Самади хотел что-то сказать, но Кумари перебила его:
Так столица Ориссы теперь наша?
Да, великая царица. Там сейчас находится великий царь, который шлет тебе низкий поклон и сердечный привет, гонец поклонился до пола.
Город был, наверное, разграблен? продолжала спрашивать Кумари.
Да, на три дня великий царь отдал его нашим воинам.
Представляю, что там творилось. Мужчины, распаленные войной, ведут себя, как дикие звери, сказала Кумари. А царь? Воспользовался ли он плодами своей победы?
Гонец вопросительно посмотрел на нее.
У него было пиршество? К нему привели женщин? спросила Кумари.
Да, великая царица. Пир был роскошен, а женщины
Ну, говори! Чего остановился? Мне ты можешь сказать все.
Царю привели самых красивых женщин; он выбрал двенадцать из них, они были с ним на пиру и в опочивальне.
Двенадцать? Какой пыл вызвала у него победа! по лицу Кумари нельзя было понять, говорит она серьезно или шутит. Он отдал предпочтение какой-нибудь из них?
Нет, великая царица. Царь был ровен со всеми, ни одна из них не тронула его сердце, ответил хитрый гонец.
Что же, иди, отдыхай Ты принес нам благую весть; зайди к моему казначею, пусть он даст тебе столько золота, сколько ты сможешь унести в руках.
О, великая царица, твоя милость безгранична! гонец пал ниц перед царицей, а потом, пятясь и непрерывно кланяясь, исчез за дверьми.
Почему ты такой мрачный? спросила Кумари сына. Разве тебя не радует победа царя?
Это его победа, а я не закончил Самади.
А ты наследник царя! Все что он завоевал, рано или поздно перейдет тебе. Так почему же ты не радуешься? Кумари погладила сына по щеке.
Рано или поздно угрюмо ответил он.
Наша жизнь во власти богов. Только они знают, сколько и чего нам отмеряно, загадочно произнесла царица.
* * *
Царь Ашока, пресыщенный и усталый, возлежал на роскошной кровати в парадной спальне захваченного дворца орисского правителя. Царь был полуобнаженным, шелковое покрывало было накинуто на его чресла. У ног царя свернулась клубком молодая наложница, она положила голову на его колени, он гладил ее, а она томно мурлыкала, изображая кошку. Остальные наложницы спали на разбросанных по полу подушках.
Царь лениво разглядывал убранство спальни, оно было роскошнее, чем в его дворце. Потолок был из темно-зеленой, желтой и голубой яшмы; стены от потолка отделял карниз из сандалового дерева с золотым орнаментом; сами стены были из нефрита, таких же оттенков, что яшма на потолке. Пол устилали искусно вырезанные плиты из сандала и хлебного дерева; они были так плотно пригнаны друг к другу и так гладко отшлифованы, что казались одной блестящей твердью.
Огромная резная кровать из горного кедра стояла на столбцах, сплошь покрытых лазуритом, этот же камень был пущен по краям кровати и по изогнутому каркасу балдахина, а сам балдахин был выткан из тончайшей кисеи нежного голубого цвета, с золотыми шнурами. Из горного кедра, покрытого лазуритом, были и низкие широкие кресла и скамьи, что стояли вдоль стен.
Подлинным украшением спальни была бронзовая фигура богини Лакшми в рост человека, ожерелья и браслеты богини были из чистого золота и украшены изумрудами, на голове сверкал алмазный венец. Богиню окружали четыре слона из аметиста, высотой ей по пояс; хоботы слонов были серебряными, клыки из настоящей слоновой кости, а на спины накинуты попоны из золотой филиграни.
Глаза царя слипались, ему мерещилось, что богиня Лакшми ласково улыбается ему, а слоны трубят в его честь, но тут раздалось чье-то острожное покашливание, и Ашока проснулся. Он увидел начальника своей стражи, почтительно склонившегося перед кроватью.
Что тебе? сонно спросил Ашока.
Великий царь, к тебе просится Питимбар, сказал начальник стражи. Он говорит, что у него срочное дело, и ты знаешь, какое.
