Не отреагировав на мои слова, она продолжила:
Тебя всегда тянуло к тому блядству, которым живет твой отец. С самого детства было понятно, что ты его копия.
Я сжала ладони, сдерживая злость, в то время как она была абсолютно спокойна.
Ты могла бы стать нормальным человеком, могла учиться, денег у твоего папаши много, он мог бы оплатить тебе хоть Гарвард, мама покачала головой. С ресурсами, как у твоего отца, люди становятся президентами. Ты, наверное, не знаешь, но некоторые убивают друг друга за такие возможности.
Она замолчала специально, чтобы сделать на этих словах акцент. И чтобы я сполна почувствовала себя последней тварью.
Но ты предпочла ширяться и спать со взрослым мужиком. Все, что ты делала это тратила впустую время и просила у отца деньги на новые айфоны, когда разбивала старые. Представь, что будет, когда он умрет
Мама! вскрикнула я.
Она вздохнула:
Это все равно случится, Белинда. С таким образом жизни очень скоро. Половина его денег отойдет лейблу, на который он работает, остальная половина тебе. Когда-нибудь они закончатся. Что ты будешь делать дальше?
Я проглотила ком в горле и замолчала. Понимала, мама будет ждать моего ответа и не продолжит, пока я не скажу.
Не знаю, буркнула я, лишь бы это скорее закончилось.
Ты думаешь, я тебя ненавижу, но я всего лишь хочу, чтобы ты не сливала свою жизнь в унитаз, потому что этого хочет любая мать.
Все тело обожгло изнутри, и я сказала:
Я знаю, что вы меня не хотели и поженились только по залету.
Мама замерла, но в лице не изменилась. Потом пожала плечами.
Я решила, что тебе не надо об этом знать. Но кто-то, видимо, думает по-другому.
Теперь я хотя бы понимаю, что к чему.
Что случилось, то случилось.
Я сжала челюсти и посмотрела в сторону, пытаясь сдержать слезы. Слышать о своей жизни, как о чем-то просто «случившемся», невыносимо.
Я не знаю, как ты будешь дальше, сказала мама, если продолжишь так жить, сопьешься вместе со своим папашей и кучкой его рокерских выродков.
Я на реабилитации, как ты и хотела, что еще надо? тихо спросила я.
Это не реабилитация, это каникулы в Майами. Полное здание таких же избалованных мажоров, как и ты, которых все жалеют и облизывают. Нахождение здесь тебе не поможет.
Мне хотелось уйти, но я не могла. Мне хотелось послать ее, но я не могла. Мне хотелось не обращать внимание на ее слова, но и это я не могла. Только сложила руки на груди и посмотрела на нее со всей злостью, что была во мне.
Лицо мамы осталось безэмоционально, но я привыкла. Она облокотилась на спинку стула и вздохнула.
Ты безнадежна, и я пытаюсь хоть что-то с тобой сделать. Всю жизнь пытаюсь, но ты воспринимаешь это как издевательства.
Я закусила губу, а мама скрестила руки на груди и продолжила:
Вы с отцом сделали из меня самого худшего злодея на свете. И, как обычно, у вас во всем виновата я.
Ты я запнулась, потому что не могла понять, что из огромного вороха мыслей хочу сказать. Мама перебила меня:
Я всегда хотела сделать из тебя нормального человека. Если бы не твой отец и его влияние на тебя, у меня бы получилось. И, может, тогда ты бы не сидела сейчас здесь и не тратила полгода своей жизни, просто чтобы перестать быть животным.
Я почувствовала злость таких масштабов, что мир вокруг схлопнулся и перестал существовать. Кроме меня, матери и этой злости больше ничего не осталось.
Она еще что-то говорила, но я не слышала. Немного совладав с собой, я сказала:
Знаешь что, мам? Я не хочу тебя знать. Я не хочу тебя видеть, не хочу с тобой общаться. Я бы предпочла вообще забыть о том, что у меня есть мать. Не собираюсь больше терпеть это. Вздохнула и, не дав ей вставить слова, продолжила: Ты пролетела полстраны, чтобы сказать мне, что я животное? Замечательно, а теперь лети обратно и живи своей жизнью «настоящего человека». А я пошла. Пока.
Я встала, с грохотом отодвинув стул. Мама проследила за мной взглядом и сказала:
Если ты думаешь, что можешь так легко распрощаться со мной, то глубоко ошибаешься.
