Он еще слишком молодой и горячий. В романтическом угаре. Со временем успокоиться. Перестанет биться головой о стену. Никуда не денеться. Принюхается.
А если заметут вместе с этой экстремисткой? И прозвище-то у нее расстрельное: АКА
Как автомат Калашникова?
Ведь до беды доведет Анастасия Константиновна Астахова. Вскружила парню голову и вертит им. А он же ни черта не понимает. Или не хочет.
Не кипятись. Он парень не промах. Котелок у него варит.
Махнув шумовкой, жена ушла дожаривать картошку с котлетами.
19
Калганов закружил по комнате.
Пахнут деньги или не пахнут? Спросил он себя.
Слова Егора расстроили и уязвили. Для Егора он пропащий и конченый. На него нашло и придавило болезненно острое ощущение отчужденности и ненормальности. Когда он устроился в «Некромант Гарант Сервис», многие раззнакомились с ним и стали чураться.
В том числе и профессор философии Игорь Николаевич Навроцкий. Однажды, спеша в «НГС», Калганов встретил Навроцкого неподалеку от площади Ленина и Белого дома. Оживленно разговаривая со смуглым увальнем, Навроцкий посмотрел сквозь Калганова и прошел мимо.
Со мною вот что происходит. Пробормотал Калганов, кружа по комнате и накручивая себя. Раздражала бумажка на полу.
А другие стали наоборот набиваться в друзья. Да тот же Лев Николаевич Миллер, крючкотвор из городской администрации. Раньше он смотрел на Калганова с презрительным недоумением. А теперь он почтительно и льстиво улыбался, лебезил и заманивал в гости. А ведь он втайне ненавидел Калганова. И чем назойливей он подлизывался, тем острее и тише ненавидел. Если Калганова уволят, такие «друзья» как Миллер тотчас отвернуться от него и перестанут его замечать. И Миллер понимал, что Калганову это известно. Вот поэтому Миллер с таким упоением и так самозабвенно расстилался и заискивал перед ним.
А может, психануть и уволиться? Податься в дворники. Подружиться с метлой. Проклятая бумажка. Или стать свободным некромантом.
Так пахнут они или не пахнут? Калганов поднял с пола кассовый чек. Пицца пепперони из «Додо Пицца» на Театральной. Значит, Егор был в центре. Поздравляю его, соврамши.
Попахивают. Ну и что? Не берите в голову. Отозвался бледный голос.
Началось Досадливо нахмурившись, Калганов оглянулся.
20
За столом, глядя «Касабланку», сидела прозрачная женщина. На бледном овале лица западали щеки, и выступал подбородок. Надпереносье разрезала вертикальная морщина. Выпуклые глаза лихорадочно поблескивали.
А что-нибудь другое? Скучным голосом спросила Нина Ростовцева. Рука потянулась к пульту и прошла сквозь него. Все забываю, что я призрак. Ростовцева вздохнула. Она вся расползалась, словно была отражением кривого зеркала или картиной Пикассо.
Вы записывались?
Я не могу три недели ждать.
Прием окончен. С ног валюсь.
Не развалитесь. Кривая улыбка сползла к подбородку. Ростовцева небрежно поправила ее.
Донимаете даже во сне.
Сочувствую. Скучным голосом сказала женщина
В туалете подстерегаете. Недавно вынырнул из унитаза сантехник четвертого разряда. И стал честить свою вдову. Я послал его к черту. И пригрозил духом забвения. Слесарь обрызгал проклятиями. Потек заливной клапан бачка. А у меня то запоры, то кактусы. Смешно? Да?
Чуть-чуть. Тихая улыбка заскользила вниз.
Что с вами? Прямо на глазах расползаетесь.
Это меня муж так: случайно пришиб и неслучайно расчленил. Она поморщилась. Он записался к вам назавтра.
Николай Васильевич?
Женщина кивнула:
Душу ему оставьте. Пусть мучается. А то ведь успокоиться. Какую-нибудь глупышку охмурит, напьется и отправит на тот свет. Он же не в себе. А от водки звереет. Все орет: раздавлю, убью. Вот и Она вздохнула. Да и жалко его отчасти. Без души ему будет еще хуже. Мысли у нее расползались так же, как и тело.
Жалко? Он же вас убил. Опешил Калганов.
Значит любил.
Ты опять что ли? В дверном проеме выросла и застала врасплох жена.
