Но уже было видно, как складывающаяся система работы позволяла любому учителю совершенно менять и свои представления о детских возможностях, и учебные результаты ребят. В 1953 году я впервые представила свою систему, выступив в Ленинградском институте усовершенствования учителей с докладом, который так и назывался: «В классе сорок человек» тогда меньше сорока и не было. И смысл заключался в том, что система, по которой я работаю, позволяет всех научить, никого не ущемляя, никого не оставляя отстающим и никого не тормозя ни в развитии, ни в творчестве.
Что было понятно уже тогда? Что эта система позволяет учителю работать с коллективом, но так, чтобы каждому в коллективе учиться хотелось, и чтобы каждый проучился успешно. И при этом сам процесс «способствует дальнейшему успеху через сам успех».
В школьном деле важны ведь не только цели обучения. Есть иные, не менее существенные цели, можно назвать их «целями защиты личности». Вот взгляните, что подчёркнуто нами среди их списка:
Чтобы слабому не озвереть от неудач, не пресмыкаться и не кусаться и суметь перейти в разряд успевающих.
Чтобы сильному не унижать, а поднимать до себя; развивать благородство без самоуничижения; не скучать и не страдать от непонимания; любить жизнь, иметь время на увлечения и работать творчески.
Чтобы среднему получить прочные знания о себе, о людях, о природе; понять свои сильные стороны и иметь хобби; не обижать слабого, но и не опускаться до него, не презирать сильного, а учиться у него.
И чтобы самому учителю не потерять уважение к себе.
Из опыта многих десятилетий, многих школ, детей и взрослых я убеждалась, что эти цели достижимы относительно любых встречаемых мной детей и учителей.
Тогда же, в 1953 году, главное, что вызвало в зале гул недоумения это отказ от обязательности домашних заданий. Но в этом отказе первый краеугольный принцип нашей системы школьную обязательную программу выучить на уроках (это 56 часов в день!), а остальное время на лично выбранное дополнительное образование.
Обличение вместо обучения
За прошедшие десятилетия многократного опытного воплощения нашего подхода разными людьми, я убедилась, что перевод домашних заданий на исключительно добровольную основу всегда возможен (да по-своему и необходим). Когда я работала завучем, директором, я сама заменяла многие уроки. Эта система однозначно работает на любом предмете, на любом возрасте вплоть до вуза.
Но почему заявления об отмене обязательности домашних заданий так пугают учителей?
Видимо, эта обязательность необходима сегодняшней школе в качестве главного оправдания той усредненной системы работы, где учитель на уроке не учит он что-то вещает, что-то преподает и что-то контролирует (и не свою работу, а только учащихся).
Коменский несколько столетий назад заявил о возможности учить всех. Но Коменский всё-таки лишь заложил начало, показал образ возможного успеха. Вероятно, сам он и умел его достигать, но по его разработкам этого сделать невозможно. Он не обсуждал ту самую тысячу мелочей, без которых великая дидактика может быть прогрессивной только в своей формальной части классно-урочной, где обеспечивает «массовость», стандартизацию, алгоритмизированность учить «всех одному и тому же», а в содержательной (научить и воспитать разнообразных «всех») остаётся лишь красивой утопией.
Педагогическая наука сделала вид, что здесь дело якобы решенное, почти само собой разумеющееся. Если не получается, то виноват или учитель, или ученик. И поскольку реального инструмента, позволяющего успешно обучать всех, учителю наука так и не предложила, то единственным оправданием его неудач стала «нерадивость» учеников. А незаменимым механизмом обличения этой нерадивости домашние задания. Тогда всю дидактику стало возможным сводить к требовательности.
И когда недочеты дидактики не сглаживаются талантами педагога, то средний учитель стал лишь «подавать предмет» и контролировать домашнюю работу. А ученик перестал учиться на уроке все равно дома сидеть. Домашние задания растянули время учёбы почти до 10 часов в сутки. При этом труд дома не мог быть для большинства детей рациональным. Программа «преподавания» (это же не обучение!) стала безгранично возрастать. Положение попытались исправить, вменив учителю в обязанность проводить ещё дополнительные занятия с «отстающими», и слабые, уже утомлённые дети сидели после уроков без обеда ещё 23 часа.
Роль коллектива соучеников стали рассматривать только с отрицательных позиций. Пошли на механическое разделение «по способностям». В результате такой дискриминации учеников (а «дискриминация» по латыни и означает разделение, отделение) получили повсеместный рост молодежного экстремизма. Дети из-за безнадёжности пребывания на уроках, плохого состояния знаний, из-за ухудшения здоровья наживали комплексы неполноценности, их, ничем не защищенных от криминальной среды, вынуждали и вынуждают «искать себя» на улице.
