На занятиях группы Олег Анатольевич работал в основном только со мной. Остальные беспокоили его постольку поскольку. Большей частью мои однокурсники находились недалеко, вблизи, выполняя простые физические упражнения или же получив от преподавателя мяч, шли на поле играть в футбол.
Физические нагрузки я приветствовал. Мне нравилось качаться. Однако из-за занятий спортом я не только в учебном заведении, но и дома был не свободен. Они у меня забирали массу времени. Я чувствовал присутствие Физурнова, он словно дышал мне в спину, находился рядом.
Спорт давал силу. Эта самая сила приносила мне ощущение легкости. Я, после занятий физкультурой, домой не плелся, не тащил еле-еле ноги, как многие из моих знакомых, а летел. Чувство полета мне было знакомо еще со времени службы в армии. Оно было прекрасно, но что меня в жизни тяготило я должен был рано ложиться спать и рано вставать. Из-за этого я много терял. Прежде всего, мне не хватало общения с друзьями.
Однажды, после очередного отказа пойти в кино, Виктор Преснов, не удержался и сказал:
Андрей, армия тебя испортила. Я бы тебя понял, если бы ты устроился на работу в Москве и изо дня в день мотался на электричке. Ну, пусть, на крайний случай, сменами работал у нас на машзаводе в горячем цеху, как мой отец или, например, отец Михаила. Так нет же! Ты здесь и тебя нет!
Не-е-е, не наш ты, чужой, тут же поддержал его, стоящий рядом Михаил Крутов Мы ведь также, как и ты отслужили в армии, продолжил он свою речь. Пусть вернулись чуть раньше, раньше пошли курсы шоферов, как ты мы не кончали, но не чокнулись же? А ты чокнулся! На этой? Как там на мгновенье запнулся и продолжил: своей гимнастике, после чего сделал несколько движений. Одно из них было рукой у головы. Что меня слегка вывело из себя. Преснов это заметил. Он знал, что я мог двинуть парню кулаком в дых и вовремя встал, между нами.
Я решил не связываться, но для того, чтобы показать свое неприятие, придав голосу жесткость, тут же поправил Крутова:
Не на гимнастике, а на атлетике, легкой, и посмотрел ему прямо в глаза. Он слегка отодвинулся и, выглянув из-за спины Преснова, тут же неожиданно со мной согласился:
Ну, пусть на атлетике.
Легкой! сказал я.
Да-да, легкой, добавил он.
Да какая разница. О чем спор. Гимнастика или атлетика, тут же выдал Преснов, придя Крутову на помощь. Не в этом дело. Друзья так не поступают. Запомни, Андрей, не поступают.
Я с ребятами согласился. Мне было перед ними неудобно, чувствовал вину, если бы нет с чего бы вдруг поддался на уговоры Виктора пойти на танцы, танцевать я ведь толком не умел. Мне до сих пор не понятно, как это произошло.
День был как день. Ничего такого особенного. Я, вернувшись из техникума, пообедал, затем немного позанимался полистал лекции. После отправился в спортзал. Там, меня уже ожидал Олег Анатольевич Физурнов. Под его присмотром я как следует, четко, от и до, отработал положенных два часа.
Молодец! Все, как надо! сказал мне мой физорг. Иди домой. Отдыхай. Завтра жду! Я попрощался с Олегом Анатольевичем, оделся в легкую не по сезону курточку, и вышел из спортзала. Немного прошелся размеренным шагом, отдалившись от техникума, почувствовав холод, чтобы разогреться, не удержался, побежал, используя окольные пути, сделал три километра и уже распаренный оказался у дома.
Дверь мне открыла мать. Она уже вернулась с машиностроительного завода, где работала начальником центральной лаборатории. Там все ее называли по имени и отчеству. Я тоже иногда обращался к ней со словами: «Любовь Ивановна, а можно мне». Она замахивалась на меня полотенцем и кричала: «Андрей, не смей меня так называть. Мы находимся дома, а ни где-нибудь. Я тебе кто? Мать! Понятно тебе это».
Понятно, понятно, тут же соглашался я, но проходило время, и о нашей договоренности забывал.
