Но ведь я ещё не сотрудник! опешил Димка. Уж очень быстро развивались сегодня события, воображение за ними не поспевало. Вот и товарищ э-э-э Евгений Петрович просил дать ответ только через три дня
Только не говори, что ты собираешься отказаться! инженер деланно нахмурился. Я, видишь ли, высокого мнения о своём умении разбираться в людях, и не хотелось бы разочаровываться.
Нет, но
А раз нет так и говорить не о чем. Бумаги о неразглашении ты подписал?
Да.
Вот и хорошо. Будем считать, что помолвка состоялась, а свадьба в смысле, оформление на работу в качестве сотрудника Проекта будет по возвращении с практики но это уже из разряда сугубых формальностей. Может и подождать в отличие от моих объяснений. Должен же ты понимать, во что ввязываешься?
В следующие полтора часа Димка узнал множество поразительных вещей об одних ходили смутные слухи, о других проскакивали разрозненные сообщения в прессе, но на то, чтобы собрать их воедино и сделать выводы, мало у кого хватило бы желания и усидчивости. Было и такое, о чём он сам никогда не слышал, а если бы рассказали не поверил бы, поднял на смех.
Итак. В самый разгар войны, в 1943-м году группа американских учёных по заказу военно-морского флота затеяла эксперимент, получивший название «Проект «Рейнбоу». Целью его было сделать невидимым крупный объект например, боевой корабль класса «эсминец». Из просочившихся в прессу сведений (в Америке они всегда просачиваются, это вам не СССР с его тотальной шпиономанией!) можно было сделать выводы, что под «невидимостью» имеется в виду незаметность для радаров, которые к тому момент уже получили немецкие и японские боевые корабли, и даже дальние морские бомбардировщики. Мелькала так же тема «дегауссизации», то есть размагничивания стального корпуса судна, с целью обезопасить его от магнитных торпед и донных мин, которые так любили использовать немцы, выставляя их с самолётов и подводных лодок на подходах к портам Англии.
Для эксперимента был выбран новенький эсминец "Элдридж", DE-173. На борту корабля было смонтировано оборудование, которые немногочисленные свидетели этих работ описывали как огромные «катушки Тесла» всё, связанное с этим то ли великим изобретателем, то ли не менее великим мистификатором было чрезвычайно популярно в США в промежутке между мировыми войнами. А захватывающе-неправдоподобные истории о «лучах смерти» и «Башнях Тесла», предназначенных для беспроводной передачи электроэнергии на огромные расстояния, и вовсе уж невероятных вещах вроде машины времени, мелькали в американских бульварных журнальчиках постоянно. Ходили даже слухи, о причастности к проекту «Рейнбоу» самого Эйнштейна но великий физик впоследствии усиленно от этого открещивался.
Решающий опыт состоялся в октябре того же, сорок третьего года. Немногочисленные свидетели рассказывали, что во время эксперимента эсминец, окутанный паутиной молний и коконом из зеленоватой дымки, исчез с якорной стоянки и объявился в трёхстах двадцати километрах, в Норфолке причём из команды численностью в сто восемьдесят один человек невредимыми остались не больше двадцати. Остальные получили несовместимые с жизнью ожоги и поражения электричеством. Некоторые обезумели; тела других были буквально «впечатаны» в переборки и палубы. Отмечается ещё такая деталь у всех выживших часы отставали на одно и то же время
После столь трагического фиаско программу свернули, материалы засекретили и постарались как можно скорее о ней забыть. Сам эсминец (которому после демонтажа опытного оборудования понадобился серьёзный ремонт) отправился на Средиземное море, а потом и на Тихий океан, где и прослужил до конца войны.
