Мрази. Именно благодаря политым обильно кровью рукам касдамских пиратов их нация процветает на архипелаге. Именно их дурная слава и расширившееся благодаря ему, Станиславу, влияние, побудили лидеров соседних государств начать заигрывания с Касдамом! Политические игры и заявления, в которых медленно, но неуклонно лидеры бежавшей на острова эльфийской нации отрекались от тех, кто их спасал почти сотню лет! Конечно, им же обещали возврат территорий, независимость, равное отношение За сладкими речами стояло лишь сильное желание сковырнуть могущественный гнойник пиратской вольницы, чуть ли не пополам режущих доходы от морских перевозок. Стоит ли это пусть внушительного, но пустого клока земли и леса? Еще как стоит.
Хотя, сидящий на диване человек прекрасно понимал, что какими бы лицемерными уродами не были его давние противники, он их всяко переплюнул. Сидя на этом диване, здесь и сейчас, он предавал тех, кто ему доверился. Кто шёл за ним. Кто умирал и убивал для него.
У Станислава Аддамса, известного по прозвищу Алхимик, была одна слабость. Или ценность, тут уж как посудить. Превыше всего потомок Должника ценил собственную семью. Когда его любимой и единственной дочери стала грозить неминуемая смерть, он взял её на борт одного из своих кораблей и поплыл назад, в Касдам. Сдаваться на милость своему главному неприятелю, обещающему лишь шанс на спасение. К тому же ценой всего. Влияния, амбиций, власти.
Решиться на подобный шаг Станиславу было тяжело. Всё, что он строил всю свою жизнь, доверие преданных лично ему эльфов, свои разработки, ресурсы, даже большая часть счетов, всё это канет в чужой карман. За долгие дни плавания, он пытался найти лазейку, продумать план, найти козырь, который сможет возродить его из пепла, но магический импульс, повествующий о смерти его жены, подкосил Алхимика. Выбил из головы все мысли. Почти уничтожил его.
Почти? Нет. Совсем.
На диване сидело тело с поврежденной личностью, методично избавляющееся от себя-старого. У него, Станислава Аддамса, теперь было лишь две цели здоровье дочери и месть тому, кто убил его жену. Магнусу Криггсу, иномировой твари, призванной сюда Богом-из-Машины. Злопамятной мерзости, что превратила грозу всех морей, «Нимродель», в бешено пылающий погребальный костер для сильнейшей пиратской команды мира.
Убившего его Саломею.
Он, сидящий здесь и ждущий результатов первой операции Механика над дочерью, не мог убедить себя, что его жена мертва. Слишком часто Саломею звали море и кровь. Они проводили неделю-две вместе, время, когда Алхимик откладывал все свои дела, а затем миниатюрная ведьма исчезала на несколько месяцев. Затем возвращалась, снова исчезала раз за разом. Он привык жить так, в ожидании, когда она вернется. Работать, сидеть в лаборатории, убивать время до их новой встречи. Убедить себя, что ждать теперь нечего, было невыносимо тяжело.
Он обожал свою безумную фею. Больше всего на свете.
Сейчас ощущение потери было почти невыносимым, в момент, когда он своим собственным решением, скорее всего, убил еще и собственную дочь.
Старый эльфийский аристократ поставил убитого горем отца перед сложным выбором. Он, этот лысеющий сморщенный ублюдок, научился пересаживать живым существам нечто, что сам назвал «энергетической системой», был беспощаден, но честен. Это нечто, по словам Хартила ил Шаадора, было более чем способно помочь его дорогой Авроре приспособиться к неистовой силе её безграничного внутреннего Источника, медленно убивающего тело и разум девушки.
Но тут был выбор из тех, кто будет донором.
Старая благородная тварь не скрывала ничего. Слишком важным для судьбы Касдама был выбор Станислава, слишком нужным Хартилу. Механик честно предупредил своего врага, что имплантация «энергетической системы» от высокоразвитого ихорника даст наилучший шанс девушке выжить. Иномировые твари, опасные и смертоносные, великолепно умели приспосабливаться! Но ил Шаадор предупредил, что даже в случае полнейшего успеха, Аврора станет другой. Хищные импульсы ихорников станут для дочери Алхимика естественным дополнением. Со всеми вытекающими последствиями.
