Печальна судьба тех, кто распространяет знания.
В начале XVI века во времена Генриха VIII, папы Льва X и папы Климента VII в подобной жестокости не было ничего необычного. Самый ярый преследователь Тиндейла, сэр Томас Мор, сам встретил похожий конец. Разгневавшийся на него Генрих VIII сначала хотел, чтобы Мора повесили, после чего в полумертвом состоянии сняли бы с виселицы, кастрировали, выпустили ему кишки и заставили смотреть, как они горят, и только потом обезглавили бы и сожгли целиком. Но, послушав советников, король смягчился и ограничился простым отрубанием головы:
6 июля 1535 года, одетый в грубое серое рубище своего слуги и держа в руках красный крест, сэр Томас Мор проделал недолгий путь на холм рядом с Тауэром. Слишком слабый, чтобы подняться на эшафот, Мор попросил помочь ему Он прочитал молитву «Помилуй меня, Господи» и обратился к толпе с коротким заявлением. Последние слова Мора были адресованы палачу: «Соберись с духом, человече, и делай свое дело. Шея у меня короткая, целься получше и не бей косо, ради сохранения своей чести». Затем Мор лег, убрав длинную седую бороду из-под топора, «чтобы её не перерубили». «Так, с шуткой, писал один потрясенный очевидец, он и окончил свою жизнь». Голову повешенного, по обычаю, надели на кол ограды Лондонского моста. Через месяц дочь Мора, Маргарет, уговорила палача отдать ей голову отца и захоронила ее в склепе[17]
Можете себе представить, чтобы какого-нибудь современного главу новостного канала да и любого канала, но возьмем, к примеру, Руперта Мёрдока, Билла Шайна или Джека Абернети с Fox News точно так же повесили, четвертовали или подвергли аутодафе? Смогли бы они вынести то же, что и Тиндейл? На что они готовы (или были готовы, как покажет история), помимо сиюминутного, чтобы сделать мир лучше с помощью своей власти, своего оружия, доступных им инструментов? Или же обратимся к Иоганну Гутенбергу и первым книгопечатникам взошли бы они на костер во имя знания?[18] А Гульельмо Маркони и другие изобретатели радио? Фило Фарнсуорт? Тим Бёрнерс-Ли?
В наши дни появилось движение иначе не назовешь, бьющееся за освобождение знания. Его успех нельзя назвать ни всемирным, ни надежным: некоторые страны блокируют его развитие, некоторые силы и личности пытаются сдержать его, а то и вовсе задушить. Но оно подпитывается миллиардами источников, и эти источники люди, экраны, динамики, газетные страницы и весь современный интернет. И хотя в прошлом уже были целенаправленные, грандиозные попытки сделать так, чтобы знание пустило корни повсюду: Библия Тиндейла; первая энциклопедия, созданная в эпоху Просвещения; советский революционный эксперимент, во времена которого даже существовала такая должность, как народный комиссар просвещения; а также более близкие нам эксперименты с общественными СМИ, теперь есть шанс исполнить мечту, лежавшую в основе всех тех великих начинаний, закрепить и преумножить достижения многовекового труда.
Получается, что это книга надежды и огня. Сейчас, когда она пишется, вокруг, как и при Тиндейле, Вселенная монстров, ее современная версия. Каждому веку присуще свое зло, и история учит нас тому, как важно не упускать его из виду, чтобы одолеть. Во Вселенной монстров Тиндейла был Томас Мор. Сейчас он больше всего известен благодаря произведению «Утопия» 1516 г., а также лестному образу смелого и верного своим идеалам католика, каким рисуют его пьеса и фильм «Человек на все времена». Но Мор был настоящим чудовищем и как главный идеолог Генриха VIII практически единолично руководил поимкой Тиндейла. Он написал почти миллион слов две тысячи «злостных страниц», по выражению биографа Тиндейла, истекая ядом и желчью, обрушивая на своих оппонентов ливень нечистот[19]. Мартина Лютера другого еретика, с его точки зрения, он обвинял в том, что тот добивался права «измазать королевскую корону дерьмом»[20] (и это было обыденное обвинение в его устах). «Ты поцеловал в зад Лютера, испражняющегося дьявола, писал он в одном из своих типичных писем Тиндейлу. Я пытался вытереть твой грязный рот, и смотри: у меня все пальцы в дерьме!»[21] Так в XVI веке выражались, защищая собственные представления об устройстве мироздания и о духовных скрепах (не сильно все это отличается от того, что можно увидеть сегодня в интернете).
Тиндейлу приходилось трудиться среди людей, которые постоянно изобретали новые «акты очищения», или, как выразился другой ученый, новые «зрелищные наказания», церемониальной казни подвергались не только еретики и преступники, но и распространяемые ими тексты. Сжигание книг, вырывание страниц (своего рода выпускание кишок), заключение «в темницу» все это обыденность для Вселенной монстров XVI века. Одного автора того времени приговорили к отрубанию ушей, а его книги у него на глазах должен был сжечь палач. Приговор привели в исполнение, и закованный в колодки Принн смотрел, как пылают его труды. По словам очевидца, он едва не задохнулся от дыма неудивительно, учитывая, что в каждом томе было более тысячи страниц[22].
