Андарист спешился и подошел к Спаро, который поклонился и сказал:
Господин, я просил азатаная дождаться вашего прибытия, но он оказался слишком нетерпеливым.
Не важно, Спаро, ответил Андарист, не сводя взгляда со скользящей уже над порогом дома каминной плиты.
Стены еще не были достаточно высокими, чтобы заслонять обзор. Верховный каменщик опустил свое творение на земляной пол будущего Большого зала. Каминная плита оставляла вмятины, приближаясь к ожидающей ее неглубокой яме.
Это было невежливо с его стороны, господин
Задержка случилась по нашей вине. И из-за непогоды на юге.
Повелитель Аномандер подошел к брату, в то время как Сильхас Гиблый продолжал сидеть неподалеку в седле.
Говорят, будто магия земли сильнее всего в определенное время дня и ночи. Так что, полагаю, верховный каменщик не видел смысла задерживаться, дабы потом не пришлось прилагать больше усилий. Он бросил взгляд на Андариста. По крайней мере, мы с ним это обсуждали.
Спаро знал, что заказ сделан по распоряжению Аномандера и на его деньги. К тому же всем было прекрасно известно: этот верховный каменщик азатанаев считался лучшим среди всех мастеров, не имевшим себе равных среди ныне живущих, что, пожалуй, ставило его наравне с самим Аномандером, которого Матерь-Тьма избрала своим Первым Сыном.
Андарист повернулся к брату, и глаза его вспыхнули.
Мне хотелось бы, чтобы ты, Аномандер, вместе со мной увидел, как твой дар устанавливают на место. Он повернулся и помахал Сильхасу. И ты тоже, Сильхас!
Но тот лишь покачал головой:
Это дар Аномандера, и он предназначен тебе, Андарист. Меня вполне устроит наблюдать со стороны. Идите, да побыстрее, пока это неучтивое создание не забыло, зачем оно здесь и для кого был сделан этот камень.
Андарист жестом пригласил Спаро присоединиться к ним, и каменщик снова поклонился:
Господин, я всего лишь
Ты мой каменщик, Спаро, превосходный мастер, чья любовь к искусству, с моей точки зрения, вполне достаточный повод оказать тебе эту честь. Идем с нами. Взглянем на этот великий труд.
Следуя в шаге за повелителем и его братом, Спаро чувствовал, как отчаянно бьется его сердце. Естественно, ему предстояло не раз увидеть творение верховного каменщика в ближайшие месяцы, на его законном месте в Большом зале, но даже обработанный азатанаем твердый базальт был уязвим перед износом, царапинами, пятнами и выбоинами, неизбежными при работающем камине. И несмотря на то что Спаро испытывал жгучую зависть, он искренне любил свое дело и интересовался искусством обработки камня: это Андарист правильно подметил.
Не говоря ни слова, Спаро присоединился к господам на утоптанном земляном полу Большого зала. Азатанай стоял возле каминной плиты, парившей над предназначенным ей местом. Верховный каменщик повернулся к Андаристу и бесстрастно проговорил:
Земля поведала мне о твоем приближении. Это ты скоро женишься? И это будет твой дом?
Да, я Андарист Пурейк.
Широкая физиономия верховного каменщика повернулась к Аномандеру.
А ты, видимо, Первый Сын Матери-Тьмы? Принесший этот дар своему брату и женщине, которую он возьмет в жены?
Да, кивнул Аномандер.
И тем самым, продолжал верховный каменщик, ты связываешь себя кровными узами и клятвой с тем, что будет тут построено, и с тайными словами, высеченными на этой каминной плите. Коли вдруг сомневаешься в своей преданности, то лучше скажи сразу, Первый Сын. Как только этот камень окажется на своем месте, узы клятвы уже невозможно будет разрушить, и, если твоя любовь и верность не выдержат испытаний, даже я не берусь предсказать последствия.
Услышав подобное заявление, оба брата вдруг замерли, а Спаро почувствовал, как что-то тяжело сдавило его грудь, как будто внезапно перестало биться сердце. Он с трудом перевел дух.
