Рэтт провел рукой по щеке Эллы. Мозолистые пальцы слегка царапали кожу, но это ощущение ей нравилось. Было в нем что-то особенное и успокаивающее.
Девушка подняла взгляд, молча полюбовалась красотой Рэтта, а потом нежно поцеловала в губы.
Есть и другие способы согреться.
Она лукаво улыбнулась и обхватила любимого за шею.
Правда? усмехнулся он и поджав губы, развел руками. Даже в голову ничего не приходит.
Ой, да ну тебя! Элла шутливо оттолкнула его.
Рэтт засмеялся. Губы расплылись шире, а в уголках глаз появились маленькие складочки. Он всегда так делал улыбался глазами. Слегка закусив уголок губы, он мгновение смотрел ей прямо в глаза, потом взял ее за руку и повел обратно на деревенские улочки.
Пошли. На южной окраине деревни собралась группа торговцев. Сказали, будут играть и петь всю ночь.
Ну ладно, ладно.
Элла попыталась звучать обиженно, но это давалось непросто.
Мне всего этого будет не хватать, проговорил Рэтт, оглядываясь по сторонам. Его взгляд задержался на Марло Игоне, неподвижно развалившемся посреди дороги с пустой кружкой в левой руке. Он со смешком произнес: Каждый раз смотришь человек на своем месте.
Понимаю, но у нас еще много времени. Мы не уйдем раньше Испытания, а до него еще несколько недель. Элла положила голову Рэтту на плечо. Как только устроимся в Бероне, приедем погостить. И вообще, оставим письма, чтобы родные не тревожились.
Рэтт вздохнул и улыбнулся. Затем поцеловал Эллу в макушку и покрепче прижал ее к себе. Он знал, что хочет начать с ней новую жизнь в Бероне, однако не был уверен, что нужно сбегать подобным образом. Впрочем, другого выбора у них не было. Отец Эллы так просто их не отпустит. Он никогда не простит Рэтта за прошлое.
Рэтт, я
Из боковой улочки донесся утробный рык, а следом истошный вопль:
Гоните его!
По взгляду Рэтта Элла поняла, что ей нужно остаться на месте. Он без колебаний свернул за угол.
Элла! вскоре окликнул он ее.
Она поспешила на голос. На земле лежали двое парней. Рэтт сидел возле одного из них, подложив руку ему под голову. Рядом, поджав хвост, сидел серовато-белый волкобраз с окровавленной пастью.
Элла, прищурившись, вгляделась в зверя.
Фейнир?!
Услышав свое имя, волкобраз вскинул голову и подошел к Элле. Тихо заскулив, он потерся спиной об ее ногу.
Это Кейлен, а там Данн, вполголоса произнес Рэтт.
У Эллы от беспокойства заколотилось сердце.
Они живы? Что случилось?
Их здорово избили. Кто не увидел. Фейнир, наверное, их прогнал. Рэтт осторожно повернул лицо Эллы к себе. Посмотри на меня. Твой брат жив. Без сознания, но жив. Феррин должен быть где-то рядом. Он говорил, что, когда сменится, пойдет к «Золоченому дракону». Сбегай за ним, пусть поможет мне отнести ребят домой.
Элла попыталась было возразить, но Рэтт уже пошел смотреть, как дела у Данна.
Ветер больно кусал лицо, пока Элла бежала. Холодный воздух обжигал грудь изнутри. «С ним всё будет в порядке, с ним всё будет в порядке»
Рэтт не ошибся: Феррин и правда был возле таверны с кружкой медовухи в руке.
Феррин! Элла согнулась пополам и уперлась ладонями в колени, отчаянно пытаясь отдышаться. Пойдем со мной Пожалуйста!..
Элла, Элла, успокойся. Что стряслось?
Там Кейлен и Данн. На них напали. Рэтт велел позвать тебя.
Лицо Феррина тут же посерьезнело. Он пихнул свою кружку торговцу, с которым беседовал; тот без колебаний взял.
Веди.
* * *
Ладно, дальше мы сами, сказал Рэтт, кивая Феррину. А ты иди вперед. Я зайду проведать тебя завтра.
Рэтт поцеловал Эллу в лоб и склонился над Кейленом.
Я никуда не пойду. Кейлен ранен
И что ты ему скажешь, если он очнется и увидит нас вдвоем? Как ты потом объяснишь всё отцу?