И правда, неудивительно.
* * *
Наше время, когда Аароны Шварцы кончают жизнь самоубийством, Джулианов Ассанжей сажают в тюрьму, а Эдварды Сноудены вынуждены отправляться в изгнание, во многом схоже с той эпохой. Снова недалек тот миг, когда нам придется задуматься, как уменьшить вред, который мы наносим миру своей политикой, давлением на СМИ; вред, который мы наносим или позволяем наносить, давая политическим лидерам такую свободу действий. Он разрушителен, и в то же время его трудно разглядеть как черную молнию. Сегодня самые могущественные организации мира снова пытаются подавить свободу мысли, экспертные знания, желая помешать нам вырасти в открытое гражданское общество. Правительство демонов, сформированное в Белом доме Дональда Трампа, с исторической точки зрения экстраординарно столько среди его членов как настоящих преступников, так и просто жуликов, номинально назначенных руководить теми или иными сферами жизни: образованием, трудом, «внутренними делами», здравоохранением и социальными службами; при этом на деле каждый стремится дерегулировать и монетизировать свою вотчину, чтобы не противоречить денежным интересам, которые на протяжении последних десятилетий планомерно и хитроумно вели наше общество к тому, к чему мы пришли.
* * *
Арестованный в 1536 г. Тиндейл провел в темнице 450 дней. В первые недели его заточение «прерывали долгие визиты прокурора и нотариуса» оба поспособствовали составлению обвинения, а на протяжении всех следующих недель он подвергался допросу, бывшему одновременно и судом, в котором участвовало множество теологов, инквизиторов, университетских ректоров и профессоров, юристов и тайных советников «охотников на еретиков», как называет их его биограф. После признания Тиндейла виновным над ним учинили процедуру, призванную послужить формальным разжалованием: в облачении священника его вывели на высокий помост на всеобщее обозрение, где символически соскребли миро с его ладоней, потом поставили рядом с ним хлеб и вино для причастия и тут же убрали, после чего «церемониально» сняли с него одеяние, чтобы все увидели и сам он понял, что он больше не священник[23]. Затем последовала казнь. На самом деле неизвестно, прокричал он свое обращение до или после удушения (и действительно ли его не смогли задушить как следует), но те слова предостерегающие, пророческие и, что самое важное, самоотверженные стали для него последними.
Когда речь идет о жажде получить доступ к знанию, нашему знанию, не обязательно искать пример в таком отдаленном прошлом, как времена Уильяма Тиндейла. Можно поговорить о жизни настоящего мученика нашей эпохи. Почти все вопросы, поднимаемые в этой книге, касаются истории человека, который был чем-то вроде современного перевоплощения Тиндейла, ближайшим его собратом: как и Тиндейла, его преследовали, арестовали, лишили свободы. Затравили буквально до смерти.
Аарон Шварц, программист, хакер и активист, гений, великий начинатель, исполненный надежд молодой человек, незаконно скачал научные публикации Массачусетского технологического института. Полиция задержала Шварца в подсобке института, где он подключился к его системе со своего ноутбука, и в 2013 г., в возрасте 26 лет, находясь под следствием, Шварц лишил себя жизни повесился[24]. Его самоубийство, совершенное под давлением государства и научных кругов, всколыхнуло мировую общественность. Его смерть и официальное преследование со стороны правительства, приведшее к ней, побудили ученых и активистов еще настойчивее поднять вопрос о реформе системы публикаций и книгоиздания реформе самой исследовательской деятельности как таковой. И спустя пять лет прозорливый Крис Бург, директор библиотеки Массачусетского технологического института, спросил всех нас: «Как могли мы создать мир, в котором все неповиновение Аарона Шварца сводилось к тому, что он был исследователем?»[25]
Шварц скачал огромное количество академических статей то ли 4 миллиона, то ли 4,8, но, так или иначе, счет шел на миллионы, чтобы выложить их в свободном доступе и чтобы любой человек мог бы прочитать их где и когда угодно. Его жертвой и источником стала JSTOR «цифровая библиотека для ученых, исследователей и студентов»; на момент написания этих строк там собрано около 12 миллионов статей и книг по 75 дисциплинам.
Травля, которой подвергся Шварц, была неслыханной. В интернете выложены 14 500 страниц дела, заведенного на него Секретной службой США[26]. Изначально предъявленное ему обвинение звучало так:
В период с 24 сентября 2010 г. по 6 января 2011 г. Шварц предпринял ряд действий:
а. проник в серверное помещение Массачусетского технологического института;
b. подключился к институтской сети без авторизации через коммутатор в подсобке;
c. через сеть института получил доступ к цифровому архиву статей JSTOR;
d. воспользовался полученным доступом, чтобы скачать значительную часть архива JSTOR на свои компьютеры и жесткие диски;
e. не подчинился мерам Массачусетского технологического института и JSTOR, направленным как против копирования файлов любыми пользователями, так и против незаконного поведения Шварца в частности;
f. попытался скрыться все это с целью распространить значительную часть архива JSTOR через какой-либо файлообменный сайт[27].
