Однажды я понимаю, как обратить это настойчивое внимание в нужное мне русло. Я теряю стёрку. Мама привезла мне из Польши красивый набор карандаши, резинка цветная, в форме медведицы, с бантиком на боку. Через несколько дней я с удивлением вижу резинку в пенале моей одноклассницы.
Настя, это моя стёрка. Отдай пожалуйста я улыбаюсь, дружелюбно.
Я нашла её вчера Настя смотрит на меня исподлобья.
Но это моя, я потеряла её! всё ещё улыбаюсь я.
Настя недоверчиво смотрит на меня. Может она и понимает, что стёрка моя, но отдавать её она явно не намерена.
Потеряла, значит потеряла. Внимательней надо быть! вдруг дерзко отвечает она.
Я сжимаюсь внутренне. Я уже начинаю чувствовать мои одноклассницы чем-то отличаются от меня. Мне не всегда интересно играть с ними, а им со мной. Они не такие болтушки, я зря рассказываю им про луг и про мои мечты понимать язык животных. Могут нагрубить, не боясь задеть мои чувства. Они меня не уважают это понятно. Например, как сейчас. Несколько секунд я смотрю на Настю. Дело уже не в стёрке задета моя гордость.
Настя, отдай стёрку! Это моя стёрка, я потеряла её! я добавляю в голос плаксивости и говорю уже громче. Вдруг это слышит проходящий мимо Эдик.
Эдик подходит к нам, выхватывает стёрку прямо из рук одноклассницы и вручает мне.
Я сама разберусь! говорю я ему в спину, но не выпускаю стёрку из рук. Я ненавижу Эдика, но мне приятна эта маленькая победа. Да, эти девочки не очень уважают меня. Зато Эдика боится весь класс. А он меня любит.
Иногда, когда Эдик особенно достаёт, я соглашаюсь с ним погулять. Тогда он приходит ко мне домой, стучит в окно, и мы вместе ходим по лугу. Он рассказывает про мальчишеские драки, в которых он всегда побеждает. Эдик скучный, каждый раз я никак не могу дождаться, когда закончится наша прогулка. Но в голове у меня уже закладывается, пока очень глубоко, маленькая, не осознаваемая ещё формула.
Вам нужен готовый на всё поклонник? Возьмите не самого умного мужчину. Дайте ему немного надежды. Не соглашайтесь быть с ним, но и не отвергайте. Дружите с ним дружите, конечно же, в кавычках. Поправляйте красиво волосы, тепло ему улыбайтесь. Изобразите интерес к его дурацким увлечениям. Берите, он ваш. Конечно, в семь лет я не думаю об этом так цинично. Мне лишь начинает казаться, будто от мальчиков не стоит ожидать чего-то хорошего. Но и они могут приносить пользу.
***
Через год начинается новая буря мама просит раздела московской квартиры. Московская бабушка, которую я так давно не видела, обрывает трубки всем маминым родственникам, у которых есть домашний телефон. Мама вздумала делить квартиру на Путевом проезде. Какое она имеет право. Мама стойко отказывается общаться с бабушкой.
Опять твоя звонила вздыхает тётя Катя, садясь за стол на нашей неопрятной кухне Свет, ну что за истеричкаМожет не будешь связываться?
Почему это не буду? мама будто даже весела. Мне от них на хер ничего не надо. Но для Ленки я у них эту квартиру с кровью выгрызу. Сука, они бы хоть раз бы спросили, на что мы живём? Твари.
Смотри, я б не выдержала, наверное, тётя Катя снова вздыхает.
А я выдержу. Кать, Ленка тоже хочет нормально жить мама гладит меня по голове.
Я вспоминаю, как сильно завидую детям тёти Кати они тоже девочки и живут в квартире с красивым ремонтом. Они всегда хорошо одеты, часто у них появляются новые игрушки. Чудо-машина дом для Барби, о котором я боюсь даже мечтать. Я ношу вещи, из которых они выросли. Совсем ещё неплохие так говорит тётя Катя. Тётя Катя хорошая. Но всегда, когда я прихожу к ним в гости, её дочки смотрят на свои старые вещи свысока. Я хочу свою, новую одежду.
На день рождения папа присылает мне телеграмму, а мама дарит десять «киндеров» и мягкую игрушку собаку в розовой кепке, которую мы называем Гаврош. После, я первый раз пишу папе письмо мне так хочется, чтоб ты приезжал, а на день рождения дарил бы мне подарки, как мама. Перед школьными каникулами папа присылает ещё одну телеграмму они с бабушкой ждут меня в Москве на каникулы.
