Тот другой встал рядом, начал так же пристально рассматривать лицо и рисовать что-то на нем. Тело не обошла та же участь. Меня крутили из стороны в сторону, осматривали, измеряли параметры и стали фотографировать. И только я машинально дернула руками в направлении груди и паха, не хватало еще, чтобы мои голые фотографии выложили в интернет, как услышала: «Еще раз поднимешь руки, и я их свяжу!» Мне стало страшно. И дураку понятно, что они не шутят. Эх, стоило только найти свой мужской идеал, как тут же эта прекрасная мечта разбилась о суровую реальность. Передо мной стояли два здоровых мужчины, от которых можно было ожидать все, что угодно. Я нервно сглотнула. Так, только не паниковать. Как нас учили в университете: нельзя злить маньяков и насильников, и что их боишься тоже показывать нельзя. Только эти нелюди почувствуют слабость, как в них просыпается звериное нутро. Визги, крики, трепыхания только раззадоривают их. Я буду применять свои боевые навыки в самую последнюю очередь, если до этого дойдет, а пока надо показать, что не боюсь, и вздернула подбородок, с вызовом посмотрев на красавчика, тот в свою очередь только ухмыльнулся. А у меня в голове зародился уже план действий.
Первое с силой толкнуть брюнета и схватить простынь. Второе бежать к двери изо всех ног, благо они ее не закрыли. Через окно больше шансов выбраться, но уйдет много времени на открытие, и я не знаю, на каком этаже нахожусь, хотя, судя по деревьям, не выше второго. Нет, все равно не выйдет От разработки операции меня отвлекли.
Сейчас принесут обед, тебе надо хорошо поесть, сообщил врач безразличным тоном. Мужчины тут же развернулись и ушли, закрыв за собой дверь на ключ.
Оставшись одна я натянула на себя простыню, и подбежала к окну. Мои попытки открыть его не увенчались успехом. Створки не поддавались, стояли намертво, хотя я приложила все свои усилия. В чем не ошиблась, так это в нахождении меня на уровне второго этажа. И, казалось бы, вот она земля, до нее рукой подать, но очутиться там внизу для меня так же невозможно, как полететь на луну.
Мою скромную трапезу принесли двое. Один стоял и караулил в дверях, другой в это время расставлял тарелки на небольшом столике. Обед состоял из жидкого, но наваристого супа, небольшой порции картошки с кусочками мяса и чашки чая. Я не притрагивалась к блюдам, ожидая, когда меня оставят одну.
У тебя десять минут, рявкнул детина, который находился рядом со мной.
Пока я пыталась все это поглотить без особого аппетита, эти двое неустанно наблюдали за мной и даже не шелохнулись с места.
Все продумали, гады!
Собрав пустые тарелки, они молча вышли, не поворачиваясь ко мне спиной. В замочной скважине загремел ключ и все стихло.
Глава 5
Ночь прошла относительно тихо, хотя долго ворочалась и не могла уснуть. Мысли о моем туманном будущем вереницей шли друг за другом, рисуя в воображении картинки одну трагичнее другой. Но под утро все-таки мне удалось немного вздремнуть.
Вставай, мне нужно сделать тебе укол, приказал врач все тем же безразличным тоном. Пробуждение было не из лучших. Рядом с ним стояли те же два амбала, которые вчера принесли мне еду.
Какой укол? машинально вырвалось у меня спросонья. На мой вопрос лишь хмыкнули и подняли бровь в ожидании подчинения. «Если бы хотели убить, то не спасали бы. А если это наркотик?» но если не подчинюсь, то они это сделают насильно и результат все равно будет один и тот же. После таких умозаключений, я неохотно подставила свою филейную часть под укол.
Хорошая девочка, усмехнулся эскулап и отточенным движением всадил в меня иглу.
Через несколько минут мои веки стали наливаться свинцом и мне ужасно захотелось спать. «Что эти гады мне влили?» подумала я, и сознание упорхнуло вольной птичкой сквозь открытую форточку.
