Ну что в нем странного, что? настаивал на своем Володя.
Я таких объявлений знаешь сколько прочел?
Ну, много, наверное.
Да не наверно, а много!
Ну, ты все равно объясни, что в нем странного.
Имени нет, отчества нет, примет, каков этот мастер Усов из себя, тоже нет! Ну, и встречу я, к примеру, какого-нибудь Усова. Как узнать, тот это Усов или другой?
Верно, проговорил Володя, впадая в еще большую задумчивость, а достаточное вознаграждение, ты думаешь, это много?
Достаточное вознаграждение, ответил Пакин, глядя на Володю несколько свысока, это немного, но достаточно! Сказал и прыснул со смеху, самому понравилось, как закаламбурил.
А улица Пехотного Капитана это где?
Тебе-то зачем, верно знаешь, где мастера Усова искать?
Может быть, и знаю!
На том, обменявшись любезностями, приятели и расстались. Возле своей калитки Володя остановился, постоял в задумчивости, затем резко махнул рукой и, развернувшись, быстрым шагом пошел в обратном направлении.
Никак забыл чего? вопросительно уставился на него буфетчик, когда Володя переступил порог трактира.
А где улица Пехотного Капитана, где она находится?
Пехотнокапитанская? поскреб у себя в бороде буфетчик. Как же тебе половчее-то растолковать можно по Тужилкинской идти, но это дольше будет. А можно и напрямую, ты знаешь, где старые конезаводские амбары стоят, вот до них дойдешь, там мосток хлипенький, перемахнешь мосток, за ним взгорочек, но ты на взгорочек этот не карабкайся, а возьми правее и как раз носом в проулок встрянешь. Он тебя на Пехотнокапитанскую и выведет.
Спасибо, поблагодарил Мясников буфетчика и пошел к выходу, глядь, а объявления-то уж и нету сорвали!
А тебе зачем Пехотнокапитанская? крикнул ему вслед буфетчик.
Надо, буркнул в ответ Володя и толкнул дверь.
То-то, надо! Всем чего-то да надо, одному мне ничего не надо, ворчал после ухода Мясникова буфетчик. Еще в старину замечено было иностранными путешественниками, которые с большими трудами, но все же колесили по Руси, что русский человек при всех достоинствах, коих у него не счесть, имеет и некоторые недостатки, к которым относятся: мрачная унылость, невеселость и пасмурность характера. И наиболее мрачными из всех попадавшихся на пути русских людей иностранные путешественники в первую очередь называли хозяев трактовых кабаков, словом буфетчиков.
Через четверть часа, а может, и того не прошло, Володя Мясников шел по Пехотнокапитанской и выглядывал нужный дом. А вот и он! Каменный. Дверь под лаком. А ручка-то, ручка Хотел постучать, но лишь коснулся, дверь, как в сказке, сама и отворилась. Пришлось войти: «Здравствуйте!»
Глава 11
След мастера Усова
Фома Фомич положил сахар в чай, не спеша размешал, ударил ложечкой о край стакана и задумался. Жизнь потихоньку превращалась в кошмар. Он не мог попить чай или пообедать, чтобы взгляд не наткнулся на ложку, ведь нельзя же, в самом деле, без столовых приборов поесть. И только видел ложку, мысль снова возвращала его к мастеру Усову.
Как выяснил Фома Фомич, с ложкой в русском быту связано много всяких поверий, он прочел об этом в календаре Врагова за 1857 год. Если есть человек, то у него обязательно должна быть и ложка, а если ее нет, то нет и человека. А вот изготовить из ложки оружие, на это нужен особо изощренный ум.
Откусив от макового рогалика, фон Шпинне принялся машинально пережевывать и запивать чаем. Ложечку он держал перед глазами, вертел, всматривался в незамысловатый узор, клал на блюдце, снова брал в руки. В русских поверьях говорилось, что ни в коем случае нельзя ложку класть на стол выемкой кверху, потому что умрешь с открытыми глазами и ртом. И тут же приводился другой забобон, что, напротив, нельзя ложку класть выемкой вниз, потому что покойники перевернутся в гробах. Получалось, что ложку нужно было, во-первых, никогда не выпускать из рук, а во-вторых, всегда держать строго вертикально, что само по себе невозможно, ведь человек, кроме этого, должен еще чем-то заниматься. Например, искать мастера Усова.
