9. Насколько логично приговаривать общества к каким-то институциональным матрицам? Модерн как переход Запада от X-матрицы к Y-матрице. Контр-западное движение внутри европейского мира
Посмотрим теперь на то, как Автор вводит разговор об институциональных матрицах.
«Имеет ли каждое общество уникальную, свойственную только ему институциональную матрицу? Или можно выделить несколько типичных матриц, как, например, цивилизаций или культур, число которых, по оценкам разных авторов составляет 8 (Хантингтон, Шпенглер), 10 (Данилевский) или 23 (Toynbee)? Или история всех человеческих обществ есть воспроизводство одной, единой для всех матрицы, и различия между странами связаны в основном с этапами, стадиями общественного развития, как предполагается сторонниками формационного подхода или теории модернизации?
Обобщение соответствующей исторической, философской, экономической, социологической и культурологической литературы, как и эмпирические исследования, позволяют предположить, что многообразные институциональные комплексы древних и современных государств можно представить как сочетание двух институциональных матриц. Они имеют идентичную структуру, но отличаются содержанием образующих их экономических, политических и идеологических институтов. Эти матрицы названы Х- и Y-матрицы, поэтому теорию институциональных матриц стали называть Х-Y-теорией»19.
Остановимся в этой точке и проанализируем сказанное.
На что здесь следует обратить внимание в первую очередь? На то, что теория матриц задана контр-западным социокультурным самосознанием. Это самосознание и соответствующие ему теории имеют тем больше теоретических преимуществ, чем большее количество уникальных институциональных матриц (ИМ) обнаруживается. В этой версии институционализма можно говорить о западном мире как о том, который генерализирует свою конкретность. Но если число ИМ уменьшается и доходит до двух, то мы попадаем в ситуацию, при которой между этими матрицами устанавливается антиномическое отношение. Они уже представляют собой не две конкретности, а две стратегии социальной организации и самосознания. Причем антиномические стратегии. Но любая антиномия может быть преобразована в диалектическую схему.
Следовательно, Автор, переходя к теории двух матриц, переходит к потенциально диалектической схеме. Но, если мы имеем такую схему в потенциале, то задачей теоретика должно быть рассмотрение возможной диалектики как того, что задает изменение социокультурной реальности на стратегическом плане. Так мы снова приходим к необходимости рассматривать историю как движение от «закрытых» систем к «открытым» (подразумевая, что Х-матрица в целом соответствуют «закрытым» системам, а Y-матрица «открытым»). Нам нет необходимости приговаривать какие-то общества к каким-то матрицам. Наоборот, можно и нужно смотреть на возможности интерпретации важных революций и реформ как переходов от Х-матрицы к Y-матрице. Пусть какие-то общества в течение долгого времени находятся в рамках Х-матриц. Это не означает, что когда-то они не могут переходить к Y-матрицам.
Важным пунктом здесь является интерпретация модерна. У Автора получается, что модерн (так как он сейчас находится в состоянии Y-матрицы) должен быть изначально приговорен к этой матрице. Но в этом нет логики. Точнее, логика этого перехода задается стремлением Автора приговорить незападные общества к Х-матрице. А из этого следует, что приговоренными к своим матрицам должны быть все общества. Но это нелогично. Пусть нашей задачей является освобождение от логики переноса на российскую почву Y-матрицы. Пусть мы при этом приговариваем Россию к этой матрице. Но при этом нет необходимости приговаривать Запад к изначальности Y-матрицы. Логически возможно считать одновременно и Россию приговоренной, и Запад не приговоренным. Если у него другая логика, то это возможно. Но Автор хочет, чтобы у него была та же самая логика. Именно это и является нелогичным. Нет необходимости приговаривать его таким образом и, следовательно, нет необходимости отказывать революции модерна в том, что она является переходом от Х-матрицы к Y-матрице.
Все сказанное показывает, что в логике приговоренности обществ к каким-то матрицам на тысячелетия нет достаточных оснований. Это задается только стремлением Автора сделать большую генерализацию и упростить рассуждения.
Важным является рассуждение Автора о названии ИМ.
«Поиски названия для институциональных матриц имеют свою историю. В первом издании книги 2000 г. Х-матрица называлась «восточной матрицей», поскольку она доминирует в большинстве государств, традиционно относимых к Востоку. Соответственно, Y-матрица называлась западной, так как она более выражена в странах западного мира.
