Причинность глубокая загадка, тем не менее, это загадка, которая находит себе место в общей схеме. Два круга соприкасаются, но какими бы большими ни были их диаметры, область контакта бесконечно мала: то место, где они едины это то место, где они ничто. Если я и мое пресс-папье воздействуем друг на друга, то это потому, что мы встречаемся на общей почве нашего «ничто».
Мы не просто сходимся во взглядах: мы топим наши разногласия или, скорее, мы сами тонем, оставляя наши разногласия плыть по поверхности, пока не доберемся до того самого низкого уровня, где все мы идентичны[87]. В центре нет «моего» или «твоего», нет «того» или «этого», нет «здесь» или «там»: я и мое пресс-папье неотличимы друг от друга[88]. Точно так все обстоит и с моим наблюдателем: он может добраться до меня, лишь приблизившись, но приходит он на моих условиях. Когда он добирается до моей области клеток, я отказываюсь признавать его чем-либо большим, кроме как клетками; в моей области молекул он всего лишь молекулы, а в центре он ничто. Я упразднил его так же, как он упразднил меня. Ничто не может меня затронуть (быть может, я должен сказать, что только ничто и может меня затронуть), т. к. воздействовать на меня или терпеть мое воздействие значит, прийти сюда и разделить мое «ничто»-жество[89]. Любое действие это опускание с целью завоевания, причем это опускание является полным самоуничижением. Как бы мало у нас ни было общего, человек всегда может добраться до меня, и я всегда могу добраться до него, при условии, что мы избавимся от каждой личной особенности, которая нас разделяет. Независимо от характера наших отношений один дотрагивается до другого или думает о нем или ест его действует одно и то же правило: «я» должно переварить «не-я», полностью его расщепить, прежде чем оно может быть ассимилировано.
Подпись на рис.:
Наблюдатель Я
Центр[90] имеет первостепенную важность. Все зависит от ничто! Однако существует две разновидности этого «ничто»: то «ничто», которое предшествует чему-либо и независимо от него, и то «ничто», которое сопровождает что-либо и контрастирует с чем-либо. Из этих двух видов первый практически бессмысленный, тогда как второй заимствует столько определенности от своего окружения, что (подобно дырке в носке) является чем-то вполне конкретным. Центр принадлежит второй категории. Он очень далек от того, чтобы быть просто «ничем». Он одновременно и неотделим от системы областей, и является для нее незаменимым. Он настолько же далек от того, чтобы быть для меня «ничем», насколько неподвижный центр вращающегося колеса не является необходимым для его поворотов. У всемирного сферического организма, которым я являюсь, нет органа столь важного, как эта пустая сердцевина. «Тридцать спиц соединяются в одной ступице (образуя колесо), но употребление колеса зависит от пустоты между (спицами) Вот почему полезность (чего-либо) имеющегося зависит от пустоты»[91].
Эта центральная пустота, из которой берет начало все, что я делаю, и в которую втекает все, что делают со мной, эта первоначальная основа моего бытия самая завораживающая загадка. Это то, о чем Уильям Лоу говорит: «твой корень или глубина, из которой появляются все способности, как линии из центра или как ветки из ствола дерева». Это то, что лежит в основе буддистских мандал[92].
Это недифференцированный и безграничный «принцип» Чжу-ан Чжоу. Однако литература о Центре поистине огромна: во все времена и во всех странах человек не находил ничего другого, что стоило бы так страстно искать. Имя, по которому его знают, различается в зависимости от эпохи и жизни мыслителя. Для Парменида это неизменная, неподвижная, непрерывная однородность; для Анаксимандра это Безграничное; для Платона это вместилище, «кормилица всего становления»; для Аристотеля это первоначальная материя; для алхимиков это философский камень; для Бруно это вселенский эфир, который сам и является душой мира; для Лейбница это голые, спящие монады; для Беме это Uvigruvid; для более современного мыслителя это «зияющая пропасть небытия в его (человека) природе»[93]. В своих разнообразных аспектах это Атман Упанишад; синтерезис Александра Гэльского, Бонавентуры, Альберта Великого и св. Фомы; Funkelein Экхарта[94]; несотворенный свет, крупица, божественная искра некоторых мистиков; малость или разреженность Псевдо-Дионисия («И малость, или разреженность, приписывается природе Бога, т. к. Он находится вне любой плотности и расстояния и пронизывает все вещи, не зная преград или препятствий. На самом деле малость изначальная причина всех вещей; т. к. любая часть мира лишь разделяет это качество малости Эта малость не имеет количества или качества; она безудержная, безграничная, бесконечная, и, хотя она сама понимает все вещи, сама является непостижимой»)[95]. Я нисколько не приравниваю друг к другу все эти очень разные понятия, однако полагаю, что все они нацелены на Центр. И все они, постольку, поскольку являются описанием чего-то, промахиваются, попадают мимо цели.
