Холодно, блин, проворчала она, когда на нее попало несколько соленых брызг. Крис только отмахнулась. Неопрен, из которого был пошит костюм, неприятно лип к телу, и я постоянно пытался оттянуть то рукав, то воротник. Он обтягивал слишком сильно, и я злился.
Размер какой? поинтересовалась Аня, перебирая ласты.
Сорок третий, буркнул я, и тут же в меня прилетели синие пластмассовые ласты, больно шлепнув по бедру.
Аня взялась проводить инструктаж. Крис постоянно крутилась, не слушая ее внимательно, а вот я впитывал каждое слово. Дайвинг это опасно, и пусть я трусостью никогда не отличался, но отсутствие свободного доступа к кислороду пугало. Аня рассказывала как правильно дышать, опускаться и всплывать. И параллельно ее словам мое желание погружаться падало в геометрической прогрессии.
Ясно?
Ясно! Крис натянула маску, плотно прижимая ее к носу и рту, а потом натянула на себя баллон с кислородом и жилет. Мы готовы.
Я тоже натянул на лицо маску, надел жилет и баллон с дыхательной смесью на спину. И, незаметно для девчонок, перекрестился тут оставалось уповать только на Бога, ведь я хотел выжить.
Аня нырнула первая, Крис за ней, и я нехотя тоже перевалился через бортик, засунув в рот трубку для дыхания. Под водой был прекрасный обзор: я видел Аню, которая командовала нам жестами, Кристину, озиравшуюся по всему пространству. Мы медленно начали погружаться под командами Ани. Она вообще плыла, как настоящая русалка ее ласты напоминали хвост, а тягучие, ровные движения говорили о большом опыте погружения. Крис двигалась рвано, все время дергалась, а мне вообще хотелось всплыть на берег. Кислорода будто не хватало, но я читал о таком главное, не поддаваться панике. И я, изо всех сил пытаясь не впасть в ужас, плыл позади всех. Ноги будто сами по себе работали в ластах, а руки разбивали полотно воды перед собой, погружаясь все глубже и глубже.
На удивление, на глубине Балтийское море оставалось таким же бирюзовым, как и на поверхности. Мы замерли. Аня показала сигнал «стоп» и взглянула на глубиномер. На такой глубине даже солнце не пробивалось сквозь толщу воды, мне в глаза била абсолютная темнота и изредка проплывающие рыбки мелькали своими хвостами. Крис озиралась куда активнее меня она крутила головой из стороны в сторону, иногда тыкала Аню локтем и указывала на что-то. Я подплыл к девочкам ближе, и Аня скомандовала следовать за ней. Мы безропотно поплыли вдоль, перестав погружаться.
Мне показалось, что давление под водой начало усиливаться, словно на поверхности воды сейчас нарастали штормовые волны. Они чувствовались здесь сильно, хотя, казалось бы, не должны были. Нас относило друг от друга с каждым толчком, и Крис крепко вцепилась в меня, а Аня в Кристину. Под маской я зажмурился в тщетных попытках совладать с собой, активно греб ластами, но все равно казалось, что мы замерли на одной месте.
Крис дернула меня за рукав особенно сильно, и я распахнул глаза. По ощущениям вода вокруг нас вибрировала, посылая импульсы опасности. Аня жестом показала, что надо всплывать, и я хотел было начать первым, но Крис не позволила. Она вне всяких дайверских жестов ткнула пальцем влево, и я повернулся. На миг показалось, что я сейчас утону: даже в воде появилась сумасшедшая слабость в ногах, все конечности обмякли, а страх забрался в самую грудную клетку.
Вдалеке виднелось существо. С рыбьим хвостом и человеческим корпусом. По облику такое, как рисуют в детских книжках, но это нечто находилось слишком далеко, чтоб разглядеть его в деталях. Мне показалось, что я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, а все тело парализовало от ощущения неизведанного и темного. Вода вибрировала сильнее, а существо стремительно приближалось.
Аня и Кристина начали подниматься, и я активно греб ногами, пока ласты рассекали воду. Мы пытались выплыть, но стояли на месте. Я чувствовал, что все более жадно хватают ртом дыхательную смесь из баллона, и попытался выровнять ритм, чтобы не поддаться панике. Аня тащила нас наверх. Существо резко развернулось: видимо, заметило нас и начало отдаляться. Последнее, что я запомнил, мелькнувшие длинные волосы и цвет хвоста болотно-золотой.