Но уже первые отклики после публикации книги показали, что такое название матриц («восточные» и «западные») оказалась неудачным. Оно провоцировала восприятие модели институциональных матриц как кальки с известной смысловой культурологической оппозиции «Восток-Запад», поскольку имело место внешнее сходство наименований. Приходилось постоянно объяснять, что, в отличие от известной дихотомии «Запад-Восток», выработанной для первичной типологии мировой культуры и обозначения поляризованных наборов смысловых систем, социологические понятия Х и Y-матриц разработаны для разграничения альтернативных базовых институтов, регулирующих воспроизводство обществ независимо от действий носителей разных культурных традиций»20.
С одной стороны, такая логика понятна и приемлема. Но с другой стороны, в стремлении избавиться от оппозиции «Восток-Запад» можно увидеть стремление скрыть то, что изначальный смысл движения к теории матриц, к проговариванию России к Х-матрице лежит именно противопоставление Западу, его идеологической экспансии. Важно понимать, что здесь, в сердцевине противопоставления лежит именно контр-западная направленность. Причем эта направленность по своей логике является той же самой, которая была у контр-западников XIX века. И это относится не только к России, это относится ко всему консервативному лагерю европейской области. Противостояние «Западу» было по своему содержанию примерно таким же, каким оно является для Автора. Это противостояние либеральной стратегии в ее авангардных проявлениях. Те страны, которые сегодня относимы к западному миру (например, Германия, Испания и Италия) были достаточно консервативно настроены по отношению к авангардному либерализму. Их эволюция в XIX ХХ веках (особенно европейский фашизм первой половины ХХ века) показывает, что они вполне сохраняли внутри себя контр-либеральные (а в этом смысле и контр-западные) тенденции. Последующее развитие этих стран поставило их в «западный лагерь».
Если иметь все это в виду, то оппозиция «Восток-Запад» указывает нам на исторический генезис контр-западных тенденций еще внутри самого «западного» мира. Россия в XIX веке находилась в рамках той же самой логики. Разделение российского самосознания на «западников» и «контр-западников» проходило в той же логике, что и в других странах. Воспроизводство той же самой оппозиции в современной России воспроизводит эту логику. Все это надо иметь в виду, чтобы адекватно анализировать современную ситуацию.
10. Многофакторность формирования и трансформации социальных систем. Институциональная инерция. Идеологическая заданность теоретика. Примитивизм «объективистского» подхода
Вот как Автор определяет содержательное различие между двумя типами ИМ.
«Для Х-матрицы (ранее называемой восточной) характерны следующие базовые институты:
в экономической сфере институты редистрибутивной экономики (термин К. Поланьи, 1953). Сущностью редистрибутивных экономик является обязательное опосредование центром движения ценностей и услуг, а также прав по их производству и использованию;
в политической сфере институты унитарного (унитарно-централизованного) политического устройства;
в идеологической сфере доминирование идеи коллективных, надличностных ценностей, приоритет Мы над Я, т. е. коммунитарная идеология.
Предполагается, что Х-матрица доминирует в России, большинстве стран Азии и Латинской Америки.
Y-матрица (западная в более ранней терминологии) образована следующими базовыми институтами:
в экономической сфере институты рыночной экономики;
в политической сфере федеративные начала государственного устройства, т. е. федеративное (федеративно-субсидиарное) политическое устройство;
в идеологической сфере доминирующая идея индивидуальных, личностных ценностей, приоритет Я над Мы, или индивидуалистская идеология, означающая примат личности, ее прав и свобод по отношению к ценностям сообществ более высокого уровня, которые, соответственно, имеют субсидиарный, подчинительный по отношению к личности, характер.
Предварительные исследования позволили предположить, что Y-матрица доминирует в общественном устройстве большинства стран Европы, Северной Америки, Австралии и Новой Зеландии»21.
«Иногда полагают, что эти законы чрезвычайно сложны, и простые описания с помощью дуальных оппозиций слишком примитивны. Возможно, да, а, возможно, и нет. Вспомним об эстетическом критерии, который также присутствует в науке. Может ли знание законов развития природы и общества быть красивым, и в чем эта красота? Принцип красоты усматривается в математических формулировках законов природы, писал один физик. Обладая практически абсолютной точностью, они несут в себе строгую лаконичность и изящество. Откройте любой справочник по физике и убедитесь основные законы записаны просто, нет длинных и сложных формул. В истории науки часто бывает так, что существенно различные теории, призванные описать новые явления, в одинаковой мере подтверждаются экспериментально. В таком случае более предпочтительными оказываются те концепции, которые являются наиболее простыми. Неслучайно в свое время академик РАН Никита Николаевич Моисеев говорил, что понимание приходит лишь через достаточно простые образы реальности. Институциональные Х- и Y-матрицы, на мой взгляд, дают такой пример»22.