(В этом Центре кроется и загадка причинности[96] будь то вопрос воздействия ума на тело, тела на ум, тела на тело или ума на ум.
И так как Центр (как я докажу в одной из последующих глав) также в каком-то роде является и Единым Целым, то учение, которое я здесь пропагандирую, в своей основе совпадает с окказионализмом Гейлинкса и Мальбранша[97]. Бог реальная и действенная причина каждого явления; стимуляция моего глаза является не причиной, а обстоятельством моего зрения, которое Бог заставляет проявляться во мне).
4. Возможно ли действие на расстоянии?
Воздействовать на меня значит (по крайней мере, для инициатора действия) мною стать. Не существует действия, осуществляемого одним лишь контактом что бы ни подразумевалось под «контактом» и тем более не существует действия на расстоянии.
Однако (заявляет здравый смысл) это категоричное противоречие одному из ранних выводов этой книги. Я неоднократно заявлял, что секретом силы является расстояние, взаимное расстояние и чем его больше, тем лучше. Если я хочу воздействовать на человека и хочу, чтобы он воздействовал на меня, то я должен удалиться в то место, где он является человеком. Данностью является факт нашей деятельности: ее качество мы создаем сами, при помощи нашего интервала, силы нашего рычага. Чем длиннее плечо рычага, тем больше механическое преимущество[98]. Разве это не действие на расстоянии, или, точнее, не действие путем наложения, когда не Центр встречается с Центром, а Центр одной из своих сторон совпадает с окружностью другой?
Чтобы добраться до человека, нужно отойти от него. Возможно, это высказывание звучит странно, т. к. оно не учитывает половину фактов. Как бы далеко я ни отошел, мое действие всегда направлено на него; каждый из нас действует по направлению друг к другу. Каждый в собственном Центре запускает цепочку явлений, которая действует вовне пока она не достигнет Центра другого: пока они не достигнут пункта назначения, мы взаимно изолированы. Как будто каждый из нас зажег запал, который должен вызвать взрыв в центре системы защиты другого. На самом деле действие на расстоянии является замедленным действием. Это проецируемое действие от Центра к Центру.
Подпись к рис. (сверху вниз):
Я, Здесь, Там, наблюдатель
Рискуя повториться, я хочу прояснить этот момент. Я нахожусь в своем Центре, где я ничто, а мой наблюдатель находится на моей окружности, где я человек. Однако мы проецируем то, что замечаем, и каждый утверждает, что знает, что же находится на месте другого; мой наблюдатель говорит, что я в своем Центре являюсь человеком, а я говорю, что на моей окружности я являюсь ничем. И мы не ошибаемся. Проекция (как я детально доказывал) всегда действенна. Итак, то место, где я являюсь человеком, находится там, на окружности, и здесь, в Центре; и то место, где я перестаю быть чем-либо, находится здесь, в Центре, и там, на окружности. Благодаря действенности проекции, это так же верно, что я являюсь человеком здесь, который распадается до состояния «ничто» там, чтобы дать место моему наблюдателю как и то, что я являюсь ничем здесь, наращиваясь до состояния человека там, где находится мой наблюдатель, чтобы вытеснить его. Ведь действие путем наложения является не просто воздействием
Центра на область или области на Центр: это действие происходит между Центрами. Скорее, это осуществление их единства.
