Я восхищалась в тот день всем, что видела, но у меня прямо перехватило дыхание от радости, когда мы оказались в престижном районе и увидели наш дом, похожий на старинный кукольный домик.
В нем было два этажа, внизу просторная гостиная, столовая, совмещенная с кухней, и еще две комнаты. В гостиной стояли диван и книжный шкаф; я решила поместить там еще и большие напольные часы, которые нам подарили на свадьбу. Но в целом комната казалась пустой. В кухне хватало посуды и хозяйственных принадлежностей, однако я подумала, что неплохо было бы иметь для нас две парные чашки.
Рыжая скатерть будет неплохо смотреться на обеденном столе, заметила я и с восторгом добавила: И мне хотелось бы расставить много фотографий около окна с эркером.
Такахиро улыбнулся и сказал, что я могу украшать все по своему вкусу.
Но сперва давай распакуем вещи. Коробки, отправленные из Японии, были сложены в одной из комнат на первом этаже.
На втором этаже были четыре комнаты разного размера.
Самая большая, в глубине, спальня, сказал Такахиро, остальные можешь использовать как захочешь.
Я всюду заглянула. «Квартира слишком велика для нас», думала я, идя по широкому коридору к последней комнате. Уже взялась за дверную ручку, когда Такахиро попросил:
Давай зайдем сюда попозже. Я тут уже все подготовил, когда приезжал без тебя. Сначала поедим.
Его слова и моя собственная застенчивость, когда речь зашла о нашей совместной спальне, помешали мне открыть дверь. Вместо этого я пошла с ним в ближайший ресторан.
Мы выпили пива и съели что-то из местной кухни, простое, но вкусное. Когда же мы в хорошем настроении вернулись домой, Такахиро вдруг подхватил меня на руки, перенес, как принцессу, через порог и стал подниматься вверх по лестнице. Пронес меня по коридору второго этажа, распахнул дверь самой дальней комнаты и аккуратно положил меня на что-то. Там было совершенно темно, но я поняла, что лежу на кровати.
Он расстегнул молнию на моем платье, и оно упало с плеч. В Японии после свадьбы мы несколько дней прожили в отеле, но Такахиро был так занят работой, готовясь к новому назначению, что между нами ничего не было. Однако сейчас, поняла я, время пришло. Даже притом, что мой организм был несовершенен, думала я, моя любовь должна научить меня сделать все правильно.
Сердце мое забилось часто, я задержала дыхание и вдруг мне что-то очень осторожно надели на голову. Руки просунули в рукава, на спине застегнули молнию. Такахиро держал меня за руку. Я встала, а он тщательно разгладил подол моего длинного платья. Я поняла, что он просто переодел меня.
В комнате стало светло. Такахиро включил одну из ламп. И в этот момент я увидела французскую куклу. С красивого деревянного резного столика у кровати на меня смотрело лицо точно такой куклы, как выставляли в гостиных в моем родном городке.
Он купил похожую куклу для меня? Нет. Под правым глазом у нее виднелась крошечная родинка, но платье было другое. Не розовое, а бледно-голубое. Такое же красовалось на мне.
Как в тумане, я развернулась, чтобы найти глазами Такахиро. Он смотрел на меня с улыбкой, как во время нашей свадьбы.
Моя драгоценная куколка, сказал он.
Что?.. Я не успела ничего произнести охрипшим голосом, как он злобно закричал:
Молчи!
Его улыбка сменилась раздраженным выражением, и именно тогда я вспомнила его ребенком в том «французском туре».
Я стояла как вкопанная, не понимая, что происходит, и не решаясь произнести хоть слово. Неожиданно на его лицо вернулось обычное веселое выражение, он усадил меня на кровать и сам присел рядом.
Прости, что я закричал. Я напугал тебя? Он говорил мягко, но я не в состоянии была ответить. Такахиро смотрел на меня, но казалось, что он меня не видит. Я молча разглядывала его.
Ты же хорошая маленькая девочка, произнес он, поглаживая своей большой рукой меня по голове.
И начал рассказ.