Элла вздохнула и опустила голову.
Пожалуйста, донеси его до дома.
Донесу, не беспокойся. А теперь поспеши. Ночью уже холодно.
Элла сжала губы. Конечно, Рэтт прав. Брат бы наверняка всё понял, но отец?.. Нет, это был бы не разговор, а перепалка.
Привстав на цыпочки, она легонько чмокнула Рэтта в щеку и молча свернула за угол на главную улицу. Руки она убрала поглубже в карманы платья, подбородок прижала к груди.
До дома идти было всего ничего, однако сердце колотилось как после бега. Элла осторожно открыла входную дверь, но не слишком медленно, чтобы не заскрипели петли. В доме пахло лавандой и слегка дымом потушенных свечей. На носочках Элла прошла через кухню, ловко перешагнув скрипящую половицу возле кухонного стола. Мама спала очень чутко.
Тихонько выдохнув, Элла нырнула под холодное одеяло. Она не стала ворочаться и укутываться, а просто лежала. Знала, что всё равно не заснет, пока не услышит, как Рэтт принесет Кейлена.
Глава 4. Яблоко от яблони
Кости у Кейлена ломило. Прошла уже неделя с того момента, как Куртис и его дружки избили их с Данном, но синяки так и не сошли. Родителям Кейлен сказал, что драку завязали пьяные торговцы из-за какого-то пустяка. В глазах матери читалось явное недоверие. Кейлен подумывал рассказать правду, однако не хотелось еще сильнее накалять обстановку в деревне, особенно в преддверии Испытания.
Он натянул тетиву. От яркого солнца пришлось сощуриться. Кейлен глубоко вдохнул, стараясь выкинуть посторонние мысли, как учил отец.
Привет, Кейлен!
Стрела со свистом вспорола воздух и скрылась в зарослях возле деревянной мишени. Данн гоготнул. Кейлен вздохнул и поприветствовал родителя.
Надеюсь, малютка Лина Стир уже закончила собирать там ягоды, с веселой усмешкой произнес Варс. Пора поупражняться с мечом. Подумал, тебе захочется отдохнуть от лука.
Варс положил на землю тканевый сверток и раскрыл его, затем бросил Кейлену его деревянный тренировочный меч стесанный полутораручник. Кейлен крутанул оружие в правой руке, проверяя вес и баланс. Он знал их наизусть, как и ложбинки на рукояти, однако изменять привычке не хотел.
Буквально в следующее мгновение он увидел клинок, который метил ему выше плеч, и неуклюже успел его отразить. Столкновение деревянных мечей отдалось в локоть. Не давая сыну передохнуть, отец обрушил на него целый град ударов. Кейлен только и мог, что отбиваться, не давая Варсу поставить ему очередной синяк.
Тот всё-таки нащупал брешь и больно саданул по ноющим ребрам. Кейлен скривился от боли. Следующий удар пришелся в бедро, потом еще один в плечо. Кейлен понимал, что долго не выстоит. Подавшись вперед, он перенес вес на переднюю ногу, направил клинок прямо Варсу в живот и вдруг почувствовал, как из него выбивает дух. Отцовское колено угодило ему в незащищенную грудь.
Ноги у Кейлена подкосились; он отчаянно хватал ртом воздух. Варс взял сына за руку и рывком поднял.
Сотню раз говорил: не открывайся противнику, даже если уверен, что убиваешь наверняка. Хейм бы Он резко осекся, на лице отразилось раскаяние. Еще раз.
* * *
Потирая свежий ушиб, Кейлен поймал брошенный отцом бурдюк. Жжение по всему телу говорило о том, что ссадин и синяков прибавилось.
Какой-то ты сегодня рассеянный, Кейлен. Обеспокоен чем-то? Не стоило мне завершать последний удар. Отец говорил сухо и деловито, однако в голосе чувствовалась забота.
Всё хорошо. Просто, наверное, волнуюсь перед Испытанием. Осталось всего несколько дней Я не готов.
Не поднимая глаз, Кейлен надолго приложился к бурдюку. Молчание казалось нескончаемым.
Хейм тоже волновался. Варс настороженно посмотрел в лицо сыну. Вечером, накануне Испытания, я видел, как его рвет в кустах за домом. Совсем расклеился. Боялся, что не справится Знаешь, что я ему сказал?