21
Жена посмотрела на стол за спиной Калганова. Тихо прошуршала штора. Балконная дверь приоткрылась.
Он здесь?
Кто?
Дед Пыхто
Здесь никого нет. Хватит тебе. Вадим Витальевич обернулся. За столом было пусто.
Телевизор перключился на другой канал. Дикторша со светлой копной волос и совершенно черными глазами резким голосом сообщила:
На театральной площади прошло сборище радикалов, которые призывали к смещению законной власти. Силы правопорядка подавили митинг и очистили площадь.
На экране в растерянной толпе мелькнули девушка и Егор. Они убегали прочь. «Показалось». Решил Калганов. Спину обжег холодок.
Ты же обещал, что их больше здесь не будет.
Так никого и не было.
Дернув плечом, жена фыркнула:
Ну да. Не было За что мне это? Простонала она. Сын ненормальный и муж ничем не лучше.
Зато ты нормальная дальше некуда. Калганов захлопнул и запер балконную дверь. На ладони осталась серая пыль от шпингалета.
Что-что? Наталья Алексеевна недоуменно уставилась на мужа.
Я видел тебя с немолодым пришельцем.
Ты бредишь что ли? На бледном лице задрожала кривая улыбка.
Позавчера вечером. Вы сели в белый Мерседес и сорвались в сторону центра. И ежу понятно, почему я так легко и просто устроился в «НГС». Он сверкнул на жену глазами поверх очков.
Ничего ты не понимаешь. Ничего. Вскинулась жена. Ты слишком много времени проводишь с ними. Она оглядела комнату. Скоро сам будешь как призрак. Вот тебе и мерещиться не пойми что.
Ладно, ладно. Успокойся. Не звени. Калганов поморщился, сожалея, что брякнул лишнее. А то уши заложило. Чего зря теперь
Да разве с тобой Наталью Алексеевну оборвал раскатистый грохот, на который тотчас отозвались оконные стекла
Замерев, муж и жена переглянулись.
Опять что-то пригорает.
Котлеты ведь Жена бросилась на кухню.
Я как подгоревшая котлета. Калганов вздохнул.
22
Упав на кровать, Егор нажал на пульт. В комнату ворвался «Портисхед». Потолок, точно дверь маршрутки, отодвинулся в сторону. Егор оказался «У Рика».
Напротив Егора за столиком Настя из большой белой тарелки с иволгами на ободке уплетала что-то похожее на подгоревшую свиную котлету с овощным рагу.
Что это? Спросил Егор.
Твоя душа. Настя подняла на Егора совершенно черные глаза.
Егор! Ужин стынет. Крикнули со сцены, где «Портисхед» вместе с пианистом Сэмом и оркестром исполняли песню «Дороги».
Егор проснулся.
Разве это может быть ошибкой? Грустным контральто спрашивала Бет Гиббонс.
Опустив ноги на пол и облокотившись о колени, Егор схватился за растрепанную голову. Она гудела, кружилась и раскалывалась. Мутило от металлического привкуса во рту
Проклятая ведьма.
Грянул рингтон «Полет Валькирий».
Как все прошло? Спросил Тимур. Маленького тщедушного Чада замыкало на рослых крепких девушках, влекло к Брунгильдам. Не замели?
Едва не умыкнули душу.
Как так?
Не по телефону.
Но она на месте?
Вроде бы. Егор провел ладонью по груди. Хотя душа могла уйти и в пятки.
Ты уверен? На всякий пожарный проверься. А то без души, как без воды. У меня знакомая пловчиха с третьего курса физвоза, чтобы сбросить вес временно удалила душу. Ну и закисла, махнула на себя рукой и бросила спорт.
Зато похудела.
Видел тебя на театральной.
А ты что там забыл?
После «Бургер-Кинга» проходили мимо с Павловой. Анна сказала, что ты доиграешься.
Каркар. Ну и каркуша.
Ты когда меня активируешь?
А тебе это больно надо? Можно ведь нарваться. Я-то из-за Насти лезу на рожон. А ты чего ради?
Ради светлого будущего Хе-хе Хочется встряхнуться и пробежать по лезвию бритвы.
А если споткнешься и лезвием по яйцам?
Хватит тень на плетень наводить. Ты же обещал.
Настя перетрет кое с кем, тебя проверят.
Я чист как стеклышко. И близкие страшно далеки от варягов. Гм Это не камешек в твой огород.
Егор! Мать вошла в комнату и поморщилась. Оглохнуть можно. Пультом приглушила «Портисхед» Все остыло уже.
