Мы никуда не уйдём! уверенно сказал отец, глядя деду прямо в лицо и не отводя взгляда от буравящих его серых глаз.
Твоя бедная мать выплакала все глаза, когда ты оставил нас, всё смотрела и смотрела вдаль, поджидая тебя, думала, ты образумишься, вернёшься, а тебя всё не было, она так тебя любила не дождалась.
Мне так жаль тихо произнёс отец.
Не ври мне ты никого не жалел! Ты пошёл против стаи, против семьи, защищая чудовище, которое по недоразумению считаешь сыном.
Отец, он не чудовище. Иначе, зачем боги позволили ему жить!? И нашу участь пусть решит община!
Глава 2. Решение стаи
Александр
Члены стаи собрались вечером на поляне у костра. К нам с отцом многие отнеслись недоверчиво. Одни хмуро оглядели меня с ног до головы, другие даже не удостоили ни единым взглядом, отца тоже игнорировали. С самого начала было понятно, что нас не примут, но слово вожака стаи Ратмира стало решающим.
Стая собралась вокруг костра, здесь были и молодые и взрослые волки, пришли даже старики, вроде моего деда, у которых уже давно не было сил на то, чтобы совершать оборот, но они имели большое уважение среди молодых, как самые мудрые и прожившие долгую трудную жизнь. Мы с отцом сидели поодаль от остальных, не удостоенные приглашения к костру, но прекрасно слышали, о чём говорили оборотни.
Речь держал дед:
Собратья, вот поглядите, вернулся непутёвый! сказал он, простирая руку в сторону Святослава, но, не называя его ни по имени, ни сыном. Кто этому рад?! все молчали. Вся стая в смятении, вас более меня волнует, кого он привёл с собой. И чувства вас не обманывают. Видать настали трудные времена, раз на нашу землю стали приходить кощеи!
Но мой сын не кощей! вспылил отец, вскочив на ноги и нервно сжимая до хруста пальцы в кулаки. Он подскочил к костру. Глаза его сверкали. Образ то и дело подёргивался дымкой, словно он готов был совершить оборот и подраться с остальными, чтобы доказать свою точку зрения.
Он настоящий волк! Парень переродился поздно, когда ему было уже семнадцать лет, но до этого жил, как обычный человеческий ребёнок и никогда не употреблял в пищу крови, продолжал он.
Что бы ты ни говорил, мы чуем вампирское отродье! выкрикнул кто-то из молодых волков.
Ему самое место среди кровососов! добавил ещё кто-то.
Я на них не смотрел, отвёл взгляд, понимая всю тщетность попытки присоединиться к своим. Уж они-то своим меня вряд ли когда-нибудь посчитают. Зря мы проделали этот путь. Быть мне волком-одиночкой.
Ты, щенок, причисляешь парня к кровососам, даже не зная, сколько он от них перенёс! жёстко с рычащими согласными рявкнул отец. Он ненавидит их так же сильно, как мы вами, если не больше! Многие из вас ещё даже не видели кровососа в живую, вас берегут, готовят, а мой юный сын уже сражался с ними! И мог погибнуть, потому что рядом с ним не было братского плеча. И теперь вы говорите, что волк не может прийти к своим, таким же волкам? Ратмир! Ведь, ты же сам нас позвал!
Да, я говорил, что вы можете вернуться и жить среди подобных себе, спокойно ответил Ратмир. Я знаю, что твой сын волк. Но я должен выслушать всех членов стаи, а так же, что скажут старики.
По какому праву ты позвал их сюда? Прогрохотал мой дед.
По праву вожака! Все вы знаете, что я много лет искал Святослава, чтоб наказать. Годы шли, а о нём не было вестей, словно в воду канул. Оборот он тоже не совершал, и с годами росла уверенность, что его больше нет, потому что невозможно не использовать дар. И, вдруг, впервые за много лет, он совершает оборот, я понимаю, где его искать, но это место далеко. У Святослава было много времени, чтоб снова затаиться, но он и не думал прятаться, он ждал нас. Знал, что я могу убить, но не стал убегать. Там был и его сын, который уже в младенчестве по преданию должен был голыми руками душить медведей и каждую ночь выкашивать по деревне. Но он не показался мне чудовищем. Это обычный мальчик. Больше всего меня поразило то, что этот мальчик готов был умереть. Конечно, я не смог сделать то, что должен был. Этот мальчик показался мне ещё большим волком, чем был я сам, но то, что было у него на душе вселенская боль, от того, что он другой, чем кто бы то ни было ещё более прибавило к нему уважения. Поэтому я позвал их в стаю. А теперь вам решать.