Верховный каменщик, склонив голову, сказал Аномандер, ты говоришь так, как будто сомневаешься в том, что я люблю Андариста и желаю, чтобы новая жизнь, которая его ждет, сложилась наилучшим образом. Мало того, послушать тебя, так этот дар несет в себе угрозу или даже проклятие.
Таково скрытое свойство любого дара, Первый Сын, а потому всегда прежде стоит хорошенько подумать.
Договор между нами, продолжал Аномандер, включал плату за твои услуги
Не совсем так, ответил азатанай. Ты заплатил за извлечение этой каминной плиты из Джеларканских каменоломен, а также за ее охрану и перевозку. На твои деньги были куплены повозки, тягловые животные и оплачено необходимое сопровождение через Баретскую пустошь. За свои умения я ничего не беру.
Прошу прощения, верховный каменщик, нахмурился Аномандер, но я явно оплатил намного большее, нежели ты только что перечислил.
Джеларканские каменоломни находятся на спорной территории, господин. Добыча этого камня стоила нескольких жизней. Пришлось подумать о компенсации безутешным родственникам.
Это меня огорчает, ответил Аномандер, и Спаро почувствовал, что в душе воина нарастает ярость.
Выбранный камень отличается непревзойденными способностями хранить и поддерживать ту магию, которую я в него вложил. Если ты желал получить меньший дар, тебе не следовало ко мне обращаться. Среди азатанаев есть множество опытных каменщиков, любой из которых вполне мог бы сослужить тебе хорошую службу. Но ты искал самого лучшего мастера, чтобы выразить всю меру своей преданности брату и его будущей супруге. Азатанай пожал плечами. Что ж, я сделал то, что ты просил. Этой каминной плите нет равных во всем королевстве тисте.
И теперь ты стоишь перед нами, заключил Аномандер, требуя от меня принести клятву на крови.
Нет, возразил верховный каменщик, скрестив на груди мускулистые руки. Этого требуют камень и высеченные на нем слова. Этого требует честь, которую ты желаешь оказать своему брату.
На лице Андариста отразилось смятение, и он хотел было что-то сказать, но брат быстро покачал головой, заставив его замолчать.
Ты утверждаешь, не приводя тому никаких доказательств, что знаки, которые ты высек на камне доступные только Андаристу и Энесдии, и в самом деле сулят любовь, верность и плодовитость. И тем не менее ты просишь меня, здесь и сейчас, связать себя клятвой на крови с этой тайной надписью. Со словами, которые навсегда останутся для меня неведомы.
Да, ответил верховный каменщик. Тебе придется поверить. В мою честность и, естественно, в свою собственную.
Вновь наступило мгновение, когда весь мир будто замер и ничто не могло нарушить тишину, а затем Аномандер вытащил висевший на поясе кинжал и провел лезвием по левой ладони. Потекла кровь, капая на землю.
Окропить кровью базальт? спросил он.
Но верховный каменщик покачал головой:
В том нет необходимости, Первый Сын Матери-Тьмы.
Каминная плита медленно опустилась на свое земляное ложе.
Спаро судорожно вздохнул и почти успокоился, чувствуя, как мир снова становится на место. Взглянув на своего господина, он увидел бледное и потрясенное лицо Андариста: кажется, тот даже испугался.
Никто из братьев не ожидал, что им придется пережить мгновение, преисполненное столь дурных предзнаменований. Взгляд Аномандера посерьезнел, став подобным граниту, и он посмотрел прямо в лицо верховному каменщику:
Значит, все закончилось?
Закончилось, подтвердил азатанай.
Голос Аномандера стал жестче:
В таком случае я вынужден выразить свою тревогу, ибо положился на честность азатаная, которого знаю исключительно по его репутации умению обрабатывать камень и могуществу, которым он, по его собственным словам, обладает. Ты слишком далеко зашел в вопросах доверия, господин. Оно должно быть взаимным.
Глаза азатаная сузились, и он медленно выпрямился.
Чего же ты попросишь от меня взамен, Первый Сын?
