«То, что тут написано, очень важно! Меня зовут Михаил Нестеров. Мне шестнадцать лет. Если я жив, верните мне эти записи. Если я мертв, то прочитайте».
Вряд ли обычный подросток начал бы свой дневник такими словами. Да я вообще не думаю, что мальчишка мог вести дневник, это уж скорее занятие для девочек.
Возможно, тут что-то очень важное. К примеру, дневник начат после апокалипсиса. Что мне это дает?
То, что его следует ожидать в ближайшие год-два.
В общем, стоило прочитать. В нормальной ситуации я бы даже размышлять не стал.
Но парень меня спас, без всяких сомнений.
Как-то очень некрасиво получается.
Я достал из рюкзака бутылку «Мартеля», из-за которой едва не стал жертвой варга. Говорила мне мама, алкоголь зло Сорвал закатку из фольги, вынул пробку, понюхал.
О да!
Где-то в рюкзаке была и металлическая миска, и кружка, и даже стопка. Но я глотнул прямо из бутылки, ледяной коньяк прокатился по горлу горячей волной.
Хотя я недавно слопал банку фасоли (а может, и еще что-то перед ней), но в голове сразу же зашумело.
Читать или нет?
Я прикрыл глаза.
И снова открыл.
В дверь настойчиво звонили.
Что?
Дернувшись, я вскочил с кровати. Посмотрел на часы.
Полвторого. Ночи или утра, это уж как угодно.
Форсайт кончился, я был в Москве две тысячи двадцать шестого года.
Да что ж за невезение!
Меня еще никогда не будили во время форсайта, я даже не знал, возможно ли это.
Не одеваясь, я прошел к двери, заглянул в глазок.
И обнаружил на площадке двух крепких мужчин в плащах и серых костюмах, которые на них сидели как мундиры. Мужчины мрачно смотрели в дверь, словно обладали рентгеновским зрением.
Открывайте, Никита Валерьевич, очень официально сказал один из них. Мы знаем, что вы уже не в форсайте.
Глава третья
В начале я надел штаны. А только потом открыл.
И спросил:
Вы знаете, сколько сейчас на часах?
Один из мужчин поднял руку, демонстративно посмотрел. Сказал:
Один час тридцать восемь минут пополуночи.
Если честно, то со стучащейся в дверь полицией я бы вел себя куда вежливее. Полицейские ребята простые, могут и обидеться.
А тут прям на лицах написано «спецслужба». Какая именно уточнять нет смысла, их много. Но люди там вежливые и воспитанные ровно до того момента, как им дают приказ перестать церемониться.
Я знаю, у меня батя был из таких.
Давайте утром приду, предложил я. Куда скажете. А пока постараюсь поспать.
Мужчина покачал головой, вроде бы даже с сочувствием.
Вас очень просят сейчас проехать с нами. Это недалеко.
Я арестован?
Нет, что вы! Но вас очень просят, это важно.
Упирался я больше из принципа. Видеть форсайты не преступление, и оповещать государство о них никто не обязан.
Но откуда они узнали?
Не просто про форсайт, а про то, что я его видел только что?
Мне было интересно.
Ехать и впрямь пришлось недалеко десять минут до МКАДа, пятнадцать после. В темноте я не разобрал точно, когда мы свернули с Ленинградки, да и скучного вида многоэтажное офисное здание в глубине парка ничем особо не выделялось.
Разве что забор вокруг стоял внушительный и у охранников в будке оказались не пистолеты, а автоматы.
Нельзя сказать, что я напрягся. Но мне как-то расхотелось дерзить и веселиться.
Хорошо держитесь, неожиданно сказал сидевший рядом мужчина, пока машина медленно ехала по территории. Некоторые истерят. Требуют ордера. А вы даже документы не проверили.
Надо было? спросил я.
Мужчина засмеялся и достал из внутреннего кармана плаща стопку «корочек». На одной мелькнули буквы «ФСБ», на другой было написано «МВД», на третьей «Госнаркоконтроль», дальше мелькнули «Роспотребнадзор» и что-то еще, чуть ли ни «Лесоохрана».
И ордера есть?
Он пожал плечами, но не ответил.
Через год мир навернется, сказал я. Над головой будут висеть кровавые тучи. Если посмотреть в зеркало, то из него может вылезти чудовище. Какая мне разница, кто вы такие?
