Он встретил Ольгу и не мог не поддаться её чарам. В ней была какая-то чертовщинка. Она его захватила, перевернув всю жизнь. Сначала они встречались на берегу, где пахло речкой, щебетали птицы, и закатное солнце, пробиваясь сквозь ажурную листву, чертило на тёплой земле замысловатую вязь. Она горела в его объятьях, он чувствами взмывал до звёзд. Такого с ним никогда прежде не было.
Но закончилось золотое время, Ольга уехала домой. Он не смог выдержать без неё и дня бросив всё, полетел за ней.
В объятьях друг друга они не помнили о времени.
Подожди, надо ответить, очнувшись от любовного угара, сказал Виталий Николаевич. Мой зам звонит.
Он вышел на кухню.
Виталий Николаевич, вы где?
Миша! Миша, дорогой! Я встретил женщину, не могу от неё оторваться.
Виталий Николаевич! Как я вас понимаю! Как понимаю! Честно скажу, завидую вам. Но всё-таки вам надо приехать.
Миша, я не приеду. Делай со мной что хочешь!
Виталий Николаевич, я без вас не могу решить тут ни один вопрос.
Миша, ты остаёшься за командира. Считай, что я убит! Он положил трубку.
После недели отсутствия на рабочем месте его уволили за прогулы. А запись в трудовой книжке стала отягощающим фактором при устройстве на работу.
Виталий Николаевич совсем было упал духом, хотел уже закрыть записную книжку, когда увидел между страниц визитку директора подмосковного правительственного пансионата, в котором когда-то работал. Трудно было надеяться, что за много лет ничего не изменилось. Но он всё же решился позвонить бывшему шефу. К его удивлению и радости тот по-прежнему директорствовал и, вспомнив старого работника, пригласил его к себе.
Полный надежд и страха получить от ворот поворот, Виталий Николаевич помчался на встречу.
Бывший шеф тепло, по-дружески стал расспрашивать о его жизни и, узнав, что Виталий Николаевич в данный момент прибывает в праздности, предложил ему как в старые добрые времена не пыльную работу музыкальным руководителем.
Зарплата, правда, небольшая. Но ты можешь жить в отдельном номере и питаться в служебной столовке.
Виталий Николаевич с облегчением вздохнул. Чёрная полоса закончилась! Теперь надо повернуть на девяносто градусов и двигаться вдоль белой полосы всю оставшуюся жизнь!
Сыну и жене он объяснил, что, поскольку санаторий далеко и на дорогу уходит не только время, но и значительная сумма, лучше, если он будет проживать в служебной комнате. Эта новость обрадовала всех, у них как будто груз свалился с плеч.
Виталий Николаевич приступил к работе с воодушевлением. А что, это же не рельсы укладывать, не стоять у станка! Петь, играть на баяне, создавать радостную атмосферу для людей, разве это не та работа, о которой он мечтал? Тем более, что публика здесь достойная, и даже бывают лица, примелькавшиеся по телевизору.
Виталий Николаевич стал допоздна засиживаться в актовом зале, играя для своих многочисленных поклонников, в хорошую погоду выходил на улицу с баяном. И даже в свои выходные, когда мог поехать к семье, звонил сыну и говорил, что не может приехать, поскольку заменить его некем. Он чувствовал себя на своём месте, наслаждался обстановкой вокруг себя, купался в комплиментах, в пусть и небольшой, но славе. Его с удовольствием слушали вновь приезжающие, он по-прежнему нравился женщинам. Наконец-то он вернулся в свою стихию.
Это давало ему повод задуматься о своём будущем, о женщине, которая могла бы вдохнуть в него молодую энергию, при этом была бы хорошей хозяйкой и заботливой женой. В череде женщин, постоянно сменяющихся в санатории, он исподволь присматривал для себя такую. К тому же она обязательно должна была быть истинно верующей, поскольку сам он недавно пришёл к вере и открестился от греховной жизни.
Среди публики он видел одну миловидную даму, которая ему понравилась, но самоограничение не позволяло ему приблизиться к ней.