Официально флот не признавал факта проведения эксперимента однако никакие заявления адмиралов и правительственных чиновников не могли остановить поползшие слухи. После войны проектом «Рейнбоу» заинтересовались так называемые «независимые расследователи», один из которых опубликовал в начале пятидесятых книгу, благодаря которой и вошёл в обиход термин «Филадельфийский эксперимент», породивший в последующие полтора десятка лет немало конспирологических теорий и взятый за основу авторами нескольких фантастических романов и художественных фильмов. Для нас же, рассказывал Геннадий Олегович, важен вот какой момент: в сорок шестом году один из американских физиков, сотрудничавших с советской разведкой по Манхэттенскому проекту, передал своим кураторам заодно и фотокопии документов по проекту «Рейнбоу», к тому времени уже несколько лет, как похороненных в архивах. Эти материалы, вместе с другими, касающимися ведущихся в лаборатории Лос-Аламос работ, легли на стол председателя Специального комитета, по использованию атомной энергии, товарища Берия и тот неожиданно проявил интерес к теме, казалось бы, прочно забытой даже самими американцами.
Сейчас уже не выяснить, кто именно убедил Лаврентия Павловича заняться этим всерьёз. говорил инженер. Сам он давно покинул бренный мир, его ближайшие помощники, те, кто ещё живы люди не из болтливых, и вряд ли будут откровенничать даже в мемуарах. Наверняка мы знаем только то, что тогда же, в сорок шестом, в рамках Спецпроекта была создана особая группа, работающая автономно, без связи с остальными подразделениями. Именно ей и передали все материалы по проекту «Рейнбоу». Учёные взялись за работу всерьёз, и уже через год «Филадельфийский эксперимент» был повторён на секретном полигоне, где-то в Заполярье.
Для опыта флот выделил эсминец «Прочный» бывший немецкий Z-20 «Карл Гальстер», полученный СССР по репарациям от Германии. Для этого корабль перегнали с Балтики, предварительно смонтировав на нём в Ленинграде экспериментальную установку, замаскированную под новую особо мощную радиолокационную станцию. Эксперимент состоялся в октябре сорок седьмого памятуя о жертвах, которыми сопровождались опыты американцев, людей на корабле не было, оборудованием управляли дистанционно. Но, то ли материалы, полученные из Штатов, оказались неполны, то ли в расчёты вкралась ошибка установка так и не заработала. После нескольких попыток, также ничем не закончившихся, оборудование демонтировали, эсминец вернулся в Лиепаю, где прослужил до пятьдесят четвёртого года, когда был переоборудован в плавучую казарму, а ещё через два года отправился на слом. И тут бы лаборатории «98» (это безликое наименование носило незаконнорожденное дитя проекта «Рейнбоу», скрытое в недрах советской ядерной программы) и благополучно скончаться естественным путём если бы не событие, из разряда тех, какие не могут быть предсказаны никакими аналитиками и прогнозистами, разве что, ясновидящими вроде популярного в то время в СССР Вольфа Мессинга. Случилось оно в сорок восьмом году, очень далеко и от Москвы, и от Филадельфии, и от безымянной бухты на северном побережье Кольского полуострова в Монголии, в безжизненных песках пустыни Гоби, где советская палеонтологическая экспедиция уже третий год копалась в чёрных барханах, извлекая из-под чёрных песков окаменелые кости гигантских доисторических ящеров.
VI
Очередной день в школе обошёлся без сколько-нибудь заметных событий, не считая момента, когда парни из нашего класса на уроке труда воспользовались отлучкой трудовика и домотались до меня с просьбами показать «эти штуки с ножиком».
