Да, подтвердила Шафран, ощутив лучик надежды от того, что инспектор Грин не стал смеяться над ней. Но опять же, кто-то мог случайно составить композицию, в которой оказались цветы со специфическими значением, большая часть которых к тому же была ядовитой.
Но вы так не думаете.
Шафран перевела дыхание, не зная, как ответить.
В общем-то, нет. Никто не станет заходить в сад и выбирать гранат или крапиву, когда есть огромный выбор среди более красивых цветов. А если расшифровать их значение с помощью словаря, то этот выбор покажется логичным. Флориография превращает обычный подарок в важное послание.
Благодарю, мисс Эверли, это уникальная теория, которая может оказаться полезной.
Инспектор говорил так, будто собирался завершить разговор, но теперь любопытство одолело Шафран пуще прежнего.
Инспектор, вы не знаете, была ли какая-то связь между жертвами и цветами?
Он на мгновение замолчал, и Шафран затаила дыхание.
При вскрытии в организме обеих жертв были обнаружены барбитураты.
Барбитураты? Как веронал? Когда они занимались делом Эвансов, Ли рассказал ей о солях барбитуратов и их применении при судорогах, и, само собой, она слышала об успокоительном препарате, известном как веронал. Шафран была уверена, что ее мать употребляла его.
А также сильный наркотик в теле второй жертвы.
Шафран удивилась:
Но эти вещества имеют совершенно противоположные эффекты. Наркотик стимулирует, а веронал успокаивает.
Так и есть, ответил инспектор. Пока неясно, связаны ли это с убийствами. Многие люди принимают веронал, чтобы уснуть, а наркотики не так уж сложно достать. Разумеется, употреблять их и уж тем более злоупотреблять ими не стоит. Оба вещества очень опасны.
Не зная, что еще сказать, Шафран произнесла:
Ясно. Если могу сделать что-то еще, прошу вас, дайте мне знать.
Инспектор Грин поблагодарил ее и повесил трубку.
Шафран медленно шла по тихим коридорам обратно в свой кабинет. Задушить женщину, лишить ее кислорода Этот способ убийства был по-настоящему ужасным, даже варварским. Шафран вздрогнула.
Когда она открыла дверь кабинета, то увидела Ли: прислонившись к своему столу, он опутывал своими чарами юную девушку в наряде нежного персикового оттенка. Ее коротко подстриженные рыжие волосы слегка подрагивали, когда она смеялась.
Ли поймал взгляд коллеги и выпрямился.
Шафран Эверли, позвольте представить вам мисс Лизу Деннис.
Приятно познакомиться, мисс Деннис, Шафран вошла и протянула ей руку. Мисс Деннис имела довольно миловидное личико, с надутыми розовыми губками и карими глазами цвета ирисок. Она легонько пожала в ответ руку Шафран.
Вы родственница доктора Денниса, коллеги доктора Ли?
О, да, ответила мисс Деннис тонким голосом, слегка приблизившись к Ли. Мой дядя преподавал у доктора Ли когда-то давно. Тогда мы впервые и познакомились.
Недавно он оставил преподавание, чтобы снова заняться медициной, добавил Ли.
Шафран не смогла скрыть улыбку, когда он посмотрел на нее через плечо Лизы Деннис. Его умоляющая гримаса говорила о том, что за привлекательностью собеседницы скрывается весьма заурядный ум. Ли нравились красивые девушки, но за недалекость ума он высмеивал представителей обоих полов.
Как мило. Вы тоже интересуетесь медициной?
Мисс Деннис поморщила маленький носик.
Нет, разумеется, нет. То есть, поспешила она добавить более любезно, бросив взгляд в сторону Ли, это ужасно важно и так увлекательно, но я была бы бесполезна в подобных делах. Хотя, конечно, я иногда подрабатываю волонтером в женском совете больницы Святого Томаса, участвую в их торжественных мероприятиях и все такое.