Ашока вздохнул:
Пусть войдет Отдохните в других покоях, мои красавицы, прибавил он, обращаясь к наложницам. Ваши ласки дорогого стоят, вы будете щедро вознаграждены А ты, моя кошечка, получишь самый красивый перстень из казны орисского царя, потрепал он по щеке наложницу, лежавшую у него на коленях. Иди, я еще призову тебя
В спальню вошел высокий человек несуразной наружности: он имел непомерно большую круглую голову, его маленькие глазки были похожи на плошки; узкий, будто обрубленный подбородок был скошен в правую сторону, а длинный кривой нос в левую. Это был Питимбар, которого с раннего детства приставили к Ашоке, дабы развлекать его, а также выполнять различные мелкие поручения. Когда Ашока стал царем, Питимбар остался при нем на должности то ли царского шута, то ли порученца, во всяком случае, Ашока безусловно доверял ему.
Ну, нашел? спросил царь.
Смотря что, ответил Питимбар, сильно покачнувшись и едва не завалившись на кровать.
Фу, опять напился! поморщился Ашока.
Но не до состояния свиньи, тигра и даже попугая, гордо сказал Питимбар. Знаешь эту притчу?.. Решил как-то один человек наварить вина. Сложил очаг под большим деревом, развел огонь и поставил на него горшок с настоем цветов дерева махуа. Долго держал он горшок на огне, но за целый день не добыл вина ни единой капли. Пошел он тогда к знахарю и попросил у него совета.
Сруби дерево, под которым ты сложил очаг, наруби из него дров и этими дровами топи свой очаг. Тогда вина будет столько, что у тебя для него и посуды не хватит.
Поспешил человек обратно, срубил дерево, нарубил дров и стал бросать их в очаг.
А то дерево давало приют четырем живым тварям: скворцу, попугаю, тигру и дикой свинье. По утрам они отправлялись куда кому надо было, а с заходом солнца возвращались к дереву и проводили ночь под его защитой.
В тот вечер они, как всегда, спешили к своему дереву. Первым прилетел скворец. Увидел он, что дерево срублено на дрова и их бросают в печку. Жалко стало скворцу дерево, которое защищало его, и с горя он бросился в огонь. Сразу закапало вино из горшка.
Потом вернулся попугай и тоже увидел, как горит в очаге дерево, на котором он жил. Жалко стало попугаю дерево, и с горя он тоже бросился в огонь. Еще быстрее стало капать вино.
Потом пришел тигр. Ему тоже горько было видеть, как горит дерево, и в великой печали тигр тоже бросился в огонь. Еще быстрее потекло вино у винокура.
Страница из древнеиндийской книги
Вернулась, наконец, и свинья. Она, как и другие, вне себя от горя бросилась в огонь. Струей хлынуло вино из горшка в посуду. Обрадовался винокур, что много добыл вина.
Говорят, что с того самого дня от этих четырех лесных тварей вино и получило главные свойства. Потому-то когда человек выпьет вина одну чашечку, то начинает речи вести весело и радостно, будто певчий скворец. После второй чашки разговор идет еще веселее, но делается он крикливым, будто трескотня попугая. Человек порывается петь и песни поет во все горло. После третьей чашки он мнит себя тигром: начинает хвастаться и задираться, кулаками машет и рыком своим показать хочет, будто на свете нет никого сильнее. А в конце концов становится он свиньей. И себя не помнит, и всякое соображение теряет, не понимает, что хорошо, а что плохо. Несут его ноги неведомо куда, и валится он где попало.
Так вот, я скворец! Мне весело и радостно.
Как же ты надоел мне со своим пьянством, гляди, прикажу всыпать тебе десятка три палок по пяткам, вмиг протрезвеешь, нахмурился Ашока.
Да, чтобы потом напиться вдрызг от огорчения. Тогда хоть крепостной башней бей, ничего не почувствую, отозвался Питимбар.
Да я просто прикажу утопить тебя, как шкодливого кота, а не то запру в темнице без капли хмельного, на воде и хлебе, с нарочитой угрозой произнес царь. Что ты выбираешь?