У Кейлена встал ком в горле.
Я сказал: солнце заходит и снова восходит день за днем. Это дело богов, но подниматься, упав, можем только мы. Он бы гордился тобой, Кейлен. Я горжусь.
Эти слова будто повисли в воздухе. Наконец Кейлен вернул бурдюк Варсу:
Давай продолжим тренировку.
Когда он снова сжал рукоять тренировочного меча, костяшки его пальцев побелели.
«Хейм»
* * *
Солнце уже клонилось к закату, когда Варс убрал тренировочные мечи обратно в ткань и перевязал потертым ремешком. Все мышцы у Кейлена болели. В плечах пульсировала тупая ноющая боль, а на открытых участках, которые он многократно подставлял под удары, краснели ссадины. И всё равно юноша улыбался: он смог несколько раз пробить отцовские блоки и сильно, учитывая, как тот потирал ушибленные ребра. Кейлен знал, что для своего возраста хорошо фехтует, ведь Варс был лучшим во всех окрестных селениях.
Варсу едва минуло восемнадцать лет, он ходил в подмастерьях кузнеца, когда к власти в Ворсунде пришел великий лорд Рэйс Гэррин и обратил свой взор на равнины Илльянары. Лорийская империя всегда закрывала глаза на мелкую грызню правителей южных провинций, вмешиваясь, только если кто-то слишком зарывался: междоусобицы были удобным способом «чистки».
Когда Ворсунд пошел войной на соседей, Варс, будучи юношей с жаждой приключений в крови, откликнулся на призыв великого лорда Кастора Кая и с другими ровесниками из разных деревень отправился в Кэмилин, чтобы вступить в илльянарскую армию. Ворсундская война длилась восемь тяжелых лет. Кейлен слышал эти рассказы не раз. Многие места пришли в упадок. Почва от Вышестена до Аргонских топей пропиталась кровью неугомонных юнцов. Города были сожжены, поля засыпаны солью, целые семьи вырезаны под корень. И всё же, несмотря ни на что, Варс выжил.
Сам он редко рассказывал об этом Кейлену, но в окрестных деревнях его хорошо знали. Йорвилл Эрнин как-то назвал его «капитаном илльянарской армии». В Прогалине отец пользовался уважением, к его словам всегда прислушивались. Даже Эрдхарт Молотоков давал Варсу высказаться, а Кейлену редко случалось видеть, чтобы старейшина вообще кого-нибудь слушал.
Кейлен, ты прости, если что. Я не хотел тебя обидеть
Всё в порядке, пап, перебил его Кейлен, это ты меня прости.
Варс положил руку сыну на плечо и тепло улыбнулся.
Ну что, как вы тут? Не избили друг друга до полусмерти этими палками?
Кейлен даже не заметил Данна, пока тот не хлопнул его по спине, отчего сразу отдались болью свежие синяки от недавней тренировки.
Отвали, ослина тупая, отмахнулся Кейлен.
Приятель в ответ лишь добродушно рассмеялся.
Варс, как у него дела? Надеюсь, лучше, чем с луком. Я сходил в кусты, вытащил стрелу из белки.
Данн продолжал смеяться над своей шуткой, пока его веселье не оборвала внезапная затрещина.
Ты умеешь молчать? сурово спросил Тарн Пимм, возникший словно из ниоткуда. Он подмигнул Варсу, пока его сын потирал затылок и вполголоса ворчал.
Отец Данна был статным мужчиной среднего роста с коротко стриженными светлыми волосами. Сухопарый, он мог похвастаться натренированными тяжелым трудом мускулами на руках.
Данн начал было жаловаться, но резко осекся под строгим взглядом отца. Кейлен не сдержал ухмылки.
Как идут тренировки? поинтересовался у него Тарн. Мы с Йорвиллом наблюдали за вами с края поля. Думаю, давненько никто так не колотил Варса.
Отец вскинул брови.
А если совсем честно, то никогда. У тебя хорошо поставлен удар.
Краем глаза Кейлен заметил, что Данн приготовился вставить очередную остроту, только отчего-то передумал.
Не то что этот оболтус, продолжал Тарн. Со своим луком он управляется неплохо, но если кабан учует его и подберется ближе, то спасет парня только Акерон. Присматривай за ним, Кейлен, не давай ему совсем уж чудить.