Ты хочешь поехать? у мамы в голосе сомнение.
А ты не обидишься? осторожничаю я. Поехать мне очень хочется.
Ну езжай. В конце концов, он твой отец, она бабушка. Может престанут из-за квартиры скандалить позволяет мама.
Мы едем в электричке в Москву, я ёрзаю от нетерпения, мама инструктирует:
Про мою личную жизнь ни слова! Про работу тоже. Куда я с кем езжу, не вздумай даже не их собачье дело. Бабушка всем потом мозги вывернет.
Я понятливо киваю. Конечно, вывернет.
На Ленинградском вокзале мама передаёт меня папе вместе с рюкзаком вещей. Они стараются не смотреть друг на друга.
Свет говорит папа наконец я не против квартиру делить, но мать
Всё мама машет рукой Пол квартиры наши, так что идите на хуй оба! Вот Ленка по тебе скучает, держи. Ребёнку только нервы не трепите мама разворачивается и идёт к билетным кассам. Мы с папой остаёмся на асфальте, украшенном плевками и окурками. А потом тоже идём к метро.
Я вдыхаю давно знакомый запах подземки. Так больше не пахнет нигде. Мы с папой едем на Новослободскую я прошу его подождать несколько минут, пока я посмотрю на мозаику с цветочком, похожим на очищенный мандарин. Мозаика на месте оранжевые сочные лепесточки совсем не изменились.
В квартире у бабушки тоже свой особенный запах пахнет книгами, немного Кузиными «ссаками» и чуть хлоркой с ней бабушка моет пол.
Мы садимся за стол. Борщ, вареники с картошкой и грибами. Я окунаю вареник в сметану московская бабушка готовит вкусно.
Я жалуюсь им на Эдика, рассказываю про муми-троллей, свои книжки, луг и свои оценки в школе учусь я на одни пятёрки.
Как там мама, папу тебе нового не нашла ещё? казалось бы ласково спрашивает бабушка.
Я напрягаюсь.
Мама работает много говорю я На рынке. Ей некогда папу искать.
Бабушка недоверчиво хмыкает.
Торгашка всегда и была говорит она папе.
Мать, помолчи! папа поднимает взгляд от борща. Бабушка фыркает и отворачивается к кастрюлям. Подбородок у неё чуть трясётся так бывает, когда она возмущена.
Чем тебя там кормят, Леночка? вновь ласково спрашивает она.
Да всем кормят я решаю не жаловаться на щи и кабачки баба Аня разное делает.
«Баба Аня» кривится бабушка, в прошлом учительница русского языка Из тебя тоже деревенщину делают.
Я жую вареник и не отвечаю. Мне очень не хочется быть деревенщиной.
На следующий день мы идём с папой в Макдональдс. Мне кажется, что всё здесь очень «по-американски», как в кино бумажные коричневые пакетики для еды, большие белые стаканы с жёлтой буквой.
Папа покупает картошку-фри, молочный коктейль и жалуется мне цены сильно выросли, бабушка болеет и денег со сдачи квартиры теперь еле хватает на жизнь. Поэтому он не приезжает в Тверь. Поэтому они не хотят продавать квартиру.
Пап, ну мама же работает я пробую горячую палочку картошки. Вкусно.
Не хочу я на рынок идти, как мама папа пожимает плечами Я попробовал. Это позор, Лен. У меня высшее образование, МГУ.
Я молчу. Мне нравится на рынке. Мне нравится, как выглядит красивая теперь мама. Папа выглядит не так отёкшее лицо, а глаза налиты красным. Лысина на его голове стала ещё больше. Мне почему-то стыдно слушать про его МГУ.
Мне, пап, кажется, будто мама поднимается по ступеням вверх, а ты спускаешься вниз я смотрю на упавшую крошку, чтобы не смотреть на папу.
Вместо того, чтобы разозлиться, он улыбается:
Ты, Ленка, настоящая поэтесса! говорит он.
Почему-то это меня расстраивает.
Вечером мы смотрим новости бабушка и папа громко обсуждают какие-то фамилии и вновь ругаются на телевизор. Я тискаю покрупневшего Кузю. В Твери мы почти никогда не смотрим новости, и мне скучно.
На следующий день мы гуляем в сквере у дома, а вечером папа уходит по делам, оставив меня бабушке. Мне хочется похвастаться ей своими успехами я быстро читаю, легко решаю примеры по математике.
Бабушка, а ещё слушай, что я придумала. Рассказ!