Девушка стояла и смотрела на Шафран, а та в свою очередь не знала, отступиться или настоять на том, чтобы мисс Деннис ушла, и тем самым спасти Ли. Ей не очень хотелось ждать, пока гостье надоест неловко улыбаться, поэтому она сказала:
Приятно было познакомиться, но, боюсь, мне нужно спешить в библиотеку. Нам с доктором Ли предстоит сдавать доклад. Улыбнувшись Ли чересчур любезно, она спросила: У вас с собой тот раздел, который мне нужно пересмотреть? Мне бы не хотелось прерывать столь приятную беседу.
Ли передал ей папку с едва уловимой ухмылкой.
Вы знаете, нам уже пора приступать к заключительной части.
Я справлюсь с этим сама, а вы можете провести время со своей подругой. Шафран вышла, весело помахав рукой.
Работа в библиотеке не шла. На смену шуткам Ли пришли мрачные мысли о деле инспектора Грина, и Шафран вновь принялась ломать голову над букетами, хотя ей давно следовало приступить к докладу.
Вернувшись через час, она обнаружила Ли за своим рабочим столом. Прищурившись, он печатал на пишущей машинке.
Боже, зачем ты печатаешь? Только потратишь хорошую бумагу и чернила! укорила Шафран.
Ли мрачно посмотрел на нее поверх черно-золотых клавиш «Ундервуда».
Это был единственный способ заставить мисс Деннис уйти. Она настаивала на том, чтобы остаться и понаблюдать за моей работой.
Полагаю, она посчитала, что тебе это польстит.
Так и было бы, если бы я проводил настоящие обходы в больничных палатах или что-то в этом роде. Думаю, от стука клавиш у нее разболелась голова, и она наконец откланялась. Ли откинулся на спинку стула и праздно потянулся. Теперь ты вернулась и можешь сама всё напечатать.
Нет, думаю, тебе стоит продолжить. Полезно для практики. Может, однажды станешь настолько хорош в этом, что сможешь печатать самостоятельно. Шафран ответила притворно ободряющим голосом. И вам, доктор Ли, под силу справиться с работой машинистки.
Боже, не могу дождаться, пробормотал Ли, уставившись в лист бумаги, торчавший из верхнего отсека пишущей машинки. Он вырвал его и поднес ближе к лицу, чтобы перечитать. Еще один в мусорное ведро.
Вероятно, сказала Шафран, подойдя к нему сбоку и давая понять, чтобы он освободил ее стул, тебе нужны очки, но ты слишком тщеславен, чтобы признать это.
Не двигаясь с места, Ли усмехнулся и сменил тему:
Как прошел телефонный разговор с инспектором?
В голове снова возник образ женщины с остекленевшим взглядом и пепельно-серой кожей.
Женщины, получившие цветы, были убиты. Одна была задушена руками или веревкой, второй перекрыли доступ к кислороду, вероятно, подушкой.
Ли встал и оперся бедром о стол.
И?
Шафран скрестила руки.
И?! Они были убиты! Кажется, это достаточный повод для грусти!
Людей убивают каждый день, Эверли. Почему это дело ты принимаешь так близко к сердцу?
Потому что они были убиты жестоко, а убийца может прямо сейчас преспокойно ходить по улице и выбирать, кому отправить очередной ядовитый букет, а затем убить этого человека. Разве можно не относиться к этому серьезно? Ли молчал. Взгляды голубых и зеленых глаз пересеклись. Не каждый может так легкомысленно относиться к смерти, как ты.
Ли принялся задумчиво поглаживать пальцем красный галстук.
Легкомысленно? Я бы так не сказал Скорее, с пониманием. Когда видишь смерть так часто и в таких разных ситуациях, то она престает быть зловещей, становится обыденной. Все умирают, рано или поздно.
Это была на удивление философская мысль, но Шафран никогда бы не призналась, что так подумала.
Некоторые способы абсолютно бесчеловечны, и их надо предотвратить.
Это правда. И что теперь будешь делать?
В каком смысле?
Ли поднял бровь:
Для расследования.
А! спохватилась Шафран. Не знаю, могу ли я что-то сделать. Разве что следить за пропажей ядовитых растений по всему городу. Или расспрашивать людей с наркотической зависимостью может, помогут получить представление о второй жертве.