Главное уравнение дидактики: законы логики + законы этики = успех всех
Педагоги любят повторять (особенно по поводу домашних заданий): «Повторение мать учения». Но ведь это неправда. Основа обучения не повторение само по себе, основа обучения помощь. Вот вы, мужчина, хотите научиться вязать. Что, вы ждете, что я вас буду ругать? Нет, вы ждете, чтобы я помогла, рукой вашей поводила, подсказывала на каждом движении, принимала бы как должное все ваши повторяющиеся, неизбежные, естественные ошибки
Помощь основа обучения. Помощь от учителя, от соучеников, от учебника, от пособий всяких, от шпаргалок. Все интуитивно ищут такой помощи, но мало кто находит её на уроке. Но только чувство окруженности подобной помощью, возможность получить её своевременно позволяет чувствовать себя спокойно, двигаться вперёд уверенно, без боязни как отстать, так и не в меру соригинальничать.
До сих пор в педагогических кругах дидактику толкуют только как теорию «обучения», а не «воспитывающего обучения», хотя оно воспитание было заложено уже в использованное Я. А. Коменским название: греческое «дидактикос» поучительный. Уроки всегда являются «воспитывающими» сами по себе, только вопрос: что на них воспитывается. И уж конечно, люди воспитываются не программами «семейного», «полового», «правового», «экологического» и тому подобного воспитания. Люди воспитываются отношениями. Теми, что складываются вокруг них, между ними, между людьми и их делом во время жизни: работы, учебы, игры, отдыха
Для успешной дидактики самое главное это соединить законы логики и законы этики коллектива.
Если это удается, то учить всех сразу оказывается легче, быстрее и результативнее, чем каждого в отдельности! Тогда возникает великий шанс суметь использовать силы каждого как дар для других.
Предлагаемая нами теория «Большой дидактики и тысячи мелочей» отвечает на три главных практических вопроса:
как обучать прямо на уроках, без «упора» на домашние задания;
как обеспечить воспитание, влияя на него характером обучения;
и как, обучая всех сразу, использовать многообразие этих «всех» через феномен коллектива, чтобы научить и воспитать каждого в отдельности.
Пять уровней работы, пять типов («блоков») уроков, три уровня сложности
Если мы хотим, чтобы разные дети (с разными способностями, интересами и потребностями) могли учиться по-разному, но каждому из них были обеспечены необходимые основы знаний, нам потребуется и разноуровневая система обучения. (А вовсе не разные классы или разные школы. Хотя бы по той простой причине, что не создашь столько классов, насколько различны способности и интересы детей).
По нашим оценкам, в логике разноуровневого обучения каждая учебная тема должна подвергаться рассмотрению по крайней мере пять раз, под пятью разными углами зрения.
Сейчас принято говорить о «репродуктивном» и «творческом» уровне освоения. Такое разделение справедливо но оно явно недостаточно и мало что объясняет с точки зрения организации обучения.
Что такое «репродуктивный» уровень? Способность повторить какие-то случайные сведения? Или овладение главным в теме? Или полноценное понимание системы связей и соотношений во всем пройденном материале? Все эти три уровня можно назвать «репродуктивными». Но какова дистанция между ними!
Увы, обычная школьная традиция не выделять главное и концентрировать на нём всё внимание, а лепить всё в кучу. И базовые сведения, и дополнительные, и сразу попытаться связать новые знания с пройденным В результате суть новых знаний тонет в очень непрочных знаниях прошлых. А так как новые знания тоже становятся непрочными то трясина только нарастает.
Поэтому мы считаем необходимым выделять три главных вида сложности при подаче материала и при его усвоении, а потом, соответственно, и при оценке:
Знание базового минимума только на материале темы.
Умение устанавливать связь нового с пройденным ранее, как по этому курсу, так и по сопутствующим.
Овладение творческими приёмами в использовании изученного, предложение нестандартных решений.
Эти вещи ни в коем случае нельзя мешать друг с другом (иначе они точно друг другу помешают).
Именно в этом осуществляется дидактический закон разноуровневости: разные возможности детей накладываются на структурное разнообразие учебной информации (а не наоборот!).
Поэтому при подготовке любой темы предполагаемый учебный материал (а не ученики!) заранее распределяется по нескольким блокам:
материал любого «занимательного» рода, позволяющий увлечь новой темой;
очень чётко выделенный базовый минимум темы, «самое главное»;
задания и сведения, помогающие связать новую тему с ранее изученным;
и, наконец, проблемы, задания, вопросы и специальные приёмы, способные послужить толчком для творческих поисков и решений.
Таким образом, в каждой новой теме нам представляется необходимой такая последовательность процесса обучения:
Во-первых, заинтересовать темой.
Во-вторых, рационально взять главное.
В-третьих, посмотреть связь главного с пройденным и с возможностями творческого подхода к новым задачам.
В-четвёртых, оттренировать всё.
В-пятых, продемонстрировать и оценить успехи на всём материале темы.
