Ну если так, то ладно, Виктор вышел из калитки, уступая проход. А я в библиотеку пошёл. Скоро уезжать, а у меня ещё третья глава диссертации не доработана. Ломов недоволен. Сказал до каникул всё сдать.
Василий Николаевич Ломов, декан педагогического факультета и заведующий кафедрой спортивных игр, был научным руководителем Кранчевского. Он же являлся куратором «единички» на курсе Стальнова. В родном Бийске Виктор когда-то играл в гандбол, но, поступив в МОГИФК, спорт забросил. Обязательных практических занятий по разным видам ему спорта хватало.
Поменявшись местами, парни снова пожали друг другу руки.
Добро. Удачно тебе поработать, кивнул Стальнов. Дома кто есть?
Нет. Юрок ушёл смотреть экзамены абитуры. А Стас три дня как домой уехал.
Уже?
Дома ночевать нужно. А то повадились чужие матрасы мять: то ты, то он.
Кранчевский, добродушно усмехнувшись, снова поправил волосы. Стас Добров, ещё один из товарищей, проживающих с ними на даче, мог не появляться в посёлке неделями.
Завидуешь? проговорил Володя устало.
Мне-то что? Развлекайтесь, Кранчевский безразлично пожал плечами и тут же вспомнил: Кстати, у нас новость: с сентября надо искать новую дачу.
С какой радости?
Хозяйский сын женился, ждёт пополнения, жить негде, Виктор шарил по карманам широких шорт. Задержавшись на солнце, он сразу стал потеть очки его сползали по переносице.
Вот ещё проблема, Стальнов нахмурился; настроение, и без того не особо радостное, ухудшилось ещё больше. Так просто новую дачу не найти, дома на зимний период сдавались задолго до наступления лета, И куда теперь девать вещи?
Вытирая нос платком, Виктор опять пожал плечами:
Не знаю. Может, договоримся на чердак забросить?
На какой чердак? Там пыли по самое не хочу! От мысли, что на последнем курсе придётся перебираться в общежитие, Стальнову стало и вовсе не по себе. Виктор внимательно посмотрел на него, потом на крышу:
Не думаю, что чердак пыльный. Дому всего лет сорок. Ветрами продувает. А не хочешь на чердак сдай в общагу своим из группы.
Ага! Лучше сразу выбросить, совсем расстроился Володя. Я как-то оставил сумку с вещами одногруппникам, так даже плавки мои вытащили и купались в них. А про полотенца и рубахи вообще молчу. И книги потом по всей общаге год собирал. Нет уж! Лучше на чердак!
Ну, тогда на чердак. И Стаскины тоже собрать придётся, Виктор смотрел на проблему спокойнее. Давай! Я пошёл.
Кто у нас сегодня дежурный по кухне? Я помидорок купил на салат.
Как помидорок? Тебе же Юрок вчера написал в записке огурцы купить.
Почему огурцы? про записку Стальнов вспомнил только сейчас.
Вечером, на окрошку. Он уже с утреца за квасом и редиской сгонял, а я к частникам за яйцами. Сунув другу портфель, Виктор расправил платок, протёр лицо, очки и водрузил их на уже сухой нос. Был аспирант приземистым, с налитыми щеками, широким лицом, маленькими прорезями глаз, толстым носом и редкими, прямыми как солома волосами тёмного цвета. В родне по матери у него числились буряты, их гены перелопатили те, что были у отца, видного польского еврея. Володя, вернув портфель, снова спросил:
А картошка?
Картошку мы с ним с вечера не доели на окрошку хватит.
Вот блин, придётся опять идти на рынок, Стальнов нервничал. «Если бы не болтал с бабулей, а пошёл по рядам, топро огурцы точно всплыло бы», сердился он на себя. А что мне тогда с помидорами делать? приподнял Володя огромную сумку, в которую сложил овощи.
Хи-х, тоже мне проблема! На салат оставим.
Виктор открыл портфель и стал что-то там искать. Володя помолчал, взглянул на дачу жаль было отсюда съезжать и проговорил без всякого настроения:
Ладно. Разберёмся. Ты на обед придешь?
