Мама постоянно договаривается с кем-то. Касса находится чуть выше я поднимаю маленькую ножку, поднимаюсь по высокой ступеньке и через крохотное окошко могу видеть очередь из толпящихся людей. Они занимают очередность, пишут списки и ругаются, ругаются, ругаются. Очередь важно соблюдать и приходить отмечаться, чтобы не дай бог никого не перепутать. Мама иногда лавирует среди них и кого-то продвигает вперед.
За зарплатой сотрудники тоже приходят сюда, обычно после официального закрытия магазина или в обед. За окошком почти всегда толпа людей. Мама часто обсуждает с разными людьми то или се. За мебелью длинная очередь ее тоже достают в это время. У мамы есть доступ к мебели у меня есть доступ к колбасе, мармеладу и сгущенке. После закрытия мама помогает считать деньги в кассе, иногда даже остается за кассира.
Мама везде. Мама не чурается никакой работы. Она готова смотреть, пробовать, делать за других их работу, чтобы научиться.
В гости приходит мамина парикмахер с мужем. Они дружат. Я вырезаю фото тигра из старого календаря, коряво проковыриваю отверстия под глаза. Тигр должен видеть, куда он направляется. Выползаю из-за кресла с рыком. Ну как, с рыком. Мне правда нужно, чтобы он-муж испугался. Чем-то пришелся не к моему двору. Все смеются. Сначала теряюсь от не той реакции, на которую я рассчитывала, потом смеюсь со всеми. Фоновым шлейфом догоняет неловкость и стыдливость. Смеются ведь надо мной. Не могу подобрать правильную реакцию, и потому смеюсь за компанию.
При каждой следующей встрече буду слышать от ее мужа "историю про Тигру", он похоже от нее в восторге. Меня называет отныне только так Тигра. С восторгом и пиететом.
Последние встречи с ними у них дома буду помнить гораздо позже. Их сын умрет от рака поймал облучение в лесу, отвозил начальника, был за рулем и не пил. Все начальники будут в хлам, поэтому их не зацепит. Сгорит очень быстро. Мы будет у них дома в годовщину или что-то вроде того.
Всплывает это в моей памяти, когда мой муж будет просыпаться и собирать россыпь ресниц по утрам после очередной химиотерапии.
Однажды на работе у мамы что-то режу ножом, сама. Сама!, это важно. Мне кажется, я доказываю это свое сама, ругаясь с мамой. Ой-боль-кровища. Сильно порезала руку, отрезав кусок мяса вдоль пальца. Он болтается, крепясь только у основания. Мамина коллега предлагает ехать в травму, чтобы зашить. Я боюсь. Мама тоже не рвется уходить с работы в больницу. Мама тщательно перематывает бинтом палец. Я чувствую ее волнение и укор. Палец без швов заживет сам. Только что проверяла шрама нет. Зажил качественно.
***
В течение рабочего дня прыгаю по горам матрацев. Матрацы наложены один на один горкой. Горами под самый потолок. Между ними есть ряды, где гора меньше. С высокой горы на маленькую горку очень забавно прыгать. Потом забираться наверх по этажам из матрацев, цепляясь за них, обратно на самую вершину. Иногда ты перевешиваешь и летишь вниз вместе матрацами, которые тебя под собой погребают. Мастер-класс по матрацелазанию мне давали младший и старший внуки маминой коллеги.
Однажды, осваивая это спортивное искусство в одиночку, я падаю с высокой горы головой на бетон. Сие действо наблюдает проходящая мимо заведующая и забирает к себе. Пью чай как взрослая с самой заведующей, в кабинет приходит мама, ей позвонили. Заведующая говорит, что наблюдает, не кружится ли у меня голова. Рекомендует в больницу, мы не едем.
На мебельном складе стоят тележки для перевозки мебели. Иногда я разгоняюсь и катаюсь на них сама. Иногда меня катают грузчики. Редко катает мама. Она как будто не хочет, чтобы ее застали за нарушением правил, но когда не видят, то как бы можно.
