Иди сюда, я сказал! Ты как был моим учеником, так им и остаешься! Помоги мне!
Мечтая вновь оказаться в своей комнате, в тепле под тяжелыми мехами, где впереди его бы ждал день, ничем не отличающийся от других, Аратан заставил себя шагнуть вперед. Руки и ноги онемели от холода, он с трудом соображал спросонок, и его тошнило от одной лишь мысли, что придется покинуть мир, который он знал всю свою жизнь.
Оказывается, никаких сундуков с собой брать нельзя! Я потратил полночи на то, чтобы их упаковать, по глупости послушав тебя, и что теперь прикажешь делать? Придется тебе освободить место в своем багаже. Сагандер показал на груду вещей. Для всего этого, понял?
Да, учитель.
И побыстрее, пока не появился твой отец!
Аратан подошел к вещам. Какое-то время он разглядывал их, размышляя, каким образом запихнуть в свой спальный мешок пробирные весы с набором гирь. Тем более что мешочка, в котором они раньше хранились, теперь нигде не было видно. Он насчитал с десяток разновесов из чистого металла, самый тяжелый из которых едва помещался на ладони. Самый легкий был величиной с камешек, похожий на толстую монету, и Аратан сунул его в кошелек на поясе.
Услышав, как выругался Сагандер, он быстро собрал все остальное и направился к лошади.
Конюх, молоденький парнишка, его ровесник, уже привязал багаж к седлу мерина. Увидев сына Драконуса, он недовольно поморщился и снова начал отвязывать спальный мешок.
Давай сюда, сказал Аратан. Мне нужно все это туда запихнуть.
Конюх положил мешок на землю и попятился, будто не желая подходить слишком близко к странным инструментам.
Можешь идти, бросил ему Аратан. Я сам.
Быстро кивнув, парень поспешил прочь и скрылся во мраке конюшни.
Аратан развязал узлы, которые надежно затянул на спальном мешке. Он уже упаковал внутрь смену одежды, в том числе новую пару сапог из кожи хенена. Сапоги были тяжелые, и он позаботился о балансе, поскольку Раскан сказал ему, что не стоит лишний раз раздражать лошадей, особенно в долгом путешествии. Освободив завязки, юноша развернул мешок и уложил в него гирьки, но сами весы оказались чересчур большими и не помещались внутрь. Присев на корточки и размышляя, что делать с громоздким приспособлением, он вдруг понял, что во дворе наступила тишина, не считая тяжелого приближающегося топота сапог. На Аратана упала тень, и он поднял взгляд.
Почему ты еще не готов? требовательно спросил повелитель Драконус.
Почувствовав, что у него перехватило горло, Аратан продолжал молча смотреть вверх.
Юноша увидел, как отец перевел взгляд на весы на земле рядом с ним, а потом поднял их и протянул куда-то в сторону. Подошедший слуга забрал весы и поспешил обратно к дому.
На это нет времени, сказал Драконус и направился прочь.
Аратан смотрел, как его отец подходит к Каларасу. Слуги во дворе стояли, склонив голову. Наставник Сагандер был уже рядом со своей лошадью, издали яростно сверля глазами ученика.
Аратан быстро скатал мешок, оставив гири на месте, завязал грубые узлы и пристроил его сзади за седлом. Какое-то время юноша сражался с веревками, чувствуя, насколько неуклюжи, даже почти бесполезны его руки со слишком мягкими кончиками пальцев с обгрызенными ногтями, но наконец справился с задачей и отошел назад. Повернувшись, он увидел, что отец уже сидит верхом на Каларасе, держа поводья в облаченных в перчатки руках. Раскан садился на своего коня, в то время как двое слуг помогали Сагандеру сделать то же самое. Стоявшие прежде у ворот пограничники исчезли, наверняка ожидая теперь снаружи.
Аратан взял свободно свисавшие поводья Бесры, нашарил сапогом стремя, едва не потеряв равновесие, и, подтянувшись, взгромоздился в седло.
Драконус первым выехал за ворота. За ним следовали Раскан, а затем Сагандер, который коротко махнул рукой Аратану.