Они часто пересекались взглядами и однажды она подошла к нему и, глядя прямо в глаза, произнесла:
Вы меня просто покорили! У вас такой прекрасный баритон, он вливается прямо в душу.
Это что! Вы меня ещё не знаете! встрепенулся Виталий Николаевич.
В мыслях мелькнуло: «Эх, голуба, не знаешь ты, сколько я осчастливил женского народонаселения, не чета тебе. Интересно, что бы ты подумала, узнав, как я здесь по молодости гусарил. Ко мне в номер очередь, ещё не таких как ты, стояла». И был в этой очереди один яркий эпизод, который он носил в памяти, как орден «За доблесть».
Это было на праздники, когда у артистов и массовиков-затейников настаёт горячая пора. От полудня до полуночи он куролесил с отдыхающими: пел, аккомпанируя себе то на баяне, то на фоно, играл вальсы для танцующих, а когда нужно было передохнуть, включал проигрыватель и ставил какую-нибудь пластинку из своей коллекции. В такой перерыв к нему подошли две женщины из тех «кому за 30». Они отличались от отдыхающей «знати» какой-то особой светскостью. Сказав пару комплиментов, они пригласили его к себе в номер повечерять.
Виталия Николаевича немного смутило приглашение, неудобно было прийти с пустыми руками. Но его успокоили: «Не беспокойтесь, у нас всё есть. Мы всё привезли с тобой».
К назначенному времени он пришёл как в министерство в парадном костюме и при галстуке.
На журнальном столике стоял классический набор бутылок: шампанское, коньяк и водка, из закусок икра чёрная, красная, белая рыба, салями, «скромно и со вкусом».
На правах гостя он предложил первый тост за знакомство. И пошло-поехало.
В какой-то момент Виталий Николаевич обратил внимание, что одна из дам незаметно исчезла. Они остались вдвоём. Допили коньяк, погасили свет.
Утром он спохватился, что её нет рядом. Быстро оделся и спустился в фойе. Его подруги сдавали администратору ключи от номера. Он подошёл к ним.
Оставьте свой телефон.
Поймите, мы слишком известны, чтобы раздавать свои телефоны.
Прошло уже много лет с тех пор, а он так и не знает, принесла ли та ночь благословенные плоды: может, и растёт где-то его отпрыск.
Ещё недавно Виталий Николаевич не знал куда деваться от одиночества, чувствовал, что тонет, не знал, что делать. А тут ожил, жизнь засверкала новыми красками. И причиной тому была Валерия его новая женщина.
От стремительности событий Виталий Николаевич даже немножко ошалел. Потом вспомнил, что сам же в молитвах просил об этой встрече.
Чудные мы, люди: страдаем, просим, молим о своём, а когда желаемое нам преподносят на блюдечке с золотой каёмочкой: уже и не знаем надо ли оно нам.
«А что, Валерия аккуратненькая, в доме у неё чистенько, готовит она вкусненько, уговаривал он сам себя как малое дитя. Да, но что скажет бывшая? Небось заревнует, козни начнёт строить. Скажет, что старого осла хотят женить из-за квартиры. Может, не стоит ей говорить? Нет, всё равно узнает. И сыну надо сказать. Да, точно! Надо посоветоваться с сыном. Как он скажет, так и будет!»
Виталий Николаевич позвонил сыну и договорился о встрече.
Вот как ты считаешь, начал Виталий Николаевич издалека, если бы я встретил хорошую женщину
Женись! сходу ответил сын.
А как же ты, мама?
Я-то тут при чём, я не маленький. А мама будет только за!
Валерия оказалась женщиной конкретной. Поняв, что из себя представляет этот тип, столько лет ускользающий от брачных отношений, который, подобно переходящему кубку, завоевать непросто, а выпустить из рук легко, решила форсировать события. Не давая ему опомнится, она назначила дату росписи и договорилась с батюшкой о венчании, хотя православной церковью второй брак не благословляется.
Её желание побыстрее стать замужней женщиной было понятно возраст зрелый, чего тянуть-то?
А давай согрешим? торопя события, стыдливо сказала она как-то, кивком показывая на спальню.
Нет-нет, мы пока не в браке. Вот обвенчаемся тогда! ответил он сухо, косясь на разобранную постель.
