Шли молча, тишину оттенял лишь мерный звук шагов.
В небольшом кабинете с высоченным потолком были задёрнуты тяжёлые шторы, но света хватало, чтобы отчётливо видеть очертания предметов и не натыкаться на них. Однако детали интерьера, краски, лица собеседников окутывала тень.
Тут и познакомимся, Алексей Кондратьевич.
Старик любезно усадил Алексея в кресло, сам устроился напротив. Почти на ощупь ловко разлил по рюмкам тёмный напиток, походя отрекомендовав его «настоящим коньяком французским, из Шаранта».
Время раннее, и человек вы молодой, потому много не наливаю, заметил Игнатий Фёдорович сдержанно, только для беседы. Курите ли?
Алексей предпочёл избежать дипломатических проблем, ответив отрицательно. Он курил от случая к случаю, более для компании, особого удовольствия в этом не находил. Сейчас хозяин принуждён будет угощать его или надобно достать свои? Уместно ли душить старика дымом? Возможно, тому уж не по возрасту. А в полумраке стряхивать пепел себя обсыплешь, обстановку уделаешь. Ну его!
Почему-то Алексею не казалось странным, что в этом доме не любят зажигать свет. Он и сам без любви относился к искусственному освещению, вечерами предпочитал, даже работая с документами, ловить ускользающий свет дня.
Так вы в своём архиве заняты делом? задал Листов непонятный Алексею вопрос.
Извольский осторожно ответил:
Конечно.
Изучаете документы?
Не совсем так. Прямая обязанность архивариуса хранение документов и обеспечение доступности их для разыскания другими. Необходимо оценить состояние документа, к каждому делу составить описание, позаботиться о систематизации и внести в опись. Новые документы ежемесячно поступают пудами.
Надо же! промолвил старик и удивлённо качнул головой. Большое дело. Настоящая служба.
Гость не мог взять в толк, иронизирует ли хозяин или искренно впечатлён новой для себя информацией.
Вы простите мой первоначальный скепсис! сказал Листов. Премного удивлён, что нынешние служащие благородного происхождения честно глотают архивную пыль. В моё время числиться по архивам значило быть пристроенным на должность, отнюдь не пыльную. Помните, у Грибоедова: «С тех пор, как числюсь по Архивам»?
Спасибо, ваше превосходительство, что не упомянули Пушкина: «Архивны юноши толпою» Алексей зябко повёл плечами от неприятного сравнения. Молчалин хотя бы был «деловой».
Но безродный. В отличие от вас Что ж, не стану более отвлекать вас. Приступайте к делу. Все шкафы этого кабинета отперты и все в вашем распоряжении. Постарайтесь отобрать как можно больше. Помните, что остальное будет уничтожено мною ближайшим летом. Мой садовник имеет обыкновение устраивать на даче большой костёр из срезанных веток. Туда пойдут и оставшиеся бумаги.
Делать опись огромного архива, где вперемешку хранились личные бумаги и служебные документы, оказалось занимательно, но трудно. Алексей листал бумаги днями напролёт, до рези в глазах
У него хранились документы масонской ложи? спросил Николай, замирая от восхищения. Вы их нашли?
Не вполне так. Я обнаружил один-единственный масонский документ. Зато какой!
Они уже остановились на углу Староконюшенного и Сивцева Вражка до дома Алексея Кондратьевича рукой подать. Вечер вступил в свои права: и темнота в небе сгустилась, и воздух, по-весеннему влажный, стал холоден. Уютно светил уличный фонарь, и ему вторили окна, приглашая в домашнее тепло, к ужину, к пледу, к семейным радостям. Молодых людей, впрочем, не так уж манили жилые покои. Одного ждал дома суровый отец, другого толпа соседей по ночлегу да убогая койка. Обоим ещё был памятен сытный обед, они не успели проголодаться. Кроме того, молодая кровь делала их нечувствительными к холоду весенней ночи. Тем не менее задерживаться на улице не было резона ни Алексею Кондратьевичу, успевшему вернуться как раз вовремя, чтобы избежать отцовского недовольства, ни Николаю, которому предстояло больше получаса топать пешком по опустевшим улицам до своего жилища в Дорогомилово. Как ни хотелось говорить обстоятельно, а требовалось ужаться и перенести дальнейшие беседы на потом. Извольский стал говорить быстро, собранно:
Папка, и в ней подшиты строительные сметы. Отчёты о затратах при постройке домов. Десять смет датированы началом двадцатых годов прошлого века, ещё четыре серединой сороковых. Подписаны, соответственно, двумя подрядчиками.