Оглянувшись за мгновение до того, как на него упала тень ворот, Аратан заметил единокровных сестер, стоявших на крыльце дома. Они были в свободных и черных как смоль ночных рубашках, на фоне которых лица девочек казались смертельно бледными. При виде их он слегка вздрогнул, а затем вновь повернулся вперед и, ведя за собой на длинном поводу боевую кобылу, выехал со двора.
Пограничники сидели на гнедых лошадках, более легких и длинноногих, чем те, на которых ездили в семействе Драконуса. Помимо всадников, кони несли на себе свернутые шатры и кухонную утварь, а также набитые провизией мешки и бочонки с водой.
Чувствуя себя неуютно под гнетом доспехов и тяжелого шлема на голове, Аратан повел своего коня следом за Сагандером пока наставник вдруг неожиданно не остановился, натянув поводья. Бесра ловко обошел возникшее препятствие, но Сагандер протянул руку и схватил его за узду:
Оглянись, ученик. Ну давай же. Делай, как я говорю.
Пограничники держались позади Драконуса и Раскана, выехавших на изгибающуюся дорогу, которая вела на запад.
Развернувшись в седле, Аратан взглянул на ворота и стены усадьбы.
Скажи, что видишь, странно хриплым голосом потребовал Сагандер.
Большой дом повелителя Драконуса, ответил Аратан.
То был весь твой мир, ученик. Вплоть до сегодняшнего дня.
Да, учитель.
Теперь этому пришел конец.
Аратан кивнул.
Сестры не хотели тебя провожать. Но отец им приказал. Эти девчонки презирают тебя, Аратан.
Знаю.
А знаешь почему?
Подумав, он кивнул:
Я родился не от той матери.
Сагандер усмехнулся:
Твоя жизнь, какой ты ее знал, закончилась. Отныне придется полагаться только на себя, и ни на кого больше, что бы тебя ни ожидало. Даже мое наставничество подходит к концу. И сестры не рассчитывают снова тебя увидеть.
Да, они были в черном.
Дурачок, они всегда носят черное. Но да, они хотели, чтобы ты это увидел. Старик отпустил уздечку Бесры. Поехали, догоним остальных. Ты едешь рядом со мной, но, должен тебе сказать, отец сегодня утром был тобой недоволен: он не предполагал, что тебя придется ждать.
Знаю, учитель.
И вдобавок, Аратан, он был недоволен тем, что ты предпочел мерина кобыле.
Но мне говорили, что я не должен слишком часто ездить на Хеллар
Когда ты покидаешь Большой дом, то должен ехать на своей боевой лошади. Может, ты и внебрачный сын, но в глазах прислуги все равно остаешься сыном повелителя. Понимаешь?
Мне этого не объяснили
В подобных объяснениях нет нужды! Ты опозорил не только отца, но и меня тоже! Своего наставника, который явно не сумел тебя ничему научить!
Прошу прощения, учитель.
И ты оставил дома весы. А что толку от гирь без весов?
Впереди появилась извивающаяся среди низких холмов дорога. Дальше, судя по картам, которые изучил Аратан, дорога сворачивала на юг, ведя к селению Абара-Делак. За ним простиралась Баретская пустошь, а в конце этой обширной равнины начинались земли азатанаев и яггутов.
Надеюсь, ты взял с собой мои подарки, включая и особый дар для Повелителя Ненависти?
Взял, учитель.
Скажи мне, что там Хотя нет, не стоит. В любом случае уже слишком поздно что-либо менять. Надеюсь, дар окажется достаточно ценным.
Это решать Повелителю Ненависти.
Сагандер резко взглянул на юношу.
Я остаюсь твоим наставником, бросил он. Ты должен говорить со мной с надлежащим уважением.
Я всегда помню об этом, учитель. Приношу свои извинения.
Ты не особо приятен в общении, Аратан. Вот в чем твоя проблема. Нет, не так положи обе руки на поводья! Или хочешь, чтобы отец обернулся и снова увидел, как ты грызешь ногти? Выпрямись в седле!
День предстоял жаркий, а дорога не давала надежды на тень. Аратан чувствовал, как под его тяжелой одеждой струится пот. Трудно было поверить, что еще недавно он дрожал от холода, чувствуя себя полностью потерянным во дворе, который знал всю свою жизнь. Небо светлело, без единого облачка, голубое, как лед и сталь, и восходящее солнце припекало спину.