Снова свет резал глаза, и снова боль во всем теле. Где-то мы это уже проходили, подумалось невзначай. Хотела поднять руки, но поняла, что прикована. Оглядевшись вокруг, увидела, что нахожусь все в той же палате, только в этот раз меня соизволили одеть в длинную хлопковую сорочку. Пролежав так минут десять, поняла, что ко мне никто не торопиться. А вот естественные позывы начинали напоминать о себе все сильнее.
Эй, я хочу в туалет! крикнула я, чтобы привлечь внимание.
В дверном проеме появилась чья-то голова и моментально исчезла. Через несколько минут пришел знакомый врач.
Если будешь хорошей девочкой и не станешь тянуть свои ручонки, куда не просят, я тебя отстегну.
Что вы со мной сделали?
Немного подправили твой нос, теперь он идеальный, гордо сказал мужчина, растягивая слово «идеальный» с таким смаком, как будто только что попробовал блюдо высокой кухни от мэтра кулинарии.
Меня и так полностью устраивал мой нос. Уродиной я не была, наоборот, даже очень симпатичной, от недостатка мужского внимания никогда не страдала.
Зачем вы это сделали, и где я нахожусь? повышая голос, спросила его, несколько раз подергав кистью в надежде освободиться от своих оков. Но они лишь противно звякнули, и я бессильно опустила руку.
Я не уполномочен отвечать на твои вопросы, сказал доктор леденящим тоном.
А кто мне все объяснит, позовите его, я хочу с ним поговорить. Сколько можно держать меня в неведении?
Всему свое время. В данный момент, ты должна хорошо себя вести и не создавать проблем, иначе с тобой церемониться никто не будет. Так что, мне можно отстегнуть тебя?
Я утвердительно кивнула и браслеты, позвякивая, упали на кровать. Медленно поднявшись с кровати, я неуверенно доковыляла до туалетной комнаты, которая находилась в этом же помещении.
Почувствовав между ног неприятное жжение, я растерянно осмотрела себя в зеркале на предмет порезов и ссадин. Их я не обнаружила, но то, что со мной было что-то не так это однозначно. Может, когда была без сознания, меня попробовали все, кому не лень! Рука сжала ткань сорочки чуть ниже пупка так, что послышался треск ни то от моих напряженных мышц, ни то от разорвавшегося материала.
Возмущение било через край и сносило все видимые и невидимые преграды. Я вылетела, как фурия, забыв о головокружении и слабости. Вероятно, мое выражение лица ничего хорошего не сулило этому докторишке, и тот в растерянности отошел на несколько шагов назад. Я схватила его за грудки и стала трясти, что есть мочи.
Что вы еще со мной сделали?! Думали, я не почувствую, совсем за дуру принимаете?! На крики прибежали охранники, один из которых взял мое тело в охапку и повалил на кровать. Я кусалась и царапалась, извиваясь ужом и стараясь ударить побольнее. Мужчина навалился на меня всем весом, а другой в это время пытался застегнуть наручники.
Через несколько минут я, обессиленная, была прикована все к той же кровати. Но плоды моего труда были на лицо, вернее, на лицах и руках этих недомужчин. В душе от созерцания этой картины потеплело. Они смотрели на меня с такой ненавистью, что если бы им сейчас дали команду «фас», то тут же растерзали меня на мелкие кусочки. Конечно, в свете случившего никто не ответил на мои вопросы. Врач и охранники убрались восвояси, одарив напоследок меня убийственными взглядами. А я один на один осталась со своими тяжелыми мыслями.
Глава 6.
Следующие несколько дней кормить, водить меня в туалет, проводить осмотр приходил все тот же врач, но уже с другими бугаями. Наверно, мое нападение на тех горе охранников серьезно повредило им психику, да и начальство по головке точно не погладило. После случившего я осмелела, не опускала глаза, а в открытую смотрела на своих тюремщиков. Ведь если подумать, после этой выходки я осталась жива и невредима, а не избита до полусмерти. На мне даже больших синяков не оставили, так, мелочь, которая пройдет за один два дня. Но ко мне начали относиться с предельной осторожностью, а железные браслеты стали моими постоянными спутниками. В голове крутилось все больше и больше вопросов. Но мои попытки получить хоть какую-то информацию тут же пресекались или в лучшем случае ответом было молчание.