Секрет моей способности к действию состоит в том, что, во-первых, Центры, хотя их и много, едины; и, во-вторых, что мой Центр находится не только здесь, но, потенциально, повсюду. Я обнаруживаю его в моем объекте[99]. Наше взаимодействие является не чем иным, как уже знакомой игрой проекции-отражения, в которой мы обмениваемся Центрами и обмениваемся содержимым Центров. Это та раздвижная до бесконечности рука, которая одним движением извлекает бытие из колпака небытия волшебника и кладет его обратно.
Примечания
1
Основная трудность в том, что человеческих тел так много, и в результате «Чудесное, путем простого повторения, перестает быть Чудесным». Но, как продолжает Карлайл, «Должен ли я смотреть на Потрясающее с глупым равнодушием потому, что я видел его уже дважды или двести или два миллиона раз?» Sartor Resartus, III.8.
2
Наполеон из Ноттинг-Хилл, III.3. См. также стихотворение Руперта Брука «Мысли о форме человеческого тела» (Полное собрание стихотворений) и Тело и душа г-на Джона Брофи. «Если на него смотреть извне», пишет г-н Брофи, «тело можно сравнить с мешком кожи, растянутым его наполнителем до состояния округлости и поддерживаемым в причудливой форме жестким каркасом костей и сцеплением мышц, которые противостоят или отводят земное притяжение и предотвращают водяночное стекание содержимого к ногам».
3
Цитируемое ранее произведение, 1.2. Дело в том, что мы видим человеческое тело очень примитивным образом наверное, это похоже на то, как видят мир животные. Критическое, аналитическое отношение, которое мы применяем к созданиям человека, еще не распространяется на него самого. Об этом см. Джеральд Херд, Нарцисс: анатомия одежды, с. 126.
4
Джон Каупер Поуис обнаружил «любопытное успокоение» в осознании собственного скелета, «движимый невидимым духом» так же, как стоики находили моральную силу в представлении тела как трупа, который носит душа. Философия одиночества, от с. 199.
5
Едгин, XI.
6
Психология и религия, с. 12.
7
Личность: ее тело и свобода, с. 48.
8
Sartor Resartus, 1.10.
9
Джон Макмарри верно говорит, что «несмотря на наше хвастовство, мы на самом деле не верим в науку, кроме как поскольку она служит нашим ненаучным желаниям. Это обычно называют корыстной любовью». Свобода в современном мире, сс. 40, 41.
10
См. эссе д-ра Л. Дж. Уиттса «Изгнание боли» в Изменении наследия человека, сс. 68, 69.
11
Конечно, моя неосознанность относительно собственных органов вполне предсказуема: я наслаждаюсь не пищеводом, а своим обедом; не корой головного мозга, а ощущением; не легкими, а свежим воздухом; не железой обонятельной области, а ароматом мимозы. Для меня здесь весь этот телесный аппарат и вправду мифический, невозможный. Я «развоплощен» в качестве самого себя, и воплощен в качестве других.
12
Секс прекрасный пример того, что я имею в виду под «вертикальностью». Сначала секс человеческий и визуальный: партнеры сохраняют свою общую для них обоих человечность, сохраняя дистанцию. Следующая стадия субвизуальная, «животная», речь идет уже не о целых человеческих существах, а об органах, т. к. расстояние сократилось. Затем секс становится клеточным, речь уже больше не идет о мужских и женских существах или органах, а о мужских и женских клетках Затем эстафету перенимают гены Таким же образом сознательно могут быть подключены уровни, которые выше чем просто человеческий. Это Беатриче идеализированная человеческая любовь проводит Данте наверх, через многие области, к самим небесам.
Сравните с стихотворением А.Э. о «зажигательном стекле женщин».
(Собрание стихотворений)
13
Некоторые индийские йоги и тибетские ламы упражняются в переносе своего «сознания» из одной части тела в другую. Например, человек становится своей кистью, ощущая себя имеющим форму кисти, тогда как все остальное тело является отдаленным движущимся объектом. См., например, Александра Дэвид-Нил, Мистики и маги Тибета.