Мать готовила ужин. Я был голоден, но себя сдержал. Мне было известно: она не любила, когда я что-то хватал у нее из-под руки, поэтому, заглянув на кухню, я тут же отправиться к себе в комнату. Там, от нечего делать, я достал из-под кровати гири-пудовики и принялся выполнять упражнения. Ловко подбрасывал их и ловил.
Мой товарищ появился неожиданно. Вначале я услышал из прихожей его громкий голос:
Любовь Ивановна, а Андрей дома? затем, не менее громкий, ответ из кухни матери:
А где же ему быть? Дома! Ты бы хоть его вытянул куда-нибудь один спорт на уме. Занятия, занятия и занятия. Свихнуться можно! Иди он там у себя А затем я увидел Виктора Крутова. Он меня не баловал своим посещением, да и я у него после возвращения из армии бывал редко. Я рад был видеться с другом, но не мог. Наше общение ограничивалось лишь тем временем, которое у нас было в техникуме. Преснов больше толкался с Крутовым. Я, во время перерыва стоял рядом возле них и слушал. Договариваться о чем-то, я не смел. Это у них всегда были длинными вечера, и мучила проблема, как их «убить». Мне понятно катастрофически не хватало времени.
Мой товарищ меня отвлек минут десять-пятнадцать можно было бы позаниматься. Ужин еще не был готов. Но, я решил на сегодня достаточно. Я, толкнул раз несколько гири-пудовики, затем поставил их на место. У меня не было желания выполнять упражнения под внимательным взглядом друга.
Как ты? поинтересовался я и тут же добавил: Все нормально?
Да! ответил Виктор.
Подожди минут пять, попросил я друга, сейчас схожу в ванную. Хорошо? и тут же вышел из комнаты.
Когда я вновь предстал перед Виктором, он, не дожидаясь лишних вопросов, принялся меня «укладывать на лопатки» я сразу заметил: ему что-то от меня надо. Для этого было достаточно подслушанного случайно разговора Преснова с моей матерью. Ее слова для парня оказались, кстати. Он понял, что в случае необходимости она придет ему на помощь.
Матери, да и отцу, но ей в первую очередь не нравилось то, что я очень уж рьяно занимался спортом. Ей казалось, что Олег Анатольевич меня использует.
«Спорт это хорошо, но зачем ты так выкладываешься. Все, должно быть в меру, часто говорила мне мать. Я не хочу, чтобы мой сын молодой парень калечил себя тянул жилы ради каких-то званий, призов и медалей».
Отца беспокоило то, что занятия легкой атлетикой забирали у меня все время, и я не мог гулять с девушками. Я часто от него слышал:
Андрей, я тебя никак не пойму? Ты же мой сын. Я в твои годы уже был женат. Посмотри на меня. Женщины вокруг меня как пчелы крутятся. Но я ведь старый, а ты? Ты, что монах?
Что я мог ответить? Ничего. Правда, отец не договаривал. Я знал о его первой женитьбе Николая Валентовича напоили и расписали в Загсе с ненужной ему женщиной. От нее он, после еле избавился, долгое время не брал даже капли в рот спиртного.
Мой друг Преснов меня буравил глазами. Я отводил взгляд, дергал головой, пытаясь его стряхнуть. Ничего не помогло.
Асоков! Я, к тебе с просьбой, сказал он. Ты знаешь Михаила Крутова. Я чуть, что к нему. Сегодня он занят, а мне позарез нужно быть на танцах. Я, тебя, никогда не просил. Сейчас прошу! Танцы это та же физкультура. Немного развеешься. Тебе это не помешает. Ты вон как гири толкаешь! Я молчал. Преснов всматривался в мое лицо, ловил мой взгляд.
Ты, пойми, я не собираюсь тебя втягивать ни в какие конфликты, сказал мне друг. Не беспокойся, драться тебе не придется. Мне нужно лишь твое присутствие. И я дрогнул. Наверное, из-за того, что за спиной невольно ощущал присутствие матери. Она в любую минуту могла предстать передо мной и сказать: «Иди сынок! Иди!». Слова друга: «Я, тебя, никогда не просил, сейчас прошу!» также возымели на меня свое действие и я немного попиравшись, дал «добро».