Найдя в портфеле ручку, Виктор обрадовался:
Думал, забыл. Вчера пришёл в библиотеку без ручки, было дело. Пока нашёл, час потерял. Библиотекарша у нас сущая бестия. Такая злая, сил нет! Я же видел, что у неё есть запасные ручки, а не дала. Ладно, я понёсся, уже опаздываю. Насчёт обеда приду вряд ли. Скорее в столовке поем, чтобы время не терять.
Как знаешь, кивнул Володя и с шумом захлопнул за собой калитку. С ели во дворе слетела сорока, перепугав парня своим взбалмошным криком. Фу ты, гадина! Стальнов кинул ей вслед камешек и для верности похлопал в ладоши, отпугивая. Прикормил тебя Юрок хлебом, вот ты и повадилась! В пору пугало ставить.
Продолжая ворчать, он свернул с дорожки за угол дома, взошёл на крыльцо, нашёл ключ в тайнике. Непредвиденные обстоятельства отравляли студенту жизнь. А он очень любил, когда всё идёт по плану.
Глава
11
Тофик Мамедович свистнул и одновременно дал отмашку флажком: звуковой старт всегда дублировался зрительным для судей на финише. Сейчас забег принимал один Михайлов. Он отжал секундомер. Чтобы получить пятёрку, требовалось пробежать дистанцию за восемь секунд. Технические возможности секундомера позволяли фиксировать точное время первых двух прибежавших; остальным оно добавлялось «на глазок». Девушки сорвались по свистку. На шестом шаге Николина, лидирующая со старта, шаркнула длинными шипами о битумную дорожку и потеряла не только равновесие, но и ритм. Это позволило Кашиной обогнать соперницу. Цыганок, как спринтер, спокойно ушла вперёд сразу со старта. Маршал шумно пыхтела сзади. Сычёва, пренебрегая командой «внимание», не побежала, а потопала, вбивая кеды в битум и широко расставив локти.
Это же не регби. Она хоть знает, что бэжать это впэрёд и па-аднимая ка-алени? взволнованно спросил Тофик Мамедович у себя. Теперь он лучше понимал слова декана на педсовете. Такие «спортсмены» могли попасть в их институт только по специальному распоряжению. Проблем они не создавали их либо перетаскивали с курса на курс на «трояках», либо они учились, стараясь не выделяться. Судя по тому, как Сычёва гребла руками и ногами, девушкой она была усердной. Стопами не хлюпай, попробовал подсказать Джанкоев.
Зачем? Она же сказала, что одной грудью побежит, вот выполняет, ответил преподавателю Кирьянов. Галицкий по-прежнему стоял в тени берёзы. Откуда такой экземпляр, Тофик Мамедович? Она за «Урожай» выступает? Преподаватель молча оглянулся. Мучительный вопрос застыл в глазах. Толик усмехнулся: Посмотрите, она будто дыни под мышками держит, как дехканин на бахче.
Погоди, Кирьянов, не до тебя. Сейчас точно завалится, шепнул преподаватель, явно страдая: Сычёва мотылялась из стороны в сторону, заступая на соседние дорожки. На любых соревнованиях за такое нарушение судья давно бы уже снял участницу с дистанции. На вступительных экзаменах в Малаховке на подобное закрывали глаза. Иначе снимать пришлось бы многих: покрытие не соответствовало никаким техническим стандартам, даже разметки на нём проглядывались едва-едва.
Джанкоев утёр лоб. Представив, чем грозит провал преподавателю, обеспечивающему экзамен для льготницы, лыжник потерял природную здоровую живость лица и стал восковым. Так называемые «льготные списки» существовали во многих вузах. В физико-математических институтах в них вносились победители разного рода олимпиад, в театральных потомки знаменитых деятелей искусства. В политехах, строительных, авиационных, автодорожных, куда поступало девяносто процентов ребят, представительницы слабого пола. И повсеместно дети или родственники профессорско-преподавательского состава.
Хоть бы сначала бегать её научили, прежде чем вписывать, простонал Джанкоев: степень пофигизма абитуриентки вызвала у него нервную икоту. Так бесстрашно могли себя вести только те, у кого прикрытие было абсолютным. Кирьянов выпучил глаза:
Только не говорите мне, что она тоже была в Вильнюсе!