Это мое самое любимое развлечение здесь. Иногда катаемся с кем-то из детей другие сотрудники порой тоже приходят на работу с хвостиками. Помню, как, если не притормозить заранее, тележка влетает в складскую дверь с грохотом и тряской двери.
С опаской каждый раз врезаюсь чтобы не отругали и не сделали замечание. Да и шумно тоже не люблю.
Жизнь 4. Не\радостная
Рядом с домом наконец достроили и открыли детский сад. Куаныш что с казахского языка переводится Радостью. Радость кроется только в названии. Все время пока я хожу туда, мне кажется, что меня обманывают. Хождению сюда равно нелюбимой работе с выгораниями, высижиями и депрессиями.
Мам, а в старый садик нельзя обратно?
Нет, я там за тебя договаривалась, пока этого не было. Сейчас по прописке построили.
Мама радуется совсем рядом, не нужно ездить. Здорово же. В саду две воспитательницы и Тоня. Воспитательницы обе неприветливы одна серая безэмоциональная и беспристрастная, вторая с накрученными белыми волосами, яркими голубыми тенями, густо подведенными глазами. Она очень громкая, вспыльчивая, и она меня не любит. Как и Тоня с ней сразу не складываются отношения. Она заводила в группе и выше меня на пару голов.
Я всегда стою в конце шеренги, по габаритам очень компактна и мала. В детстве это весьма сомнительное достоинство. Зато отличный повод для злобных шуточек и подколок. У меня отличные перспективы на успешную карьеру занозы в Тониной попе. Перекисшую в перекиси обладательницу белоснежной прически именуют Стеллой, что совершенно правдоподобно отображает ее теплоту, человечность и любовь к детям. Я очень ее не люблю и опасаюсь мне часто от нее прилетает и не всегда заслуженно. Мне кажется это результатом ее конфликта с мамой, возможно скрытого.
День клонится к своему логическому завершению, часть детей уже разобрали по домам. Оставшаяся половинка группы играет в хатико и ждет своих, грустно поглядывая на дверь, ведущую на волю. Свои обычно приходят именно с воли. Воспитатель с щедрой руки разрешает поиграть. Мы заводим догонялки, меня внезапно принимают в игру, догоняемся. Воспитатель решает, что мы сильно шумим и дизайнерски-креативно расставляет нас по углам. Меня хорошую девочку, тише воды-травы и в угол. Я не виновна, я попадаю в общую мясорубку просто за компанию. Я же ничего не сделала! Нам разрешили побегать!
Меня-ребенка бомбит не по-детски. Это же нечестно!!! Мама приходит за мной, видит меня в углу, неприятно удивляется. Не то чтобы ругает, скорее уклончиво выговаривает. Я считываю послание: Не высовывайся!, прекрасно работающее для хороших девочек.
***
Утро. Мороз и солнце. Пурга и метель. Сугробы и поземка. Папа везет меня на санках в садик. Лежу-еду. Разглядываю папину спину впереди по сторонам крутить головой неудобно. Я замотана то ли арбузиком то ли колбасочкой. Гамаши с резиночками на колготки с начесиком, штанишки на гамашики, маечку на пузико, кофточку на маечку, свитерок на кофточку. Сверху шубка-шапка, повязать шарфик потуже по самые глазища, укрыть одеяльцем.
Прошу громко не ржать и никому не рассказывать, но где-то в районе начальной школы бабушка дарит мне две пары трусов. Голубых. С начесом. Шутки шутками, но они существуют.
Иногда засыпаю. Когда возвращаюсь в холодную реальность, разглядываю как метелится снет. Красивое. Мимо проходит односадиковец Вовка с мамой, здороваемся. От него веет хохломой и весельем. Рассказываю папе, что он меня дразнит: "Регинка-Редиска". Взрослые все знают. Взрослые говорят, что он в меня "влюбился", и поэтому постоянно проявляет знаки внимания. Родительская логика "достает = нравишься, оказывает внимание" в ходу.
На каком-то тихом часу Вовка целует меня вдруг. Между прочим прямо в кровати. Порывисто и страстно. Как и принято в пять лет. Что-то на диссонансовом. Нам, хорошим девочкам, мама в кровати с мальчиками целоваться не велела. Даже если искрометный чмок в щеку в тихий час. Но! Внутри такое двоякое совместный драйв из признания моей нужности, исключительности и приятное возмущение.