Такая последовательность обучения отражает характерные уровни владения человеком определённой системой знаний: дилетант исполнитель организатор творец.
Так от развлекательно-дилетантского уровня к самостоятельно-творческому идёт продвижение в любой теме. И каждому уровню соответствует свой комплекс (не случайный набор «мелочей», а их система!) приёмов и методов учебной работы на уроке.
На обсуждение ключевых принципов и жизненно важных мелочей для каждого из пяти уровней подачи учебного материала (и пяти разных типов работы на уроках!) и ориентирована структура нашего альбома-справочника.
Альбом-справочник
Вместо эпиграфа
Дети очень рано задумываются:
«Откуда берутся дети?»
Узнают. Рвутся во взрослые.
Забывают о детстве.
И не задумываются:
«Как они стали взрослыми?»,
«Откуда взялись другие взрослые?»
С трудом приспосабливают себя и к себе других людей.
В основном «военными мерами» в семье и в обществе.
Превращают единственную
и очень коротенькую жизнь
в цепь непрерывных трагедий,
умирают непонятыми, оклеветанными.
Умерших осыпают живыми цветами,
ставят бесполезные им памятники,
славословят.
Всё полезное, сделанное ими, надолго забывают.
А потом открывают заново.
Откуда же берутся
Такие
Бестолковые
Взрослые?!
Кто засылает их,
Готовых,
Бестолковых
Взрослых,
Чтобы сделать Землю
Многострадальной?!
Ответ:
В настоящее время
Они берутся
Из школ!
Там учат
Плохо,
А воспитывают
Ещё хуже.
Пока!
Так как
Найдены способы
Дело исправить.
Блок 0. Начало начал
0.1. «Лиха беда начало»
Организаторы школьного дела в государстве заранее составляют программы и учебные планы. Правда, обсуждение намечаемых программ ведётся не всеми участниками будущей учебной работы, практики-учителя привлекаются редко и в очень малом количестве. Родители, дети которых будут потом учиться по этим программам, не привлекаются к обсуждению этих программ вообще.
В редких случаях привлекаются на этапе обсуждения будущих учебных программ те научные работники, что будут вести методическое обеспечение этих программ учебниками, пособиями, индивидуальным «раздаточным» материалом и т. п. сопровождением (помогающим проникать в существо намеченных вопросов по темам школьного курса).
О дидактике вообще вспоминают в последнюю очередь. Теорию воспитывающего обучения начинают «создавать», вернее, придумывать, подстраиваясь к уже заданной программе.
А сама программа кем-то уже составлена заранее, без привлечения всего того, о чём было сказано выше. Потому она не всегда «обладает способностью» быть «обучающей» и «воспитывающей», как по отдельным этим показателям, так (тем более) и по их совокупности, взаимодействию, взаимовлиянию.
Образно, картина выглядит так: повар приготовил один единственный обед для всех, желающих поесть. С голодухи дело «сходит с рук». Так было на первых порах применения классно-урочной, запрограммированной по годам системы обучения.
Но очень скоро заметили, что «обучают всех одному и тому же», но научаются отнюдь не все. И стали винить «учеников», и до сих пор винят их, называют «неуспевающими», потому разгоняют по разным «компенсирующим» классам, и создают специальные школы по специальным способностям.
«Специальных» способностей так много, что никаких специальных школ на них не хватает. Во всех специальных школах есть успевающие и неуспевающие, есть сытые и голодные, а потому добрые и злые.
В спускаемых сверху программах и учебных планах до сих пор отсутствует учёт главного аспекта: необходимости учить всех сразу, научая, при этом, каждого ученика в отдельности. Автор программы предполагает по умолчанию, что такой «фортель» совершит сам учитель, которому положено все эти программы претворять в жизнь.
Но для этого надо научиться, работая в рамках реального «набора продуктов», составлять разнообразные меню. И, конечно, такому «повару» нужны специалисты-помощники.
0.2. «Индивидуализация» или повод для дискриминации?
Формы организации соучастия в учебном процессе всех, присутствующих на уроке учеников, мало известны учительству. Учитель считает для себя вполне возможным «не играть в эти игры» ни в парные, ни в «бригадные», ни в групповые формы работы.
Для коллективных форм организации учёбы нет технологической поддержки в методических пособиях, начиная с учебника. Почти всё рассчитано на работу в паре «учитель-ученик».
Коллектив учеников в классе, на уроке традиционно воспринимается как работающим учителем, так и крупнейшими методическими центрами как абстрактный единичный человечек. И всё это на фоне (больше того, на буме!) разговоров об индивидуализации. Только чаще всего выводом из этих разговоров служит идея дискриминации разделения по способностям (используемого как наказание!)
Вероятно, и настаивают на дискриминации, чтобы создавать однородные коллективы, чтобы работать с таким коллективом, как с абстрактной единицей-учеником.