Что ж, если люди просят отчего не пойти навстречу? «Бабочку» я теперь носил не в кармане, а засунув за носок пришлось для этого выбрать в шкафу те, что поуже и повыше. А что, и удобно и практично, искать запретный предмет в штанине никому из учителей в голову не придёт чай тут не зона, чтобы обшаривать школьника с головы до ног. Ну, карманы могут заставить вывернуть, ну, проверить, нет ли чего за поясом не более того
В общем, я внял уговорам. Продемонстрировал несколько базовых вращений и проворотов (всё же новому телу было далеко до отработанных мышечных рефлексов прежнего, тут необходима постоянная тренировка), а под занавес хлопнул растопыренную пятерню на деревянный верстак и проделал распальцовку в стиле андроида Бишопа из «Чужих». Всё, как положено: в ускоряющемся темпе, хотя и без «ассистента», чью ладонь я прикрыл бы своей была, признаться, такая мысль, но это был бы уже явный перебор. Шоу завершилось эффектным броском ножа в школьную доску с одним оборотом, в полную силу, так, что доска загудела от тяжкого удара, а Андрюшка Поляков, сунувшийся выдёргивать нож, справился лишь с третьей попытки, да и то, предварительно расшатав его обеими руками.
Клоунада, скажете? Клоунада и есть, кто бы спорил только теперь признанные плохиши школы, независимо от возраста и весовой категории, будут предупредительно улыбаться при встрече и обходить десятой дорогой дворы, по которым я возвращаюсь из школы.
В остальном же день прошёл без приключений и даже на уроке истории я сдержался, и не стал запугивать симпатичную практикантку Екатерину Андреевну избыточными для советского школьника познаниями. На большой перемене, когда я вернулся из столовой, всё ещё находясь под впечатлением сладкого творожного сырка в тонкой бумаге (забытый с детства вкус!) ко мне подошла Таня Воронина. Смущённо улыбнувшись, она протянула общую тетрадку: «Запиши, если не трудно, ту песню, что пел вчера, на Ленкином бёзднике!» Тетрадь при ближайшем рассмотрении оказалась девичьим песенником эдаким аналогом альбомов, времён пушкинских и тургеневских барышень а я то и забыл, что нечто подобное должно быть у всякой уважающей себя советской школьницы
Вот, собственно, и всё. После уроков я проводил Ленку
демонстративно, от самого школьного крыльца забрав у неё портфель (местные правила хорошего тона требовали сделать это лишь завернув за угол ближайшего дома). Договорился о совместной вечерней прогулке с собаками и отправился домой, где меня ждал бабулин обед и ещё одно дельце, намеченное с вечера.
Этот письменный стол достался нам после смерти другой бабушки, матери отца. Она приобрела резной кабинетный гарнитур после войны в магазине ОсобТорга, торгующем «случайными вещами» этим эвфемизмом обозначали тогда поступившее в доход государства имущество тех, кто был по разным статьям осуждён с конфискацией, а так же некоторую часть товаров повседневного спроса, вывезенных из Германии в рамках репараций. Стол был поистине монументальным: огромный, просторный, как флайдек авианосца, из благородного тёмного дерева, с резными уголками, на львиных лапах, он, кроме полудюжины обычных ящиков, был снабжён ещё и особым, потайным. Этот ящик, вделанный в верхнюю часть одной из тумб, я обнаружил случайно уже в девяностых, после гибели родителей в автокатастрофе, когда разбирался с их наследством. В тайнике кроме пачки писем сугубо личного содержания да жиденькой стопки долларов, нашёлся тогда ещё и маленький карманный пистолет бог знает, где отец его раздобыл, может, он так и остался от прежних хозяев стола, и лежал в тайнике, не обнаруженном товароведами ОсобТорга? Скорее всего, так оно и было пистолет этот, редкой системы Хелфрихта, выпускался в Германии в промежутке между мировыми войнами скромными сериями. Несмотря на это, оружие успело засветиться даже в советском кинематографе: таким вот «дамским сверчком» угрожает Армену Джиграханяну, в роли подпольного перевозчика золота с приисков старуха-скупщица, роль которой сыграла актриса Эмилия Мильтон только там следователь Знаменский, а вслед за ним и эксперт Кибрит, которым по должности полагается разбираться в подобных вещах, упорно называют его бельгийским «Браунингом».
Сейчас пистолет мне был ни к чему я надеялся обнаружить в тайнике какие-нибудь бумаги, связанные с отцовской работой. Я знал, что он изредка брал домой документы, и каждый раз предупреждал меня ни в коем случае к ним не прикасаться. Так может, и сейчас, уезжая в командировку, он оставил там что-нибудь, не предназначенное для моих глаз?