Второй вариант был куда сомнительнее и сложнее. Та же имплантация, но сложнее, труднее, с куда большими рисками. Донором являлся молодой Должник-эльф, попавший не в то место, не в то время, болтавший о том, о чем болтать нельзя. Шансы на успех, и так недостаточно по мнению Станислава большие, были здесь куда ниже. Но зато ил Шаадор предположил, что сознание Авроры, её разум могут стабилизироваться. Но риски
Жестокий выбор, даже для самого Алхимика. Выбор без выбора. Хартил прекрасно знал, что Аврора психически нестабильна с рождения, и он догадывался, что её состояние усугубило проблемы с психикой. Но предложил. Свои обязательства перед Станиславом, озвученные заранее по дальней связи, старик, вечно гнавшийся за своим конкурентом, выполнил предельно точно.
Глава пиратов выбрал Должника. Рассудок его дочери, обремененный повадками ихорника при огромном внутреннем Источнике, превосходящем даже самые смелые мечты архимагов планеты это был бы воплощенный неконтролируемый кошмар. Живая катастрофа, что могла катком прокатиться по всей планете, бессмысленно разрушая всё вокруг. На такое даже он не мог пойти. Уж лучше смерть. Её и его.
Человек сидел на диване. Прощался с прежней жизнью. Надеялся. Верил. Горевал. Ненавидел. Ждал, пока откроется дверь, ведущая во внутреннюю лабораторию Механика.
Время шло.
Магнус Криггс. Мысли уставшего горевать Станислава наполнила холодная ярость.
Он никогда не относился к Должникам с высокомерием. Да, они дохли десятками. В канавах, в лесах, в подворотнях. Неудачное ограбление, нападение хищника, ослабленный голодом организм или кара от Неверящего Бога. Всякое бывало. Обычные бандиты и воры, напрасно гордящиеся своим иномировым происхождением. Но потенциал нет, Алхимик их не был склонен недооценивать. Рядом со своим предком, кидом, что выплатил Долг, этот умнейший амбициозный разумный был лишь пускающим слюни дебилом. Поэтому он сразу повесил за голову гнома очень высокую награду.
Правильно, демоны его побери, сделал!
Только вот это не помогло. Хитрый маленький ублюдок не показывался на глаза. Его примечательная внешность не мелькала нигде. Он не грабил деревенщин, не появлялся в городах, не брал заказы, не спасал, не убивал. Кид как будто бы растворился в мире, что было просто невозможно! Нельзя найти ихорников, не контактируя с разумными! Не расспрашивая их, не заходя в селения! А его примета в виде ярких, почти светящихся глаз? Любой деревенский дурачок узнает!
Но все деревенские дурачки, гильдии охотников за головами, наемники и убийцы молчали. Включая и Должников, промышлявших умением находить нужных существ. Магнус Криггс как будто испарился.
и появился вновь как шериф демонова Незервилля! В самом средоточии тайн гребаной Кендры! А затем искалечил его, Станислава, дочь! Отсек ногу и отгрыз руку, а затем умер!
Умер, мать вашу! Сдох! Аврора не раз, не два, не десять, в светлой памяти и в горячечном бреду, всё время повторяла, что ублюдочный гном упал прямиком в разверстые кишки древней твари! В самый яд! Мать вашу трижды, в самый яд! Да даже если б он упал в лаву и то шансы выжить у кида были бы выше! Смог бы выбраться за счет скорости, выносливости, рефлексов, чего-нибудь! Но из озера ихорного яда нет возврата! Никому нет!
но он выжил. А потом доказал, что Станислав не зря его опасался, вывешивая награды в серебре и золоте, превосходящие вес треклятого гнома. Убил Саломею. Тщательно спланировал покушение, подготовился, поймал его жену в море, запалил корабль, подкараулил её, спасающуюся одноразовым заклинанием, а затем убил! Убил! Убил!
