлений ворвался голос сержанта Ривейро:
Тебя что-то беспокоит, Редондо?
Она улыбнулась:
Кроме очевидного?
Да, кроме. Я же вижу, ты нервничаешь.
Она кивнула.
Помнишь, мы обсуждали методы уголовного расследования, когда я только прошла курс профайлинга в Мадриде? спросила лейтенант.
Ты сейчас о психологическом профиле преступника, верно?
Именно. Так вот, меня тревожит то, что убийца явно обладает познаниями в области паталогоанатомии.
Ты права. Он все проделал крайне аккуратно. Останься здесь хоть какие-то следы и отпечатки, он наверняка от них избавился.
По всей видимости, да. Остается лишь надеяться, что он не так скрупулезен, не такой педант, каким себя считает, и криминалисты что-нибудь да обнаружат. Но, боюсь, это слабые надежды. И вот еще что сразу бросается в глаза: убийца хотел, чтобы мы нашли ту одну-единственную подсказку, которая у нас сейчас и есть.
Монета?
Монета. Что он хочет нам этим сказать? Он ведь все равно что подпись оставил, понимаешь? Догадываешься, что это значит?
Вроде бы Пожалуй, да, задумчиво произнес Ривейро, пытаясь припомнить рассказы Валентины про опыт, полученный на курсе профайлинга. Такие же методики расследования применялись в английском Скотланд-Ярде и во французской Сюрте. Сержант заговорил, прикрыв глаза, словно так его память работала лучше: Когда убийца оставляет подпись, это означает, что он методичен; он знает, что его будут искать, но не сомневается в своей безнаказанности, так? Он считает себя умнее нас Честно говоря, Редондо, не знаю, какая психологическая хрень подтолкнула его оставить свою подпись. Он что, желает поиграть в кошки-мышки?
Возможно. Или же он сделал это по какой-то причине, которая пока нам неясна. Но я уверена, что так он заявляет о своих намерениях.
В каком смысле? Ты о чем?
Он сделает это снова, Ривейро. Лейтенант вздохнула, глядя в центр моты, где стоял судья Талавера. Потом перевела взгляд на сержанта и жестко повторила: Он сделает это снова.
Нёрдлинген, Бавария
Пять лет назад
Стоял октябрь, промозглый немецкий холод пронизывал до костей. Однако Паоло Иовис решительно шел вперед. Иовис родился и вырос в итальянском Сорренто. Со смотровой площадки возле их дома, что стоял прямо над глубоким ущельем, он мог любоваться видом на Неаполитанский залив, хотя в самом Неаполе бывал в те времена нечасто.
Однако детские воспоминания о летних каникулах не сохранили привкуса Сорренто или одной из многочисленных деревушек амальфитанского побережья прекраснейшие Амальфи и Позитано были для него всего лишь местом отдыха капризных туристов. Каникулы Паоло проводил по ту сторону Тирренского моря, всего час на пароме, и каждый июнь он, абсолютно счастливый, пересекал море и оказывался на острове Капри. Там, в окружении дедушки с бабушкой и двоюродных братьев и сестер, он наслаждался тем, что станет потом его чудесными летними воспоминаниями: темные ночи окунаются в звездную пыль, а небо такое ясное и близкое, что, кажется, его можно коснуться рукой.