Тут в дверь постучали.
Да!
Это был дежурный, он доложил, что внизу стоит молодой человек и утверждает, будто бы знает, где искать мастера Усова. Начальник сыскной, в мгновение свернув свое чаепитие, велел немедленно привести к нему этого молодого человека.
Сегодня утром Фома Фомич распорядился расклеить в публичных местах объявления о розыске без вести пропавшего мастера Усова. Очевидно, сработало одно из них.
Небольшими осторожными шажками Володя вошел в кабинет начальника сыскной и боязливо остановился у дверей. Ему уже объяснили внизу, куда он попал. Взгляд его, как влетевшая в комнату птица, метался по кабинету: на подоконник, с него на шторы, оттуда на шкафы, прыг на стол, со стола бегом по стульям и остановился на стоящей в углу несгораемой кассе.
Это вы Кочкин? спросил Володя, прижимая картуз обеими руками к груди и не сводя при этом взгляда с металлического ящика. Он не мог заставить себя посмотреть на того, кто сидел за столом. Робел. Начальник сыскной понимал это и поэтому как можно более дружественным тоном ответил:
Нет, я не Кочкин.
Ну, тогда я пойду, мне Кочкин нужен был.
Стоило ноги утруждать, чтобы сразу же и уходить? Я не Кочкин, верно, но это не меняет дела. Все, что вы намеревались сказать Кочкину, скажите мне, мы с Меркурием Фролычем большие приятели. Он, думаю, не обидится ни на вас, ни на меня Да вы не стойте, молодой человек, присаживайтесь. Вот и стул уж для вас приготовлен. В ногах-то, как ни крути, а правды нету. Фуражечку вон туда повесить можно
Молодой человек вначале скользнул взглядом по лицу начальника сыскной, затем взглянул украдкой, а после этого стал рассматривать в открытую и в глубине души даже удивился нормальности этого лица. Начальник сыскной полиции, как оказалось, тоже человек.
Ну-с, друг мой, душевно начал фон Шпинне после того, как его гость, нанизав на рогатую вешалку свой картуз, уселся на предложенный стул, и что же вы намереваетесь сообщить господину Кочкину о так называемом мастере Усове? Вы ведь о нем пришли рассказать или я ошибаюсь?
Да, о нем, тонким голосом подтвердил юный посетитель, в глазах которого метался вопрос: «А не зря ли я сюда пришел?»
Фон Шпинне понял это мгновенно и сразу же сменил тактику:
Но прежде чем вы сообщите мне то, что намереваетесь, я хотел бы узнать ваше имя, ведь должен же я как-то к вам обращаться.
Володя, назвал себя молодой человек, но через мгновение поправился: Владимир.
Владимир, владеющий миром, из всех русских имен мне это нравится больше всего. Помню, в детстве, как я завидовал своим сверстникам, носящим это великое имя, как удивлялся их непониманию своего счастливого удела, ну да дело прошлое. Меня зовут Фома Фомич. Помните, был такой евангельский Фома, Фома-неверующий, а я, получается, неверующий два раза. Итак, Владимир, что же мастер Усов, где нам его искать?
Видя, что молодой человек смущен и не решается начать, полковник предупредительно заметил:
Можете не торопиться, дело это непростое, нужно собраться с мыслями, вас легко понять. К тому же в полиции, наверное, впервые. Или я ошибаюсь?
Впервые, кивнул Володя и, шумно выдохнув, начал говорить о деле: Видите ли, меня там внизу, он мотнул головой, не совсем верно поняли
Вы хотите сказать, что не знаете, где искать мастера Усова?
Да!
Зачем же вы пришли? В тоне Фомы Фомича не было раздражения, он спрашивал мягко, по-отечески.
Понимаете, я прочел объявление о том, что разыскивается мастер Усов, там, в трактире у Клокова. Потом его, объявление это, сорвали. Я не знаю, кто сорвал, ну это неважно, хотя, может быть, для вас
Для нас это тоже неважно, продолжайте.
Я вспомнил Володя замолчал.
Что вспомнили?