Ноги уже сводило от интенсивной работы, но вода успокоилась, и мы потихоньку поднимались. Как только я оказался на воздухе, тут же выплюнул трубку, начиная жадно дышать. Паша на катере подплыл к нам поближе, и Аня уцепилась за сброшенную ей веревочную лестницу. Кристина рядом тоже пыталась отдышаться, стягивая капюшон гидрокостюма. Ее темные волосы забавно стояли торчком. Я протянул ей руку и подсадил, чтоб она смогла подтянуться на лестнице.
Спасибо, сквозь шум воды бросила она. Руки ослабели.
И я понял, о чем она говорила, когда сам зацепился за лестницу. Мышцы были будто не мои вообще не поддавались, и подтянулся я с трудом, перевалившись через бортик катера. Паша мне помог, затащил в лодку за жилет. Крис уже начала стягивать с себя гидрокостюм, пытаясь отдышаться. Под собранными волосами я заметил выступившую из ушей кровь.
О боже, пробормотал я и, дотянувшись, стер красную каплю. Это от чего?
Аня молчала. Мне показалось, она вообще потеряла способность говорить.
Может, от этих сильных вибраций под водой, пробормотала Крис и посмотрела на мои уши. У тебя тоже кровь.
Я вытер ее плечом, а на черном гидрокостюме все равно не было видно пятен. Паша слабо завел мотор, чтобы лодку не уносило еще дальше от берега. Зубы Ани клацали друг об друга только сейчас, сев к ней ближе, я это заметил. Рукой я осторожно приобнял ее за плечи, а Аня, поежившись, прижалась ко мне.
Это было страшно, наконец, она отошла от онемения.
Крис закивала.
Не просто страшно, а ужасно! она откинулась на бортик катера и закрыла глаза. Это же не я одна видела?
Не ты одна, поддакнул я. И у нас точно не групповые галлюцинации. Это существо русалка?
Сирена, качнула головой Крис. Ты слышал этот звук?
Только вибрации
А мне показалось, я чуть не оглохла! По барабанным перепонкам долбануло так, будто на мне применили ультразвук!
Паша нажал на газ, и катер быстрее понес нас к берегу. Аня также дрожала, а Кристина пялилась в бирюзовую гладь. Но больше мы ничего там не увидели.
Глава 5
Как только я почувствовал под ногами твердую землю, спустившись с катера, сразу волной накатило облегчение. Хотелось упасть в песок и ткнуться лицом в грязный пляж, благодаря за то, что у нас получилось на него вернуться. Но я стоял на чуть подрагивающих ногах и придерживался за бортик рукой, а второй помогал девочкам выбираться из катера. Крис оставила в лодке и гидрокостюм, и жилет, и баллон, Аня пообещала самостоятельно все убрать.
Я постоянно оглядывался на море: мне все хотелось увидеть хвост или всплеск, хоть какой-то намек на то, что нам не показалось. Но там ничего не было. Море поражало своим спокойствием и полнейшим штилем: даже у берега не было волн, что для октябрьского Морельска нонсенс.
Ноги Крис тоже подрагивали, она делала осторожные шаги по песку. Я придерживал ее за локоть, пока мы шли к бетонной лестнице, ведущей из жемчужной бухты. Кристина пыталась улыбаться, но улыбка эта больше напоминала испуганную гримасу. Мы оба знали, что нам страшно, но никто не хотел в таком признаваться.
Зато мы нашли, что хотели, неловко пробормотала Крис, когда мы поднялись и вышли на набережную. Теперь ты не будешь говорить, что это чушь?
Не буду, нехотя признался я, отряхивая низ штанин от песка. Я тоже это видел.
Было жутковато, Крис криво усмехнулась.
Думал, мы не всплывем.
Говно не тонет.
И то ли от нервов, то ли от удачной глупой шутки мы на пару рассмеялись так, что на нас обернулось несколько прохожих. Крис легонько толкнула меня в плечо, и я слегка пошатнулся. Стресс потихоньку расслаблял плотные тиски, но даже пока мы шли вдоль набережной, все равно посматривали на море. Я крутил головой и замечал, что взгляд Крис устремлен туда же. К морю.
А если это правда поют сирены? пробормотала она. Они же, по легендам, заманивают путников и их топят
Студенты не путники.