Захлебнуться водой или погибнуть от воды? Какой же здесь выбор? удивился Питимбар. Все считают тебя мудрым, великий царь, а я вижу, что ты не блещешь умом. Больше того тебе скажу
Поговори у меня! оборвал его царь. Много себе позволяешь! Пользуешься моей добротой.
Ха, добротой! пьяно рассмеялся Питимбар. Если ты думаешь, что ты не только мудр, но и добр, ты ошибаешься еще больше. Спроси у жителей этого города, коли мне не веришь.
Хватит! Не лезь, куда тебя не просят, сказал Ашока уже всерьез. Расскажи лучше, что ты нашел.
Правда глаза колет, пробурчал Питимбар. Ладно, не хочешь слушать про то, что действительно важно, слушай про то, что тебе интересно Значит, разыскал я дворцового смотрителя, который знает все тайные ходы подземелья. Старик оказался крепким и несговорчивым: пытайте, поджаривайте на медленном огне, говорит, а ничего от меня не добьетесь. Ну, пытать я его не стал, а завел с ним душевный разговор; сперва он ни в какую не хотел со мной разговаривать, а после, слово за слово, и разошелся, а уж когда мы с ним распили третий кувшин вина, тут и вовсе никаких тайн не осталось!.. Понял, отчего я пьяный? Твой же приказ выполнял, а ты меня этим попрекаешь, да грозишься еще жизни лишить, Питимбар всхлипнул.
Вот шут! усмехнулся Ашока. Сладу с тобой нет. Не валяй дурака, продолжай.
Если я шут, то как раз должен валять дурака, сказал Питимбар. Это опять к вопросу о твоей мудрости. Интересная вещь получается глупцы считают себя мудрецами, а мудрецы глупцами. Выходит, что мудрость вообще не существует?
Перестань! Продолжай свой рассказ и не мудрствуй напрасно, оборвал его царь.
Да, это бесполезно, согласился Питимбар. Продолжаю. Старик призвал своих помощников, и мы пошли в подземелье. О, боги, как там было страшно, что нам довелось испытать! Вначале мы шли длинным узким ходом, который весь был опутан липкой паутиной. Мириады насекомых хрустели под нашими ногами, а некоторые из них забирались под одежду и ползали по телу, поднимаясь до самой шеи. В конце тоннеля была массивная дверь, покрытая толстым слоем плесени; в тусклом мерцающем свете факелов я увидел, что эта отвратительная слизь шевелится и вспучивается. Старик нажал какой-то потаенный рычаг и дверь отворилась; перед нашими глазами была темная бездна, оттуда пахнуло могильным холодом. Мы привязали веревки к вбитым в стену железным крючьям, и стали спускаться; мне казалось, что внизу нас поджидает нечто ужасное, какое-нибудь чудовище со щупальцами, которое в любой момент может схватить меня.
Мы спускались долго, и когда, все же, достигли дна, старик совсем изнемог: он прохрипел, чтобы дальше мы шли без него. Помощники явно боялись идти одни и было отчего! Смертельные ловушки подстерегали нас на каждом шагу, едва мы двинулись вперед, как пол разверзся у нас под ногами. Пришлось ждать, пока старик отдышится и сам поведет нас; без него мы погибли бы. Чего тут только не было: откуда-то падали массивные камни, вылетали острые стрелы, начинали вращаться огромные жернова! В довершение всего в этом подземелье было столько запутанных коридоров, что без старика мы остались бы здесь навечно.
Наконец, мы подошли к еще одной двери, старик отворил и ее. Мы очутились в громадной пещере, которая была вся заставлена коваными сундуками. Там были золотые монеты, бесценные украшения, золотая посуда с дорогими камнями и такое же оружие. Два сундука были доверху наполнены алмазами, из которых некоторые превышали своими размерами голову ребенка.
Ну уж, недоверчиво сказал царь.
Да не «ну уж», а так и есть! возразил Питимбар. Я не был пьян, хмель выветрился по дороге; я видел все это сам.
Когда же ты успел снова напиться? удивился Ашока.
А когда мы вылезли из этого проклятого подземелья, вот тут и выпил на радостях, объяснил Питимбар.
Причина всегда найдется, усмехнулся Ашока.
На твоей службе да, великий царь, нахально ответил Питимбар.