Уз крови и ответной клятвы, промолвил Аномандер. Будь достоин моего доверия. Только и всего.
Мою кровь ты уже получил. Азатанай указал на каминную плиту. Что же касается ответной клятвы ничего подобного никогда еще не бывало. Дела тисте меня совершенно не заботят, и я не собираюсь клясться в верности знатной особе из Премудрого града Харканаса, поскольку не хочу оказаться втянутым в кровопролитие.
В королевстве тисте царит мир, ответил Аномандер, и так оно и останется впредь. Поняв, что азатанай не собирается уступать, он добавил: Взаимное доверие не предполагает союзничества, верховный каменщик. Если ты принесешь клятву, я вовсе не потребую, чтобы ты проливал кровь от моего имени.
Андарист повернулся к брату:
Аномандер, прошу тебя. Совершенно не обязательно
Этот верховный каменщик добился клятвы на крови от Первого Сына Матери-Тьмы, брат. Он что, полагает, будто это ничего не стоит? Если мы заключили договор, то разве я не вправе требовать от него заплатить той же монетой?
Но он ведь азатанай
А разве азатанаи не связаны законами чести?
Аномандер, не в этом дело. Как ты сам говорил, кровные узы двусторонни. Пока что ты связал себя ими лишь с этой каминной плитой. Ты поклялся поддерживать своего брата, женщину, которую он любит, и всячески оберегать их союз. Если подобное не входило в твои намерения с самого начала, то не лучше ли услышать об этом сейчас, как и сказал верховный каменщик?
Аномандер отшатнулся, словно бы от удара, подняв окровавленную руку.
Я нисколько в тебе не сомневаюсь, заверил его Андарист. Я лишь прошу тебя еще раз хорошенько подумать, чего ты требуешь от этого азатаная. Нам ничего о нем не известно, мы можем руководствоваться лишь его репутацией, которая, следует признать, в отношении честности безупречна.
Вот именно, ответил Аномандер. И все же он колеблется.
Верховный каменщик со свистом втянул воздух сквозь зубы.
Послушай меня, Первый Сын Тьмы. Если ты добьешься того, что я принесу эту клятву, я сдержу ее и останусь верен своему слову, пока мы оба живы. Но возможно, у тебя еще будет повод об этом пожалеть.
Андарист шагнул ближе к брату, умоляюще глядя на него:
Аномандер, ты что, не понимаешь? В том, чего ты от него требуешь, кроется нечто намного большее, чем в состоянии постичь мы оба!
Я добьюсь своего, решительно проговорил Аномандер, не сводя взгляда с верховного каменщика.
Но зачем? недоумевал Андарист. Какую цель ты при этом преследуешь?
Верховный каменщик, попросил Аномандер, расскажи о тех последствиях, которые пока для нас непостижимы.
Не могу. Как я уже говорил, Первый Сын, ничего подобного еще не бывало. Явлюсь ли я на твой зов? Возможно. Так же, как и ты, возможно, явишься на мой. Сумеем ли мы узнать мысли друг друга? Исчезнут ли между нами все тайны? Окажемся ли мы навеки по разные стороны или станем единым целым? Слишком многое мне неведомо. Так что подумай как следует, ибо, похоже, в тебе говорит уязвленная гордость. Я не из тех, кто мерит ценность деньгами, и для меня истинными сокровищами является все, что невозможно объять.
Аномандер молчал.
Азатанай поднял руку, и потрясенный Спаро увидел кровь, стекающую из глубокой раны.
В таком случае мы закончили.
Когда верховный каменщик повернулся, собираясь уйти, Аномандер крикнул ему вслед:
Погоди, прошу тебя! Ты известен нам лишь по титулу. Я хочу знать твое имя.
Великан долго смотрел на Аномандера, а затем ответил:
Меня зовут Каладан Бруд.
Хорошо, кивнул Аномандер. Если мы все-таки станем союзниками
Там будет видно, ответил верховный каменщик.
Ничья кровь не прольется от моего имени, и ничто не приведет к
Каладан Бруд оскалил острые и длинные, как у волка, зубы.