Я уже потеряла счет времени. Дни тянулись один за другим. Я слонялась от безделья из угла в угол и изучила во всех деталях пейзаж за окном, который уже настолько опостылел, что хотелось выть. Я была уже согласна на любой исход, лишь бы меня выпустили отсюда.
И, наконец, мои молитвы были услышаны. В один из дней меня взяли под белы рученьки и повели по коридорам здания, которое служило мне тюрьмой. Я крутила головой во все стороны, стараясь получше рассмотреть окружающую обстановку, порою замедляя шаг. Пару раз меня недовольно толкнули в спину, чтобы я ускорилась и не задерживала процессию.
Высокие потолки подпирали широкие колонны из серого мрамора, сверху и снизу украшенные милыми то ли ангелочками, то ли горгульями. Вытянутые мозаичные окна в готическом стиле придавали еще больше помпезности. «Интересно, они тоже заколочены, или открываются? При случае надо проверить», подумала я. Чуть поодаль я заметила фонтан из нежно розового гранита с фигуристыми девушками, застывшими в призывных позах, и купидонами, порхающими около них. Роскошные витиеватые лестницы с резными перилами в виде каких-то мифических героев, которые бывают только во дворцах, поднимались вверх и спускались вниз, создавая ощущение сказки. Да, хорошо устроились! Сколько же это все стоит? Наши подошвы громко стучали по каменному полу, и этот звук отражался от стен из белого мрамора, эхом раздаваясь в огромном пространстве. Над нами нависали огромные круглые люстры с лампочками в виде свеч. А арочные потолки, словно холодные огромные пятиконечные звезды, приглашали с собой в космос.
Меня привели в какую-то комнату и на несколько минут оставили наедине с собой. Внутри было уютно. Большое окно было обрамлено бархатными шторами молочного цвета, которые переливались всеми цветами радуги там, где лучи солнца касались их поверхности. Невесомая органза придавала, видневшемуся пейзажу некий флер таинственности. В центре стояла широкая кровать, застеленная под цвет гобелен. Рядом с ней располагались две тумбочки с ночными лампами, так же выдержанные в теплых тонах. Письменный стол из натурального дерева с резными ножками и ящичками для бумаги, на которых маленькие ручки блестели словно бриллианты. Я не могла оторвать взгляд от изящного стула с тонким узором, сотканный из цветов и лепестков. Даже присела на корточки, чтобы внимательно рассмотреть его витиеватый рисунок. Чуть поодаль стояло кресло, на вид очень удобное и мягкое, нежного фисташкового оттенка.
Из комнаты вели две двери. Как я полагаю, одна в ванную комнату, другая в гардеробную. Цвет стен напоминал колосящуюся рожь в солнечный день с незатейливым рисунком в тон кресла. Ближе к входу висело огромное зеркало, выполненное в викторианском стиле. За все это время, которое здесь нахожусь, мне так и не удалось посмотреть на себя.
«Зеркало!» только успела я подумать, как в помещение влетели две женщины, одетые в белые блузки и черные юбки ниже колен. Их волосы были забраны в тугие пучки. На ногах туфли лодочкой на невысоком каблуке и плотные чулки. На вид им было около пятидесяти лет. Лица женщин не выражали ни единой эмоции. Бесцеремонно одна из них схватила меня за руку и повела к одной из дверей, за которой и оказалась ванная комната. Меня быстро раздели, искупали, тело натерли какими-то благовониями, от которых у меня засвербело в носу, и повели обратно в спальню.
Надо мной колдовали не меньше часа. Спина уже ныла, шея затекла, а зад прирос к стулу. Затем, одна из женщин вышла и вернулась минут через пять с платьем изумрудного цвета и красной бархатной коробочкой, в которой, как я подозревала, было украшение.
