И что же у нас внутри? Так две общие тетрадки для занятий в кружке журнал «Техника-Молодёжи» мартовский номер 1975 года а это что?
Две книги, обложку одной из которых я узнал с первого взгляда. У меня такая была в школе, и уцелела во всех переездах и перетрясках домашней библиотеки довольно старый, шестьдесят пятого года томик Фрэнсиса Карсака «Робинзоны космоса» издательство «Мысль», в бумажной потрёпанной суперобложке с изображениями, похожих одновременно на наскальные рисунки и на творения художников-абстракционистов: две угловатые, ломаные фигуры кентавров, один с луком, другой с копьём в поднятой руке.
А вот со второй случилась заминка. Хайнлайн, сборник «Тоннель в небо» и несколько рассказов. Маленький пухлый, в бумажной обложке (позже такие станут называть «покетбуки») из серии «Зарубежная фантастика» издательства «Мир» и вот он неожиданно меня озадачил. Дело в том, что во времена оны я собирал эту серию, приобрёл почти все издания, хорошо знал её историю но вот этой конкретной книги, хоть убейте, в руках не держал! Семьдесят пятый год, как гласила надпись на обложке ну да, конечно, годом раньше, в семьдесят четвёртом издательство сменило дизайн серии на тот, что продержался до самого её закрытия в девяносто девятом. Но ведь, если память мне не изменяет, в семьдесят пятом было два выпуска: роман «Мутант-59» выпуск, сборник «Человек-компьютер», с главным произведением в виде известного романа Майкла Крайтона. Но чтобы Хайнлайн, да ещё и «Тоннель в небо»? Нет, ни хрена не помню.
неужто, склероз передаётся при попаданстве? Если так то дело худо
Холодный нос снова ткнулся, на этот раз в руки.
Тебе чего, зверь?
Бритти виляла хвостом и глядела на меня снизу вверх, время от времени скашивая глаз с намёком на что-то, лежащее слева от меня, на скамейке. Я посмотрел ну конечно, ножик с насаженной на его кончик «канапешкой» из сала и бородинского хлеба. Нелёгкое испытание, понимаю так вкусно, а хозяин зажал, и занят какой-то ерундой, вместо того, чтобы покормить маленькую собаченьку!
Ну, сейчас-сейчас, потерпи
Ладно, Бог с ним, с Хайнлайном, может, и вправду, запамятовал Я потянулся к ножу, взял узкий кончик лезвия проткнул крошечный бутербродик насквозь и высовывался на пару миллиметров из розоватого сала и тут меня словно током прошибло. Хорошим таким, на все двести двадцать вольт
всё, что я только что лихорадочно осматривал от покетбука до собственных башмаков, всё родом отсюда, из 1975-го года от Рождества Христова! Или «нашей эры», как было принято при советской действительности. Иначе, строго говоря, и быть не может ведь переносу-то подверглась только «универсальное жизненное начало, витальная сила, присутствующая в каждом живом существе», она же «бессмертная субстанция, придающая целостность и непрерывность индивидуальному существованию». То есть душа, как учит нас Большая Советская Энциклопедия. Или личность, если кому-то так понятнее
Но загвоздка в том, что упомянутый «субстрат всех сознательных и бессознательных психических процессов» есть явление сугубо нематериальное, умозрительное, о чём БСЭ и сообщает в той же самой статье. А нож, лежащий сейчас в нескольких сантиметрах от полы моей куртки, как и нанизанная на его кончик закуска вполне материальны, что ясно хотя бы из аппетитного аромата, от которого у Бритьки слюни из пасти свешиваются чуть ли не до земли. Я даже отодвинулся чуть в сторону, чтобы избежать искушения потыкать нож пальцем а не развеется ли? Но тут же взял себя в руки, двумя пальцами (не без некоторого, надо сказать, трепета) взялся за инструмент, снял канапешку и протянул собаке. За что немедленно был вознаграждён порцией слюней на ладони и довольным чавканьем. И едва не повалился со скамейки, повторно испытав потрясение.