С наркотической зависимостью? Вторая жертва умерла от передозировки?
Нет, но в ее организме нашли разные вещества, в том числе веронал. Она задохнулась.
Ли с отвращением поморщился.
Вещества? И она не умерла от их смешения? Боже правый! А она регулярно принимала таблетки?
Не знаю.
В ее аптечке или ящиках нашли еще что-нибудь?
Шафран нахмурилась, испытывая беспокойство.
Я не знаю.
Она была старой, молодой? Замужем? Замешана в скандале?
Вопросы Ли только подчеркивали, что жизнь этой женщины оборвалась внезапно, и у Шафран не было ничего, кроме викторианского толкователя языка цветов, чтобы помочь инспектору Грину найти убийцу.
Без понятия. Знаю только, что теперь она мертва. С тяжелым вздохом Шафран опустилась в кресло.
Ли цокнул языком.
Что вы за детектив, мисс Эверли? В конце концов, к тебе за помощью обратился инспектор. Я уверен, ты бы смогла помочь, если бы знала больше.
Шафран сомневалась в этом.
Скорее, я бы больше развлекла тебя жуткими подробностями убийств.
Вряд ли, ответил Ли, подходя к своему столу. У меня профессиональный интерес.
Это как? Думаешь стать судебно-медицинским экспертом?
Вскрытие за вскрытием и я, растрачивающий свое обаяние на мертвецов? Чем больше ты забиваешь голову такими мыслями, тем больше отвлекаешься от нашей работы.
Шафран сдержалась, чтобы не фыркнуть. Вообще-то в их паре именно она следила за тем, чтобы они не сбивались с курса, а не наоборот.
Кто сказал, что инспектор сообщит мне хоть какие-то подробности?
А ты не пробовала спросить?
Шафран задумалась.
Вообще-то, он рассказал мне, как умерли жертвы, когда я спросила. Но я не хочу, чтобы он решил, что я сую нос не в свое дело. Она не стала упоминать, что именно так вела себя в прошлый раз.
Эверли, вздохнул Ли, откинувшись на спинку стула, он попросил тебя проконсультировать его по этому делу. По сути, он открыл для тебя дверь пора совать нос!
Шафран расслабила напряженную спину и задумалась. В расследовании дела Беркинга и Блейка она проделала неплохую работу, хоть и была совершенно неопытна. Пару раз она принимала глупые решения и теперь точно знала, что надо было сделать иначе. И Ли был прав, инспектор Грин пришел к ней за помощью
«На этот раз, подумала она, открывая свежую страницу блокнота, все кончится иначе, меня не заставят выпить яд под дулом пистолета».
Глава 5
На следующий день Шафран вошла в полицейский участок возле вокзала Кингс-Кросс. Четырехэтажное здание возвышалось над оживленной улицей, каждое окно было украшено тяжелым каменным карнизом, а вход в участок был отмечен искусной резьбой с изображением королевского герба. Внутри подобному шику места не нашлось. Простые плиточные полы истерлись и были испачканы ботинками лондонских полицейских, снующих туда-сюда в темно-синих униформах. Шафран догадывалась, что стены некогда были белыми, но уже давно потускнели до неравномерного серого цвета. Картину дополнял затхлый воздух, пропитанный запахом пота и наполненный низким гулом голосов. Шафран чувствовала себя так, будто вошла в битком набитую пещеру.
Девушка назвала свое имя дежурному, который передал его дальше по веренице полицейских столов за спиной, и заняла свободное место на скамейке у стены прямо у двери. Гадать и размышлять, как отнесется инспектор Грин к ее бесцеремонному предложению о помощи, не пришлось; ее тут же отвлек сидевший рядом с ней пожилой мужчина, который принялся в деталях излагать все жалобы, с которыми он пришел. Шафран успела выслушать лишь четыре из них, когда сержант наконец заговорил:
Оставь ее в покое, Нед, она не хочет слушать твое нытье, сказал он с особым говорком, будто только что сошел с поезда, идущего из Корнуолла, и подмигнул ей. Он здесь каждый день околачивается, все твердит, что наступил конец света.