Балда, бросила она, Студенты консерватории талантливые музыканты. Не думал об этом? А если они их топят, чтобы подпитаться?
Чушь, отмахнулся я, и тут же опомнился: обещал ведь не говорить! По легендам, сирены должны были топить этих, мореплавателей. Причем тут студенты?
Но ты не отрицаешь, что смерти могут быть связаны с сиренами?
Не отрицаю, нехотя согласился я. Может, перекусим? Я голодный.
На набережной стоял ларек с горячей кукурузой. Летнее обеденное блюдо отдыхающих пришлось по душе сочные желтые зерна, отдающие солью на языке, согревали. Мы купили по целой штуке и ели на ходу. У Крис по подбородку тек сок, капая на футболку с Limp Bizkit, и я протянул ей салфетку. Она непринужденно рассмеялась, вытираясь и выкидывая влажную бумагу в ближайшую урну. Я тоже запачкал толстовку, но кукуруза оказалась до того вкусная, что это было неважно.
Раздалась мелодия звонка, но я даже не сразу понял, что играл мой телефон. Наспех вытерев руки от кукурузы об джинсы, я достал гаджет из заднего кармана и увидел абонента, желавшего со мной поговорить. «Мать».
Черт, выругался я.
Не хочешь говорить?
Придется.
Я сунул остатки кукурузы Кристине, которая от неожиданности чуть свою не выронила, и нажал на зеленую кнопку принятия звонка. Почти бегом я отошел от подруги, чтобы она не слышала нашего разговора. Обернувшись мельком, я заметил, что Крис отошла к перилам и принялась уже за остатки моей еды.
Алло, бросил я в трубку резче, чем планировал, и на несколько секунд на той стороне провода повисло молчание.
Родион, здравствуй, суховато произнес материнский голос.
Здравствуй, я сбавил обороты. Что-то случилось?
Просто звоню узнать как ты, она попыталась смягчиться. Мы почти не разговаривали после твоего отъезда
Ты не рвалась, напомнил я. Я пытался с тобой поговорить.
Материнское давление я чувствовал через телефонную трубку, пару тысяч километров и прибалтийские страны. Она распространяла свое влияние везде, до чего могла дотянуться, и пилила мои нервные клетки ржавой пилой особенно, когда звонила так неожиданно.
Как ты обустроился?
У меня и сомнений не было, что она так резко сменит тему. Мама не выносила напоминаний о собственных промахах и всегда делала вид, будто такого не было. В детстве из-за этого я чувствовал себя дураком, а сейчас знал все было. От того, что она попыталась спрятать воспоминания, ничего не изменилось.
Нормально. С отцом уживаемся, особо друг друга не трогаем, дежурно рассказывал я, только сейчас заметив, что кругами рассекал по набережной от невозможности стоять на месте. Как работа? Как в консерватории?
Вопрос сорвался с губ раньше, чем я успел его осознать. Тоска по прошлой жизни иногда меня заедала так сильно, что я не мог думать ни о чем другом. В последнее время меня отвлекала Крис с ее тайнами Морельска и прочими небылицами, но теперь, услышав материнский голос, я вернулась на двадцать шагов назад. В Москву и так хотелось, снова к ее размаху, снова к огромному, любимому зданию консерватории, к большим проспектами и пробкам.
Нормально. В консерватории почти все забыли, кивнула она. Но не думаю, что ты сможешь вернуться. На твоем месте, я бы не раскатывала губу.
А на твоем месте! мгновенно вскипел я. На твоем месте, я бы думал о своем ребенке, а не о том, как выйти сухой из воды самой!
Беспредметный разговор, отрезала она, и я услышал, как на фоне щелкнула зажигалка, и мать сделала первую затяжку сигаретой. Уймись. Я и так сделала все, чтобы запихнуть тебя в сраный Морельск.
Спасибо!
Не стоит! зло бросила она, и ее агрессивная манера разговора чуть не заставила меня бросить трубку. Сволочь ты неблагодарная, Родион.
И тебе хорошего дня, сыронизировал я. Что ты еще хотела?
Вообще-то, я позвонила просто спросить про твои дела.
Живу и здравствую. Мам, мне правда надо бежать, давай попозже созвонимся?
Я мог поклясться, что сейчас она недовольно цыкнула и закатила глаза. Но ни слова не сказала против попрощалась и положила трубку. Увидев сброс звонка, я в облегчении выдохнул и запихнул телефон в задний карман. Пока я пытался отбиться от матери, Кристина уже доела мою кукурузу.