Постучаться трудно?
Закругляйся. Мать ушла.
Достала уже.
Она звонила.
Ну и?
Я сказал, что ты только что свалил Кажется, не поверила.
Она такая.
23
Намыливая руки, встрепанный Егор посмотрелся в зеркало. Лоб морщился и прыщавился. На смуглом простоватом лице под мутными глазами темнели круги. Да уж. Далеко не Рыков и тем более не Хамфри Богарт. В зеркале за спиной померещилась и криво усмехнулась шляпа с сигаретой в зубах. Егор вышел из ванной комнаты.
Моя посуду, мать смотрела «День сурка». Шагнув с тротуара на дорогу, метеоролог Фил угодил ногой в глубокую ледяную лужу и промочил ботинок. Страховщик Нед обидно рассмеялся.
Егор с отвращением посмотрел в тарелку. Вспомнил уплетавшую душу Настю.
Доедая котлету, отец вгляделся в лицо Егора. Так все-таки был он там или не был?
Больше ничего нет что ли? Спросил Егор
Ну, как же. Лобстеры, королевские креветки, черная икра, устрицы, трюфель, ростбиф, хамон, фуагра. Глядя на экран и протирая кухонным полотенцем кастрюлю, сказала мать.
Понятно. Егор вздохнул Пережевывая подгоревшую котлету с пережаренной картошкой, Егор вспомнил, что Чад рассказывал о гурманах, которые лакомяться своей душой. Замутило. Поморщился. Что? Егор переглянулся с отцом. С усмешкой покачав головой, отец бросил взгляд на экран телевизора. Егор отодвинул тарелку. Спасибо.
Уже? Спросила мать.
Что-то нехорошо мне. Егор вышел.
Наталья Алексеевна вздохнула:
Ох, Егор, Егор Допрыгается он.
Хватит тебе. Калганов поднялся из-за стола. Ничего с ним не случиться.
Ты уверен? А если все-таки случиться? Я ведь не переживу. Наталья Алексеевна поморщилась и скривила дрожащие губы. Вот-вот заплачет.
Все обойдется. Калганов обнял жену и увидел сидевшую за столом Пушкареву. Впившись в Калганова красными глазами, старуха усмехнулась.
Кого ты там увидел? Жена обернулась и тоже посмотрела на стол
Никого. Калганов вышел из кухни.
Кто там? Испуганно крикнула жена. Вадим Витальевич промолчал. Сколько это будет продолжаться? А? И зазвенела разбитая тарелка.
Истеричка Поежившись, тихо сказал Калганов.
Из закрытой маленькой комнаты доносилось грустное контральто. На дверной ручке висела табличка: «Не входить. Опасно для жизни».
24
Войдя в гостиную, Вадим Витальевич закрыл дверь и огляделся:
Ты где? Прошуршала штора. Хватит в прятки играть.
Разве это может быть ошибкой? Просочилось из комнаты сына.
Калганов упал в кресло и задумался. «Мне за тебя стыдно и горько», опять резануло и расстроило. Разжигая тревогу, придавило ощущение собственной ничтожности и никчемности. Неужели он такой пропащий? Обожгло страхом. Калганов растерянно огляделся, словно безнадежно заблудившись.
Жизнь прошла среди призраков и призрачных хлопот. Вот зачем он женился? Таким как он надо жить одному. Или Он вспомнил своего наставника Антона Петровича Холодова. Тот расстался с женой и сошелся с призраком Марины Цветаевой. Цветаева говорит ямбами, а Холодов млеет. «Всегда любовь и грусть сильнее смерти». Они занимаются астральным сексом.
Это лучше физического. Признался Холодов.
Смахивает на некрофилию. С усмешкой брякнул Калганов.
Холодов поморщился:
Я тоже так думал. Эта мысль меня угнетала и грызла. Но Марина меня успокоила: «Смерть это нет, смерть это нет. Смерть это так». Она торопит меня на тот свет. Ведь там мы еще сильнее сблизимся. Нет. Это не влечение к смерти. Это из другой оперы. Марина живее всех живых. А какие у нее стихи. Закачаешься.
Извини.
Может и мне закрутить с кем-нибудь вроде Ахматовой, Фридой Кало или Айседорой Дункан? Он подумал о расползавшейся Ростовцевой и поежился. Только не такую абстрактную в стиле Пикассо или Бэкона. Он стал тасовать в уме женские призраки, с которыми ему приходилось волей-неволей пересекаться. И запутался.