Нож ладно, нож, ерунда хотя и ему тут быть, строго говоря, не положено. А вот эти двадцать пять килограммов шерсти, счастья и любви ко всему окружающему их куда деть? Подумать только, прошло целых пять минут, в течение которых я хлопал себя по карманам, рассматривал кисти рук и копался в сумке прежде, чем осознал, что вместе с моим «жизненным началом» (универсальным, если верить авторам БСЭ, но всё же насквозь нечувствительным и нематериальным) в прошлое перенеслась вполне материальная и ощутимая собака породы «голден ретривер». И ещё какая материальная схрумкала вкусняшку (тоже, между прочим, контрабандную) и теперь более, чем ощутимо тычется мне мордой в руки. Я вытер обслюнявленную ладонь о школьные брюки и задумался.
Да, друзья мои, а ведь это, как говорил товарищ Огурцов из «Карнавальной ночи», нетипично. Если, скажем, «попаданство» происходит в собственной бренной оболочке, то ноутбук под мышкой, смартфон в кармане да хоть танковая дивизия за спиной тогда да, тогда это будет типично. Но если клиент перемещается в виде упомянутого нематериального духовного субстрата тогда извините, всё, на что он может рассчитывать, это содержимое собственной памяти, благоприобретённое, или дополненное теми, кто этот гадский эксперимент затеял. И это тоже будет типично а вот чтобы так? Нет, недаром говорят умные люди, что смешение жанров есть приём недопустимый. Жаль, что на этот раз их никто не спросил
Я ещё раз потрепал собаку по загривку, словно желая убедиться в её реальности, и встал. Никогда мне ещё не было так сложно решиться на то, чтобы просто взять и подняться со скамейки. Однако же стою, и не просто стою, а прислушиваюсь к внутреннему состоянию организма. Впечатления, надо сказать, самые благоприятные, особенно на фоне того полу-болезненного состояния, к которому я начал привыкать за крайние три-четыре не слишком-то благополучных года. Возраст, будь он неладен зато теперь я чувствую себя, как космонавт перед стартом и готов хоть весь оставшийся световой день бегать в Бритькой наперегонки по просторным лужайкам дворцовского парка, невзирая на неопрятные, опадающие апрельские сугробы.
Нет, бегать мы сейчас не будем, хотя собака и заскакала вокруг, словно ощущая произошедшие со мной благотворные перемены. Тоже, кстати, интереснейший вопрос: это ведь себя можно обмануть, а собаку поди, попробуй! Тем не менее, Бритти сразу и почти без колебаний (вот, к примеру, чем был вызван её испуг в первые секунды!) опознала во мне меня. И это несмотря на разительно изменившийся вид и наверняка ещё более разительно изменившимся запахом. Ведь не может же пахнуть одинаково и четырнадцатилетний пацан, и шестидесятилетний мужик, в которого он превратился почти полвека лет спустя?
Однако вот он, факт, хвостатый и ушастый. Радостно прыгает вокруг, ничуть не сомневаясь в том, что я это я
Я огляделся аллея по-прежнему пуста, только маячат около входа во Дворец две фигурки. Собрал с асфальта рассыпанную мелочь, всю, до последней монетки, которую пришлось выковыривать из глубокой трещины. Взгляд на часы так, семнадцать-двадцать, скоро уже появятся кружковцы и Нет, к этой встрече я сейчас не готов, да и с собакой во Дворец не пустят а потому сегодняшнее занятие кружка юных космонавтов состоится без моего участия. Я свернул от здания влево, туда, где к лежащему в низинке большому пруду спускаются с горки две широкие лестницы, окаймляющие огромный, выложенный цветными камнями контур пятиконечной звезды. Свистнул Бритьке, что-то обнюхивающей на газоне, и торопливо сбежал по ступенькам вниз. Кое-кто из наших кружковцев приходят не от эскалаторной галереи, а появляются с противоположной стороны, от остановки троллейбуса, идущего по Проспекту Вернадского а мне сейчас вовсе не нужны встречи, неважно, случайные или нет.
Ох, думается, это лишь самая незначительная из нарисовавшихся у меня проблем
II
Первая из проблем оказалась довольно мелкой, и, тем не менее, решать её требовалось и срочно. Не успели мы удалиться от здания Дворца на достаточное расстояние, как нас окликнули весьма недоброжелательным тоном.