Я не согласен! рявкнул мой дед.
Ладно, Ратмир, я понимаю, почему ты так поступил, но разве можем мы принять их в стаю. Неизвестно, как этот юноша себя поведёт, сказал один из волков, рыжий мужчина лет тридцати, сидящий напротив Ратмира.
Что если до поры до времени он волк, а потом проявится жажда крови? добавил другой, примерно такого же возраста, но светловолосый волк.
Что же, давайте спросим у него самого, что он думает об этом, предложил один из старших, и все волки, и молодые, и старые, даже глубокие седовласые старики повернули свои головы в мою сторону и уставились на меня строгими глазами.
Растерянно смотря на присутствующих, не сразу сообразил, что сказать. На меня смотрели десятки пар глаз, кто с презрением, кто укоризненно, словно я собирался сделать какую-то гадость, а не просто произнести несколько слов. От напряжённого внимания не сразу собрался с мыслями. Мне помог Ратмир, приободрив меня словами:
Александр, тебе слово.
Я не знаю, что сказать, хрипло произнёс.
Убеди нас в том, что ты не кощей.
Как мне убедить вас в том, в чём сам не уверен? Я полукровка, и этого не исправить. Я всегда буду на перепутье, всегда на острие. Но кто бы что ни говорил, вампиров я ненавижу, так же как и вы. Но даже вы в волчьей ипостаси едите сырое мясо с кровью. А я не переношу даже её вида.
У него стоит барьер! сказал Ратмир, Сущность оборотня блокирует все проявления вампира.
А что если он окажется среди вампиров? Что если в этом окружении вампирская сущность заблокирует оборотня в нём? проговорил хмуро один из взрослых мужчин, такого же примерно возраста, что и мой отец, коротко подстриженный с почти белой головой.
Он уже оказывался среди вампиров, но ненавидел их так же сильно, как и мы с вами! сказал мой отец.
Кто бы говорил! Как мы с вами! засмеялся тот же белоголовый волк. Ты же любишь их, Святослав!
Да, я любил женщину! Но любить это не преступление!
Любить вампира преступление!
Она выросла на моих глазах! Я полюбил её ещё до того, как узнал, что она вампир! И что же мне было делать? Ведь, ты же, Олег, тоже любишь, разве не можешь понять того, кто тоже любил?
Твоя любовь уродлива! И ты стал уродом, влюбившись в вампира. И твоё порождение не станет ли оно нам всем погибелью?
Прекрати, Олег, рявкнул Ратмир. Мы здесь обсуждаем другое. А то кому кого любить личное дело каждого. Всё-таки я предложил Святославу и его сыну Александру вернуться в стаю, хотя даже не предполагал, что вы все к этому отнесётесь отрицательно. Решать вам, но прошу прислушаться к моему мнению. Святослав и так достаточно наказан он прожил в одиночестве восемнадцать лет, это ли не кара для волка оказаться вне стаи. Кто-нибудь из вас желал бы себе такой участи? Думаю, он понимает свою вину, и понимает, что его наказала сама жизнь. А Александр кажется мне нормальным молодым волком, и я не думаю, что он может кому-то навредить.
А что ты скажешь, когда в нём взыграет жажда и он укусит кого-нибудь, прогрохотал обиженно мой дед.
Вряд ли это когда-нибудь произойдёт, но мы будем пристально за ним следить, ответил Ратмир.
Давайте голосовать! Я хочу поддержать Ратмира. Пусть они останутся, сказал один из молодых оборотней.
Да, посмотрим, на что способен полукровка! крикнул ещё кто-то.
Хорошо, проговорил один из пожилых оборотней. Пусть остаются! Но пусть этот мальчик знает, стоит ему только подумать о крови его ждёт жестокая смерть.