В конце тихого часа нянечка в саду просит тех, кто уже встал (ну я, конечно, умница по этому поводу), будить оставшихся сонь. Поднимаюсь к Пете на второй кроватерный этаж, бужу. Обращаю внимание на смешливую его непонятливость после сна. Он такой невероятно милый в своем непонимании происходящего. Прослеживаю частый паттерн отсюда обратить внимание на того, кто нравиться. Дождаться, чтобы уже всех разобрали. Подойти и проявить внимание из безвыборности и безысходности. До сих пор признаваться коротким ты мне нравишься не умею. Только учусь.
На кровати внизу просыпается Славик. Он взъерошенный сейчас и всегда какой-то неопрятный, неприятный. Для меня неопрятный, неряшливый = неудачник. Мне так мама сказала. Миллионеров в растянутых майках я начну воспринимать как успешных людей сильно позже. Долгие годы я оцениваю людей по одежке и оцениваюсь сама по ней же. Свитер от Версаче это вам не картонка на рынке.
В садик я всегда хожу красивая. Мне так мама сказала. А еще, что любят красивых и аккуратных. Мама "достает" мне китайские разные платьица и цветные колготки под них. Мама говорит, у всех были белые, а мне она всегда подбирала под цвет платья. у меня и правда была вся колготочная радуга, в советском социалистическом редкость. Мама говорит, что все удивлялись, где она их достает. Маме важно, чтобы я была лучше, виднее чтобы я выделялась, была другой и отдельной. А значит лучше. Я умею это делать вот уже почти-сорок лет. Не делать не умею.
***
Тсс!! Тихий час. В садике отпрашиваюсь с сонного перерыва. Тихонечко шлепаю босыми ступнями по полу. Я в белых трусиках и больше ни в чем шепотом иду в туалет. Вхожу и вздрагиваю от того, что за мной входит кто-то еще следом прошмыгивает Миша в таком же одеянии, зажимает меня в углу и целует. Спустя 11 лет буду отплясывать с ним на выпускном. Он все такой же красавчик. Еще спустя 11 лет его профиль мелькнет в одноклассниках. Лыс, некрасив, переехал в Астрахань.
Из кровати второго яруса я слышу шум в раздевалке. Тихий час подходит к концу. Родители где-то за кадром расходятся с детсадовского родительского собрания. Там за дверью происходит громкое и нервное. На эмоциях мама входит, почти влетает, в группу, и рассказывает, что пропали мои валенки. В чем я теперь пойду домой, не понятно. Валенки были новые, с трудом добытые и посему с вышитой снежинкой, чтобы не перепутать. Мама доказывает воспитательнице, воспитательница доказывает что-то в ответ.
Слова переходят в крики и агрессию. Мама разводит руками, хмурит красивые брови. Мама чеканит слова: Как можно случайно перепутать свои старые валенки и чужие новые на два размера меньше. Мама не верит в случайность. Валенки те самые мои новые находятся каким-то чудом у злюки-заводилы Тони. Я начну точить зуб на нее еще больше. Пассивный зуб активно выяснять отношения я не умею. Мне откровенно слабо и страшно. И потом я все-таки хорошая девочка. Мама берет в руки иголку и расшивает валенки разноцветными снежинками на голенище, чтобы во второй раз точно не перепутали. Мои теперь из всех выделяются. Точно не перепутать.
***
То тут то там появляются в городе елочные базары. Городские работники развешивают на фонари мишуру, грядет Новый год. Новый 1990-й год. Новогодний утренник тоже в грядущем формате. Девочки снежинки, мальчики зайчики. Детсадовская классика неумолима в своем разнообразии. Родителям наказано расшить капроновое платье мишурой и соорудить на голову подобие короны.
У меня тоже есть капроновое платье, но оно фиолетовое. Модного нынче цвета фуксии. Правда, тогда еще никто об этом не знает. Посему просто фиолетовое. Не помню, да и откровенно не знаю, как оно было на самом деле. Мама говорит, что о цвете платья не предупреждали. Не говорено было о том, что капроновое платье снежинки должно было быть бело и невинно аки свадебное.