Тарн схватил сына за шею, играючи взъерошил ему волосы и развернулся с ним в сторону деревни.
Варс, приходите на ужин, часа через два. Всей семьей, хорошо? Юлинда возилась с олениной весь день.
Конечно, придем. До встречи.
Данн пытался вырваться, но отец держал его крепко. Они с Тарном отправились восвояси.
Варс краем глаза поглядывал на сына с одобрительным выражением. Он часто так делал, когда глядел на Кейлена или Эллу, но при этом взгляд его был полупустым, словно разум блуждал где-то далеко.
Пап? Кейлен утер со лба пот, который выступил на прохладном вечернем воздухе.
На мгновение на лице отпечаталась печаль, после чего взгляд Варса стал осмысленным. И даже веселым, как будто ничто его не тревожит.
Да, извини. Пора идти. Не нужно опаздывать.
Он развернулся и направился к деревне, плотно зажав сверток с мечами под мышкой.
Они молча шли рядом друг с другом через тренировочные поля, а затем по деревенским улочкам. Лунная ярмарка закончилась, странствующие торговцы и артисты отправились в дальние уголки Эфирии; Прогалина вернулась в свою естественную, спокойную и безмятежную атмосферу. Вечерело; люди неторопливо прохаживались по площади по своим делам, никуда не торопясь.
Мара Стир была погружена в себя. В свойственной ей неряшливой манере она убирала лотки рядом со своей лавкой. Бросала морковь, лук, картошку, стебли порея без разбора в большой шерстяной мешок, а потом затаскивала его внутрь лавки, даже не вздрогнув, когда он с грохотом впечатывался в дверной косяк. В каждом ее движении сквозила усталость после тяжелого трудового дня.
Эйла Молотоков кивнула Варсу с Кейленом, когда они пересекали главную площадь. В ее улыбке была теплота, пока она придирчиво раскладывала украшения, выставленные на лотке. Каждое ожерелье помещалось в крошечную деревянную шкатулку и накрывалось тканью, а только потом опускалась крышка.
Кейлен всегда с трудом представлял ее с Эрдхартом. Тот был крупнее жены раза в два и настолько же суров, насколько она миловидна. Каштановые волосы подчеркивали ее глаза оттенка темного опала. Гладкость лица многих приезжих сбивала с толку, заставляя принимать ее за дочку старейшины, а не за жену. Кейлен не стал лишний раз задерживать взгляд.
Из боковой улочки на площадь вывернул широкоплечий Рэтт Фьорн. На нем было синее облачение городского стражника, а на груди тускло блестел потертый металлический нагрудник. Ветер развевал его волосы цвета воронова крыла. По всем признакам он был очень видный мужчина; даже Элла, кажется, по нему вздыхала.
Рэтт исподтишка подмигнул Кейлену и сдержанно кивнул Варсу, который в ответ лишь поджал губы. Затем быстро свернул в переулок на другой стороне скрылся в вечерней тени, точно его и не было. Кейлен почувствовал исходивший от отца холод, и ему стало жаль молодого стражника.
Рэтт был ближайшим другом Хейма, очень благородным человеком, до крайности отзывчивым. Он единственный вернулся домой два года назад, когда повел за собой отряд, чтобы отогнать араков обратно за Оммский лес, на Волкобразову гряду. Едва живой, словно подстреленный зверь, он дополз до опушки Оммского леса и потом до Прогалины. Рука у него была сломана в двух местах, а одежда пропитана кровью людей, с которыми он вырос. Варс чуть не плюнул на парня, когда тот наконец пришел в себя и смог рассказать деревенскому совету, что же произошло.
Кейлен помнил крик отца: «Ты должен был принести Хейма или погибнуть там же с ним!» Лицо у него покраснело от горя и исказилось от гнева. Рэтт тогда просто смотрел на него, не в силах ничего сказать, только с обреченным неверием в потухших глазах.
Хейм и Рэтт были с детства неразлучны: братья не по крови, а по зову сердца. Глубоко в душе Кейлен знал, что утрата Хейма ранила Рэтта не меньше, чем его самого.
Он всегда чувствовал, что Варс понимает, насколько несправедливо относится к Рэтту, однако ему не хватало воли извиниться, а потому он продолжал вести себя так, будто Рэтт своими руками убил его старшего сына. И это лежало на них обоих тяжелым грузом.