Я не знаю, долго ли смогу выдерживать этот кощеев смрад, поэтому голосую против. Я и так из последних сил сдерживаю оборот.
Это поможет нам научиться самоконтролю. Когда упырь жил среди нас, мы быстро научились контролировать себя, а молодые волки слишком несдержанны, высказался мужчина средних лет.
Да, согласен, но так же другое может сыграть нам на руку. Он сможет внедряться к ним, вампиры будут считать его своим до поры, пока он не превратится и не оторвёт им головы, если он настоящий волк.
Значит, всё решили, и к мнению старика не прислушались, проговорил мой дед. А где же, по-вашему, они будут жить?
У тебя, Игорь, дом большой, а живёшь ты один. И всё же ты не чужой им. Это твои сын и внук. Поэтому хочешь ты или нет, придётся тебе потесниться.
Да ни за что!
Куда же, по-твоему, их девать?
А куда хочешь.
Я собирался предложить тебе учить Александра, вроде как, внук твой, теперь придётся самому заняться, проговорил Ратмир.
Ладно! Только с условием! отозвался дед. Пусть никто не вмешивается, и возьму я его одного.
А как же Святослав?
Мне всё равно. Моего сына здесь нет. Он умер восемнадцать лет назад. Я давно оплакал его. Пусть всё останется по-прежнему, горько проговорил старик, глядя сыну прямо в глаза.
Святослав, не мигая, смотрел на своего отца и проговорил:
Что же, ради того чтоб ты учил моего сына, я согласен уйти. Меня в своё время ты хорошо обучил, отец.
Не смей называть меня отцом! узловатый палец деда Игоря взлетел и указывал на Святослава. Сначала докажи, что достоин!
Как мне стать достойным, отец? Что мне сделать, чтобы ты простил?
Итак, я поселился у деда, вроде бы в доме, но не совсем. Игорь был настолько «рад» моему существованию вообще, что разрешил мне поселиться у него в сенях, постелив туда ворох сена. Там я и лёг спать, после такого длинного, полного разочарований и трудностей дня. Отец в этот же день ушёл.
А я так и не успел спросить его, как он встретил мою мать. Почему он, тот кто с молоком матери всосал непримиримую ненависть к вампирам, смог полюбить враждебное существо?
Ответ я увидел во сне
Глава 3. Детство Святослава
Молодой Святослав
Мальчик приглядывал за своей младшей сестрёнкой. Он был совсем уже большим. Восемь лет это возраст вполне себе взрослый. Он и был таким, самостоятельным, решительным, умным и ответственным. Этого ждал от него отец, крупный суровый мужчина, и мама, совсем молодая красавица.
Сегодня мама была занята на грядках, а отца почти никогда не было дома. Он помогал селянам. Лечил их. Игоря называли ведуном. Однажды соседский парень поломал ногу, и она неправильно срослась, так отец его вылечил сложил ему кости заново. Мальчик подсмотрел в окошко на это впечатляющее зрелище. Парнишке дали выпить отвар, притупляющий боль, а меж зубов положили какую-то деревяшку. Он изо всех сил сжимал её зубами, чтоб не кричать, когда ведун ещё раз сломал ему ногу и сложил её по новой. От этого зрелища мальчику совсем не стало плохо, он вообще был крепким, и его нельзя было чем-то смутить. Его отец помогал больным, и Святослав им гордился. Людям часто требовалась помощь, и Игорь пропадал днями и ночами, а мальчик скучал, потому что сильно любил его.
А сегодня он, как старший, должен был приглядеть за несмышлёной малышкой, как вдруг услышал сначала шум, а после выглянул со двора. По тихой улице прошли отец и несколько взрослых мужчин в домотканой одежде. Он заинтересованно проследил, куда они направлялись. Он вообще был слишком любопытным. Взяв сестрёнку на руки, вышел со двора. Босиком по траве идти было одно удовольствие. Мила лепетала что-то на ухо на своём детском языке, и прижимая её крепко к себе он тихонько двигался за мужчинами.
Те вошли в неприметную дверь то ли погреба то ли ледника. Дверь была наполовину утоплена в землю, а к ней вел небольшой спуск из пары ступеней и раньше он никогда её не видел. Столько раз проходил в этом месте двери никогда не было. Тем более такой, чёрной, гладкой, с замысловатым узором по краю. Потоптавшись возле двери, мальчик приметил её расположение так же он был очень наблюдательным. А после Мила устала, затребовала мать, и ему пришлось нести её домой.