Когда меня облачили в дорогую одежду, и все было закончено, мне позволили подойти к зеркалу и рассмотреть себя. Но женщины не отходили от меня ни на шаг, как соглядатаи стояли по обе стороны, боясь, что разрушу их труды, готовые в любой миг заломить мне руки за спину.
В зеркале я увидела девушку отдаленно напоминающую меня. Длинные светлые волосы были уложены на косой пробор и ниспадали на плечи аккуратно закрученными локонами. Большие глаза миндалевидной формы цвета грозового неба были изящно подведены, а густые черные ресницы служили их украшением. Легкий румянец на щеках, не отличимый от настоящего. Пухленькие губы были накрашены нежно розовой помадой, как у неискушенной девицы. А новый даже не нос, а носик придавал еще больше невинности лицу. На точеной шее степенно располагалось колье под цвет платья. Взгляд сразу притягивал к себе центральный изумруд, обрамленный белым золотом. Он был яркого насыщенного цвета, глубоко-ментолового, а по краям ювелир, словно художник, нарисовал камнями как кистью цветы, листья, бриллиантовые капли росы на них. Наверняка, это ожерелье стоит баснословных денег. И простому смертному даже взглянуть на такое чудо не удастся, не то что потрогать. Шелковое зеленое платье нефритового оттенка было под стать украшенью. Его лиф, утягивающий мою фигуру так, что было трудно дышать, открывал грудь на грани дозволенного. Юбка в пол из нежной ткани изящно ниспадала волнами. Платье не было вышито ни золотыми нитями, не было украшено камнями и выглядело довольно просто. Но именно эта простота придавала особый ему шарм, и не отвлекала на себя внимание от его обладательницы. Я выглядела, как изящная статуэтка, которая из-за одного неловкого движения могла разбиться.
Я разглядывала себя в зеркале, вертелась из стороны в сторону и не верила тому, что вижу в отражении. Неужели, я могу так выглядеть. Раньше я одевалась совсем просто. Моей постоянной одеждой были удобные джинсы и футболка свободного кроя. Но сейчас я видела перед собой хрупкую девушку, которая не может бегать по кустам, ловя преступников, ошиваться по туалетам, ведя слежку, доказывать коллегам мужского пола, что ты ничуть не хуже их. По сути, мне исправили только нос, все остальное мое, но разум никак не хотел совмещать две картинки «до» и «после».
Глава 7.
Дверь открылась, в комнату вошел тот самый красавчик с ледяным взглядом, и у меня все оборвалось внутри. Женщины моментально выскользнули за дверь, как будто их и не было. Мы остались один на один, разглядывая друг друга в отражении зеркала. Он смотрел на меня с нескрываемым пренебрежением, как правитель, снизошедший до простолюдинки. Его мужская привлекательность уже не производила на меня такого яркого впечатления, хотя выглядел он все так же шикарно и напоминал породистого жеребца. Волосы были немного влажными после душа и зачесаны назад. Светлая рубашка с расстегнутой парой верхних пуговиц подчеркивала мощную шею и открывала взору яремную впадину. Манжеты были подвернуты, оголяя до локтей руки. Черные брюки с наглаженными стрелками, сидели как влитые, вновь подчеркивая его упругие бедра.
Он сделал несколько шагов в мою сторону и остановился, продолжая наглым образом разглядывать. Что ж, я сдаваться не намерена, ласковой и покладистой точно не буду и уже присмотрела настольную лампу для защиты, которая стояла от меня на расстоянии вытянутой руки. Пусть только попробует приставать и вести себя фривольно.
Элизабет Бекерт, присаживайтесь, нас ждет долгий разговор, наконец-то вымолвил он спокойным, но леденящим кровь тоном, указывая на край кровати, сам же вольготно расположился в кресле. Недолго думая, я взяла стул, поставила его в шагах пяти от мужчины и элегантно, как мне казалось, присела с невозмутимым видом, вытянувшись в струну, ни на миг не разрывая зрительного контакта. Он с интересом наблюдал, считывая меня все тем же своим взглядом, возможно, зная наперед обо всех мыслях и дальнейших действиях, которые могли придти ко мне в голову.