Они продолжали ехать размеренной рысью, внезапно оказавшись среди голых холмов. Сворачивавшая вправо дорога показалась Аратану смутно знакомой.
Куда она ведет, учитель? спросил он, показывая в ту сторону.
Ему почудилось, будто Сагандер вздрогнул.
В заброшенные каменоломни. Не удивлен, что ты ее помнишь.
На самом деле нет.
Пожалуй, оно и к лучшему.
Это ведь там я едва не утонул? В конце той тропы, куда гонят на бойню скот?
Лучше тебе обо всем этом забыть, Аратан.
Да, учитель.
Аратан сосредоточился на спине отца, плечи которого были шире, чем у сержанта Раскана, шире, чем у любого другого мужчины из тех, кого юноша мог вспомнить. Тяжелый плащ из дубленой кожи свешивался на круп Калараса. Когда-то плащ был выкрашен в черный цвет, но с тех пор прошли многие годы, и теперь он выцвел от соленого пота и солнца, приобретя крапчатый тусклый оттенок.
Раскан ехал в шаге позади своего господина, слева от него. Вряд ли они о чем-то разговаривали. Внезапно Аратан сообразил, что Ивис не успел вовремя вернуться, чтобы их всех проводить. Накануне отец куда-то отослал капитана с отрядом домашнего войска. Юноша жалел, что не смог с ним попрощаться.
Поздним утром путники выехали из холмов, и теперь перед ними простиралась местность, где когда-то, может лет сто тому назад, шумел лес, от которого сейчас остались лишь заросли кустов и папоротника, обманчиво густые на месте ям от вывороченных с корнями деревьев. Пересекавшая эту местность тропа была узкой, вынуждая всадников ехать гуськом. По обе стороны от дороги летали целые полчища бабочек, пчел и более мелких насекомых, питавшихся нектаром маленьких желтых, пурпурных и белых цветов, которыми был усеян каждый куст. Низко над головой порхали птицы.
Они никого больше не встретили, и горизонт казался слишком далеким. Когда-то росший здесь лес наверняка был весьма обширен. Из добытой тут древесины можно было бы построить целый город. И куда только все делось?
Сагандер начал жаловаться на недомогание, издавая стоны при каждом резком движении седла, когда они слегка ускорили шаг. Вскоре после того, как миновали каменоломни, старик замолчал; казалось, теперь у него пропало всякое желание общаться с Аратаном, хотя пару раз наставник все же оглядывался, удостоверяясь, что ученик продолжает ехать за ним.
Юноша был только рад относительной тишине, хотя тоже чувствовал себя крайне вымотанным. Он надеялся, что до конца путешествия на него никто не станет обращать внимания. Так было проще. Где внимание, там и ожидание, которое неизбежно порождает давление, а Аратану не нравилось, когда на него давили. Его вполне бы устроило, если бы он мог прожить остаток жизни, оставаясь неприметным и не вызывая ни у кого интереса.
Солнце висело прямо над головой, когда путники добрались до свободной от зарослей местности, где земля была ровно утоптана, а по обеим сторонам дороги в дальнем ее конце виднелись два длинных каменных желоба. В одном лежали джутовые мешки с кормом для лошадей, а другой был до краев заполнен водой. Здесь проходила номинальная граница земель повелителя Драконуса, и накануне тут побывали всадники, пополнив припасы. Объявили привал, и Аратан наконец смог спешиться, чувствуя, как у него подгибаются ноги. Он немного постоял, наблюдая за остальными, пока наконец легкий рывок поводьев не дал ему понять, что следует подвести лошадей к желобам.
Драконус уже так и сделал, но остальные медлили.
«Похоже, они ждут меня», подумал Аратан.
Яростное шипение Сагандера, в котором на самом деле не было никакой необходимости, обожгло юношу, будто удар хлыстом по спине, и он поспешил вперед. Обе его лошади устремились следом.
