Ха! Какими же бедными должны они быть! воскликнула Питаки, невольно вздрогнув.
Да. Нам бы не понравилось так жить. Но послушай. Южная Большая река другая. Она течет на восток, впадая в еще большую реку, а та в еще большую, которая течет на юг в страну Вечного Лета, где никогда не выпадает снег, где трава и деревья все время зелены, где много-много разных ягод, которые можно есть, пока мы кочуем или ставим свои вигвамы в снегу и сжигаем очень много дров, чтобы в наших вигвамах было тепло.
А бизоны там есть? спросил Сайи.
Нет. Но много оленей.
Как счастливы должны быть люди, которые там живут! сказала Синопаки. Подумать только: они сидят на теплом солнце и едят ягоды, пока Творец Холода заставляет нас страдать в течение долгих лун от ветров и буранов.
Я хотел бы провести там одну из наших зим, даже если в этой стране нет бизонов; хватит нам оленей и множества ягод, сказал Сайи.
Да, я собираюсь это сделать, сказал я. Когда я женюсь, то возьму свою женщину в Много Домов (форт Бентон), и там мы сядем на огненную лодку и поплывем в страну Вечного Лета, и там останемся, пока лето вновь не вернется к нам.
Говоря это, я многозначительно посмотрел на Питаки. Вот те на! Глядя мне в глаза, она улыбнулась, слегка кивнула и посмотрела в другую сторону. Не говоря больше ни слова, я пятками ударил свою лошадь, чтобы заставить её идти, испытывая большую радость, чем за много последних дней. Поцелуй Питаки был не случайным. Она любит меня; она будет моей, чувствовал я.
Солнце садилось, когда мы добрались до северного притока Молочной реки, или, как мы её называли, Маленькой реки, и спустились по её южному берегу, откуда могли видеть её долину и равнину по ту сторону. Двигая так, мы уже в сумерках заметили на южной равнине большое стадо бизонов, примерно в трех милях от нас, которые вытянулись в длинную колонну и направлялись к реке на водопой. Было уже слишком поздно, чтобы гнаться за ними, но они должны были прийти сюда утром, так что мы свернули вниз в долину и остановились в роще из ив и хлопковых деревьев, росшей вдоль берега. Сайи и я стреножили лошадей и пустили их пастись; женщины развели маленький костер, и мы перекусили пемиканом и чаем, ещё немного поговорили о стране Вечного Лета мои слушатели хотели знать о ней все, что я мог рассказать. Потом мы легли спать.
Сайи разбудил меня на рассвете.
Пойдем, мы должны отправиться за добычей; несомненно, стадо ещё должно быть в долине, и к нему легко будет подобраться, сказал он.
Нет. Не будем торопиться; давай сперва позавтракаем, ответил я.
Орлиная Голова, твой почти-брат прав, сказала мне Синопаки. Стадо ещё может быть в долине, где, под прикрытием леса, вы можете подобраться к нему и убить много бизонов. Идите сейчас. Мы с дочерью пойдем позже, и будем с вами, когда придет время свежевать вашу добычу. Здесь в парфлеше у меня пемикан; поешьте по пути.
И это был последний повод для моего рассказа. Если бы мы остались с женщинами, помогли им оседлать лошадей и пойти с нами, насколько иначе все бы сложилось!
Глава
II
Убийство и похищение
Лошади, кормившиеся на густой траве долины, отдыхали рядом с лагерем. Сайи и я взяли наших быстрых скакунов, оседлали их и отправились вниз по долине, но скоро поднялись на её южный гребень, откуда открывался хороший вид на равнину. На ней видно было только несколько маленьких стад антилоп, так что мы были уверены в том, что стадо бизонов до сих пор находится в долине. Мы спустились туда быстрой рысью, пересекая реку туда-сюда, стараясь по возможности оставаться под укрытием деревьев. Тут и там чернохвостые олени разбегались при нашем приближении, высоко вскидывая все четыре ноги это были самые медленные бегуны среди всех оленей; и маленькие группы антилоп на равнине, самые быстрые и сразу нас замечавшие, казались бело-желтыми вспышками света, когда убегали. Тут и там волки и койоты трусили сбоку от нас, с интересом поглядывая на нас с безопасного расстояния, хорошо зная, что там, где пройдут охотники, обязательно найдется, чем им поживиться.