Я впилась ногтями в кожу ладоней, развернулась и ушла прочь.
Я слышала, к тебе приезжала мама, сказала миссис Томпсон, заглянув в свои записи.
Да, ответила я. Приезжала.
И как прошла встреча?
Я замолчала, задумавшись.
Как всегда.
Она покивала, прищурилась и спросила:
Что ты чувствуешь рядом со своей матерью?
Ужас, без колебаний выдала я. Ненависть. Я ненавижу ее и до смерти боюсь.
Твоя мать жестокий человек, напомнила психотерапевт.
Да, тихо согласилась я.
Как ты думаешь, она отдает себе отчет в том, что делает?
Да, она прекрасно все понимает.
Миссис Томпсон снова кивнула.
Знаете, не выдержала я, мне очень больно от этого, правда. Даже больнее, чем от отсутствия Тома. И эти вопросы, которыми я с детства задаюсь «почему так», «за что это» Я понимаю, что они не имеют смысла.
Не почему и ни за что, согласилась она.
Да.
Я замолчала и снова взглянула в окно. Там начался дождь. Миссис Томпсон не дала мне переключить внимание:
Ты можешь спрашивать «для чего» и «что с этим делать», предложила она.
Я посмотрела на нее и усмехнулась:
Что, скажете, я должна простить ее?
Она вскинула брови:
Ты? Свою мать? Ни в коем случае.
Я сглотнула. Почувствовала облегчение и удивление.
Просто все вокруг удивляются, как можно ненавидеть маму, это же мама И все вокруг требуют ее простить. Как будто бы я не имею права на те чувства, что к ней испытываю.
Все вокруг не были на твоем месте, миссис Томпсон поставила локти на колени и подалась ко мне: Твоя история особенная, Белинда. Прости за прямоту, но твоя мать психопатка. Она не причиняла тебе боль случайно, как большинство других мам, она делала это осознанно.
Я поморгала.
Психопатка?
Не совсем верное, с медицинской точки зрения, определение, но да. То, о чем ты рассказываешь: контроль и доминирование, конфликт как способ общения, навязывание чувства вины, это говорит о ее психическом расстройстве.
Я на несколько секунд впала в ступор, а потом выдавила из себя:
Ничего не понимаю.
Скажи, как ты думаешь, твоя мама испытывает эмоции?
Эмоции?
Да, обычные человеческие эмоции.
Покопавшись в себе и обведя помещение глазами, я ответила:
Иногда мне кажется, что нет.
Тебе кажется? Или так оно и есть? уточнила миссис Томпсон.
Я слабо понимаю, как можно не испытывать эмоции.
Но ты же знаешь свою мать.
Я напряглась. Она пыталась добиться от меня ответа, который я не знала. Поэтому попросила:
Объясните.
Хорошо, кивнула она. Я скажу, только попрошу тебя не отвечать сразу.
Ладно а когда можно будет ответить?
Например, на следующем сеансе.
Я пожала плечами, и она сказала:
Такие люди, как твоя мама, не испытывают эмоций ни переживаний, ни страданий. У них есть только голый инстинкт выживания. Отношения с людьми они строят исключительно из своей личной выгоды. Не любовь, не доверие только эксплуатация.
Она сделала паузу, наблюдая за мной. А у меня сердце стучало в ушах, и выступил пот на спине.
Когда отношения с человеком перестают быть полезными, у таких людей они списываются в утиль. Без сострадания, сочувствия или сожаления.
Она снова замолчала, а я подумала об отце и их с матерью браке.
Если такие женщины рожают ребенка, то чтобы удовлетворить какую-то потребность или решить проблему. Но не потому, что они хотят детей.
Я поморгала, прогоняя пелену с глаз. Дрожащим голосом спросила:
И какая ей выгода от меня? Она ненавидит, но не оставляет в покое.
Контроль. Она реализует свой контроль.
Повисла тишина. Я была готова согласиться с ней и сказать, что такая моя мать и есть, но решила послушаться и промолчать. Миссис Томпсон что-то отметила в своих записях и перевела тему:
Ты говорила, что хочешь сорваться.