Уж сколько их упало в эту бездну, разверстую вдали, сказал сам себе Калганов и, покоробившись, поежился. Он почувствовал себя призраком. С кем поведешься, от того и наберешься. Калганов не заметил, как оказался в маленькой комнате
25
Пронзительный голос жены давил на уши и сворачивал их в трубочку:
Ну что ты за человек такой? Болтаешься по жизни как дерьмо в проруби. Страдаешь некромантией. В квартире развелось призраков, больше чем тараканов. А ночью они роняют стулья, хлопают дверьми, открывают воду, скрипят половицами, бормочат, скрежещут зубами и все стонут, стонут. Тут что ихняя общага? Зачем тогда променяли центр на окраину? Божился ведь: они сюда ни ногой. И что? Их стало еще больше. К призракам центра примкнули призраки спального захолустья. Ну и кто ты после этого? Как тебя назвать?
Ну, все что ли? Калганов уставился на жену. Ее искаженное лицо подергивалось и полыхало. Жена зашлась в истерике и гневе. Успокаивать и урезонивать бесполезно. Оставалось только ждать, когда она провизжиться и выдохнется.
Папа кака? Поднявшись и держась за бортик кровати, малыш засмеялся. Папа кака!
Ну что? Довольна? Вадим Витальевич укоризненно посмотрел на жену.
На ее лице задергалась кривая усмешка:
Устами младенца
Папа кака! Кака папа! Подпрыгивая и хлопая в ладоши, со смехом стал восторженно повторять Егор.
Прекрати! Резко осадил Калганов.
Егор испуганно вздрогнул. Его лицо скривилось и сморщилось. Он заревел, протяжно подвывая. Из глаз брызнули слезы.
Ну, вот довел ребенка. Вскинулась жена.
Папа кака. Рыдая, с обидой и отвращением проскрипел Егор.
Каким я был для него, таким и остался. С горькой усмешкой сказал сам себе Калганов, сидя в кресле и вспоминая.
Наталья Алексеевна бросилась успокаивать малыша. Но он все плакал, делая судорожные прерывистые вздохи, багровея и задыхаясь в удавке истерики. Он никак не мог прореветься. Но вот он замолчал и, раскрыв рот, с изумлением вытаращился на дверь. Лицо малыша разгладилось и вытянулсь.
Калганов обернулся. В дверном проеме пританцовывал призрак в клетчатом пиджаке и широких брюках, жонглируя канотье, ярко-желтым тупоносым ботинком и рыжей вихрастой головой. Вместо нашлепки на носу краснел помидор. Бледное лицо комкали мелькавшие гримасы.
Кто там? Наталья Алексеевна бросила тревожный взгляд на дверь.
Калганов растерянно взглянул на малыша. Тот расплылся в улыбке, захихикал и захлопал в ладоши.
Дядя кака. Восхитился Егор. Кака, кака!
Желтый ботинок упал на пол. Голова в канотье насадилась на шею. Обиженно нахмурившись, клоун махнул рукой и исчез Когда Олег Константинович Карандышев на цирковой арене смешил зрителей, у него остановилось сердце.
Дядя?! Какой еще дядя? Наталья Алексеевна тряхнула ребенка за плечи, словно вытряхивая душу. Нет там никого! Нет! Егор в громкие слезы. А вслед за ним и Наталья Алексеевна. Вырвав Егора из кроватки, она судорожно прижала его к себе и осыпала мокрое сморщенное личико виноватыми поцелуями. Почему ты пугаешь маму? Ты же не кака, как твой пропащий папаша.
Уймись.
Папа большая прибольшая кака, а Егор нет. Он мальчик хороший. Наталья Алексеевна стала покачивать Егора на руках.
Замкнуло. Калганов оставил комнату и потом квартиру. К нему прицепился Карандышев.
26
Заискивающе заглядывая в лицо Калганова, Карандышев говорил с еврейским акцентом, проглатывая «р»:
Перед скоропостижным уходом я оскорбил Катюшу и ударил ее. Голос дрогнул. Я так виноват перед ней. Так виноват. Горестно вздохнул. Мне так плохо без нее. Так плохо. Пусть она меня простит. Если сможет, конечно. Ведь она такая гордая. Такая гордая. И обидчивая.
Это ваша супруга?
Ну, вот еще.
Дочь?
Клоун отрицательно покачал головой.