Теперь эта тварь где-то там. Может быть, на другом конце мира, может быть, уже сидит за соседней стеной. Уничтожив его жену таким образом, Магнус Криггс дал Станиславу понять, что на одной планете они не уживутся. Саломея ничего не сделала этому киду, в отличие от Авроры, но он смог провернуть эффективную операцию по её ликвидации. Сделать то, что до него не смог ни один король, император, князь или диктатор. К нему, Алхимику, и его дочери, он обязан проявить еще более тщательный подход. Нужно успеть первым но как? Теперь-то как?
Шипение массивной двери на могучих пневмозапорах моментально вышибло Станислава из горьких пустых мыслей. Сердце кольнула холодная мертвая боль. Слишком рано. Намного раньше, чем обещал Хартил ил Шаадор. Механик был настолько добр, что предлагал как заказать Станиславу сюда обед и ужин, так и посоветовал использовать диван для долгого сна, который «неминуемо принесет пользу». Он обещал, что проведет в лаборатории минимум десять часов.
Прошло всего лишь пять. Значит, неудача.
«Убью его», внезапно решил для себя Алхимик, вставая с дивана, «Убью сейчас. Потом приму яд. Надежнее. Быстрее. Не хочу думать. Вообще больше ничего не хочу.»
Только вот его рука не успела даже нырнуть в карман за магически укрепленным стеклянным сосудом, в котором плескалась убийственно сильная кислота. Из раскрывшейся двери личной лаборатории Механика вылетел небольшой круглый предмет, что со стуком упал на ковер кабинета и покатился к замершему Станиславу, остановившись метрах в двух от застывшего лидера пиратов Касдама.
Это была голова Хартила ил Шаадора. Старческая, с редкими растрепанными седыми волосами, с изумленным выражением на лице и неопрятной кровавой бахромой, торчащей из шеи. Она была еще жива. Глаза сфокусировались на Алхимике, пару раз судорожно моргнули, а затем черты лица начали стремительно расслабляться. Взгляд головы давнего врага потух и остекленел, поджатые губы расслабились, веки чуть опустились.
Он не сразу понял, что произошло. Так и смотрел тупо на оторванную голову, пока не услышал медленные шаги.
Она неспешно вышла на центр кабинета, голая, как в первый день своего рождения. Очень худая, высокая, с обритой по настоянию Механика головой. Дорогие протезы, которыми он снабдил свою дочь, двигались, как будто родные члены организма, из-за чего Аврора не хромала, как раньше. Да и вот так поднять протезированную руку, так шевелить своими искусственными пальцами она раньше не могла. Не она, протез не также не был способен на столь плавные и точные движения, несмотря на свою цену. Станислав зачарованно смотрел на искусственную руку дочери, а та невозмутимо играла пальцами, не отводя от них взгляда. Это продлилось всего несколько тягостных секунд.
Отец, сухой шелест голоса смотрящей теперь на него дочери вернул Станислава к реальности.
Ав-аврора? хрипло произнес мужчина, недоверчиво смотря в глаза родного ребенка. Спокойное, слегка меланхоличное выражение лица, уверенный взгляд, плавные точные движения. Всё это было чрезвычайно нехарактерно для Авроры Аддамс, печально известной миру под обидной кличкой «Суматоха». Но он не насторожился. На это уже не было сил у того, кто простился с статусом, женой, дочерью, а несколько минут назад и с жизнью. У Алхимика просто не осталось сил.
Да, отец, ровно произнесла обнаженная девушка, делая еще пару шагов вперед. Её босая нога ткнула голову Хартила ил Шаадора, что заставило девушку на мгновение посмотреть под ноги. Не меняя выражения лица, Аврора подняла протезированную ногу, а затем резко опустила на голову старого врага своей семьи. Влажно чавкнуло, брызнуло во все стороны. Девушка вновь посмотрела на пораженного и опустошенного отца, а затем внезапно сказала, Пойдем отсюда, у нас есть дела.
К-какие? промямлил Алхимик, понятия не имея, как на всё это реагировать.
Нужно взять Касдам под контроль, с легким вздохом монотонно пробормотала его дочь, вновь начав разглядывать свой протез, Твой контроль. Нам нужны его ресурсы, отец. Если мы хотим отыскать убийцу мамы. Я хочу. А ты?