Бизоны оказались там, где мы и ожидали их найти примерно в трех милях ниже лагеря. Они паслись в длинной, широкой, поросшей густой травой долине на северном берегу реки, и уже собирались, чтобы вслед за несколькими старыми коровами, которые были вожаками этого стада, подниматься на равнину. Наши лошади учуяли их, когда мы переправлялись через реку и входили в узкую полосу окаймлявших её деревьев, и начали беспокойно себя вести, пытаясь освободиться от своих удил так велико было их стремление бежать туда, куда мы направлялись. В прежние времена наши охотничьи лошади были действительно кровожадными такого трудно было ожидать от травоядных животных. Они любили гнаться за стадом и догонять жирных животных, которых мы выбирали. Казалось, их возбуждал грохот тысяч копыт, треск выстрелов и запах крови от падающих и умирающих косматых животных.
Выбравшись из леса, мы оказались прямо позади стада прежде, чем животные осознали наше присутствие, и при первых выстрелах они разбежались, только для того, чтобы снова собраться для мощного рывка на равнину. Мы выбрали себе добычу по округлым ляжкам чем они круглее, тем больше там было жира. Наши лошади подносили нас ближе к ним с правого бока, и при выстреле всегда в легкие кровь текла у них изо рта и носа, и, более не глядя на них, зная, что скоро они упадут, мы уже высматривали другое жирное животное. Поскольку много животных нам было не нужно, не больше, чем могли увезти наши вьючные лошади, я старался выбирать только самых жирных коров, и у подножия склона, убив трёх, я остановил свою лошадь, и Сайи тоже.
Выбравшись из леса, мы оказались прямо позади стада
Сколько? спросил он.
Три жирные, ответил я.
Я убил пять.
Мы оглянулись назад по своим следам и увидели восемь темно-коричневых холмиков на зеленой траве долины.
Достаточно; более чем достаточно для нас, сказал я.
Мы вернулись к ближайшей корове, спешились, наточили свои ножи и скоро сняли с неё шкуру и разделили мясо на удобные для перевозки куски, не забыв про языки самую лучшую их часть, которые варили, жарили, коптили или вялили, и которые были очень нужны жрецам Солнца для проведения церемоний.
Мы свежевали вторую корову, и, высматривая, не приближаются ли женщины, недоумевали, почему они так задерживаются. Потом, приступив уже к третьей корове, мы начали волноваться, боясь, что сними могло случиться что-то плохое, поэтому сели на лошадей и поскакали вверх по долине быстро, как только могли. Мы добрались до долины, где разбили лагерь, и Сайи воскликнул:
Наши вьючные лошади, и лошади женщин для травуа! Их не видно!
Может быть, поднялись на равнину, где мух меньше ответил я.
Небольшая струйка дыма поднималась над нашим лагерем в маленькой роще, и, указав на неё, Сайи сказал:
Скорее всего, мать и сестра там, и с ним все в порядке; может быть, они ищут лошадей и не могут отправиться к нам.
Ну, ведь они были стреножены и далеко уйти не могли; мы скоро их найдем.
Мы приблизились к лагерю, и Сайи крикнул:
Эй, лентяйки, мы проголодались; дайте нам поесть.
Ответа не было. Было странно, что они не ответили и не выбежали нам навстречу.
Мы вошли на маленькую полянку среди рощи, остановили своих лошадей и широко открытыми глазами уставились на то, что предстало перед нами: мертвую Синопаки! Она лежала на спине рядом с дымящимся костром, в который были брошены наши вьючные седла. Питаки нигде не было видно. Пропали наши накидки и одеяла, ведро для воды, котелок и небольшой запас еды. Мы громко крикнули: «Питаки! Иди к нам!», но никто не откликнулся. Мы тщательно осмотрели маленькую рощу, но не нашли никаких её следов ни в ней, ни в соседней роще и зарослях шиповника и ив, и наконец Сайи сказал:
Моя сестра не мертва! Один из врагов забрал её. Я не успокоюсь, пока не найду его, убью его и спасу её.