* * *
До тех пор я никогда не влюблялся, сказал Такахиро. Все девочки, которых я знал хорошо воспитанные, соответствовали своим элитным семьям, но они были тщеславными глупыми существами, многие из них. Мама моя ничем от них не отличалась постоянно жаловалась на сотрудников, которыми руководила (всем, по ее словам, не хватало компетенции), и на отца, работавшего в том же отделе.
А потом нам пришлось переехать. Я даже не мог поверить, что это место часть Японии. Там не было просто-таки ничего. И детей, таких, как там, я тоже раньше никогда не видел неотесанные, примитивные, очень завистливые. При мысли о том, что мне предстоит провести в их компании несколько лет, я просто сходил с ума.
Примерно в это время кто-то из девочек, живших в нашем доме, пригласил меня пойти посмотреть нечто интересное. Я понятия не имел, что речь идет о куклах, делать все равно было нечего, поэтому я отправился куда-то вместе с этими грязными детьми. Они просто открывали входные двери в чужих домах, даже не стуча, и выкрикивали: «Мы хотим посмотреть вашу куклу!» а хозяева, в свою очередь, вопили: «Прямо проходите!» И даже сами не высовывали носа. Весь рой врывался в дом, и все рассматривали, что там есть. Невероятно!
Однако поход и правда оказался довольно интересным. Внимательно глядя на выставленные там вещи не только кукол, но и картины, сувениры, дипломы, я представлял, что за люди живут в том или ином доме. И когда эти люди появлялись с напитками, чтобы угостить нас ячменным чаем или лимонадом, они оказывались именно такими, какими я их себе рисовал. Меня это поразило. В четвертом доме я понял, что все куклы походили на детей в семье, и стал внимательнее приглядываться к ним. Они выглядели то волевыми, то заносчивыми, но среди них не было умных все полученные впечатления скорее оказались негативными.
Мне кажется, что предпоследний дом был твой. К моменту, когда мы в него попали, я уже изрядно устал и подумывал о том, как незаметно смыться, но тут увидел вашу куклу. И понял, что хочу ее иметь.
У этой куклы оказалось необычное лицо. Невозможно было определить, то ли это рано повзрослевшая девочка, то ли по-детски выглядящий взрослый человек. Мне страшно хотелось дотянуться до нее, потрогать ее лицо, ручки и ножки. Она так очаровательно выглядела! «Как было бы здорово, думал я, если б она всегда была рядом, да еще умела разговаривать» У меня даже появились надежды на хозяйку этой куклы, но практически не было ничего общего между ее убогим видом и куклой, разве только родинка в одном и том же месте.
Даже придя домой, я не мог избавиться от мыслей об этой кукле. Слушая, как ругаются родители в соседней комнате, я думал про нее. Когда одноклассники смеялись надо мной, что я не знаю правил игры, у меня в голове возникал ее образ. В конце концов я принял решение. Она должна принадлежать мне.
Во время праздника люди были еще менее бдительны, чем обычно, поэтому украсть ее оказалось делом несложным. Кроме нее, я взял еще кукол в четырех других домах для того, чтобы никто не догадался, что мне нравится именно эта кукла, если вдруг меня поймают. Тех, других, я в тот же день выбросил в мусоросжигатель при заводе.
Я не мучился угрызениями совести, поскольку был уверен, что лучше меня никто не позаботится об этой кукле.
А вскоре случилось то убийство. Больше всего меня поразило то, что все пытались связать его с пропажей кукол. «Нет, думал я, не могут они принимать меня за убийцу!» Я отправился посмотреть на одного из тех, кто соприкоснулся с преступлением, чтобы проверить для себя обстановку. Я подошел к твоему дому. Увидел тебя, идущую из школы или из полиции, с опущенными глазами, в сопровождении твоей матери. На секунду мои глаза встретились с твоими и я ощутил в теле холодок. У куклы был совершенно такой же взгляд, как у тебя.
До этого я считал, что хозяйка куклы была чумазым деревенским ребенком, но тут почувствовал, что все это может вырасти во что-то прекрасное. Ты, ростом чуть больше метра, была так чудесна, напоминая ожившую куклу А это казалось мне еще прекраснее. Я мог бы не просто разговаривать с тобой, но и сидеть рядом, гулять вместе, обнимать, засыпая У меня возникло предчувствие, что в один прекрасный день произойдет чудо.