Неприятный звонок?
Типо того, отмахнулся я. Неважно.
Ссори, я тут твою кукурузу догрызла
Плевать, аппетита все равно нет, отмахнулся я, проследив взглядом, как два огрызка полетели в мусорку.
Хочешь, я тебя дома чаем напою? Крис ободряюще погладила меня по плечу, и я все-таки кисло улыбнулся кивнув.
Предложение было неожиданным в прошлый раз Кристина меня даже на порог не пустила, когда я пошел ее провожать, а теперь сама же предложила зайти в гости. Мысли о сирене не выходили из головы. Мне показалось, что это было самое прекрасное и устрашающее существо одновременно. В воде я испытывал трепет, сейчас подсознательный ужас. Мне казалось, что теперь сирена будет являться в кошмарах каждую ночь. И я уже заранее испытывал бессильное отчаяние.
Я тебе кое-что скажу, только ты не говори никому, попросил я, не в силах держаться. Да, я пообещал, но иногда и клятвы могут быть нарушены. Мне вчера отец кое-что рассказал.
Крис взволнованно посмотрела на меня, и в глазах ее блестел нездоровый интерес. Пока я переводил дыхание, собираясь, она в нетерпении дернула меня за рукав.
Ну?
Короче, отец вчера рассказал, что они на берегу нашли кровь, пробормотал я. Только не красную, а такую, бирюзовую Понимаешь? Они нашли нечеловеческую кровь
Крис ахнула, а потом зажала ладошкой рот.
Да ладно? И ты думаешь, что она
принадлежит сирене, закончил я вместо нее. Только знаешь, сегодняшняя сирена не была похожа на раненую. Может, их несколько?
Или у них быстрая регенерация, пожала плечами Кристина. Блин, посмотреть бы на эту кровь
Да смыло все давно. Но у отца в телефоне есть фотка, если подгадаю момент попробую прислать.
Крис посмотрела на меня неопределенно, а потом мотнула головой.
Если не получится, не подставляйся. Как-нибудь в следующий раз.
И я промолчал в надежде, что следующего раза все-таки не будет. Мне все еще хотелось, чтобы сирены оказались дурным сном, но болотно-золотистый хвост я никак не мог выкинуть из головы.
Мы подошли к ее пятиэтажке, и я замедлился у подъезда. Дверь закрывалась с помощью кодового замка, и я давно такого не видел мне казалось, все уже лет пять как перешли на магнитные ключи. Но даже по сравнению с нашим, дом Крис казался чуть обветшалым, которому и до аварийного состояния недалеко. Она зажала пальцами три кнопки под цифрами один, четыре и восемь, и дверь, щелкнув, открылась. На лестнице пахло куревом и сыростью, что совсем неудивительно для Морельска. Стены, выкрашенные в темно-синий цвет по низу и побеленные наверху, кто-то разрисовал маркерами и баллончиками.
У вас не гоняют за это? я кивнул на рисунки.
Кому это надо? хмыкнула Крис. У нас пол подъезда так рисует.
В Москве б уже поймали
Ну, где Москва, а где мы морская провинция?
И я только кивнул, потому что не мог не согласиться. Где Москва, а где Морельск? Мы поднялись на второй этаж. На площадке, как и у нас, располагались четыре квартиры. Три из них были с металлическими входными дверьми, а мы подошли к старой, потрепанной, обитой кожей. Крис вытащила из кармана связку ключей и одним поворотом в скважине отомкнула замок.
Проходи.
Из глубины квартиры послышались разговоры, и Крис мгновенно напряглась, безмолвно выругалась: глядя на то, как шевелились ее губы, я разобрал четыре бранных слова.
Черт, он дома.
Кто это?
Отчим, пробормотала она, скидывая кроссовки.
В квартире сильно пахло спиртным, копченой рыбой и попкорном. Как взаимосвязаны эти три продукта я не знал, потому что пил редко и морепродукты терпеть не мог. Пахло и потом, прелой одеждой, а само помещение давно просило ремонта. Побелка на потолках давно посерела, а обои в тонкую полоску будто начали отслаиваться еще в прошлом веке. Обувь валялась вне шкафа, на подломанных крючках висели старые олимпийки с тремя полосками и куртки. В углу стоял старый велосипед, а посреди прихожей валялись мужские порванные тапки.