А что масонского в строительных сметах? удивился Николай.
На первый взгляд, ничего. Но документ странный. Ты представь себе. Обыкновенные жилые дома. Заказчики не указаны. Для чего-то сметы подшиты вместе. Что их объединило?
Николай пожал плечами. Дело ясное, какая тут загадка?
Все дома строили для семейства Листовых.
Четырнадцать домов?! воскликнул Алексей Кондратьевич. Листовы богатый род, но не до такой же степени Нет-нет, мне и в голову не пришло. Это надо быть Юсуповыми!.. Я рассуждал иначе. Допустим, подрядчик вёл учёт для себя. Но каким образом папка со сметами оказалась в архиве действительного статского советника, служившего по Министерству юстиции? Никаких ведомств по строению он никогда не возглавлял даже вследствие какой-нибудь курьёзной оказии это я уж успел понять из содержимого его архива. Я из чистого крючкотворства стал внимательно разбирать сметы.
Вы что, нашли тайные знаки? спросил Николай нетерпеливо.
Ни единого. Совсем другое! Кое-где приложены размеры помещений, ну и сколько отделочных материалов пошло. Это ведь по моей специальности, и я заметил несоответствие общих размеров дома сумме размеров отдельных помещений естественно, с учётом толщины стен. Предположил тайные комнаты и вообще тайники. Раз такое дело, воспользовался разрешением Игнатия Фёдоровича делать с документами, что мне вздумается, и забрал папку с собой.
Извольский поднял документы Комиссии для строения города Москвы, которая руководила всем послепожарным строительством в городе в десятых двадцатых годах прошлого века. Изучил тогдашние цены на разные строительные и отделочные материалы и обнаружил, что сметы завышены процентов на двадцать. Даже с учётом секретных помещений завышены. Стало быть, или подрядчик водил за нос заказчика, или материал был особенный.
За разъяснениями молодой человек, разумеется, обратился к хозяину архива, правдиво сославшись на трудности систематизации.
Алексей протянул Листову найденный документ.
Хозяин взял папку, легко поднялся из кресла и подошёл к окну в том месте, где был промежуток между гардиной и рамой. Подставив бумаги к свету и приложив к глазам пенсне, перелистал.
Это не моё. Это принадлежало моему покойному сыну сказал Листов и медленно вернулся к своему креслу. Моего сына скоро тридцать лет как нет в живых.
Простите, что потревожил вас, смутился Алексей.
Отступать ни с чем ему отчаянно не хотелось. Как бы всё-таки продолжить беседу?
Не смущайтесь, угадал его состояние старик. Мне горько говорить о сыне. Знаете, потеря детей никогда не заживает. Горько, но уже не тяжело. Я готов. В середине восемьдесят первого года сын принёс домой эту папку. Я в глаза её не видел, теперь впервые держу в руках. После гибели Тимофея я не заглядывал в его бумаги. Долго не хватало духу, а потом потеряло смысл.
Он помедлил, а затем Алексей, не веря своему счастью, услышал:
Это масонские дела. Тимофей был масоном. Я, признаться, не возражал против увлечения сына масонством: серьёзное дело лучше, думалось мне, чем гулянки да азартные игры. Я уважал сына и не влезал в его дела. Но и Тимофей отвечал мне уважением и доверием. Он счёл нужным объясниться. Предупредил меня, что имеет поручение хранить документы, принадлежащие ложе. Сын был рядовым членом ложи. Все разобрали понемногу.