Отец, наклонившись, ополоснул лицо в желобе рядом с мордой Калараса, дал коню напиться, а затем подвел его к другому желобу. Раскан придержал вторую лошадь своего господина в стороне, пропуская Аратана вперед, но, когда тот собрался направить Бесру к воде, сержант внезапно покачал головой.
Юноша заколебался. Он ехал верхом на Бесре все утро, и вполне справедливо было дать мерину напиться раньше, чем боевой лошади. Решив не обращать внимания на сержанта, Аратан повел Бесру к желобу. Если отец и заметил это, то не подал виду.
Однако, когда Аратан собрался зачерпнуть воды, послышался голос Раскана:
Нет, так нельзя. Сейчас ты можешь напоить свою боевую лошадь, но никого больше. Второму коню придется подождать.
Я намерен напоить того, на ком ехал верхом, сержант.
Во внезапно наступившей тишине Аратан все же сумел выдержать жесткий взгляд Раскана, прежде чем, отвернувшись, опустить руку в прохладную воду.
Сержант Раскан, сказал стоявший возле другого желоба Драконус, Хеллар теперь на твоем попечении, пока парень не поймет, каковы его обязанности.
Да, господин, ответил сержант. Но я все же предпочел бы, чтобы сегодня днем он какое-то время ехал на боевой лошади.
Очень хорошо. Драконус отвел Калараса от второго желоба и махнул пограничнице Ферен. Подойди-ка! Хочу поговорить с тобой наедине.
Конечно, повелитель.
Брат женщины забрал у нее поводья, и она отправилась следом за Драконусом в дальний конец поляны.
Раскан подошел к Аратану.
Я тебя достаточно ясно предупреждал, негромко проговорил он хриплым голосом.
Моя ошибка в том, что я сегодня утром выбрал не ту лошадь, сержант.
Вот именно. Ты показал всем, что боишься Хеллар, выставив меня дураком. И мне это не нравится.
Разве мы не должны достойно относиться ко всем животным, которые нам служат?
Раскан нахмурился:
Кто вбил тебе в башку подобную чушь? Этот клятый наставник? Только взгляни на него: будет чудом, если старик доживет до конца похода.
Вообще-то, это мои собственные мысли, сержант.
Ну так гони их прочь. И если у тебя появятся еще какие-то собственные мысли, Аратан, впредь держи их при себе. А еще лучше дави в зародыше. Не тебе бросать вызов обычаям тисте.
Юноша почти услышал продолжение: «Оставь это таким, как твой отец».
Ничего. Аратан знал, что скоро будет от всего этого свободен. Он распрощался с Большим домом, и перед ним лежала дорога на запад. Ведя Бесру ко второму желобу, юноша посмотрел на остальных пограничников, рассчитывая встретить их жесткие взгляды. Однако его опасения не оправдались, поскольку Ринт, Вилл и Галак были заняты приготовлением обеда. Их лошади стояли неподвижно, с перекинутыми через седла поводьями меньше чем в десяти шагах от длинного желоба с водой, но ни одно из животных не двигалось с места. Аратан поискал путы на их ногах, но не нашел.
«Кажется, я понял, подумал он. Презрению должна предшествовать гордость.
Однажды я найду нечто такое, чем смогу гордиться, а потом познаю вкус презрения и пойму, насколько он меня устраивает. Разве не так мне следует рассуждать, будучи сыном своего отца?
Но я так не считаю. Гордости не нужны когти, ей не требуется чешуйчатая броня. Не каждое достоинство должно становиться оружием.
Это мои собственные мысли. И я не намерен давить их в зародыше».
Когда ты в следующий раз обратишься ко мне, ученик, прошипел за его спиной Сагандер, я увижу лик собственного унижения. Жаль, что повелитель не оставил тебя дома. От тебя все равно нет никакой пользы. И убери руки ото рта!
Ринт склонился над углями, глядя, как вспыхивают первые язычки пламени. Подбросив в костер несколько веток, он кивнул Галаку, который начал разбивать брикет сухого навоза. Тот что-то проворчал и выпрямился.
Что думаешь? спросил Вилл, подходя ближе.
Ринт пожал плечами, заставляя себя не смотреть туда, где стоял повелитель Драконус, разговаривая с его сестрой.
Ферен своего не упустит. Будто ты не знаешь.