Мальчик, это твоя собака?
Женщине было на вид лет около сорока типичная даже не «училка», а «завучиха». Невысокая, плотненькая, невыразительное лицо с густыми бровями и бесцветными тонкими губами, так же русые жидкие волосы, собранные на затылке в пучок, дополняли очки в пластиковой оправе, такой же блёклой, как «деловой» костюм, состоящий из юбки и то ли жакета, то ли пиджака невнятно-бурого цвета. Ни дать ни взять Людмила Прокофьевна из «Служебного романа», до того, как оный роман вошёл в фазу бурного развития. Пальто в клеточку с воротником из искусственного меха накинуто на плечи женщина явно торопилась из одного корпуса дворца в другой. К гадалке не ходи, какая-нибудь педагог-методист, а то и просто административный работник среднего уровня. Спешащие в сторону главного корпуса стайки местной школоты (время, когда стартуют занятия большинства кружков и секций уже наступило) поглядывали на неё с опаской.
школота, значит?.. Ты это брось, дядя, с интернет-сленгом надо завязывать, и чем скорее, тем лучше. Ровесники неспроста так косятся на «Людмилу Прокофьевну» наверняка «завучиха» (а может, главный методист, кто их разберёт?) способна доставить немало неприятностей. А мне тут ещё жить и дальше посещать Дворец.
Я торопливо запахнул куртку не хватало ещё, чтобы моя визави разглядела выдающую меня с головой униформу кружка юных космонавтов! и отвечаю, стараясь, чтобы это звучало максимально почтительно:
Да, моя. Но вы не думайте, она очень ласковая и детей любит!
В ответ раздаётся раздражённое фырканье. «Людмила Прокофьевна» поджимает губы, из-за чего они превращаются совсем уж в ниточку.
Меня не интересует, ласковая или нет! На территории, примыкающей к детскому учреждению, выгул собак категорически запрещён, повсюду таблички расставлены для особо одарённых! К тому же, она без поводка и намордника а это уж совсем ни в какие ворота! А если покусает какого-нибудь ребёнка?
Говорю же, она добрая, порода такая делаю я безнадёжную попытку.
Ещё и грубишь старшим? очки ходят ходуном на остреньком носу. От злости, что ли? Мне что, милицию вызвать, чтобы объяснили тебе правила выгула собак?
Язык чесался ответить: что в примыкающем к дворцу парке жители окрестных домов спокон веку выгуливали своих четверолапых питомцев, тут даже собачья площадка имеется, с горками, барьерами и прочими брёвнами. Но я вовремя сообразил, что относится это к куда более поздним временам, когда порядка стало не в пример меньше. Или не относится? В любом случае, спорить сейчас не время, «завучиха» настроена серьёзно, а на звуки её голоса (весьма противного и пронзительного) уже торопится от главного корпуса ещё одна представительница педагогического сообщества.