Убедительно, согласился мужчина. Но продолжать разговор не стал.
Через проходную (снова охрана) мы прошли в здание. Мужчины проводили (употреблять слово «отконвоировали» не хотелось) меня к лифту, и мы поднялись на шестой этаж. Лифт был обычный, скучный, с рифленым металлом кабины, будто тут хватало хулиганов, царапающих надписи на стенах. Молчаливый мужчина остался у лифта, тот, что поразговорчивее, взглядом указал направление.
По тускло освещенному коридору мы прошли к кабинету с пустой табличкой на двери. За дверью обнаружилась приемная с милой девушкой-блондинкой моих лет. Она возилась со стоящей перед ней на столе орхидеей, не то подрезая стебель, не то ощипывая с него сухие почки.
Ой, вы уже приехали, отставляя цветок, прощебетала она. Вот никогда не думал, что «прощебетала» будет самым подходящим словом! Артур Давидович велел сразу в кабинет
Тогда оставляю, согласился мой сопровождающий.
Мне его бояться? спросила девушка.
Мужчина окинул меня задумчивым взглядом.
Нет, не надо, Полиночка. Он адекватный, даже с чувством юмора.
Как хорошо, расцвела Полина.
Мой спутник вышел, секретарша сложила руки перед собой и с улыбкой уставилась на меня.
Вы похожи на робота-андроида, сказал я.
Девушка подумала секунду.
Это комплимент?
Ага. В кино они все очень милые и смертоносные.
Полина совсем развеселилась.
Значит, комплимент! Никита, вы будете чай или кофе?
Чай, сказал я. Для кофе поздновато.
Зеленый?
Черный.
Сейчас принесу, пообещала она. Прошла к двери в кабинет, заглянула, что-то тихо произнесла. Повернулась ко мне. Проходите, Артур Давидович вас очень-очень ждет!
Я вошел. Кабинет был просторный, с высоким потолком, но какой-то неуютный: со старыми лампами дневного света, мебелью вроде как массивной и солидной, но на вид очень стандартной, казенной. Крупные начальники (а к мелким вряд ли кого-то привозят среди ночи сотрудники спецслужбы) все-таки стараются сделать свою обитель поуютнее. На столе доминировал компьютер с огромным монитором, я такой видел только у художников и гейм-дизайнеров. Стол был девственно чист: ни бумаг, ни пепельниц, ни каких-то мелочей, даже мобильника или зарядки не валялось.
Впрочем, кое-какие личные вещи я заметил множество акварелей на стенах. В живописи я не сильно разбираюсь, но вряд ли это была великая живопись. Что-то довольно ученическое.
Балуюсь на досуге, подтвердил мою мысль хозяин кабинета. Успокаивает.
Посмотрев на него, я воскликнул:
Я вас знаю! Вы по телевизору сегодня выступали. Рассказывали, что форсайт это коллективный психоз!
Человек, которого в передаче называли футурологом, поморщился.
Верно. А что мне надо было говорить? Что мир скоро накроется
Он замолчал, и я с готовностью подсказал:
Медным тазом?
Артур Давидович снова поморщился, погладил короткую бороденку. Ответил:
Облачный покров в Мире После и впрямь немного напоминает медный таз. Пускай будет так.
Ага, сказал я. Значит, врем народу?
А вы бы рассказали, Никита? с любопытством спросил Артур Давидович. Чтобы часть населения ушла в запой, часть принялась усердно молиться, часть кинулась в тайгу и горы, скупая по пути тушенку и патроны?
Можно подумать, этого не случилось!
В прогнозируемых пределах, он пожал плечами. Опыт пандемии и войны научил. Тех, кто видит форсайты, не обманешь, остальные готовы закрыть глаза. Вы сами-то, Никита, много рассказываете о своих форсайтах? Пугаете народ?
Нет, буркнул я.
Ну? с напором спросил он.
Я пожал плечами. Неохотно признал:
Может, вы и правы.
Только после этого Артур Давидович протянул мне руку.
Будем знакомы. Артур Давидович Григорян.
Никита Валерьевич Петров, сказал я. Да вы сами знаете.
Артур Давидович кивнул.
Садитесь, Никита. Кофе будете?
Я чаю попросил, усаживаясь за стол, сказал я.
Тоже годно. Артур Давидович разместился во главе стола. Я вдруг только сейчас заметил, что он одет как-то совсем не по-офисному: мягкая байковая рубашка, штаны на резинке и тапочки!