Среди законодательных статей, в нарушении которых его обвинили, были: статья 1343 раздела 18 Кодекса США (мошенничество с использованием электронных средств связи), статья 1030 (a)(4), (b) раздела 18 Кодекса США (мошенничество с использованием компьютера), статья 1030 (a)(2), (b), (c)(2)(B)(iii) раздела 18 Кодекса США (незаконное получение информации с защищенного компьютера), статья 1030 (a)(5)(B), (c)(4)(A)(i)(I), (VI) раздела 18 Кодекса США (неумышленное нанесение вреда защищенному компьютеру), статья 2 раздела 18 Кодекса США (пособничество и подстрекательство), а также статья 981 (a)(2)(B), статья 2461 (c), статья 982 (a)(2)(B) и статья 1030 (i) раздела 18 Кодекса США (конфискация в уголовном порядке)[28].
Шварц верил, что знание нужно выпускать на свободу, когда и где бы ни представился шанс, и пытался обратить в свою веру других. «Информация власть», любил говорить он. В июле 2008 г. он написал трактат «Партизанский манифест об открытом доступе», в котором напомнил читателям:
Но, как и в случае со всякой властью, найдутся те, кто хочет обладать ею безраздельно Те, у кого есть доступ к этим ресурсам: ученые, студенты, библиотекари, вам дана привилегия. Вас допустили к пиршеству знания, тогда как для остального мира дверь заперта. Но вы не обязаны а точнее, у вас нет морального права пользоваться такой привилегией единолично. Ваш долг поделиться ею с миром[29].
После самоубийства Шварца представители Массачусетского технологического института заявили, что «вопрос о том, что он собирался делать с информацией, которую скачал с сайта JSTOR, остается открытым». Они также сказали, что «правоохранительные органы увидели в первом предложении [одного из абзацев "Партизанского манифеста об открытом доступе"] "Мы должны брать информацию, где бы она ни хранилась, делать копии и делиться ими с миром" мотив, побудивший его совершить массовое скачивание 4,8 миллиона статей, или 80 % от базы JSTOR»[30].
По-видимому, так.
Во многих отношениях Уильям Тиндейл и Аарон Шварц просто пытались ускорить ход событий, приблизить торжество вечных истин, открывшихся им, но открывшихся слишком рано. Они просто пытались ускорить наступление свободы, которая однажды будет казаться нам столь же естественной, как сегодня кажутся 13-я, 14-я и 15-я поправки[31] к Конституции США.
Что же до Шварца Вселенная монстров забрала и его жизнь.
Часть II
Республика образов
2
«Энциклопедия»
Когда идеи, наиболее значимые для большинства из нас, либералов, демократов, прогрессистов, республиканцев в изначальном смысле всех этих слов, впервые были предложены обществу, чтобы изменить его, продвигались они главным образом через печатное слово. За любыми новыми правилами, новыми определениями, новыми поправками, служащими фундаментом для прав и свобод, которые мы так ценим сегодня и располагать которыми так привыкли, которые мы завоевали и которые, в свою очередь, защищают нас в дальнейшей борьбе, за всем этим стоят текст и средство его распространения, печатный станок, орудие в битве за Просвещение. Благодаря вездесущности текста в наше время печатное слово окружает нас повсюду мы осознаем первостепенное значение печати, механического копирования слов и изображений, для развития идей, способных стать движущей силой «незаметной трансформации», «непризнанной революции», альтернативной насильственной[32].
Спустя тридцать лет после изобретения Иоганном Гутенбергом книгопечатания лишь в сорока городах Германии были типографии. К 1500 г. в Западной Европе работала уже тысяча печатных домов и они выпустили порядка 8 миллионов книг. А к концу века, века Уильяма Тиндейла, по миру ходило уже где-то 150200 миллионов печатных изданий[33]. Одним из самых важных событий Великой французской революции кульминации всей эпохи Просвещения стало взятие Бастилии, тюрьмы в центре Парижа, событие, значимость которого, по мнению многих, преувеличена, ведь, как лаконично отметил один историк, в крепости на тот момент «было всего семь обитателей: четверо фальшивомонетчиков, двое "умалишенных" и маркиз де Сад». Но взятие Бастилии в 1789 г. освободило не только сидевших в ней людей, это было освобождение идей, призраков, даже некоторых текстов. «Более восьмисот авторов, иллюстраторов, издателей и книгопродавцев находились в заточении [в Бастилии] с 1600 по 1756 г.», рассказывают нам историки, а кроме того, «тысячи экземпляров "Энциклопедии", шедевра эпохи Просвещения, в 17701776 гг.»[34]. «Энциклопедия», этот предмет поклонения, была огромной она состояла из 28 фолиантов, 71 818 статей, 2 885 гравюр и более чем 20 миллионов слов. И конечно же, за этим колоссальным объемом скрывался «эпистемологический сдвиг, который изменил топографию всего известного человечеству»[35].