Слезы текли из его глаз. Он поднял руки к небу и воскликнул:
О Солнце! О могучее, что наверху! Будь милостиво ко мне! Помоги мне найти и убить похитителя моей сестры! Помоги мне найти и убить убийцу моей матери!
Я тоже горевал по Синопаки. С легким характером, добрая, неутомимая женщина, которая практически стала мне матерью и всегда что-то делала для моего удобства. И вот она лежала здесь, жестоко убитая ударом боевой дубинки. Но более горя была моя ненависть к неизвестным врагам, которые убили её и пленили Питаки. Меня пронзил холод, когда я подумал о том, какая судьба её ожидает; я горел желанием спасти её и медленно и мучительно убить их всех.
Сайи, почти-брат, послушай! крикнул я. Как Солнце видит нас, так и мы никогда не успокоимся, пока не заставим этих убийц и воров отплатить за то, что они сделали здесь и сегодня.
И, снова подняв руки к небу, Сайи пообещал:
Ты слышало его, о Святое Наверху. Что сказал он, сказал и я!
Мы направились к выходу из долины, где в последний раз видели наших лошадей, и оттуда их след был хорошо виден; враги погнали их на северный склон долины, поднимавшийся к равнине, а оттуда на запад, примерно в сторону северного склона Нина Истаки (горы Вождь), выдающейся вершине Скалистых гор, которая является священной горой для племен черноногих. Мы не могли определить численность отряда, разве что были уверены в том, что в нем имеется семь вьючных лошадей и две для травуа, которых они забрали у нас. Проследовав по их следу пару миль, мы нашли ярко раскрашенную сплетенную из травы сумку, которую кто-то из них потерял, и в ней обнаружили маленькие сверточки из оленьей кожи, в которых была красная, желтая и синяя краска; шило, иголки и нити из жил; женское платье из оленьей кожи, с длинной бахромой, красиво расшитое цветными иглами дикобраза; пару маленьких узких мокасин из толстой кожи, подошва и верх которых были сделаны из одного куска; и, наконец, сверток, в котором было два или три фунта жареного камаса. Было вполне понятно, что сумку эту потеряла женщина, и принадлежала она к одному из племен Западной стороны то есть живущих к западу от Скалистых гор; ведь мокасины разных равнинных племен имеют подошву из полусыромятной кожи, а жареный камас пища исключительно западных племен. То, что в отряде была женщина, ничего не значило; женщины всех племен, и западных, и равнинных, иногда сопровождали своих мужчин на тропе войны.
Изучив свою находку, мы проехали ещё милю или две, пока окончательно не убедились в том, что военный отряд направляется к Малым Внутренним1 озерам, откуда идут несколько троп, которые поднимаются на перевалы Хребта вершины Скалистых гор и спускаются в страну калиспелсов, кутенаи, спокенов, пендореллей и других племен, со всеми которыми все три племени черноногих в то время были в мире. К чему тогда этот жестокий набег на нас? Быть может, военный отряд одного из наших племен нарушил мирный договор и совершил набег на лагерь одного из племен Западной стороны, убил нескольких из них и ушел с табуном их лошадей? предположил Сайи.
Может и так, ответил я. Во всяком случае, на своих усталых охотничьих лошадях мы вряд ли догоним этот отряд, а если и догоним, то их слишком много, чтобы нам с ними сражаться.
Верно! Верно! согласился он. Нам остается только вернуться и сделать то, что нам остаётся сделать. Но о, они буду т плакать! Плакать! Плакать за то, что они нам сделали!
Мы вернулись в наш разграбленный лагерь, и я прицепил к своей лошади травуа бедной Синопакии сам погрузил на неё её тело, поскольку мужчины-черноногие редко прикасаются к телам своих покойников; это исключительно женское дело. Сайи сидел спиной ко мне, пока я выполнял эту скорбную работу, и, когда я закончил и мы сели в сёдла, он двинулся первым, примеряясь в шагу моей несущей двойную ношу лошади.
Уже после полуночи мы приблизились к нашему лагерю, и когда мы увидели четыре вигвама, смутно освещенных светом луны, Сайи сказал мне:
Голова Орла, почти-брат, пожалей меня! Я не могу надеяться на свой голос; он срывается; сообщи печальную весть, которую мы принесли, тем, кто находится в наших вигвамах.