Потом в газетах сообщили, что подозреваемый мужчина лет сорока-пятидесяти, я перестал волноваться и думал только о тебе.
Кажется, ты не замечала этого, но я постоянно наблюдал за тобой. В школе, по дороге домой и даже напротив твоего дома. Вскоре родителей опять перевели на работу в Токио, и мы уехали туда. Но каждые каникулы я приезжал в твой город, посмотреть на тебя. Под предлогом того, что хочу встретиться с одним из наиболее приличных детей, живших там же.
Ты росла именно так, как я надеялся. В какой-то момент я стал беспокоиться, что ты окажешься недостаточно чистой и начнешь флиртовать с каким-нибудь мужчиной, но ты была далека от этого. Во время учебы в колледже однажды я хотел поговорить с тобой, но потом решил терпеливо ждать и готовить почву, чтобы ты стала моей.
«Я не совсем полноценная женщина». Когда я услышал эти слова, по телу у меня прошла дрожь; это было сильное ощущение даже сильнее, чем когда мы встретились глазами. Потому что тогда я понял, что ты настоящая живая кукла. Если ты стала такой благодаря убийству, то я должен сказать спасибо убийце.
Иди ко мне поближе. В ночное время ты моя кукла.
* * *
Возможно, Такахиро устал от долгой дороги или от длительного повествования, но скоро он погрузился в сон, при этом нежно меня обнимая.
Отвратительно, жутко Невозможно выразить мои чувства в тот момент. Я поняла, что ощущение того, что за мной постоянно следят, не было плодом моего воображения. То, что наблюдателем оказался не убийца, не принесло мне большого облегчения. Напротив, я испугалась, что теперь попала в гораздо более странную историю. В ту ночь я не смогла заснуть. «Завтра же уеду в Японию», стучало у меня в голове.
Однако утром, когда я потихоньку ускользнула из кровати, Такахиро не попытался меня остановить, хотя, уверена, заметил это. Я приняла душ, надела обычную одежду и приготовила простой завтрак из яиц и хлеба, которые мы купили накануне. К этому времени Такахиро стал обычным, таким, как всегда.
Сегодня начинается моя работа, я должен идти, сказал он. Но если тебе будет одиноко или возникнут какие-то проблемы, в любое время звони мне на мобильный. Он поцеловал меня на прощание и ушел в офис.
Может быть, вчера мне все приснилось?.. Нет, все и правда случилось. А что, если он выпил слишком много пива и был пьяным? Или ему так понравилась тогда кукла, что он действительно ее украл, а теперь придумал такую историю, чтобы замазать неловкость?
Пытаясь убедить себя, что все так и есть, я поднялась в спальню, начала там уборку и увидела куклу, будто ждущую меня с обычным мягким выражением на лице. Теперь на ней было красное платье. В комнате, кроме кровати, находились стол и платяной шкаф, а на нем парные гравировки. Я медленно подошла к нему и широко распахнула дверцы, висящие на двойных петлях. Внутри увидела много платьев всевозможных цветов. Каждого цвета по два одно для меня, второе для куклы.
Слезы полились у меня рекой. Но постепенно они сменились улыбкой. Накануне вечером, когда Такахиро так неожиданно переодел меня в темноте и заставил слушать его странную историю, я испугалась. Сейчас, днем, эти бесконечные безвкусные платья в шкафу казались забавными, даже смехотворными. Одежда, которую могли бы надеть клоуны в цирке.
«Где он купил все это и что было у него в голове, когда он их покупал?» задумалась я. Разумеется, Такахиро не носил с собой картинки этих платьев, которые мы делали тогда цветными карандашами как «памятки» у меня в записной книжке, которую я давно выбросила.