Мне потребовалась целая минута, чтобы успокоиться и переключиться:
Хочу. Если честно, в какой-то момент я думала, как бы поскорее отсидеть здесь, чтобы потом заново вернуться в прежнюю жизнь. Первую неделю в клинике эта мысль заставляла меня жить. Я сделала паузу. Потому что это очень сложно бороться с самой собой. Проще послать все к черту и
Я махнула рукой, не желая говорить это вслух. Миссис Томпсон обнадежила:
Победа над зависимостью это ежедневная борьба.
Я знаю. Но, понимаете, некоторые не могут отказаться от бургеров. А тут речь о наркотиках.
Сейчас у тебя нет физической зависимости, так что ты мало чем отличаешься от того, кто хочет съесть бургер.
У меня ставки намного выше.
Это правда.
Я поставила локти на колени и опустила голову на ладони.
Я хочу бороться, сказала сдавленно. Я готова, и я делаю это. Просто очень сложно и, если честно, будь я на воле, то давно бы уже сорвалась.
Именно поэтому ты здесь, а не где-либо еще.
Да. Но я не понимаю, как можно справиться с этим невыносимым желанием.
Немного помолчав, психотерапевт ответила:
Ты сможешь. Я в тебя верю.
Спасибо, грустно усмехнулась я.
Я посмотрела в окно. Дождь превратился в ливень, и во дворе клиники собирались большие лужи, которые не успевали стекать в сливы.
Кажется, наше время закончилось, вдруг сказала миссис Томпсон. Сегодня ты очень постаралась, могу тебя похвалить.
Я, правда, стараюсь, тихо сказала я, неловко проведя руками по коленям, потом поднялась с дивана. Тогда до завтра.
До завтра, попрощалась она, и я вышла из кабинета.
Глава 1
Я наблюдаю за Томом, стоящим у панорамных окон в кабинете моего отца. Его челюсть напряжена, взгляд устремлен куда-то за горизонт. Руки скрещены на груди, и он явно сильно встревожен произошедшим. Я сижу на стуле рядом с большим рабочим столом и нервно постукиваю по нему пальцами.
Том Как много я думала о нем в своем заточении, сколько пролила слез. Не понимала, обвиняла, злилась, а потом приняла его выбор и отпустила. Отпустила и почти забыла. Но сейчас сейчас мое сердце снова трепещет при одном только взгляде на него.
Он кладет ладонь на подбородок, прикрывая рот. Том очень взволнован, намного сильнее, чем я.
В это время, привлекая наши взгляды, в кабинет заходит отец. Он не смотрит на нас, тяжело дышит и выглядит так, словно бежал марафон. Сев за стол, раскладывает перед собой бумаги.
В помещении гробовая тишина. Я оглядываюсь на Тома, он по-прежнему стоит у окна, выжидающе наблюдая за отцом. Не выдержав паузы, говорю:
Пап и склоняюсь к нему, проскальзывая рукой по столу.
Он поднимает на меня тяжелый, недовольный взгляд. Я осекаюсь, понимая, что отец зол. Черт, конечно, он зол. Сто раз просил нас с Томом быть осторожнее, но каждый раз мы игнорировали его, предпочитая купаться в своей страсти и ни о чем не думать. Что ж, теперь нас настигли последствия.
Значит, ситуация такая, он обводит меня и Тома мрачным взглядом. Вы должны понимать, что убрать порно из интернета очень сложно. Люди скачивают его и распространяют, и, чтобы следить за этим и удалять, нужны колоссальные ресурсы.
Покачав головой, он трет переносицу.
Колоссальные ресурсы, которые требуют огромных денег.
Я слышу, как сзади Том переминается с ноги на ногу. Это заставляет меня насторожиться.
Как вы понимаете, удалить все и сделать вид, что ничего не было не получится. Так что я поздравляю вас с тем, что ваша обычная жизнь навсегда закончилась.
Внутри все сжимается. Отец нагнетает так, будто нас поразила смертельная болезнь, и теперь мы обречены на мучения.
Ближе к делу, стальным голосом говорит Том, и у меня сводит мышцы.
Со всех крупных порносайтов ваше видео удалено, но дальше распространение предотвратить невозможно. Поэтому мы приняли решение прекратить эти попытки.
Наступает тишина. Нам нечего сказать, потому что говорить что-то нет смысла: огромная корпорация приняла решение, и оспорить его невозможно. Отец продолжает:
Поскольку эта он отводит глаза, пытаясь подобрать слова, ситуация несет для нас репутационный ущерб нам нужно возместить убытки. Точнее, возмещать их придется вам двоим.