Хромой Бизон спал чутко и услышал наше приближение, когда мы приблизились к его вигваму, он отбросил входной полог и вышел настоящий человек-гора, шести футов и шести дюймов ростом, мускулистый и пропорционально сложенный, приятного облика и всегда державшийся с большим достоинством. Он сразу увидел сверток на нашей травуа и спросил:
Голова Орла, Бешеный Волк, что случилось?
Там, где мы охотились на бизонов, военный отряд с Западной стороны напал на наш лагерь, они убили твою женщину и убежали с твоей дочерью и нашими лошадьми, ответил я.
Три его жены, бывшие в вигваме, проснулись и услышали мою новость и, вскочив со своих лежанок и завернувшись в одеяла, они выскочили наружу, причитая о покойной и повторяя, что она ушла, ушла, ушла в Песчаные Холмы. Ведь их было четыре сестры, дочерей могучего в прежние времена вождя, Черной Ласки, и Синопаки была из них младшей. Эти трое всегда любили её, баловали, поручали ей самую легкую домашнюю работу, и так же сильно любили её дочь, Питаки, которая, что достаточно странно, была единственной девочкой среди всех их детей.
Поторопились к нам и обитатели других вигвамов, некоторые и женщин сразу присоединились к причитаниям, мужчины старались понять, что случилось с нашим маленьким охотничьим отрядом. Но своим могучим голосом Хромой Бизон потребовал тишины, и я во всех деталях рассказал ему о том, что мы делали, и о том, что случилось с нами по другую сторону водораздела; после этого мужчины собрались на совет в вигваме Солнечной Ласки, оставив женщин готовить тело к похоронам.
Женщины раздули огонь в вигваме, и мы молча смотрели, как он разгорается.
Потом Три Медведя сказал:
Хромой Бизон, друг наш, сердца наши опечалены; твоя большая потеря, твоё горе это и наша потеря, и наше горе. И в том моя вина, я причина тому; только по моей просьбе ты пришел сюда со мной, иначе ты сейчас был бы в большом лагере нашего народа, и твоя женщина и твоя дочь были бы в безопасности в твоём вигваме.
Другие высказали, какую печаль они испытывают, и Росомаха сказал:
А теперь, друзья мои, что, как вы думаете, мы должны сделать?
Что до меня, то я вернусь на реку Срезанных Берегов, к нашему народу, и приготовлюсь искать убийц моей женщины и похитителей моей дочери! с яростью воскликнул Хромой Бизон.
И мы пойдем с тобой, сказал Солнечная Ласка.
Да. Бесполезно оставаться здесь, потому что, даже хотя мой сын, который сейчас на острове, получит своё видение, оно не будет иметь никакой силы, раз уж такое большое несчастье постигло нас здесь, сказал старый Три Медведя.
Ах! Тогда мы должны собраться и уйти, как только женщины уложат бедную покойницу на её последнем ложе, сказал Росомаха.
Мы можем вернуться к нашей добыче на Маленькой реке и привезти мясо, которое добыли, предложил я.
Некоторое время никто не говорил, а потом Сайи сказал:
Я уже выбросил языки, которые были привязаны к моему седлу.
Да. Это несчастливое мясо. Никто из нас не станет его есть, потому сто оно добыто там, где были убиты наши близкие, согласился Солнечная Ласка.
Снова настал рассвет. Несколько женщин устроили помост из жердей на крепких ветках соседнего хлопкового дерева. Закончив работу, они уложили на него тело убитой, завернутое в несколько одеял и бизонью шкуру, и вокруг привязали её разные вещи, которые могли ей понадобиться в Песчаных Холмах, местом пребывания мертвых черноногих, где их тени живут в тенях вигвамов, охотятся на тени животных, разводят тени костров, которые не дают тепла. И наконец Сайи, по приказу Хромого Бизона, убил лошадь под деревом, ставшим могилой, чтобы тень покойной могла уехать на её тени в далекую пустыню. После этого её сестры, плача и причитая, в знак траура коротко обрезали свои волосы и острым ножом нанесли себе порезы на ногах.