Когда он был ребенком, в его жизни чего-то не хватало. Чего-то существенного. Кукла в нашей гостиной, которую, вполне возможно, мы выбросили бы какое-то время спустя, дала ему то, что ему было нужно. А теперь я играю ее роль по несколько часов в день. Он вытащил меня из маленького сельского городка в это далекое место. Для того чтобы два ущербных человека жили тут, необходима была абсурдная церемония, позволившая им скрывать свои несовершенства
Я всегда умела убедить себя.
Вечером, когда Такахиро вернулся с работы и увидел, что я в той же обычной одежде, что и утром, он был явно недоволен. Прежде чем он успел хоть что-то сказать, я выпалила следующее:
Смотри, все это пространство место, где мы живем, как люди. Мы тут едим, моемся, ходим в туалет, принимаем душ. Разве ты не хочешь провести в нашей спальне настоящую ночь со мной?
Я нервничала. Для меня, куклы, было слишком смелым предложение провести вместе ночь по-настоящему, но он только широко улыбнулся и спросил:
А что у нас на ужин?
Прошел второй невыносимый день, потом третий; я изображала куклу. Я вынуждена была молча слушать его речи и, что гораздо хуже, терпеть его руки у себя под платьем и его губы на своем теле. Со временем, правда, я как-то привыкла к этому, и мне даже хотелось, чтобы он больше прикасался ко мне. Сначала я с нетерпением ждала времени суток, когда превращалась в куклу, а потом очень огорчалась, что ночь заканчивается.
Но прошлая ночь была не похожа на остальные.
Меня с утра лихорадило, болел низ живота, и к полудню я еле держалась на ногах. Прилегла на диван в гостиной, натянула на себя одеяло и закрыла глаза. Меня очень раздражало тиканье часов, и я не могла никак заснуть. Засунула часы под диван и в итоге смогла немного поспать, но боль не проходила.
Вечером пришел Такахиро. Увидев мое бледное лицо, он заволновался. Я извинилась, что не приготовила ужин, но он велел мне не беспокоиться по этому поводу.
Под влиянием его заботливых слов я расслабилась, а это было ошибкой.
Я хотела бы сегодня поспать тут, сказала я ему.
Я этого не допущу, возразил Такахиро ледяным тоном.
Не знаю почему, но я разозлилась. Прошлой ночью не все было гладко и, возможно, поэтому все вместе вызвало у меня ярость.
Не смей заставлять меня играть в твои извращенные игры, когда я так себя чувствую! закричала я.
Как только я это выкрикнула, сразу же почувствовала острую боль в щеке.
Что ты сказала?
Лицо Такахиро было рядом с моим, и его выражение меня напугало. Но я не дрогнула. Я была вне себя от злости.
Я сказала, что ты извращенец. Не говори мне, что ты сам этого не понимаешь!
Раздался громкий крик, опять острая боль в щеке, и я упала на пол. Он сел мне на живот, который болел уже очень сильно, и схватил меня двумя руками за горло.
Забери назад свои слова! Если ты прямо сейчас заберешь их, я прощу тебя. Вставай на колени и проси прощения!
Вот именно тогда все и случилось. Я почувствовала, что-то теплое и липкое течет у меня по ногам. Я сразу поняла, что это, не вставая и не глядя на пол. В следующую секунду у меня в голове со страшной скоростью пронеслось все, случившееся перед убийством.
Девочки, играющие в мяч, человек в спецовке, оценивающий каждую взглядом, Эмили, которую он уводит, сцена в раздевалке
Меня сейчас убьют!
Я не помню, что было дальше.
* * *
Позади обеденного стола, где я сейчас пишу это письмо, напротив дивана, на полу лежал Такахиро. Кровь уже не шла у него из головы, она потемнела и загустела. Рядом с ним часы, все в крови. Даже отсюда было видно, что он не дышит.
Вероятно, я убила его.
В потоке картин из прошлого, крутившихся в моем сознании, вдруг появилась мысль.
Мы все обращались к убийце «дядя», это нормальное обращение детей к незнакомому взрослому мужчине средних лет, но на самом деле он совсем не был старым, может быть, лет тридцати пяти. Теперь я знала, что кукол украл совсем другой человек. Срок давности по убийству был уже на исходе, и я всем сердцем молилась, чтобы эти факты оказались полезными и дело наконец раскрыли бы.