Из другого списка, прошептал Тофик Мамедович и выдохнул, как только абитуриентка финишировала. Фу, ну слава Аллаху!
Первой в забеге была Цыганок со временем восемь секунд и две десятых. При ручном хронометраже, на битумной дорожке и со старта без колодок Света, кандидат в мастера спорта, радовалась результату, как если бы победила в том самом полуфинале Спартакиады школьников, дальше которого не прошла. Второй, с разницей в пару десятых секунды, прибежала Кашина. Вплотную за ней Николина и ещё через пару секунд Маршал. Сычёва притопала последней и с отрывом в три шага. Кашина, остановившись, жестами показала Николиной, что «выиграла грудь». Чисто спортивный термин употребляли, когда бегун на последних метрах ронял корпус за финишную линию.
Подточи шипы, подруга, посоветовала она, указав на длинные «гвозди» соперницы, их обычно подпиливали. Николину пронзил страх: зацепившись шипами, вполне можно было и упасть. «Учту», пообещала она себе, не глядя на Кашину. Не дождавшись ответа, та пошла, вальяжно покачивая бёдрами, в сторону Михайлова, окружённого абитуриентами. Убедившись, что у неё пятерка, девушка с вызовом спросила: Это всё, товарищ преподаватель?
Маленький мужчина, совсем ещё молодой, но уже старший преподаватель кафедры, нахмурился:
Нет. Меня зовут Михаил Михайлович Михайлов. Запомни, абитуриентка Кашина. Пригодится. А пока отдай булавки и сразу иди на высоту.
Да, с именем ваши родители явно не заморачивались, заявила Ира с издевательской улыбкой. Отстегнув номер, она хлопком уложила булавки преподавателю на ладонь, свернула ткань трубочкой и, держа её в руке как эстафетную палочку, пошла по виражу стадиона, всё так же призывно виляя на этот раз всем, чем можно.
Ну прямо Дом моделей на Кузнецком мосту! Заносчивость и снобизм соперницы вынудили Николину добавить, что если с родословной повезло, то не значит, что вышел мордой и лапами. На смех ребят и преподавателя Кашина оглянулась как ужаленная:
Батюшки, какие мы, оказывается, в провинции продвинутые, знаем про Дом моды! Насколько мне известно, в путеводителе для туристов этой достопримечательности нет, ноздри Кашиной раздулись до максимума, полоска тонких губ почти исчезла. Николина повела плечами. Беспомощная злоба Кашиной только рассмешила ее.
Боюсь, Кашина, что я тебя растрою: я местная, как и ты, ответила Лена, размахивая отстёгнутым номером, как победным флагом. Глядя друг на друга, они даже нахохлились.
Вряд ли, не согласилась Кашина, в сборной Москвы я знаю всех.
Ну, Москва не единственный город в стране, если ты не в курсе?
То-то и видно: прут сюда все кому не лень, из рязаней и казаней.
Я из Химок, уточнила Лена. Некогда обособленный городок стоял теперь на самой окраине столицы. Однако для Кашиной это ничто не меняло.
А-а, я так и поняла! Химки, голубушка, к твоему сведению не Москва, а область. Удивительно, что там Зайцева знают.
Сарказм одной пёр в отместку насмешке другой.
И Зайцева, и Волкова, и даже Орлова, с готовностью парировала Лена. Во взгляде Иры почувствовалось замешательство:
Волкова? Это Костю-то? Шестовика? Фи! Я тоже его знаю; мы часто вместе в «Лужниках» тренируемся.
А-а, я так и поняла: именно вы, именно часто и непременно с Константином Волковым, ответила Николина. Речь шла о серебряном призёре Олимпиады в Москве. Вот только заявление «мы тренируемся» относительно звезды советского спорта походило на бахвальство. Малыгин, знавший сборную прыгунов совсем не понаслышке, посмотрел на Кашину, морщась. В ответ та повиляла задом ещё несколько метров и снова обернулась, спрашивая с недоумением: А кто такой Орлов?
