Решение о перевороте было принято накануне на военной базе Кампо де Мажо в провинции Буэнос Айрес под руководством генералов Артуро Роусона и Педро Рамиреса. Утром 4 июня из Кампо де Мажо, с северо-запада Буэнос Айреса, вышла группа военных в составе 8000 человек во главе с лидерами восстания. По прибытии в самый северный район столицы, Нуньес, колонна приняла бой с проправительственными силами, расквартированными в Школе механики Военно-Морского Флота, печально знаменитой позже ESMA (Escuela de Mecánica de la Armada), в результате чего в бою 30 человек погибли и 100 получили ранения. Проигравши бой, президент на траулере удалился в направлении Уругвая, оставив Дом Правительства (Casa Rosada) пустым. Туда и вступила колонна повстанцев вскоре после полудня. Позже Кастижо высадился в столице провинции Буэнос Айрес, городе Ла Плата, и там подписал отречение.
Первоначально военные назначили президентом генерала Роусона, но его желание видеть в кабинете министров группу пробританских консерваторов изменило коллективное решение в пользу генерала Рамиреса, который вступил в должность 7 июня 1943 года.
На первых порах переворот с бóльшим или меньшим энтузиазмом поддержали все политические и общественные силы, за исключением Коммунистической партии. То же самое произошло с Великобританией и Соединёнными Штатами, которые встретили переворот «криками удовлетворения», как выразился тогдашний посол Великобритании в Аргентине. Посольство Германии, напротив, по какому-то странному совпадению, сожгло свои архивы как раз накануне переворота.
Первый кабинет министров нового правительства был полностью сформирован военными, за единственным исключением министра финансов. Как только выяснилось, что назначенный министром иностранных дел контр-адмирал Сторни высказался за разрыв отношений с Германией, его отставка и замена на сторонника сохранения нейтралитета последовала незамедлительно. Рамирес был в должности президента всего семь месяцев. Но сразу же был распущен Национальный Конгресс и то подразделение Всеобщей Конфедерации Труда, куда входили профсоюзы, поддерживающие коммунистов и социалистов. Уже в августе был повсеместно усилен контроль над профсоюзами, а в профсоюз железнодорожников введены военные контролёры. В июле власти произвели аресты коммунистических лидеров и активистов, которые содержались затем в тюрьмах Патагонии, в частности, в городе Неукен, в то время как остальные скрылись в подполье или в Уругвае. Почти полностью было арестовано руководство Федерации рабочих мясной промышленности с отправкой в Патагонию. Помещения Федерации были закрыты, а её генеральный секретарь Хосе Пèтер находился в заключении без суда около полутора лет. Было вмешательство и в управление Национального университета провинций Побережья, созданного при Иригожене. Позже всё это приведёт к широкой конфронтации правительству.
Но в то же время правительство Рамиреса ввело мораторий на повышение арендной платы и аренды в сельской местности, что поддержало рабочих и чакареро (мелких и средних сельских производителей). Была, наконец, создана Комиссия по расследованию коррупции должностных лиц при продлении контракта с испаноштатовской компанией CHADE (Сompañía Hispano Americana de Electricidad), курирующей электроснабжение города Буэнос Айрес. Компания была переименована в Аргентинскую электропроизводящую компанию CADE (Сompañía Argentina de Electricidad). Комиссия подготовила известный отчёт полковника Родригеса Конде, который был завершён 27 мая 1944 года, уже при Эдельмиро Фареле в качестве президента. CHADE возглавлял испанский бизнесмен и политик Франсиско Камбо. Она осуществляла корпоративное управление в Аргентине, Чили и Уругвае, характеризующееся коррупцией с целью обеспечения монополии, фальсификацией затрат в ущерб пользователям и государству, подкупом должностных лиц для предотвращения проверок и получения незаконных преимуществ. Среди тех, кто был замешан в коррупции, был и президент Хусто. Коррупционные схемы тянулись десятилетиями. Скандал затронул также условия контрактов и их продления для Итало-Аргентинской энергетической компании (CIAE). Отчеты обеих комиссий рекомендовали отменить контракты и снизить тарифы.