Извините, тётенька, больше не повторится! бодро отчеканиваю я, с удовольствием видя, как краснеет от негодования её лицо при слове «тётенька». Хватаю Бритьку за ошейник и чуть ли не бегом направляюсь к дальней ограде парка, что тянется вдоль улицы Анучина. Или, здесь она всё ещё именуется «Проектируемый проезд номер сколько-то-там»? Да какая, в сущности, разница
«Людмила Прокофьевна» оказалась права: табличка с перечёркнутым силуэтом собаки и грозным «Выгул собак запрещён!» я обнаружил прямо возле калитки. И, кстати, проблема поводка тоже не была праздной: пойдём мы домой пешком, или поедем на троллейбусе так или иначе, он понадобится. Мой-то остался в двадцать первом веке, а волочь ни в чём не повинного зверя всю дорогу за ошейник удовольствие ещё то, причём для нас обоих. Поэтому я сначала ощупал пояс и, убедившись, что ремня в брюках нет, разжал, пыхтя от усилий, металлическое кольцо, которым крепился к сумке ремешок, снял и пропустил его в ошейник. Не бог весть, как удобно, да и сумку придётся тащить, прижимая к боку локтем но это ничего, это можно пережить. Вот бы и всё прочее разрешилось с такой же лёгкостью
Покинув территорию «дворцовского» парка, мы быстрым шагом пересекли Университетский проспект по пешеходной зебре, а как же, ПДД надо соблюдать даже попаданцам На ходу я озирался по сторонам- вроде, и дома знакомые, и улица та же, а нет, не то. Прежде всего, разрослись деревья, насаженные на месте тех, что были вырублены подчистую во время масштабного строительства начала шестидесятых. В моё время вдоль улицы высились липы, а во дворах стояли плечом к плечу, как солдаты на карауле тополя, каждое лето изводящие обитателей метелями, буранами, снегопадами пуха. А сейчас торчат какие-то прутики, почерневшие, по случаю наступающей весны, и ничего, кроме жалости, не вызывающие
На самом бульваре, протянувшемся вдоль Университетского проспекта, с растительностью было получше, и даже угадывались следы благоустройства в виде размеченных газонов, асфальтированных дорожек со скамейками. На одну из них я и уселся. Нет, ни о какой усталости речи не было просто требовалось привести в порядок раздёрганные мысли, и бульвар, где в это время почти не было ни мамочек с колясками, ни собачников, ни прочей праздношатающейся публики вполне для этой цели подходил, как нельзя лучше. Мелькали изредка группки школьников уроки уже закончились даже в старших классах, и теперь мои ровесники с упоением предавались отдыху. Им-то хорошо, с неожиданной завистью подумал я, а у меня впереди ворох нерешённых вопросов помудрёнее задачек по алгебре с геометрией, или упражнений по русскому языку. Скажем: как объяснить родителям появление в доме этого ушастого счастья, да так, чтобы вернувшись назавтра из школы, не узнать, что собаку отдали кому-нибудь из знакомых. Вот она, сидит рядом и преданно на меня взирает. Надо полагать имея в виду шоколадную конфету в кармане куртки. Ну держи половинку, разделим по-братски! Конечно, сладости собакам не слишком полезны, но по такому случаю можно сделать исключение
Ладно, это не сейчас, а только через несколько часов родители наверняка на работе, и вернутся не раньше восьми вечера, время на подготовку есть. Вот только к чему готовиться-то? Прошлая жизнь осталась позади, и с этим следует смириться. Нет, остаётся, конечно, надежда, что завтра утром я проснусь в собственной холостяцкой постели и пойму, что это всё был дурной глюк, но нет, я бы не рассчитывал. А значит надо как-то жить дальше, и для этого следует произвести ревизию активов. С материальными, вроде, всё ясно, вместе со мной перенёсся только складной нож и собака а вот как обстоят дела с активами духовными и интеллектуальными? За неимением заполненного информацией ноутбука или смартфона именно они приобретают теперь решающее значение во всяком случае, так должно быть согласно законам попаданского жанра.
Итак, что у меня в загашнике? Один из московских технических вузов, из которого я вынес общий набор инженерных знаний и стойкую неприязнь к точным наукам. Студенческие увлечения КСП, горный, потом водный туризм. Фантастика, разумеется, хотя, это началось раньше, примерно да, именно в восьмом классе, и осталось со мной на всю жизнь. Потом армия, лейтенантские погоны, и свобода примерно через полгода после ввода войск в Афганистан. Ну а дальше дальше чего только не было! Работа на Северах, водителем в геологической партии (к своей прямой специальности инженера-теплоэнергетика я так и не вернулся), два года в тайге, в поисках приключений, потом ещё три палубным механиком на сейнере, на Камчатке К разгару перестройки я успел накопить довольно приличный багаж и решил сдуру, что вот оно, пришло моё время! И с треском обломился, сунувшись в зарождающийся книгоиздательский бизнес. То есть, поначалу-то всё шло неплохо, даже хорошо: мы издавали чудовищные переводы западной фантастики на скверной бумаге, в ярких аляповатых обложках, и сами же распродавали тиражи на книжном рынке «Динамо» и позже, когда это средоточие культуры и коммерции откочевало на «Олимпийский».