Я встревоженно озираюсь на Тома. Он кидает на меня секундный взгляд.
Ну, и говорю я и пожимаю плечами, что это значит?
Это значит, что мы оседлаем волну шумихи и будем использовать ее в своих целях. Затмим один инфоповод другим. Превратим плохое в хорошее.
Билл, наседает Том и, подбегая к столу, ударяет по нему ладонью. Говори уже!
Отец смотрит на Тома, сжимая челюсть. Сквозь зубы произносит:
Вы будете изображать счастливую пару, попавшую в ужасную ситуацию. Двух до беспамятства влюбленных людей, с которыми судьба сыграла злую шутку. Будете из кожи вон лезть, чтобы люди вам поверили. Исполнять все, что вам скажут, лишь бы вами прониклись, любили и забыли про это гребаное порно!
До меня очень медленно, но все же доходит смысл сказанного. И чем лучше я понимаю, что он имеет в виду, тем сильнее хмурюсь.
Потому что иначе этот скандал не утихнет, продолжает отец, если мы оставим это висеть в воздухе, то вся наша пятнадцатилетняя работа пойдет прахом. В ином случае на тебе, он смотрит на Тома, навсегда останется клеймо насильника и педофила, которое закроет все двери перед тобой и твоей группой.
Пап я ошеломленно поднимаю на него взгляд.
Есть что сказать? наседает он.
Вообще-то, да.
Отец поднимает брови, как бы позволяя мне открыть рот.
Я этого не хочу, коротко говорю, смотря ему в глаза, и не буду этого делать!
Пытаясь найти поддержку, я смотрю на Тома.
Ну, скажи что-нибудь! Скажи, что это бред и делать необязательно!
Но Том молчит, словно оглушенный. Отец машет рукой в мою сторону:
Давай, скажи ей. Скажи, что так нужно, это необходимо для твоей работы и бла-бла-бла Ведь ты-то должен понимать, что вариантов больше нет.
Том качает головой и закрывает глаза. Понимая, что помощи ждать бесполезно, я защищаю себя сама:
Пап, но я только стала жить своей жизнью! Я хожу на работу, посещаю группы, пытаюсь завести друзей. Я не хочу все это обрывать, я просто не могу! Ведь я только стала жить как нормальный человек!
Да, дочка, кивает папа, вдруг становясь более мягким. Я тоже не хочу втягивать тебя в это, не хочу подвергать опасности и делать мишенью критики. Не хочу, чтобы ты находилась в том обществе, которое может плохо на тебя повлиять. Не хочу подвергать твое здоровье риску.
Он замолкает на секунду, и в тишине мое бешено стучащее сердце звучит оглушающе громко.
Том, давай скажем честно, говорит отец и смотрит на него, это полностью твоя проблема. Это твоя карьера, твои риски и твой выбор. Мы предлагаем готовое решение и ожидаем, что ты примешь его. Если согласен, я готов идти с тобой до конца, но в ином случае думаю, ты и сам понимаешь. Поэтому, отец встает с кресла, направляясь к выходу и оборачиваясь: Уговаривай ее. Приводи аргументы, давай обещания, проси о помощи. Сейчас это твоя ответственность, а я не приложу к этому никаких усилий.
Потом он выходит, оставляя нас с Томом вдвоем в гробовой тишине.
* * *
От шока я не могу пошевелиться. Том тоже стоит неподвижно, но потом берет себя в руки, подходит и медленно опускается на колени рядом с моим стулом.
Белинда, говорит он и берет меня за локоть, прости за то, что я сейчас скажу, но Твой отец прав. Выйти в свет как пара единственная возможность сохранить репутацию. Показать, что мы делали все добровольно.
Том у меня нет репутации, и мне ничего сохранять не надо.
Он поджимает губы, смотря на меня снизу вверх.
Да. Это касается только меня. Поэтому я просто прошу тебя о помощи.
У меня пылают щеки, уши, начинают трястись руки. Я хочу накричать на него, сказать, что вообще-то я пытаюсь начать жить заново. Я стремлюсь отстроить ее после того, как он бросил меня в самый тяжелый момент и разрушил то единственное, что у меня было. А теперь он просто просит о помощи и хочет надолго связать меня с собой.
Видя, что я погрузилась в мысли и не отвечаю, Том тянется к моему виску и медленно гладит волосы.
Бельчонок
Не надо, отстранив его руку, я отворачиваюсь.