Я на память начинаю читать рассказ, который придумала сама и которым я ужасно горжусь.
«Живет на свете Ветерок. Увидеть его никак нельзя, но зато можно почувствовать.
Это он легко колышет занавески, когда открыто окно.
Это он освежает лицо в жаркий летний денёк.
Это он приносит ароматы с далёких лугов и морей.
Решил однажды Ветерок отправиться в путешествие.
Полетел за моря, за океаны,
И встретил там своих собратьев Шторм и Ураган.
Начали Шторм и Ураган смеяться над Ветерком:
Какой же ты слабенький! говорит Шторм.
Совсем- совсем хиленький! вторит ему Ураган.
Я могу легко перевернуть целый корабль! похвастался Шторм.
А я могу вырвать с корнем толстое дерево! подбоченился Ураган.
Задумался ВетерокОглядел себя: вроде и правда он слабенький, и правда хиленький
Но не хочется ему переворачивать корабли!
Не хочется ему ломать деревья!
Нравится Ветерку собой быть!
Нравится ему играть с шёлковыми детскими волосами.
Нравится ему гонять по воздуху пёрышко.
Нравится ему ловить вкусные запахи и разносить их вокруг.
Показал Ветерок Шторму и Урагану язык,
И улетел дальше путешествовать.
«Хорошо, что я такой, какой есть!» думал Ветерок
Быть собой это и есть настоящее счастье!»
Я победно смотрю на бабушку, она одобрительно кивает. В духовке почти готово вкусное песочное печенье. Мне очень здорово в Твери я почти всегда играю одна, и никто не печёт печенья. Я благодарна бабушке за этот вечер и почти люблю её снова.
Лена, вот ты так хорошо считала примеры! хвалит меня бабушка можешь посчитать кое-что для меня?
Конечно я готовлюсь показать лучший результат.
Вот смотри бабушка хитро смотрит на меня Папа и мама поженились в апреле, а день рождения у тебя в сентябре. Ребёнка в животике женщина носит девять месяцев. Значит сколько месяцев ты была в животике, когда мама и папа поженились?
Я считаю. Четыре месяца.
Бабуль, это же совсем легко. Я была у мамы в животике четыре месяца. Давай посложнее улыбаюсь я.
Правильно кивает бабушка А ты знаешь, что приличные девушки не беременеют до свадьбы?
Откуда это ощущение? Будто мне подсунули горькую конфету в красочном фантике. Мне больше не хочется показывать свои успехи. И зачем только я читала ей свой рассказ, говорила о своей жизниЯ очень давно хочу спросить бабушку кое о чём.
Если бы мама и папа не забеременели я опускаю голову вниз. Мне очень обидно спрашивать такое и будто вся кровь из тела переносится на моё лицо Если бы мама и папа не забеременели, то не было бы меня. Бабушка, ты что, хотела бы, чтобы меня не было?
В ответ я слышу лишь тишину и тиканье часов. Бабушка не смотрит на меня. Несколько секунд я молча наблюдаю за ней.
Не говори глупости наконец отвечает она Пойдём, печенье готово.
Бабушка встаёт с дивана, идёт на кухню. Я иду за ней, смотрю на подол её разноцветного халата цветочки на нём чуть плывут от собравшихся в глазах слёз. Мы едим печенье. Оно не такое вкусное, как могло быть, потому что мы едим его с плохим настроением.
Когда в квартире уже темно и бабушка с Кузей спят в своей комнате, приходит папа. Я просыпаюсь от того, что он долго шумит в коридоре. Потом он вдруг заходит в большую комнату я сплю тут, на разложенном кресле-кровати, и включает свет.
Пап! возмущаюсь я Я сплю!
Ленка папа садится на край кресла-кровати Ленка моя
От папы сильно пахнет алкоголем, глаза его покраснели и смотрят на меня как-то глупо. Я не люблю, когда у папы такие глаза.
Ленка, я так тебя люблю! Так скучаю по тебе говорит папа и гладит меня по голове. Мне неприятен его запах. Мне неприятно, что он сидит на постельном белье в уличных брюках.
Пап, иди спать! я убираю голову из-под его руки Ты пьяный!
Ленка, доча папа продолжает бессвязно бормотать такая ты умная, поэтесса
В горле у него что-то булькает и по комнате расстилается неприятный аромат отрыжки.
Пап, отстань! уже почти кричу я Иди спать!
Ленка, доча папа пытается обнять меня. Вдруг я чувствую ужасную ярость. Волна злобы поднимается от самого живота к горлу. Кажется, что грудь мою рвут на части тысячи маленьких чертят. К глазам подступают горячие слёзы.
