Заскучала, чо ли? Поехали дальше, к Прижиму. Там до синих гор рукой подать.
Варюха снова уютно устроилась на сиденьях, куда предусмотрительный Гриня бросил старый полушубок. Дальше он ехал совсем тихо, стараясь, чтобы машину как можно меньше трясло. С большими предосторожностями проехал ещё несколько километров к местечку Прижим, где черёмушные кусты склонялись над самой водой. Река в этом месте круто изгибалась своим блестящим телом, а у противоположного берега билась в крутолобые прибрежные скалы, поросшие наверху могучими соснами. За первой скалой высилась гряда зеленовато-синих сопок, а за ними ещё одна, незаметно сливающаяся в вершине своей с такого же цвета небом.
Возле воды, внизу, была удобная площадка. Гриня спрыгнул туда первым, подал руки Варе: Держись. Только не прыгай!
Та потянулась к рукам, но парень ловко подхватил её и опустил рядом с собой, не дав сделать ни шага самостоятельно.
Да я бы са
Молчи. Сказали же нельзя прыгать пока. Знаю, что ты всё «сама». Но не сейчас. Смотри лучше: тут синие горы ближе всего, их видно. Но пока с тобой туда нельзя. Дорога очень плохая, только на «шестьдесят шестом», а там прилечь негде. Но честное соседское: как только тебе будет можно, поедем в хребёт. Там самые что ни на есть синие горы. Замётано? Стоя рядом, он придерживал её за талию, чтобы не оступилась и не упала в воду.
Замётано! Варюха не могла наглядеться на долгожданные синие горы, которые и впрямь казались совсем близкими. И неожиданно поймала себя на мысли, что ей нравится, как он поймал её сейчас на этом маленьком пятачке и то, как бережно сейчас поддерживает. И вспомнилось опять его вырвавшееся «Варенька», когда она плюхнулась на стул. Чтобы проверить свои догадки нарочито качнулась, вроде оступилась. Но Гриня широкой пятернёй прижал к себе не шелохнуться.
Интересно, Гриня: живёшь в такой красоте и не видишь. Неужто, чтобы увидеть всё, нужно аварию эту, смертельно испугаться? Ладно, что-то меня понесло Пойдём, черёмуху ещё пособираем, бабуля ждёт, раз посулили. И неохотно высвободилась от придерживающей её надёжной руки.
Гриня выскочил на крутой берег, снова подал ей руки и подтянул наверх. Варя вдруг разглядела его глаза:
Гриха, а у тебя глаза-то в крапинку, как у кота.
А у тебя, а у тебя, как Он неожиданно замялся.
Что у меня?
Но парень замолчал. Часа два собирали ягоды. Высыпали в горбовик одно ведро, второе.
А давай-ка поедим, Гаврош, позвал наконец Гриня.
Чего это я «Гаврош»?
Да смешная ты в этой куртке дядь Лёшиной. Она тебе как платье. Давай на капот выставляй еду. Я термос достану.
Общими силами соорудили на капоте стол, Гриня достал отварную картошку. Уплетали домашние припасы, запивая горячим чаем с молоком. Варька с набитым ртом вспомнила:
Ты не представляешь, как я хотела в больнице лук со сметанкой и отварную картошку! Принесут эти дурацкие каши-размазни, а у меня лук в глазах стоит, полная миска.
Плотно подзаправившись, опять принялись за сбор черёмухи. Ближе к вечеру оба походили на шахтёров руки чёрные, лица черные от ягод и размазанной по лицу мошки. Умывшись, собрались и поехали домой. Добравшись до деревни, первым делом завернули к бабе Ане, вручили ей тяжёлый горбовик. Та всплеснула руками от радости: запасы сушёной черёмухи давно истаяли. А свежую набрать некому все заняты.
Вот порадовали старуху! Спаси вас Господь! Устала, доча?
Нормально, баб! Я, как принцесса, провалялась больше. Это всё Гриня.
А тебя уж мать искала. Езжайте с Богом. Ой, чуть не забыла! Какой-то парень заезжал чужой, с друзьями на городской машине. Казачок такой цыгановатый, на костылях. Я сказала, что в лесу ты, так посулился ещё вечером заглянуть. Говорит, что в больнице вы лежали. Баба Аня замолчала, глядя на Гриню. А тот, побледнев, резко развернулся и вышел с ограды.
Каким-то чужим, незнакомым голосом спросил Варю, идущую следом:
Довезти до дома? Или дойдёшь? спросил, стараясь не глядеть на неё.
Баб, если ещё раз подъедет, скажи, что мы снова уехали в лес, крикнула бабушке уже из машины Варя. Улеглась на свою лежанку, тронула его ладошкой по затылку и тихо сказала: Не хочу я, Гриш, никого видеть. Давай лучше снова к нашим синим горам. Там так хорошо. И, помолчав, с улыбкой добавила: С тобой
Стёпка нашёлся
Дядя Вася! Поторопись ты, температура так и не спадает! прокричала из глубины «скорой» зарёванная молодая мамаша. Водитель, Василий Семенов, широкоплечий увалень с багровой крепкой шеей, увидел в зеркале заднего вида, что фельдшер согласно мотнула головой, и прибавил газу своей многострадальной «санитарке». До райцентра ещё минут двадцать пылить.
Они проехали уже больше получаса, и плакавший от самой сельской амбулатории ребёнок затих. Нехорошо как-то затих, и водитель запереживал. Мать совсем сопливая ещё девчонка, в какой-то несерьёзной шапчонке, как школьница, с самой ещё нянчиться, а она уже мама.
У Василия к детям отношение своё, болючее. Потому что не дал Бог им с Галиной детей. За какие провинности? Ему там, вверху, наверное, лучше известно. Дело у обоих к сорока, а пелёнками да мокрыми ползунками в доме и не пахло.
Вскоре и райцентр показался, а потом и больница. За думками неотвязными вроде быстро и добрались. Чтобы не остудить мальца, Василий припарковался прямо к крылечку, заглушил двигатель. Фельдшер выпустила мамашу, взяла документы, а он понёс следом полиэтиленовые пакеты с вещами малыша и матери. Та бегом по крылечку и в дверь, не отрывая взгляда от личика ребёнка в покрывальце. Того и гляди, запнётся со своей ношей. Водитель на всякий случай торопливо шёл рядом.
Войдя в детское отделение, оставил у входа свои туфли, в носках прошёл к кабинету сестры-хозяйки, передал вещи. Повернулся уходить и чуть не растоптал малыша, взлохмаченное существо, в несвежей, мокрой на груди, маечке. Было ему, пожалуй, около двух лет.
Примечания
1
Насулить наобещать.
2
Манатки вещи.
3
Дыгыл монгольская шуба.
4
Безмен простейшие пружинные весы.