Да! вырвалось из груди потомка кида, Но Аврора, милая, мы не сможем! Нам нужно срочно бежать! Какой Касдам?! Нас тут двое! Мои воины далеко, в двух в трех неделях плаванья!
Меня будет достаточно, отец, мерно проговорила Аврора Аддамс, зажигая на каждом пальце искусственной руки по язычку черного пламени, Я тебе помогу. Не волнуйся. Просто говори, кого считаешь лишними. И показывай, если знаешь, где они живут.
Глава 5
В своей той, первой жизни, я был простым бухгалтером. Обычным гражданином, что встает по звонку будильника, отливает накопившееся за ночь, споласкивает лицо, чистит зубы, надевает костюм и идёт на работу пять дней в неделю. Жизнь была пронзительно прозаичной и единственное, что как-то выбивало меня из большинства серой массы одиночество. Хотя я частенько про себя шутил, что женат на Тишине. Если подумать, то она идеальная подруга: не мешает, не отвлекает, согласна на любой ужин, всегда готова ждать тебя сколько угодно, ничего не просит взамен и, самое главное позволяет жить своей жизнью. Хотя бы два дня в неделю.
Печальные серые будни, которые я в своей новой жизни находил захватывающими, уютными и бесконечно родными. Особенно сейчас, гребя в чем бог создал (с маленьким водонепроницаемым мешком за спиной) в сторону едва виднеющейся на горизонте точки корабля под лихим названием «Золотая змея». Серый безобидный бухгалтер, проживший свою жизнь тихо и незаметно, умерший в спазмах от раковых метастаз, теперь собирался уничтожить несколько сотен головорезов. Ради чего?
Да новостей мне хочется.
А самое интересное, что я довольно высоко оцениваю свои шансы на успех. В основном потому, что здесь удивительно много жирной рыбы, шастающей крупными косяками. Эту самую рыбешку я время от времени ловлю, пока плыву, быстро обдирая с помощью зубов с неё мясо. Силы мне эти перекусы восстанавливают хуже, чем живая плоть млекопитающих, но с избытком, учитывая, что нужно сбросить усталость, а не выращивать себе новую ногу.
Остальные корабли бегунков болтались в прямой видимости, но на солидном расстоянии от вальяжно покачивающейся на волнах «Золотой змеи». Паруса корабля были спущены, никто не глазел по сторонам с фальшбортов, но я всё равно подстраховался, проплыв последнюю сотню метров до днища судна в нескольких метрах от поверхности. Вынырнув у носа, воткнул ножи между буграми налипших ракушек, дав себе перевести дыхание. А потом поплыл к корме. Иллюминаторы во всех каютах были нараспашку, даря обитателям греющегося в лучах заходящего солнца корабля свежесть и прохладу. Удобно.
О Колле я знал немногое, времени было мало, но хватало одной детали в молодости юный и горячий полугоблин как-то раз, в подпитии, решил подчеркнуть свою уникальность и продемонстрировать завсегдатаям одного бара свои зеленые железные яйца. Резанув себя по лицу шесть раз, по три под каждым глазом, Кракаторн убрал тряпкой, замоченной в алкоголе, лишнюю кровь, а затем втёр себе в раны порох, который тут же поджёг. Характерные черные следы на коже остались с ним на всю жизнь, а злая молва, хорошо запомнившая, как этот отморозок отжигал потом, расправляясь с насмешниками, подобрела, создав легенду о придурке, которого собственная дурь вывела в умники.
Одно было ясно точно эту голову я ни с кем не перепутаю.
Медленно и аккуратно поднявшись с помощью ножей к кормовой пристройке, я краем глаза заглянул в капитанскую каюту.
Полугоблин сидел в своей каюте самым мирным образом за своим столом, зарывшись с головой в какую-то документацию. Мой взгляд поцарапал ему спину, прошелся по роскошному помещению, набитому просто неимоверным количеством дорого выглядящей рухляди и навешанного на стены оружия, погладил опущенный массивный засов на двери, толсто намекающий, что капитан не ждёт гостей, а затем оценил огромную кровать. С балдахином. Тщеславный тип этот наш Кракаторн Колла