Проанализируем сказанное.
Я предлагаю другой способ зрения на логику идеально-типических конструкций такого уровня, которому принадлежат представления об ИМ.
Надо обратить внимание на то, что антиномические идеальные типы получаются тогда, когда теоретическое движение происходит в логике выделения каких-то фундаментальных способов организации реальности. Идя таким путем в отношении социокультурной реальности, мы получаем ИМ как фундаментальные способы организации. Я уже говорил, что сама логика получения антиномических конструкций подталкивает к построению диалектических схем. Хотя здесь все дело в том, насколько теоретик принимает на себя вызов какой-то стороны антиномии, насколько он считает эту сторону негативной по своей сути. Можно считать, что один из полюсов является чистым небытием, тогда другой полюс станет чистым бытием. В современной российской ситуации есть и такие позиции. Но в более сбалансированном виде будет происходить построение какой-то диалектики.
Автор предоставляет нам свой вариант диалектического сочетания ИМ как базовых принципов. Это демонстрирует разделение институциональной структуры общества на доминантные и комплементарные ИМ. Какая-то матрица становится определяющей, а какая-то дополняющей.
Если мы говорим о базовых принципах организации социальной реальности, то такой ход вполне возможен. Точнее сказать, представление о доминантности-комплементарности может быть одной из диалектических схем. Но она не является единственной схемой, которую можно помыслить. Здесь важно понимать, что существенным образом на представление о реальности и участии в ней каких-то принципов влияют факторы, задающие движение к каким-то идеально-типическим схемам.
Например, Автор задает ИМ как систему базовых институтов, которая определяется содержанием материально-технологической среды в период генезиса общества. Таким способом, общество оказывается адекватным неким изначальным параметрам контекста своего существования. Возникают вопросы: а почему указывается только один параметр? Разве нельзя себе представить, что в своем развитии общество испытывает на себе факторы, которые направляют как в сторону одной ИМ, так и в сторону другой? Само представление о развитии уже несет в себе потенциал освобождения общества от его изначального контекста. Логично представлять, что, развиваясь, общество настолько овладеет силами природы, что станет независимым от своего изначального контекста. С другой стороны, логично иметь в виду, что раз установившись, какая-то система представлений о мире (которая должна формироваться под действием генетического контекста) превращается в фундаментальный фактор, удерживающий общество в традиционных рамках и препятствующий его существенной трансформации. В этом случае можно говорить, что установившаяся идеология данного общества является отдельным и существенным фактором его консервации в отношении ИМ.
Если мы будем иметь в виду и фактор деятельностного развития и фактор консервационной идеологии, то тогда, анализируя какое-то общество на предмет доминирования в нем какой-то ИМ, мы должны будем иметь в виду именно противостояние различных факторов, действующих здесь и сейчас, а не только факторов, которые действовали когда-то. Если мы будем считать, что в состоянии какого-то общества «здесь и сейчас» в противоборствующем состоянии находятся факторы консервативной идеологии и логики развития, то именно эти факторы надо будет рассматривать, а не абстрактный фактор генетического природно-деятельностного контекста. Чем более развитым станет общество, тем меньшее будет значение этого контекста в его логике, относящейся к ИМ. В отношении современной России это будет означать, что более существенными факторами, чем генетический природный контекст, играют факторы идеологического характера и факторы, связанные с логикой внутреннего системного построения.
Можно считать, что в процессе формирования общества создаётся организационно-идеологический комплекс, который становится базовой и инерционной составляющей. Эволюция общества в этом случае идет в направлении, которое предоставляет этот инерционный комплекс. Допустим, что таким комплексом является Х-матрица. Тогда, анализируя движение общества по траектории развития, можно будет всегда видеть, как те силы в обществе, которые хотят перемен и изменения типа общества, будут бороться с консервативными силами. По большому счету такова логика всех обществ, в той мере, в какой представимо их развитие. Какие-то общества преодолевают свою инерцию и выходят на уровень институциональной революции, то есть на уровень перехода от Х-матрицы к Y-матрице. Так может создаваться область, где доминирует Y-матрица. При глобальном распространении логики этой области может происходить та или иная модернизация всего остального мира.