Я вспомнил история, правда, не очень и я там не лучшим образом
И тем не менее мне хотелось бы ее услышать.
Очень некрасиво получилось, я совершенно случайно, поверьте, сам того не желая, подслушал разговор
Подслушивать это скверно, проговорил начальник сыскной несколько назидательным тоном, но улыбка его при этом стала еще шире, а глаза заблестели.
Я тоже так считаю, поэтому мне очень неприятно не то что говорить, даже думать об этом.
Ну, ну, молодой человек, не терзайте себя, и я вам верю, произошло совершенно случайно. Итак, о чем был случайно подслушанный вами разговор?
О мастере Усове.
О мастере Усове? Это интересно, это очень интересно. Так-так, а позвольте поинтересоваться, кто говорил о мастере Усове, чью беседу вы подслушали?
Моего дедушки, да это и не совсем беседа
Не совсем беседа? Как вас понимать: не совсем беседа? насторожился фон Шпинне, с самого начала подозревающий: что-то здесь не то, не зря же мальчишка виляет.
Понимаете, я живу с матерью и дедом. Отец умер, когда мне было десять лет
Сочувствую, кивнул Фома Фомич.
И дед, он мне заменил отца, хоть немного и не в себе
Как это понять, «не в себе»?
Он душевнобольной.
Нет, улыбка не сошла с лица Фомы Фомича и брови остались так же благостно изогнуты, только по-неживому стеклянно сверкнули глаза на мгновение, но этого было достаточно, чтобы понять начальник сыскной недоволен.
Дедушка, он немногословен и поэтому, наверное, разговаривает во сне, а я, Володя вздохнул, подслушал!
Трудно сказать, что произошло, но Володя, неожиданно для начальника сыскной, да, наверное, и для самого себя, пустив обильную слезу, признался в том, что подслушивал, о чем говорит его дедушка во сне, не случайно.
История была древняя как мир. Оказалось, что у старика имелись сбережения, которые он где-то спрятал, а вот где спрятал, забыл. Разумеется, ни невестка, мать Володи, ни сам внук деду не верили, подозревая, что старик все помнит, а не говорит исключительно от жадности. Да и как, как можно забыть, где спрятаны деньги? Для их еще не тронутых склерозом мозгов это было невероятным. Ну, а поскольку дедушка, как было известно матери с сыном, болтал во сне, появилась мысль устроить в маленьком пыльном чуланчике, примыкающем к комнате деда, подслушивающий пункт, в надежде, что старый человек во сне проболтается. Но, по всей вероятности, старик действительно забыл, где спрятал свои сбережения, разумеется, если они у него были. Поэтому-то Володя, а это ответственное дело было поручено именно ему, прикладывая ухо к загодя проделанному в фанерной перегородке отверстию, услышал вовсе не то, что хотел. Старик говорил о каком-то мастере Усове. Разумеется, молодой человек не придал никакого значения этому бреду спящего полоумного деда. Забыл. И вспомнил лишь после прочтения в клоковском трактире объявления о розыске.
Он точно назвал фамилию Усов? спросил фон Шпинне.
Да, и не просто Усов, он говорил «мастер Усов», это и заставило меня к вам прийти.
Скажите, пожалуйста, Владимир, вы же не один раз подслушивали своего деда?
Мне стыдно в этом признаться, но не один.
А вам никогда не приходило в голову, что у вашего дедушки просто-напросто нет денег, которые он мог спрятать?
Да что вы, что вы, отмахнулся Володя, как это нет денег? Есть! Мы точно знаем.
Ну, хорошо, с этим понятно. Теперь вернемся к мастеру Усову. Сколько раз дед упоминал о нем?
Да каждую ночь только и говорит, что об этом мастере Усове.
И что же он о нем говорит?
Вы знаете, совершеннейшая абракадабра. Какая-то деревня, кто-то должен туда ехать, находить там Усова, у которого есть ложка
Он говорил, что у Усова есть ложка? заинтересовался Фома Фомич. Это удивило молодого человека.
Да! ответил он. А у кого нынче нет ложки, без ложки-то и не проживешь.
Справедливо, согласился фон Шпинне. Знаете, Владимир, то, что вы мне рассказали, очень и очень занятно, но хотелось бы послушать вашего дедушку непосредственно, вы понимаете меня? С едва заметным кивком фон Шпинне подался вперед.