Несмотря на то, что доклад Родригеса Конде получил признание во всех политических партиях, ни правосудие, ни последующие правительства не наказали компании и не прекратили их деятельность. А сам отчёт был опубликован только в 1956 году. Во время правления в 19461955 году Хуан Доминго Перон национализировал штатовскую энергоснабжающую компанию, которая обслуживала всю страну, но CADE осталась одной из немногих негосударственных компаний, поскольку финансировала предвыборную кампанию Перона. В 1961 году президент Артуро Фрондизи распорядился выкупить акции CADE и разрешил CIAE продолжить контракт без ограничения по времени. Решение Фрондизи по поводу итальянцев было отменено президентом Марией Мартинес де Перон только в 1976 году. Диктатура, называвшая себя «Процессом национальной реорганизации», по решению её министра экономики, бывшего также руководителем CIAE, выкупила её акции по завышенной цене.
Через несколько дней после вступления в должность Рамирес уже не называл себя «временным» в публичных обращениях. Он заявил, что задачей его правительства было «обновить национальный дух и сознание родины» и «придать национальное содержание всей идеологии в стране». Несмотря на давление националистов, какое-то время Рамирес поддерживал «либералов» в правительстве, но падение министра иностранных дел Сторни привело националистов к гегемонии.
Рамирес поручил образование националистическому сектору, отличавшемуся католико-испанской идеологией, в отличие от светского образования, принятого аргентинским государством с момента вступления в силу Конституции 1853 года. На пост министра образования он утвердил католического националиста и назначил представителя ультраправых инспектором Национального университета повинций Побережья. Студенческое движение, возглавляемое Федерацией университетов Аргентины, выступило категорически против этих решений. Университетская федерация Побережья (FUL) выразила протест против назначений. Военное правительство ответило арестом её генерального секретаря и изгнанием из университета студентов и преподавателей, выразивших своё несогласие с назначениями. В конце концов Рамирес распустил всю Университетскую федерацию и все политические партии, ввёл факультативное религиозное обучение в школах и жёсткую цензуру в прессе, запретив, в частности, штатовский журнал «TIME», который резко критиковал нейтралитет Аргентины во Второй мировой войне. В октябре он наложил запрет на жаргон в радиоэфире, считая его преступным и морально отвратительным. Из-за этого тексты некоторых танго пришлось изменить для публичной трансляции. Им была создана Федеральная полиция Аргентины. В августе 1943 года Рамирес издал указ о создании первой смешанной военно-промышленной корпорации. Была основана национальная химическая промышленность для разработки серных рудников провинции Сальта. Был создан Фонд промышленного кредита, который обеспечивал долгосрочное дешёвое финансирование промышленного сектора.
Правительство Рамиреса, как и предыдущие правительства, рассматривало рабочие профсоюзы как организации политически незначительные. Повсеместно несоблюдалось трудовое законодательство. Идеалы корпоративизма, из которых вырос европейский фашизм, то есть умильное согласие работодателей и наёмных работников, не соответствовали реальности совсем. Правительство всегда принимало сторону работодателей в спорах вплоть до применения репрессий в отношении недовольных работников. Однако, с ростом промышленности, а следовательно и рабочего класса, профсоюзы выдвинулись на передний план в национальной политической жизни.
В 1943 году CGT (Всеобщая Конфедерация Труда) имела два основных профсоюзных крыла: в первом находились могущественные железнодорожные профсоюзы (в основном сторонники социалистического государственного устройства), а второе включало в себя профсоюзы работников торговли, банков, муниципальных работников, строителей, мясников (которые придерживались в том числе и коммунистических идей). Одной из первых мер Рамиреса был роспуск именно второй ветви, которую правительство обвинило в экстремизме. Эта мера привела к объединению Конфедерации Труда и к вступлению многих профсоюзов второй ветви в единую теперь организацию под эгидой железнодорожников. Вскоре после этого правительство приняло закон о профсоюзах, который легализовал их деятельность, но допускал вмешательство в их работу со стороны государства. Закон сразу был использован для контроля могущественных профсоюзов железнодорожников «Железнодорожный союз» и «Братство». Профсоюзы ответили серией забастовок в октябре, за которыми последовал арест десятков рабочих лидеров. Стало очевидным, что военное правительство состоит из влиятельных антипрофсоюзных кругов. Профсоюзное движение начало искать стратегию взаимодействия с военным правительством. Группа представителей торговых служащих и железнодорожников предпочла, хотя и с недоверием, но установить отношения с тем сектором военного правительства, который был более склонен к соглашениям и уступкам, чтобы сформировать альянс, способный повлиять на внутреннюю политику страны. Человеком, выбранным для первоначального контакта, был полковник Доминго Мерканте, сын крупного профсоюзного деятеля железнодоржников и одновременно член Группы Объединенных Офицеров, на которую опирался режим Рамиреса. Мерканте, в свою очередь, обратился к своему политическому партнёру и другу, полковнику Хуану Перону, который был назначен руководить незначительным, с точки зрения военного правительства, подразделением, а именно Департаментом труда. Профсоюзные деятели предложили военным создать Министерство труда и принять ряд законов, которые соответствовали бы историческим требованиям аргентинского рабочего движения. На встрече с профсоюзными лидерами Перон попытался обобщить требования профсоюзов и сформулировать их так, чтобы они могли быть представлены диктатуре. Проявив ораторский талант, он определил их как требования, направленные на повышение достоинства труда.