Мама только что вернулась, чтобы покормить малышку, а мальчик снова вышел со двора, и опять мимо прошли мужчины уже в другую сторону.
Ему было очень интересно, что же делали они за той дверью.
Наверняка там что-то такое, что детям видеть нельзя. Но если что-то нельзя, обязательно надо на это посмотреть! Тем более он же был почти взрослым!
В сумерках он прокрался к секретной двери, которой, впрочем, на месте снова не оказалось. Что за фокусы? Все приметы совпадали, а самой двери нет. Мальчик не поверил своим глазам.
Жаль на земле не разглядеть следов. Уже неделя как не было дождей, и земля была сухой.
Любопытство разыгралось не на шутку, и он был бы не он, если бы не обследовал всё до последнего камня.
На дверь натолкнулся случайно. Провалился одной ногой в яму. И вот двери только что не было, и вдруг появилась.
Замка на двери не увидел, но и дверной ручки тоже. У него был слишком пытливый ум, и он всё всегда примечал. Помнил, как отец вроде нажимал куда-то, поэтому стал нажимать и надавливать на разные места узорчатой двери, как вдруг раздался щелчок, и дверь стала отворяться. Мальчик просочился внутрь холодного пахнущего пылью погреба и поразился тому, что внутри было светло.
Это был подземный ход, освещённый зелёным светом, льющимся с потолка и стен. Приглядевшись, он понял, что светился мох, которым были покрыты стены и потолок хода. Больше ничего интересного не было, он решил пройти ещё немного, а потом повернуть назад. Наверное, мама будет волноваться, где это он так долго пропадает. Как вдруг за поворотом ему открылась чудесная комната, вся освещённая зелёным сиянием. Дальше ход продолжался и терялся там, куда не достаёт взгляд. Но не это заинтересовало его. А что-то более удивительное.
Посреди зелёной комнаты находился помост, а на нём стоял сундук. Ну, так ему показалось. К помосту тоже вели ступени, по которым он и поднялся, осмотрев и сам помост и стоящий на нём сундук со светлой крышкой. Приглядевшись, он понял, что крышка была стеклянной и светилась изнутри мягким неярким голубым светом.
Он ещё был невысокого роста, поэтому не смог рассмотреть, что же было внутри. Пришлось спуститься, сбегать наружу и отыскать что-то подходящее, чтобы подставить под ноги.
Несколько поленец нашлись очень быстро, и их хватило, чтоб соорудить небольшую подставку.
Он быстро забрался наверх , глянул внутрь и обомлел.
Это был не сундук, а гроб.
Внутри лежала прекрасная маленькая девочка, лет пяти, одетая в белоснежное одеянье. Её белая кожа светилась, чёрные волосы сияли как вороново оперенье. Розовые губки были сложены бантиком, глазки закрыты, а длинные кукольные чёрные ресницы отбрасывали тени на розовые щёчки. На лице прозрачная маска. Казалось, что девочка спит. Но почему же она спит в гробу?
Попытавшись открыть крышку, он снова не нашёл никакой ручки. Но он был упорным, снова начал проверять все завитки, нажимать на них и ему, как всегда, повезло. Крышка отскочила, воздух с шумом втянулся внутрь. Мальчик поднял её и сбросил на другую сторону, и крышка издала при падении грохот, но девочка продолжала спать. Он залюбовался малышкой, тронул шёлковые волосы, прикоснулся к мягкой щеке. Она была теплее окружающего воздуха.
Двумя пальцами он подцепил прозрачную маску и еле оторвал от лица девочки. Её ноздри затрепетали, ресницы задрожали и миру открылись обсидиановые с красными искорками внутри глаза.
Девочка моргнула, скривилась и заплакала. Он не мог терпеть слёз, никогда не позволяя даже сестрёнке плакать. И этой девочке не позволил. Взяв девочку подмышки, он поднял её из холодного гроба и прижал к себе. Она же вцепилась в него, словно клещ и пролепетала что-то непонятное.