Она, огорчённо пожав плечами, отвернулась и отошла к окну. Он обратил внимание на её реакцию.
А-а! Понял! Ты хочешь заранее проверить мою дееспособность? Он рассмеялся, помня свои победы. Не волнуйся, я ещё о-го-го!
Став законной супругой, Валерия убедила мужа сразу переехать к ней, освободив квартиру для сына. Она не хотела, чтобы её заподозрили в корысти.
Ну что, отец, теперь ты доволен? спросил сын, когда Виталий Николаевич передавал ему ключи от квартиры.
Доволен не то слово. Я стал другим человеком. Понимаешь? Не пью, курить бросил. Самое главное мы вместе ходим в храм. Я в церковном хоре пою. И такая благодать на душе! А дома утром и вечером молимся у икон. За вас родных, близких, за весь мир.
Увидеть Париж и умереть
Рассказ
Можно подумать, что родители Авроры Ивановны назвали свою дочь в честь богини утренней зари. Ан нет! Когда в семье родилась дочь, а не сын, как надеялся отец, он задумался, как назвать: «Жизнь сурова. Пусть у дочери будет мужественный, бесстрашный характер».
А, давай назовём её в честь Жанны ДАрк! предложил он то ли в шутку, то ли в серьёз.
Не, давай по-русски! робко возразила мать, Викторией.
Тогда уж Катюшей! «Катюша» легендарная гаубица времён Отечественной войны. Ну, или «Авророй», в честь бронебойных орудий!
Тогда лучше Авророй! Мне нравится Аврора. Аврора легендарный крейсер.
Согласен! Пальнула всего один раз, а какие последствия! сказал отец, и ему сразу полегчало.
На том и порешили.
Аврора росла тихой, скромной девочкой. Закончила школу, поступила в институт. Влюбилась в красавца двухметрового баскетболиста звезду институтской команды. Но, видя бесперспективность надежды, на то что этот «фонарный столб» заметит её с высоты своего роста, она согласилась на брак с низкорослым бортмехаником, служившим в местном аэропорту. Про любовь никто даже не заикался, какая любовь, если ей, с её непроявленной красотой давно пора замуж, а ему нужна хозяйка, женщина, которая возьмёт на себя заботу о нём.
Мышь, (так звали Аврору друзья) а давай распишемся!? предложил он ей.
Она не возражала.
У Авроры Ивановны были две заветные мечты. Первая «Увидеть Париж и умереть!» и вторая «Жить в доме на берегу тёплого моря». Но поскольку первая мечта исключала вторую, их осуществление откладывалась на неопределённый срок.
Упорно стремясь к своей цели, Аврора Ивановна не сидела сложа руки. Будучи человеком начитанным, она хотела, побывав в самом центре Европы, своими глазами увидеть парижские красоты. Она так изучила историю, достопримечательности и карту города, что могла бы водить экскурсии. К тому же, она самостоятельно изучала французский, выписывая на карточки слова, пословицы и поговорки; перебирая их, повторяла фразы, стараясь запомнить в первую очередь те что на слуху: «Амор, сильвупле, жевупри, авек плезир»,1 се ля ви2
Вторая мечта жить у тёплого моря была продиктована естественным желанием человека, всю жизнь прожившего на северах. С молодости Аврора Ивановна была обречена скитаться с мужем по авиагородкам севера, пока ему не предложили работу вместе с жильём в Архангельске.
Время шло. Дети выросли, разъехались, создали свои семьи. Дело шло к пенсии, на которую не разгуляешься. Пока Аврора Ивановна занимала скромную должность в городской администрации, а муж в авиакомпании, они неплохо зарабатывали, но экономили буквально на всём копили деньги на квартиру для дочери.
Однажды Авроре Ивановне приснился удивительно реалистичный сон, в котором она видела себя в Париже. Она бродила по улицам, знакомым ей из путеводителей, гуляла по набережной Сены, поднималась на Эйфелеву башню, сидела в бистро за чашечкой кофе с круассаном на Шанз Элизе3.