Возможно, воспитатель даже не думала о том, что оно может быть фиолетовым. Платье мне тоже доставали с кайфом от его цветной необычности. Не как у всех. Выделяйся и тебя заметят. О том, что могут заметить и надавать по башке, я узнаю понемножечку с каждым шажочком. Так тоже бывает. Побочный эффект, так сказать. Всю ночь мама работает иголкой и к утру показывает красивое платье. Цыгански блестяще фиолетовое с большой снежинищей во всю грудь. Мне нра. Оч красиво!
В саду скандал, взрыв и ор платье не белое! Мне тоже непонятна связь фиолетового цвета и снега, но я всем сердцем болею за маму. Мне несправедливо и обидно. Потому, что моя мама шила всю ночь, а они вон чего удумали. Платье им не то! Я в группе слышу отчетливо весь шквал возмущений и скандала, происходящих в соседней комнате. Бои идут не на жизнь, а на платье. Настроение теряет настрой, устойчивость, и медленно вешает нос.
Воспитательница, та самая, злобная и нелюбимая, предлагают надеть чужое, но белое. Мама встает в позу и ни за какие коврижки не идет на компромисс. Побеждает, и я надеваю свое красивое. Все белые, я фиолетовая. Сидя на маленьком стульчике я спиной чувствую висящее напряжение вокруг себя. Зато я для мамы красивая. И очень отдельная. И нет, мне не фиолетово.
***
В коридоре, в самом его уголке-закутке папа делает шкаф. На верхних полках живут инструменты-гайки-шурупы, посередине специальное место для хранения муки и сахара. Самый низ неудобен для использования и мне отдают его под игрушки и игрища. Из подручных средств обрезков ткани, поролона, коробок, я делаю там комнату, мебель для игрушек. Сижу часто в коридоре между раскрытых дверей на пути каждого проходящего мимо и играю.
Мешаю по сути чтобы пройти мимо моих владений, нужно просочиться в узкую щель и физически сдвинуть меня со своего места. Что я делаю? Выуживаю таким способом внимание к себе? Кричу своё: Вот она я! Я здесь! Заметьте меня!? В особой памяти и любви у меня тушканчик без хвоста Питти и советская кукла Мэгги. Тушканчик в прошлой жизни имел длинный пластмассовый хвост и умел прыгать, если завести его ключом. Еще он носил красную морду и зеленый комбинезон. Я помню его до сих пор во всех подробностях оттенков, текстур и звуков. Родители удивляются и восторгаются, как я из ничего придумала целое готовое пространство. Приятно. Мне очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень, очень приятно. Стратегию делать из говна и палок пряничный домик тащу в жизнь. Пользуюсь до сих пор.
***
Я у бабушки летом. Мое любимое блюдо лапша-"размазня". Да простят меня итальянцы. И пирожки с малиной. Бабушка словно из ниоткуда часто приносит консервы Иваси. Оказывается, они складированы в сарае. Очень их люблю. Каждая баночка как праздник. Где-то в районе 90-х они закончатся, будет очень жаль. Я помню последнюю и то, как бабушка разводит руками:
Последняя.
Мы с бабушкой ходим за хлебом на станцию в магазин. Магазин далеко на другой стороне деревни. По ту зарельсовую стороны. Одну меня не отпускают, а мне так хочется быть взрослой.
***
Мы едем на экскурсию на трикотажную фабрику. Там на выходе разрешают забрать с собой оставшиеся ненужные лоскутки. Не чудо ли это? Совершенно бесплатно ненужные лоскутки! Это же сколько кукол можно одеть! Я беру! Помню, как едем туда в автобусе вдоль водохранилища, вдалеке дымит фабрика. Привожу домой, делаю из них одежду для пупсов. Вообще я часто шью одежду куклам. Мне хватает похвалы. Классная же одежда, мам? Я сижу дома днем одна и часто шью, рисую, мастерю. Мама ругает, что я теряю иголки и они потом валяются на паласе.