Коротко подмигнув Попинко, с которым познакомилась ещё вчера, Лена ответила серьёзно:
Есть такая знаменитость. Да, Андрей? высотник радостно кивнул; несмотря на присутствие красавца Малыгина и довольно приятного на вид Поповича, подыграть Николина попросила именно его. А Лена продолжала: Юноша талантливый, перспективный. Но он не из Москвы, сарказм блондинки поняли все, кроме Кашиной.
Хм. Ну извини: лимита меня не интересует, Ира продолжила путь к прыжковой яме, заправив номер сзади в трусы, и прикрыв их, как полотенцем. Плотная ткань отстукивала по упругим ягодицам при каждом шаге. Даже спиной Кашина ощущала ненавидящие взгляды иногородних; их-то, приезжающих в столицу на работу или учёбу, чаще всего и звали обидным словом «лимита». Но Кашина, вне всякого сомнения, считала, что её московская прописка оправдывает столь вызывающее поведение.
Вот ведь скудоумка, Попинко произнес это так, чтобы его услышали только стоящие рядом. Малыгин и Попович, секунду соображая, одобрительно кивнули, а Николина весело подмигнула:
Ничего, «лимита», не переживай. Мы ещё и не таких делали. Правда? Намеренно повторяя мимику соперницы, Николина откровенно насмехалась.
Это точно, смущённо улыбнулся Андрей. Губы у него были тонкие, отчего улыбка выходила «худой», как он сам, а лицо выглядело мальчишеским, несмотря на высокий рост. Он вполне мог бы сейчас сказать всем, что он совсем не «лимита». Но в данной ситуации это могло выглядеть, как очередное бахвальство.
Красивая, оценил Попович блондинку из Химок, и, весь передёргиваясь, добавил: и в Вильнюсе была. Я видел на кафедре списки спартакиадников, уверил он ребят.
Да? почему-то обрадовался Андрей.
Правда? Виктор, который в прошедших соревнованиях школьников участвовать не мог по возрасту, ещё раз всмотрелся в уходящую Николину. Теперь его интерес к приятной блондинке был ещё и профессиональным. А какой у неё разряд? спросил он. Попович пожал плечами. Ну ладно, посмотрим, решил Малыгин и тоже отправился к сектору. Экзамен по прыжкам в высоту начинался через несколько минут.
Глава 12
Ох, батюшки! Ох, батюшки! Да что же это такое? дежурная тётя Аня кудахтала перед закрытой дверью душевой комнаты. Вода из-под неё медленно растекалась по холлу первого этажа общежития.
Давайте зайдём и посмотрим! Наверное, кто-то забыл закрыть кран, предложил студент с полотенцем на плече.
Душ был общий и один на все четыре этажа. Пользовались им почти круглосуточно, карауля очередь в холле. Так как здание построили в начале столетия, надеяться на современность коммуникаций не приходилось. Никто не знал, что тут находилось до того, как его отдали под общежитие, но фактом являлось то, что не только душ, но и туалеты, по два с тремя отхожими местами в каждом крыле, явно не были рассчитаны на проживающее количество студентов. Борьба за «место» у мойки и в кабинах начиналась с раннего утра и не заканчивалась до позднего вечера. Студенты, успевшие попасть в душ, считали себя счастливчиками, ибо частенько к десяти часам дня в трубах исчезал напор, а с ним и вода. Туалетами, понятно, пользовались и при отсутствии смыва, отчего в общежитии постоянно витал тот особый ядрёный дух, что ни с чем не спутать. К нему присоединялись испарения из столовой, откуда несло то кислым, то пряным, то жареным, то варёным. Тяжёлая смесь всех этих «ароматов» достигала второго этажа, слегка рассеивалась на третьем и почти не чувствовалась на четвёртом.
Сбегав в подсобку, дежурная положила под дверь тряпку, для верности ткнув в нее веник, который подпёрла ведром. Помочь остановить потоп подобное инженерное творение могло вряд ли, но тёте Ане так было спокойнее. Обеспечив себе временную фору, она бросилась вызывать «аварийку». Студент сморщил нос из-под двери несло плесенью, почесал грудь и стал прохаживаться по холлу, прислушиваясь. После пятого звонка дежурной по разным инстанциям, куда её направляли по телефону, парню стало ясно, что он зря теряет время.