Это мы тоже еще посмотрим, повелитель.
Глава третья
Не так уж и много лет тому назад, всяко меньше, чем ей хотелось думать, Кория Делат жила словно бы в другой эпохе. Солнце в ту пору было более ярким и горячим, а когда она выносила своих кукол, десяток с лишним, по предательски узким каменным ступеням на площадку Орлиного гнезда и оказывалась в лучах яркого света, у нее захватывало дыхание от восторга. Ибо это был ее мир, ограниченный окружавшими площадку низкими стенами, которые почти не отбрасывали тени, а летний ветер подхватывал поднимавшееся от камней тепло, как будто нашептывая некие обещания.
Там, наверху, в ту забытую эпоху, казалось, будто еще немного и она, развернув крылья, взмоет в бескрайнее небо. Для своих кукол Кория была этакой великаншей, богиней, и, даже не имея крыльев, она могла смотреть на них свысока, придавая им самые разные позы и поворачивая вверх маленькие лица с вышитыми на них улыбками или удивленно раскрытыми кружками ртов, а блестящие глаза кукол, сделанные из полудрагоценных камней граната, агата, янтаря, при этом сверкали и вспыхивали, впитывая жаркие солнечные лучи.
Лето тогда длилось дольше, а дожди если и бывали, то Кория их не помнила. Из Орлиного гнезда открывался вид на обширный мир вокруг нее и кукол, ее маленьких заложниц. На севере, меньше чем в лиге от крепости, тянулись Арудинские холмы, и по картам, которые показывал ей Хаут, девочка примерно знала, что эти холмы простираются с запада на восток, заканчиваясь лишь у границ земель тисте далеко на востоке; а на западе они слегка уходили на север, образуя южный край обширной долины, где жили телакаи. Взглянув прямо на восток, Кория могла увидеть широкие степи Джеларкана и так называемую спорную территорию. Временами ей казалось, будто она может различить темные пятнышки пасущихся стад, но, возможно, то были лишь образы со старинных гобеленов на стенах кабинета Хаута, и в любом случае эти огромные животные бродили сейчас лишь в ее мыслях, и нигде больше. На юге девочка видела две тянувшиеся через возвышенность дороги, уже тогда по большей части заросшие, одна из которых уходила на юго-восток, а другая на юго-запад. Одна из дорог вела в Омтоз Феллак, Пустой город. Другая достигала Восточного Пограничья, и именно по этой дороге Кория впервые отправилась в путешествие из того мира, что она знала, будучи еще совсем ребенком, из Малого дома Делак в поселении тисте под названием Абара, сюда, в самую северную крепость яггутов в королевстве, на которое они больше не претендовали, продолжая тем не менее его оккупировать.
По этой причине Хаут часто насмехался над самим понятием «спорная территория», неодобрительно отзываясь о нежелании джелеков (или, возможно, их неспособности, учитывая, что они потерпели поражение от тисте) заявить свои права на новые земли. К тому же территория эта была сплошной пустошью и мало на что годилась, кроме разве что пастбища, а образ жизни в Джеларкане не подразумевал разведения домашних животных. В общем, оспаривать по большому счету было нечего, и, казалось, это лишь еще один из множества бессмысленных споров, что вели между собой соседи, топая ногами и задыхаясь от ярости, которая вполне могла обернуться кровопролитием. Хаут был прав, высмеивая подобное.
Кория не помнила, чтобы когда-либо видела хоть одного джелека. Территория на востоке казалась владениями соперничающих между собой сорняков и кустарников, которыми правил нескончаемый ветер, полируя до блеска потрескавшиеся камни. Девочке запрещалось бывать в этих местах, и она могла только смотреть на них с вершины Орлиного гнезда, вглядываясь в туманную даль и видя лишь то, что способно было породить ее воображение. Но с другой стороны, только так она могла узнать о чем-либо за пределами крепости. Хаут держал Корию взаперти с тех пор, как ее отдали на его попечение, одинокую заложницу всего и ничего.