Он мой взгляд заметил и пояснил:
Днюю и ночую тут Никита, расскажите мне свои последние форсайты.
С чего бы? спросил я.
Григорян некоторое время молча смотрел на меня. Потом сказал, без всякого осуждения, просто сообщая факт:
А вы очень самоуверенный молодой человек.
Мир скоро накроется, ответил я. Медным тазом. Форсайты видит пять процентов населения
Четыре, поправил Григорян. Точнее, три целых и девять десятых.
Говорили пять Ну пусть четыре. Я не хочу видеть форсайты. Там разрушенные города, нет солнца, люди какие-то пришибленные, чудовища попадаются. Нет такого закона, чтобы я все эти ужасы пересказывал! Тем более вы сами официально заявляете, что форсайты всего лишь массовый психоз.
Дерзкий, снова произнес Григорян.
Почему-то мне показалось, что он сказал это с удовольствием.
Вы меня что, оштрафуете? В тюрьму посадите? Расстреляете? я усмехнулся. За что?
Григорян покачал головой.
У вас материала мало? продолжал я. Да миллионы людей выкладывают в сеть рассказы о своих форсайтах! Устанете анализировать.
Почему вы так неприязненно настроены? спросил Григорян спокойно.
К вам это отношения не имеет, сообщил я. Просто не люблю все эти шпионские игры, спецслужбы, тайны.
Из-за отца? поинтересовался он.
Вошла Полина. Поставила между нами поднос: конфеты, печенье, чашка и прозрачный чайничек для меня, большая чашка кофе для Григоряна. Тихо вышла.
Из-за отца, подтвердил я.
Принципиальный, сказал вслух Григорян задумчиво. Зря от кофе отказываетесь, у меня хороший. Не из капсул, кофемашина мелет зерна, по-моему, гораздо лучше выходит.
Я думал, вам в турке принесут, сказал я. На песке приготовят.
Потому что армянин? Григорян усмехнулся. Тогда уж в джезве, в Армении не говорят «в турке». И песок это для туристов.
Запомню, кивнул я. Извините, не хотел обидеть.
Гибкий, заметил Григорян.
Вы на меня характеристику готовите? оскорбился я.
Неглупый.
Или нас сейчас кто-то слушает? я потянулся за чайником.
Григорян глотнул кофе и удовлетворенно заключил:
Даже умный.
Очень хотелось чая, но я убрал от чайника руку. Сказал:
Если я сейчас встану и уйду?
Вас выпустят, Григорян развел руками. Я попрошу, чтобы довезли до дома, и извинюсь, что побеспокоили впустую.
Мы уставились друг на друга.
Хитрый, признал я и налил себе чай.
Григорян кивнул.
Хорошо. Я вам отвечу на три вопроса, хотите? Но в качестве ответной любезности вы ответите на три моих.
Я подумал. Искушение было ну, невыносимое искушение. Артур Давидович явно знал до фига и больше. Я глотнул чая. Не знаю, как там кофе, а чай был замечательный, крепкий и ароматный.
Что такое форсайт на самом деле? Чем он вызван?
Вопрос не засчитан, у меня нет точного ответа. Григорян покачал головой. Но не психоз, разумеется.
Хорошо. Форсайт это предвидение будущего?
Вероятнее всего.
Я вздохнул. Все-таки хотелось услышать что-то другое.
Версию с массовыми наведенными галлюцинациями мы прорабатывали, но отвергли, добавил Григорян. Вы должны понимать, по какой причине.
Мне это дополнение не понравилось.
Известна точная дата, когда произойдет апокалипсис?
Мы говорим «Событие», уточнил Григорян. Осталось от месяца до года. Возможно, потом я объясню, на чем базируются наши выводы.
Это уже было кое-что. У меня холодок прошел по коже, но я не стал уточнять.
Что бы спросить еще?
Как вы поняли, что я вижу форсайты? И что этой ночью он был?
Григорян молча потянулся и развернул ко мне монитор.
Компьютер работал. На весь экран была открыта карта Москвы, обычная яндекс-карта, только с какими-то дополнительными значками. Я даже не удивился, узнав свой район.