Алексей слушал не дыша, не перебивал собеседника. Тот сам догадывался, какие пояснения требуются к рассказу.
Видите ли, шёл восемьдесят первый год. Вы помните, что это за год?
Алексей так увлёкся рассказом, что замешкался с ответом, а затем смущённо проговорил, как отстающий школяр:
Конечно, я знаю: год цареубийства.
Александра Второго убили в марте. Новым государем был издан указ о введении режима усиленной и чрезвычайной охраны. Местная полиция получила право арестовывать любого человека, если есть подозрение в государственном преступлении, производить обыски, выемку имущества, которое может служить уликой преступления. Масонские организации были под полным запретом ещё с сороковых. Однако в либеральное царствование им довольно-таки вольготно жилось. Цареубийство всё переменило. Товарищи Тимофея решили обезопасить документацию своей ложи, рассредоточив бумаги, ранее хранившиеся совокупно.
Старик остановил своё повествование, то ли желая передохнуть, то ли считая сказанное достаточным разъяснением. Извольский был вынужден задать собеседнику тот же вопрос, который теперь задал ему самому Николай:
Как связаны строительные сметы с масонской ложей?
Ещё раз глянув на часы, Алексей Кондратьевич двинулся в сторону своего дома, продолжая рассказывать.
Связаны самым прямым образом, уверил Игнатий Фёдорович. Масонская ложа вам не жалкая кучка заговорщиков. Она имеет собственное недвижимое имущество, и немалое. Вы, по всей вероятности, держите в руках сметы на дома, построенные для ложи около ста лет назад. Между прочим, Положение чрезвычайной охраны позволяло налагать секвестр на недвижимое имущество, если доходы от него направлялись на преступные цели. Представьте, какой простор для действий!
Вы, должно быть, хотели бы оставить эту папку у себя? спросил Алексей с сожалением. Не позволите ли мне снять копии с этих бумаг?
На что вам?
Игнатий Фёдорович задал свой новый вопрос тише и суше, чем говорил прежде. Алексей подумал, что старику всё же трудно говорить об умершем три десятка лет назад сыне, но, поддавшись внезапному порыву вдохновения, ответил откровенно:
Я хотел бы провести научное исследование. В этих сметах различаются намёки на тайные комнаты и особую отделку некоторых помещений. Ходит много слухов и домыслов, однако всерьёз об архитектуре масонских особняков известно мало.
Было видно даже в полутьме кабинета, как Листов весь подобрался.
Что вы станете делать с результатами исследования?
Лить колокола Извольский посчитал в данной ситуации бесчеловечным, ведь старик доверил ему самую сокровенную и самую болезненную тайну своего архива. Поэтому Алексей честно сказал:
Речь идёт о прошлом, потому, полагаю, открытие можно объявить коллегам, не нанеся никому вреда. Я сделал бы серьёзную научную работу. Для публикации.
Прекрасно, неожиданно для Извольского отозвался Игнатий Фёдорович с проснувшимся вдруг злым энтузиазмом. Давно пора раскрыть секреты этих масонских заговорщиков и предать их огласке. Уж я-то определенно не расписывался в том, что стану хранить их тайны. Тимофей, к несчастью, присягнул им на верность, за что и поплатился жизнью. Изучайте и разбирайтесь, сколько понадобится. Ежели ещё что найдёте полезного для своих изысканий по масонству в моём архиве всё ваше.
Однако других масонских документов в архиве Листовых не обнаружилось
Молодые люди остановились у большого двухэтажного особняка с мезонином. Над особняком с правой стороны нависала почти впритык громада доходного дома. Остальная застройка вокруг оставалась, впрочем, ещё соразмерной: низенькой и с расстановкой. В окнах первого этажа, плотно зашторенных, горел свет.
Подожди! перебил сам себя Извольский.
Он нажал широкую кнопку дверного звонка. Почти сразу ему открыли. Высунулась женщина в фартуке и приветствовала Алексея Кондратьевича. Из глубины дома пахнуло теплом и слабым ароматом выпечки.