После этого полковники Перон и Мерканте начали систематически встречаться с профсоюзными лидерами. 30 сентября 1943 года они провели публичное собрание с участием семидесяти лидеров по случаю всеобщей забастовки, объявленной Конфедерацией Труда на октябрь при поддержке всей оппозиции. На указанном собрании профсоюзные деятели-коммунисты потребовали в качестве предварительного условия любого диалога с правительством освобождения Хосе Пèтера, генерального секретаря профсоюза мясников, который был в тюрьме в Патагонии без суда уже около полутора лет из-за объявленной когда-то забастовки холодильщиков. Перон лично вмешался в конфликт и добился освобождения коммунистического лидера. Он оказал давление на компании мясохладобоен, чтобы те заключили коллективный договор с профсоюзом. Это был первым подобный договор в отрасли. Перон и Мерканте заключили соглашение и с недавно созданным «Автономным профсоюзом мясников Бериссо и Энсенада», находящимся в открытом противостоянии коммунистической «Рабочей федерации мясной промышленности», более представительной и имеющей национальный охват. Такое разнообразие контактов говорило о преданности организаторов союза рабочих с правительством идее корпоративизма, которая в тот исторический момент была прогрессивной для экономики Аргентины, поскольку учёт интересов трудящихся не давал трудовым отношениям скатиться к схеме «хозяин и его раб» с соответствующим падением производительности труда. Итак, Перон и Мерканте были настроены на решение задач сугубо практических, независимых от идеологических течений. Влияние их на рабочее движение стало заметным, и группа профсоюзных деятелей, выступавших за союз с этим сектором военного правительства, расширялась. Одним из первых последствий новых отношений между профсоюзами и военным правительством стало неучастие большинства профсоюзов во всеобщей забастовке в октябре. В результате забастовка прошла незаметно. Видя такие успехи, 27 октября 1943 года Рамирес назначил Перона директором Министерства труда. На новой должности Хуан почти сразу поручил полковнику Мерканте исполнять обязанность контролёра всех профсоюзов железнодорожников, уволив нескольких прежних военных чиновников. Одновременно Центральный комитет Всеобщей Конфедерации Труда, состоящий из социалистов, решил создать единый профсоюзный орган, что было давней целью аргентинского рабочего движения. Месяц спустя Перон при поддержке генерала Фареля добился от Рамиреса создания Секретариата по труду и социальному обеспечению со статусом министерства и прямым подчинением президенту.
В качестве министра Перон добился принятия таких законов о труде, в которых уже много лет нуждались аргентинские рабочие: обобщение выходного пособия, существовавшего с 1934 года только для коммерческих служащих, пенсии для служащих, официальный статус сельского работника, поликлиника для железнодорожников, технические училища для рабочих, запрет агентств по трудоустройству, установление трудового правосудия и премиальных выплат по итогам года, повышение эффективности уже существующей трудовой полиции и, наконец, ввод в действие коллективных договоров, которые далее получили широкое распространение как базовое регулирование отношений между капиталом и трудом. Он также отменил закон об ассоциациях профсоюзов, который критиковали рабочие и который был принят Рамиресом в первые недели его прихода к власти. Перон и Мерканте с их первоначальными союзниками-лидерами профсоюзов создавали новую идеологию профсоюзного движения, которую историки назовут лейбористско-националистической. А я не буду использовать англоязычие и назову рабоче-национальной. Именно национальной, а не националистической, поскольку в иммигрантской стране говорить о превосходстве какой-то одной национальности глупо. Идеология носила антикоммунистический характер, так как лозунг уничтожения частной собственности, как цель коммунистического движения, не мог не отталкивать практически все слои населения, за исключением нищенствующих. Опираясь на Министерство труда, Перон организовал новые профсоюзы в тех отраслях, где их не было: в химической, электротехнической, табачной, и открыл параллельные профобъединения там, где были профсоюзы коммунистические: у мясников, строителей, текстильщиков и металлургов.