Шафран слабо улыбнулась. Это был тот самый розовощекий офицер, который был так добр к ней в предыдущие ее визиты в участок.
Спасибо. Девушка кивнула ему и обернулась на окликнувший ее знакомый голос; он принадлежал молодому светловолосому сержанту, появившемуся в толпе полицейских. Здравствуйте, сержант Симпсон!
Хоть его рост значительно превышал минимальное значение, при котором разрешалось носить униформу, персиково-кремового цвет и мальчишеская округлость его лица делали сержанта лет на десять моложе. Юношеское восхищение, с которым он смотрел на инспектора Грина, лишь усиливало это впечатление.
Пока они пробирались через лабиринт столов, Шафран спросила:
Кто дежурит за стойкой у входа?
Это Джонсон, мисс, ответил офицер через плечо, расталкивая локтями кучку одетых в черное полицейских. Работает здесь уже давно, еще до создания Департамента уголовного розыска. Он пережил все зачистки, вероятно, и меня переживет!
Они вошли в кабинет инспектора.
Стены тесного помещения были заставлены стеллажами с документами, на потолке зияли трещины. На одной стене висела карта; на столе стояла лампа, которую инспектор, похоже, принес из дома для дополнительного освещения. Сам он сидел, сцепив руки, за аккуратно организованным, но явно видавшем виды столом из красного дерева. Он пригласил ее присесть.
Шафран прочистила внезапно пересохшее горло.
Женщина, которая была удушена, вторая жертва начала она. У меня была одна мысль. Ее цветы говорили одновременно об одиночестве и об опасном удовольствии. Похоже на преступление на почве страсти. Мне стало интересно, был ли у этой женщины любовник? Она была довольна собой, ведь ей удалось задать этот вопрос без смущения, однако строгий взгляд инспектора заставил задуматься, не слишком ли далеко она зашла.
Помедлив, инспектор Грин произнес:
Ее домочадцы и друзья не распространялись на эту тему, но дали понять, что у нее была связь. Мы пытаемся установить его личность.
А наркотик?
Мы нашли доказательства рекреационного[13], а не медицинского употребления. Ее ближайшие друзья, похоже, разделяют эту привычку.
Наркотики, которые можно было найти на каждом шагу до и во время Первой мировой войны, стали, конечно, явлением более редким, но полностью вытеснены не были, как того хотелось бы правительству. Тем не менее Шафран понятия не имела, легко ли их достать.
Итак, задохнувшаяся женщина и ее друзья принимают наркотики. Она получает цветы, которые предупреждают о некоем опасном удовольствии. Все сходится. Было удивительно, что флориография, по-видимому, все же имела отношение к делу. Шафран хмурилась по мере того, как вероятные сценарии развития событий прорастали в ее голове, словно побеги Phyllostachys edulis[14]. Но кто убил ее? Разочарованный родственник или друг? Поставщик или любовник? Или мотивы совсем другие?
Все возможно. Сейчас мы пытаемся установить связь между двумя жертвами.
Кто эти жертвы?
Инспектор внезапно напрягся. Шафран поспешила продолжить:
Я думаю, что могла знать кого-то из ее окружения.
Симпсон за ее спиной зашевелился. Шафран сдержала улыбку. Юный офицер не мог похвастаться самообладанием инспектора Грина, а потому он только что подтвердил ее догадку. Значит, университет? Или другие связи?
Она продолжила непринужденно:
Когда я приехала в Лондон несколько лет назад, то довольно быстро обзавелась связями в обществе. Я заочно знала многих дам и их супругов, а моя бабушка, виконтесса Истинг, разумеется, позаботилась о том, чтобы и они знали обо мне. Вполне вероятно, что я могла слышать и имена жертв.
Продолжавшееся молчание инспектора говорило об отказе отвечать на вопрос. Шафран приподнялась со стула и сцепила руки:
Инспектор, две женщины были убиты. Я знаю, как ведут себя представители высшего класса в таких ситуациях. Они сделают так, что выяснить правду будет трудно, а может и вовсе невозможно. Если я могу помочь, то хотела бы это сделать. Кто они?