Одно время я ходил на танцы. Не много, раза два-три, но это сразу же после возвращения из армии. Затем я поступил в техникум, познакомился с Олегом Анатольевичем и на этом мои «гулянки» окончились. И вот после значительного перерыва я вновь отважился рискнуть.
На танцы мы отправились ни сразу. Я вначале поужинал, затем принялся подбирать одежду. Она у меня была спортивного покроя и к данному мероприятию не очень подходила. Мне пришлось долго копаться в шифоньере, я бы так и не выбрал подходящую, но мать помогла:
Сынок, надень брюки, рубашку и свитер. Брюки прежде отгладь. Да и не забудь сапоги они должны блестеть, как у отца!
Мой отец Николай Валентович любил наряжаться. Одежда у него была безукоризненной. Мать это связывала не только с работой, но и с тем, что его словно магнитом тянуло к слабому полу. Шикарные костюмы, рубашки, особенно галстуки, помогали отцу быть с этим самым полом «на высоте», вести себя свободно, без стесненья. Я с ним сравниться не мог. Отец часто предлагал мне отправиться в столицу и как следует приодеться, но я был равнодушен, отказывался. Мне было достаточно того набора, который однажды второпях я купил себе вместе с матерью в нашем местном универмаге после возвращения со службы в армии. Сейчас я мог винить только себя. Размышлять долго, не было времени. Я оделся, как мне велела мать, и предстал перед зеркалом. В нем я увидел какого-то напыщенного парня. Мне мой вид не понравился.
Мам, посмотри на меня, спросил я, ну, разве вот так будет хорошо? Ты согласна меня отпустить? я, нарочно неуклюже, повел большими широкими плечами.
Да, я тебя отпускаю, улыбнувшись, ответила мать.
Я не удержался и задал ей провокационный вопрос:
Ты хочешь, чтобы я был похож на отца?
Мать с моим отцом Николаем Валентовичем намучилась. Он, как считала она, ни одной юбки не пропускал.
Нет, не смей! неожиданно громко выкрикнула мать, затем, взглянув на моего товарища, чуть мягче добавила:
Иди уж! и подтолкнула меня к двери. Мне ничего не оставалось пойти на танцы.
На улице была поздняя осень, лежал снег. Я, надел пальто, на голову шапку и, конечно же, не забыл начистил сапоги. Закрывая за собой дверь, я мельком заметил, что мать расстроена, хотя она и с одобрением посмотрела на моего друга. Ее довольство заключалось в том, что Виктор Преснов сумел меня расшевелить вытянул в свет, на люди. Нет, она не верила в то, что я стану таким как мой отец, иначе бы не отпустила.
Дом культуры машиностроительного завода находился в большом старом здании, распластавшемся на пригорке среди могучих тополей городского парка. Он стоял на соседней улице, недалеко от дома, и я решил ладно немного потолкаюсь с товарищем, ничего страшного не произойдет, затем прогуляюсь по свежему воздуху и на боковую.
Танцы начинались в восемь вечера. Отец приезжал домой часов в девять-десять, а порой и позже. У меня было желание вернуться до его приезда.
Отец работал в Москве в каком-то министерстве. У него была служебная машина. Однако он от домашних это обстоятельство скрывал, пользовался ею, не утруждая водителя: часто отпускал его; если ехал домой, то лишь до городка, а после добирался на маршрутном автобусе или же пешком.
Уж шибко дорога длинная, коверкая слова, виновато улыбаясь, оправдывался он перед Любовью Ивановной.
Знаю я тебя! отвечала мать. Дорога здесь ни причем. Снова у какой-нибудь финтифлюшки задержался?
Я часто слышал, как соседки за спиной у матери «перемывали косточки» Николая Валентовича. Любовь Ивановна была не первая и даже не вторая женщина в его жизни. У нас не раз случались конфликты, способные разрушить семью. Мать все делала для ее сохранения.
Однажды и я сыграл в том не последнюю роль. Из детства мне памятен один эпизод. С одной стороны я и мать, с другой у порога отец, незнакомая странной внешности женщина с чемоданом и тоненькая хрупкая девочка.
Я тогда не понимал происходящего, да и сейчас оно для меня покрыто тайной, однако мне четко слышится шепот матери:
Сынок, хочешь, чтобы папка нас не бросил, возьми прут и отлупи девочку. Дай ей как следует, чтоб она закричала: «Домой хочу! Домой!» Пусть они уезжают без твоего папки.