Если бы Аврора Ивановна спросила сведущих, или хотя бы заглянула в сонник, она бы узнала, гулять во сне по Парижу это предзнаменование больших перемен в жизни.
Утром она рассказала мужу о своём ночном путешествии.
Вот видишь, как хорошо съездила в Париж! И чемодан собирать не пришлось, и денежки целы, он самодовольно ухмыльнулся своей остроумной шутке.
Аврора болезненно реагировала на издёвки мужа. Она видела, что он ни в грош не ставит её интересы и понимала, что приобретение квартиры окончательно похоронит её мечты.
Аврора поделилась своими переживаниями с подругой.
А что мечтать-то? Не понимаю, почему прямо сейчас не купить путёвку и не рвануть в Париж! Сейчас полно турфирм. Квартира никуда не денется. Подумаешь! Купите её чуть позже.
Он меня убьёт!
Да, ладно! Не такой уж он тиран. Зато будет что вспомнить. Другие ездят, ничего не мешает. А ты, что, уже на себе крест поставила?
Крамольная идея упала на подготовленную почву. Как-будто с неё сняли заклятье. Аврора посмотрела на себя со стороны глазами подруги. «Что ты видела в своей жизни? возроптал внутренний голос. Жизнь проходит, а ты всё сидишь в этой дыре верная жена, порядочная женщина, примерная мать. Отдала всю себя семье. Жалкое существование, как у заезженной лошади, вынужденной всю жизнь волочить повозку». Ей стало обидно и жалко себя. Неужели она не достойна подарка за свой бескорыстный труд на благо семьи. «Да пропади, провалились всё пропадом! Mieux vaut tard que jamais! Лучше поздно, чем никогда!», сказала себе Аврора Ивановна.
Она взяла стремянку, принесла её на кухню, сняла с антресоли банку с надписью «САХАР» и, достав оттуда аккуратно сложенные, перетянутые резинками пачки банкнот, старательно их пересчитала, а одну пачечку положила в карман фартука.
На другой день в обеденный перерыв она зашла в турбюро только узнать о поездке.
Есть возможность размещения в бюджетном отеле в спокойном районе. И есть в центре, недалеко от Елисейских полей. Но разница в цене приличная, сказала девушка, не поднимая глаз от компьютера.
Лучше в центре! Гулять так гулять! Аврора подумала, что так она сможет самостоятельно вечерами прогуливаться по центру Парижа.
На мой взгляд, хороший район Монпарнас. За каких-нибудь двадцать минут можно дойти до Эйфелевой башни или до Люксембургского сада.
Знаю, знаю!
Там много кафешек, магазинов, недалеко огромный торговый центр, так что без покупок не останетесь. Отель, хоть и 3 звезды, но приличный, находится в тихом переулке вдали от сутолоки.
Аврора уже мысленно перенеслась на Монпарнас, район, где когда-то собиралась со всего мира богема литераторы, художники, актёры, о которых столько читала.
И ещё: завтраки в отеле одно название, скудные кофе и круассаны, своих денег совершенно не стоят. Лучше от них отказаться и питаться в номере или в ближайшем бистро, так будет экономнее.
Конечно, конечно! обрадовалась Аврора.
Она не раздумывая оплатила путёвку и приготовилась ждать, когда сделают визу.
И всё же Аврору мучили сомнения и угрызение совести, но сворачивать с пути было поздно. Если бы она отказалась от поездки, деньги за визу ей бы не вернули. А ещё она боялась, что муж захочет проверить свой «вклад» и раньше времени обнаружит недостачу. Но ему было не до чего, он не вылезал из командировок, возвращался усталым, ел и ложился спать.
Всё! Мне позвонили: «Виза готова», сказала Аврора подруге.
А он знает?
Нет, что, ты! Я никому не говорила, только тебе.
Что, и дети не знают? удивилась подруга.
Ты, что, эти эгоисты сами будут против! Они привыкли, что всё только для них.
Да? И кто виноват в том, что выросли эгоистами? уколола подруга. Ну, ничего, пора работать над ошибками.
Пока мужа не было дома, Аврора Ивановна собрала чемодан, принарядилась и с тяжёлым сердцем улетела в Париж.