Поведение людей, испытавших форсайт, подчиняется определенным закономерностям. Поисковые запросы, посещаемые сайты, частота просыпаний, покупки оценивается очень много факторов. Последний год все наши нейросети настроены на поиск людей, переживающих форсайты. Далее обычная работа. Отслеживается реакция на зеркальные поверхности, взгляды на небо
Ясно, мрачно сказал я. Большой брат следит за тобой. Даже не сомневался. А почему точки цветные?
Зеленые точки это подтвержденные с высокой вероятностью случаи форсайтов, сказал Григорян. Желтые вероятные на восемьдесят процентов.
А красные? заинтересовался я.
Те, у кого форсайты были, но прекратились.
Я смотрел. Размышлял. Прикидывал количество.
Вам назвать цифры? спросил Григорян.
Уже посчитал, сказал я. Вначале говорили о пяти процентах, вы сказали, что их три и девять Двадцать два процента прекратили видеть форсайты, потому что погибли в будущем?
Хороший математический ум, прекрасные способности к анализу, произнес Григорян грустно. Олимпиады в школе выигрывали в МГУ блистали фундаментальная математика, дискретная математика, топология а занимаетесь всякой хренью!
Деньги зарабатываю. Надо было в разведку идти? спросил я резко.
Григорян молчал, буравил меня взглядом. Потом сказал:
Не с вашим характером, Никита. Моя очередь задавать вопросы. Миша в будущем жив?
Блин! Я чуть не расплескал чай. Он вам рассказал?
Мы детей посреди ночи не тревожим. Григорян едва заметно улыбнулся.
А вы ведь мне не ответили, вдруг сообразил я. Как вы поняли про форсайт этой ночью
Хозяин кабинета ждал.
Отследили нашу встречу?
Верно. Когда два незнакомых и совершенно разных человека, видевших ночью форсайты, неожиданно встречаются и одиннадцать минут ведут разговор
Логично предположить, что они встречались в форсайте. Вы подслушивали? мрачно спросил я.
Григорян покачал головой.
Нет. К сожалению, оператор подключился поздно, а прослушивание у нас до сих пор только по санкции человека.
Что ж вы так я подумал. Ну ладно. Собственно говоря В форсайте на меня напал варг. Михаил его застрелил, но погиб сам.
Такая встреча явно была напряженной, эмоциональной, и после нее крайне вероятен новый форсайт. Вас поместили на приоритетное отслеживание. Но если Михаил погиб, то каким образом у него снова случился форсайт задумчиво сказал Григорян. Точно погиб?
Я размышлял.
Нет, не точно. Он ожил.
Способность? понимающе кивнул Григорян.
Да.
А ваша какая?
Никакой, честно сказал я. И, кстати, это был третий вопрос.
Разве? удивился Григорян.
Первый «погиб ли Миша». «Точно ли он погиб» сочтем уточнением и не засчитаем. Второй вопрос «способность». Третий какая способность у меня.
Артур Давидович развел руками.
И впрямь! Ну спасибо большое, Никита. Возможно, вы нам помогли.
Он отхлебнул кофе и поморщился.
Остыл Кофе должен быть горячим.
Я подождал немного. Спросил:
И что?
В смысле? удивился Григорян. А! Сейчас закажу машину, вас отвезут домой. Можем справку выписать, что вы были на каких-то сборах или кровь сдавали. Чтобы завтра на работу не ходить. Можем небольшую, но приятную премию оформить. Надо?
Он смотрел на меня и улыбался.
Я вздохнул.
Ладно. Вы меня поймали. Мне интересно.
Григорян молча встал, подошел к столу и достал из ящика лист бумаги и ручку.
Извините за формальность, но надо будет подписать. Стандартная форма. Допуск, нераспространение, ответственность Думаю, вы понимаете. Тут уже все заполнено, нужна лишь подпись.
Тут даже время проставлено, мрачно сказал я. Только на час ошиблись.
Я думал, вы дольше будете ерничать, Никита, признался Григорян.
К своему удивлению, я понял, что совсем на него не сержусь. Мне хотелось хоть с кем-то поговорить о форсайтах.
Уродливое здание оказалось лишь ширмой. «Центр по изучению форсайтов» раскинулся на изрядной территории, раньше принадлежащей не то санаторию, не то дому отдыха. Среди сосен и елей были разбросаны маленькие двухэтажные корпуса и отдельные коттеджи. Кругом очень чисто, асфальтовые дорожки выскоблены начисто, ни снега, ни наледи. Вдоль дорожек горели фонари.