Я выполнил требование матери, хотя и был меньше девочки заставил ее плакать. Отец не уехал. А может быть он, и не должен был уехать все это мои фантазии, выдумки сон?
С танцев я возвратился поздно. Отец меня опередил. Я задержался, и все из-за девушки. Она мне попалась на глаза случайно, ее я вырвал из массы танцующих пар, и долго, не отрываясь, следил за ней взглядом. Девушка танцевала со своей подругой. Странно им девчонкам это делать позволялось. Нам ребятам нет. Сразу бы подняли на смех.
Трудно было сказать, что мне в ней понравилось не знаю. Стоило мне заглянуть в ее зеленые глаза, и я был заворожен. Девушка обладала силой. Нет не физической. Это было что-то другое. Она вела себя гордо, независимо, с достоинством. С ребятами не танцевала, отказывала им искала своего единственного, как я узнал после меня.
Танцы окончились. Я неторопливо направился к выходу. Передо мной мелькнул профиль зеленоглазой красавицы. Она о чем-то живо говорила, подруги, следовавшие за нею, внимательно слушали. Я уже был готов подойти к девушке, но меня отвлек неожиданно появившийся в Доме культуры, Крутов и разрушил мое намерение.
Асоков! Подожди минуточку! он схватил меня за рукав и развернул таким образом, что моя зазноба исчезла с поля видимости. Ты не видел Преснова. Я не мог с ним пойти. Это хорошо, что ты меня выручил
Да, здесь он, где-то рядом, крутится возле одной особы, перебил я товарища, чтобы как можно быстрее отделаться от него.
Ну, ладно, давай, сказал он, заметив невдалеке Виктора, и тут же исчез в толпе ребят.
Я осмотрелся. Девушки не было. Вышел на улицу. Было темно и холодно. Желания идти домой я не испытывал. На душе было паршиво. Я ругал себя: мог не дожидаться окончания танцев подойти, познакомиться с девушкой мог быть в тот вечер решительным, но отчего то не был. Еще я ругал друга за то, что он меня бросил, хотя и знал о том наперед. Я помог ему своим грозным видом отбил претендентов. Он завоевал желанную для себя подругу и все. Я свободен.
Минут пять я находился в нерешительности. Однако долго стоять на крыльце дома культуры было неудобно, я мысленно махнул на все рукой и отправился домой. А куда мне можно было пойти некуда. Я выбрал дальний путь. Прошелся по центральной улице, затем свернул на прилегающую к ней другую и уже после вышел на свою. Наверное, из-за этого домой я пришел чуть позже отца.
У меня была надежда через день-два, мои переживания притупятся. Но этого не случилось. Мои попытки забыть девушку, увиденную на танцах, были тщетны. Интуитивно я чувствовал мне с ней будет нелегко буду мучиться, ни один раз испытаю разочарования, но отчего то не остановился. Меня тянуло к ней. Влечение было так велико, что я с трудом дождался следующих танцев в Доме культуры и как только мои друзья Виктор и Михаил принялись договариваться о встрече, сам влез в их разговор:
Я тоже с вами! Они отнеслись ко мне доброжелательно обрадовались и с удовольствием приняли к себе в компанию.
Молодец Асоков, молоток! долго хлопал меня Преснов по плечу. Я вечерком за тобой забегу!
Нет, я сам зайду! необычно громко выкрикнул я.
Хорошо! Как хочешь! тут же согласился друг. Заходи. И назвал время встречи.
Мне не хотелось афишировать: я намеревался выйти из дома незаметно для родителей. Но как я не пытался выскользнуть вначале во двор, покрутиться там и уже после отправиться на танцы у меня ничего не получилось. Мать была тут как тут. И отец отчего-то вернулся в этот день домой рано.
Он первый заметил мои сборы, понял, с чем они связаны и толкнул возвышенную речь:
Андрей, я рад за тебя, наконец, ты будешь окружен девушками, красивыми девушками. Их на танцах всегда много. Я это знаю. Нашу странную, непонятную жизнь только они, они способны украсить, сделать осмысленной и нужной.