Ненавижу тебя! кричу я и бью папу подушкой Если ты меня любишь, почему не приезжаешь? Почему работать не идёшь? Зачем пьёшь водку?
Я толкаю папу со всех своих детских сил, он падает на пол. Несколько секунд он бессмысленно смотрит вокруг себя, а потом кладёт щёку на сложенные ладони, как ребёнок, и закрывает глаза. С ужасом я вижу, что его брюки начинают темнеть в паху. По комнате вновь расстилается неприятный запах, на этот раз мужской мочи.
Слышатся бойкие бабушкины шаги видимо, она проснулась от шума. Зайдя в комнату, бабушка замирает на несколько секунд в дверном проёме.
Иуда! шипит она сквозь зубы опять нажрался, скотина!
Бабушка переводит взгляд на меня. Губы у меня трясутся, я закрываю ладонями лицо, чтобы не смотреть на папины штаны.
Это всё мать твоя проклятая! бабушка шипит уже мне не был он таким раньше, не был! А теперь она его еще и обобрать хочет, квартиру эту я им выбила! Надеялась, что она честная, а она блядь тверская. Так и передай ей проклинаю я её!
Да пошла ты! кричу неожиданно я. Голос у меня тонкий, детский. Я чувствую, как ужасно звучат такие слова моим голосом, но не останавливаюсь Не смей про маму говорить! Это я тебя проклинаю!
На бабушкиных глазах собираются слёзы, а я ухожу на кухню. Там я сажусь на табуретку. Со странным сладострастием я вспоминаю все обидные моменты из своей восьмилетней жизни. Папа не приехал на 1 сентября. А вот мама кричит на меня, чтобы я не мешала ей отдыхать после работы. Московская бабушка говорит все эти слова, а тверская не моет руки и может пальцем задавить таракана. Девочки в классе не очень-то дружат со мной, а Эдик, дебильный Эдик пинает мой портфель, и мне не у кого просить защиты. Нормальный папа защитил бы меня. Но мой папа вот такой. От всех этих мыслей мне нестерпимо жалко себя так, что в горле становится больно, будто я проглотила всухую большую таблетку. В комнате через стенку суетится бабушка: раздевает папу и моет с хлоркой пол. Я слышу, как она при этом рыдает и всхлипывает, но её мне вовсе не жаль. От осознания того, что ей больно от моих слов, я чувствую удовлетворение.
Утром я не по-детски настойчива мне надо уехать к маме. Бабушка звонит тёте Кате, а я мотаю головой на расспросы папы, который даже не помнит вчерашнего вечера. Уже на следующий день папа и мама снова встречаются на Ленинградском вокзале, на этот раз чтобы передать меня обратно.
Что там было? спрашивает мама, когда мы оставляем грустную папину фигуру далеко позади Чего ты уехала-то?
Просто к тебе захотелось говорю я.
Понятно мама внимательно смотрит на меня.
Мы садимся в электричку и едем в Тверь. У мамы хорошее настроение она чуть улыбается и провожает глазами быстро мелькающие в окне деревья. Наверняка, она скучала и рада, что я вернулась раньше. Моё настроение тяжёлое, тёмное, непонятное мне восьмилетней. Мне сложно объяснить, даже самой себе, что я чувствую. В восемь я ещё не знаю таких фраз, как разочарование, душевная пустота. Я просто не верю и не хочу понимать. Неужели папа всегда был такой? Где весёлые шутки, запах зелёного одеколона, фигура в синем костюме с галстуком? Почему папа теперь вызывает у меня брезгливость намного большую, чем десять тверских бабушек, давящих руками тараканов? Я ведь так любила его. Пока что, я ещё не знаю я попытаюсь полюбить мужчину ещё только раз. Только раз, после которого в моём сердце больше ни разу не появится это чувство.
ГЛАВА 4.
Наша с мамой жизнь здорово налаживается. Спустя пару лет судов и разборок, мы наконец-то переезжаем в свою собственную квартиру. С хорошим ремонтом как я и мечтала. На кухне у нас теперь висят шкафчики из дерева, а в ванной лежит плитка модного зелёного цвета. Я люблю разглядывать её блестящую поверхность. У нас есть туалет, нет тараканов, и у меня даже появилась своя комната в ней стоит та самая стенка из московской квартиры, только теперь на ней нет семейной фотографии из Одессы. Мне нравится эта стенка. Её древесный запах напоминает мне о времени, когда было хорошо.