То есть вы сами хотите его подслушать?
Ну, если вам угодно это так назвать, то да, я хотел бы его подслушать.
Ну, я не знаю, как маменька дозволит, она у меня строгая.
Маменька может не позволить? засмеялся начальник сыскной. Я думаю, мы ее уговорим.
Фома Фомич записал адрес Володи Мясникова и, пожав ему руку, отпустил домой. Володя с неохотой встал, снял с вешалки картуз, делая это крайне медленно, словно ждал чего-то. Начальник сыскной знал, почему не торопится, почему мнется его посетитель, но виду не подавал. Уже стоя в дверях, Володя наконец-то решился на вопрос:
А можно поинтересоваться?
Разумеется, Фон Шпинне уставился на него ясными глазами.
Там в объявлении, ну у Клокова в трактире, которое Володя запнулся. Нет, все-таки непросто, ох как непросто говорить о деньгах, особенно с тем, кто смотрит на тебя таким вот открытым и доверительным взглядом.
Так что там в объявлении?
Вознаграждение, едва слышно промямлил Володя.
Ничего не могу разобрать, говорите громче, что в объявлении?
Вознаграждение, повторил с большей силой Володя.
Вознаграждение? Какое вознаграждение? Фон Шпинне озабоченно наморщил лоб и поднял подбородок, а в голос добавил чуть-чуть металла. О каком вознаграждении вы говорите?
Ну, там, в объявлении, за сведения Володя находился в таком состоянии, что, будь у него деньги, сам бы заплатил, чтобы только быстрее покинуть этот кабинет. Я так, я пойду!
Ах, вознаграждение, ну как же я мог забыть! Спасибо, что вы мне напомнили. Увы, всего в голове не удержать. Да, да, вам полагается награда, но получите вы ее тогда, когда мы послушаем, что говорит во сне ваш дедушка. Понимаете меня?
А когда вы будете слушать?
Хотелось бы, конечно, пораньше, но ваша маменька Нужно будет время, чтобы сговориться с ней.
А если я сам сговорюсь?
Ну, когда вы сговоритесь, мы приедем и послушаем.
А давайте завтра?
Давайте завтра. Вы подойдете сюда в это же время, и мы отправимся к вам домой. Ваш дедушка как, рано спать ложится?
Спать-то он рано ложится, не засыпает долго, ответил Володя.
Подождем, сказал фон Шпинне. Нам торопиться некуда.
После того как Володя Мясников наконец-то ушел, Фома Фомич велел дежурному прислать чиновника особых поручений Кочкина Меркурия Фролыча и вернулся к своему уже давно остывшему чаю.
Глава 12
Поручение
Через десять минут перед полковником фон Шпинне сидел, закинув ногу на ногу, суховатый, небрежно одетый человек лет тридцати пяти. Меркурий Фролыч Кочкин чиновник особых поручений при начальнике губернской сыскной полиции, так звали этого человека и так официально называлась его должность. Сам же фон Шпинне именовал его не иначе как своим стратегическим помощником. И это была, хоть и высказанная с некоторой долей иронии, чистейшая правда. Ведь многие блестяще расследованные Фомой Фомичом дела, которые мы еще опишем в наших следующих рассказах, без чиновника особых поручений Кочкина, кто знает, может быть, и не имели бы таких во всех отношениях блистательных финалов. Но это, разумеется, ни в коем случае не должно умалять заслуг самого полковника фон Шпинне. Его вклад в расследования был, конечно же, несопоставимо большим и решающим.
Для того чтобы набросать портрет нового персонажа, нам не понадобятся возвышенные и тем более высокопарные слова. Оставим их поэтам-символистам, возьмем простые и заурядные: низкорослый, ничем не примечательный, ну, может, нос чуть длинноват, а может быть, и нет. Лицо простое и такое бесхитростное, что где-то даже эта бесхитростность граничила с глупостью. Голубовато-серые, слегка мешковатые от недосыпа глаза смотрели на собеседника с ленивой мутнинкой. Щеки впалые, в мелкую, как маковое семя, крапинку, и не разобрать не то оспинки, не то веснушки.