14
Сравните: Шопенгауэр, Мир как воля и представление, i. с. 230.
15
Тимей, 44,45, 69, 70. Сравните: Псевдо-Дионисий, Божественные имена, IX.5; Фрейзер, Золотая ветвь.
16
Самые высокие ангельские чины (херувимы и серафимы), которые ближе всего к Богу и дальше всего от людей, обычно изображались в виде одних только голов; архангелы находятся ниже рангом, и соответственно их иногда изображали в виде одних лишь бюстов часть тела ниже пояса либо отсутствовала, либо скрывалась облаком.
17
«Я мозг, Ватсон. Вся остальная часть меня всего лишь приложение», говорил Шерлок Холмс. Сравните: Бергсон, Творческая эволюция, сс. 129, 265 и Чжуан Чжоу: «Существует единое целое из сотни костей, девяти отверстий и шести внутренних органов. Который из них тебе ближе? Все ли они тебе нравятся? Отдаешь ли какой-либо части тела предпочтение? Все ли они твои слуги и служанки? Достаточно ли слуг и служанок, чтобы управлять друг другом? Сменяют ли они один другого, как государь и слуги? Существует ли среди них поистине государь? Найдем ли мы его или не найдем, это не принесет ему ни пользы, ни ущерба».
18
Здесь я, конечно, имею в виду то, что можно назвать «обычным визуальным центром»; я могу сделать более «отдаленные» части моего тела, и всего его в целом, центральными (и делаю это).
19
В больнице я могу стать, для персонала, «печенью в койке 9» или «сердцем в койке 5». Древние египтяне персонифицировали голову, живот и язык. Парацельс и другие его современники считали, что тело содержит множество второстепенных демонов, которые контролируют его функционирование. Однако подобных примеров бессчетное множество.
20
См., например, Человек, непознанное, автор Алексис Каррель. В 1912 году в Рокфеллеровском институте медицинских исследований в Нью-Йорке д-р Каррель вырезал маленькую часть сердца куриного эмбриона и поместил его в эмбриональный куриный сок. Благодаря тщательному питанию, санитарной обработке и подрезанию, в этом фрагмете поддерживают жизнь уже более 35 лет.
21
К.Х. Уоддингтон, Как развиваются животные, с. 81.
22
Как настаивает Матиас Александер в произведении Величайшее наследие человека и других известных книгах.
23
Эти слова вложены в уста Сократа в диалоге в произведении Эвпалинос.
24
0 граде Божьем, XIV.16. У Платона (Тимей, 91) также есть любопытное описание пениса и матки как несдержанных живых существ.
25
А. Б. Эллис, Говорящие на языке йоруба народы, 1894.
26
* Васманн, Инстинкт и разум. (Цитирует Л.Т. Хобхауз, Эволюция разума). Психические больные иногда считают части своего тела враждебными иди чужыми, и левая рука может драться с правой.
27
Барнет, Философия ранних греков, с. 214.
Джоанна Филд обсуждает этот вопрос в ее захватывающем произведении Эксперимент с досугом, с. 164. См. также Проблемы мистицизма и его символизм, Зильберер.
П.Д. Успенский, в Tertium Organum и других работах, высказывает мнение, что органы и конечности «мыслят» отдельно друг от друга, особенно во время сна.
Грэм Уоллас, Искусство мысли, с. 37, рассматривает организм как сочетание сотрудничающих друг с другом элементов, каждый из которых оставляет за собой достаточно большое право на инициативу.
28
Размышления, V.11.
29
Об учении Платона о членах тела, нуждающихся в дисциплине души, см. Федон, 94.
30
Послание к Римлянам, VII. 23. Сравните: Послание к Римлянам, VI.13, VII.5; Послание к Колоссянам, III.5; Послание Иакова, IV. 1.
31
Дневник.
32
Три принципа, XVI. 31 и далее. Сравните с исламской традицией, согласно которой в сердце («кальб») борются за власть множество добрых и злых существ. Здесь, по словам Руми, «уколы ангельского вдохновения и сатанинского соблазна исходят от тысяч». (Р.А. Николсон, Руми: поэт и мистик, с. 96)