Поиски не заняли много времени немудрено, когда знаешь, что искать и помнишь заветный сучок в облицовке, на который надо надавить чем-нибудь твёрдым, а потом, слегка утопив, провернуть примерно на четверть оборота. Так я и сделал плоский ящик выдвинулся со звонким щелчком, открыв моим взорам и сам «дамский сверчок» и маленькую, серого рыхлого картона, пачку с двадцатью патронами 25АСР, они же 6,35х15 мм «Браунинг», и жиденькую пачку купюр только на это раз не долларов, а советских сторублёвок. Всего в пачке оказалось около четырёх с половиной тысяч ага, семейные накопления на новые «Жигули» взамен старого, разболтанного «Москвича-407» помнится, мы как раз весной, после переезда на новую квартиру и приобрели новую тачку Кроме перечисленных сокровищ, в секретном ящике имела место бледно-зелёная дерматиновая канцелярская папка с завязками из ботиночных шнурков, а так же ещё один предмет, который я меньше всего ожидал здесь увидеть.
темный и безжизненный стоял звездолет, никак не реагируя на приближение собрата. Лучи прожекторов пробежали дальше, сверкнули, отразившись, как от синего зеркала, от колоссального диска нет, не диска, а кольца, громадного тора со спиральными выступами на поверхности и огромным, примерно на половину диаметра, отверстием в центре. Тор стоял наклонно, на ребре, частично погруженный в черную почву. На мгновение наблюдателям показалось, что за диском торчат какие-то скалы, а дальше сгущается черная тьма. Там, вероятно, был обрыв или спуск куда-то на низменность
Я положил перед собой заглавную страницу. На пожелтевшей бумаге заглавными машинописными буквами было напечатано слепым машинописным шрифтом: «Туманность Андромеды», И.А. Ефремов, 1956 г.» И в верхнем правом углу выцветший лиловый штамп «Для служебного пользования» и чья-то почти неразличимая подпись.
Вот те раз! Неизвестная версия знаменитого романа Ивана Ефремова, причём с изрядными расхождениями по сравнению с каноническим текстом! Благо, сравнить нетрудно потрёпанный томик «Туманности Андромеды» лежит тут же, и это ему я так удивился, открыв тайник. Нет, отец, конечно, уважал научную фантастику, и даже иногда её почитывал но всё больше с моей подачи. А тут такая находка, которой впору оказаться в столе преданного поклонника творчества Ивана Антоновича.
А ещё этот штамп «Д.С.П.» он-то к чему?
Вы думаете предпринять исследование звездолета-тора? спросил биолог.
Обязательно! Как может простить себе ученый упущение такой возможности! Только это, возможно, не звездолёт, тем более, что звездолёты такой формы в смежных с нами населенных областях неизвестны. По Великому Кольцу до Земли несколько раз доходили сообщения о группе цивилизаций, овладевших способом мгновенного перемещения в пространстве при помощи особых внепространственных «ворот», которые они устанавливают как на планетах, так и в удобных для астронавигации точках пространства. Так вот, эти самые «ворота» как раз и имеют подобную необычную форму плоского кольца с выступающими на поверхности спиралевидными рёбрами-выступами. Как только кончим перегрузку «Паруса», займемся этим объектом ведь если мы сумеем проникнуть внутрь.
Мы просто обязаны это сделать! с энтузиазмом воскликнула астронавигатор «Тантры», рыжеволосая Низа Крит. Тогда появится шанс изучить неизвестные ранее принципы перемещения в Пространстве а значит Земля, и другие цивилизации Великого Кольца окажутся друг от друга не в сотнях, тысячах парсеков, на преодоление которых даже при помощи могучих анамезонных двигателей сейчас не хватит и сотни человеческих жизней, а буквально на расстоянии вытянутой руки!