Ашока сделал вид, что не заметил его дерзости.
Надо перевезти эти богатства в мой дворец, сказал он. Но так, чтобы об этом никто не знал.
Я уже распорядился от твоего имени. Старик и его помощники все сделают, ответил Питимбар. Только они просят приставить их стражами к сокровищам и в твоем дворце.
Этим людям можно доверять? спросил Ашока.
Хранить сокровища смысл их жизни. Эти люди будут служить тебе столь же верно, как они служили орисскому царю, сказал Питимбар.
Хорошо, да будет так, согласился Ашока. Но что же ты молчишь о главном? он со значением посмотрел на Питимбара.
А нету главного, отвечал Питимбар. Нету.
Но мне рассказывали, что оно хранится именно здесь, царь не сводил глаз с Питимбара.
Мало ли, кто чего рассказывает! махнул рукой Питимбар. Я тебе могу такого порассказать, особенно после выпивки.
Нет, я верю этим рассказам, упрямо сказал Ашока. В «Махабхарате» говорится, что небесная повозка царя Майасуры имела двенадцать локтей в длину и использовалась для метания пылающих снарядов. В «Рамаяне» сказано, что небесная повозка Раваны, повелителя ракшасов, напоминала Солнце или облако, блещущее в небесной выси. Она была способна домчать Равану в любую точку земли и неба. В других поэмах говорится о небесных колесницах, подобных цветку лотоса и таких больших, что на них перевозили слонов. Когда Сурьяпрабха воевал с раджой Шруташарманом, он приказал доставить на небесных колесницах слоновье войско, а когда началась битва, Сурьяпрабха перебросил подкрепление по воздуху своему союзнику Прабхасе.
На небесной повозке путешествовала Сомапрабха, дочь асуры Майя, к своей подруге Калингасене, чтобы помочь ей найти мужа. Раджа Хемапрабха построил такой небесный корабль для того, чтобы доставить дочь к зятю. Раджьядхара построил небесную колесницу, чтобы помочь царевичу Нараваханадатте перелететь через океан и найти на острове Карпурасамбхава свою невесту.
Разве всего этого недостаточно, чтобы поверить в то, что летающие повозки были у наших предков? А есть и много других свидетельств
Но если небесные колесницы существовали, то должна же остаться хоть одна из них? А если осталась, то где ей еще быть, как не в Ориссе? Ведь известно, что ориссцы водили дружбу с всезнающим народом йонов, которые являлись наиболее искусными строителями небесных колесниц. Ориссцы, в силу своей природной трусости, боялись летать на такой колеснице, они где-то спрятали ее.
Что касается ваджры, священного меча, то наш лазутчик сообщил мне, что видел его у здешнего царя. Это мощное оружие: он может резать что угодно, и разит, как молния. От самого Индры, царя всех богов, ваджра был вручен его потомкам, а затем потомкам их потомков, и так в течение тысяч лет, пока хитрый и коварный царь Ориссы не овладел священным мечом. Напрасно, однако, этот ничтожный смертный возомнил себя могущественным наследником Индры, ведь ваджра проявляет свою силу лишь в руках достойного человека. Вот ориссцы и потерпели поражение, а их небесная повозка и священный меч теперь по праву будут принадлежать нам. Ты понимаешь, как важно их найти? Ты хорошо искал?
Говорят тебе нету! Вот привязался! возмущенно воскликнул Питимбар. Старик знал бы, если бы это было здесь. Никогда в этом дворце не хранились ни небесная колесница, ни священный меч.
Где же они тогда? сказал Ашока. Где их искать?
По-прежнему хочешь покорить весь мир? Для этого тебе нужны небесная колесница и священный меч? язвительно улыбнулся Питимбар.
Молчи, дурак! Хватит испытывать мое терпение, жестко оборвал его Ашока. Тебе уже сказано не лезь не в свое дело.
Как же это не мое дело, если я тоже часть этого мира? Мне не все равно, что с нами будет, с миром и со мною, возразил Питимбар, ничуть не испугавшись. Вам, царям, лишь дай волю, вы такое с нами сделаете
Все, кончилось терпение! Ашока запахнул покрывало и встал с кровати. Эй, стражники, сюда!