Скажи отцу, что я уже здесь, поднимусь через пять минут, распорядился Извольский и повернулся к Николаю. Дверь закрылась, но замок или щеколда не щёлкну ли. Так вот, продолжил Алексей Кондратьевич с заметным облегчением, я решил лично обследовать дома, ведь адреса были указаны правда, по старинке, но разобраться удалось. Всё. Вся история. Теперь наметил познакомиться с остальными особняками из подборки и другими домами известных масонов девятнадцатого столетия и из восемнадцатого, куда сумеем попасть. Я уж знаю, что искать, на что обращать внимание.
Спасибо, что рассказали, задумчиво ответил Николай и вдруг спохватился: А как этот Тимофей Листов погиб-то?
Ах да! Вышла нелепая история. Он погиб в конце восемьдесят первого года. Я говорил тебе о режиме усиленной охраны. В Москве и в Петербурге до сих пор не отменён этот режим. Нам привычно. А тогда было внове. Тогдашние конспираторы, с одной стороны, ещё не приучились толком хорониться: царствие Александра Второго было либеральным А с другой стороны, стали ждать от жандармов, от любого городового чего угодно. Собрания ложи проводились, как обычно, по вечерам; засиживались подолгу. Тимофей Листов вышел на улицу вместе с мастером-секретарём и с кем-то из рядовых мастеров. Ну и получилось, что вышли прямо навстречу жандармскому разъезду. При секретаре были акты собрания. Если бы Листов успел назваться, их бы не арестовали и, определённо, не стали б обыскивать. Разве что свели к отцу удостоверить личность. А двое других членов ложи были дворяне тоже, но не знатного происхождения. Они ударились в бегство.
Побоялись, как бы не обыскали и как бы акты собрания не открыли, что есть такая ложа? сообразил Николай.
Именно! За ними погнались, стреляли. Двое братьев решили во что бы то ни стало прикрыть секретаря, спасти документы. Если я верно понял знаешь, переспрашивать было неловко Если я верно понял, у одного из масонов был при себе револьвер, он отстреливался. В общем, патрульные застрелили Листова наповал. А двоим другим удалось убежать невредимыми. Вот этого Листов-отец не может простить масонам.
Что убежали и бросили его сына?
Скорее того, что втянули в нелепую перестрелку. Игнатий Фёдорович и сам оказался в нелепом положении: полиция его расспрашивала, не мог ли сын примкнуть к террористам. Понимаешь? Тогда это было на уме у них, а не масоны. Но Игнатий Фёдорович не дал показаний. Из гордости. Потом этот самый секретарь ложи приходил лично, рассказал, как было дело. Мол, ваш сын погиб как герой. Но старик убеждён, что он приходил только из-за документов, которые хранились у Тимофея. Хотел выручить документы.
И старый Листов не отдал?
Выгнал из дому и вслед потребовал, чтоб ноги масонской отныне не ступало в его дом.
Они могли бы потом, попозже, залезть и выкрасть. Как мы с вами сейчас лазаем.
Невозможно. Я думал об этом. Тайно проникнуть в дом Листова или обманом, а тем более попасть в покои хозяев, закрытые для гостей, невозможно. У них тогда было много прислуги, все из бывших крепостных, очень преданные. Старик строгий хозяин, но заботливый. Это он сам заявил, да и заметно. За таких слуги стоят горой. А ведь надо не просто проникнуть в кабинет, а перерыть его Ну всё, прощай пока, заторопился Алексей Кондратьевич, доброй ночи!
Николай отправился своей дорогой сквозь Москву, которая теперь неуловимо переменилась для него.
Отрывок из романа А. Кенича «Ясные звёзды»: В гостях в Новом Свете
Уже стемнело чёрно-бархатной августовской темнотой, сгустились ароматы цветов и кошеной травы: лужайки тут были выкошены, определённо, сегодняшним утром. Ночные насекомые проносились точно кометы. Весело горели факелы на открытой веранде и в садике, давая много света; выхватывали из темноты краснокирпичные стены особняка, похожего на средневековый замок.