Когда появился первенец Володя, предприятие, где работали родители, стали строить так называемые «финские» домики, где стены делались из щитов, между которыми насыпался шлак от сгоревшего угля. Технология пришла из Финляндии, поэтому дома назывались «финскими». Родителям, конечно, повезло не каждой семье такое доставалось.
В последующем папа обил стены дранкой, заштукатурил, побелил, покрасил. Домик стоял на 8 сотках земли. Когда мама забеременела третьим сыночком, папа решил увеличить площадь дома. Он пристроил бревенчатый трехстен для кухни и веранду. Позже пристроил еще из камня ванную комнату, куда, кроме ванны и титана на дровах, установил газовый котел, который обогревал весь дом водяными батареями. Все было сделано папой собственноручно. Сад и огород, сарай с живностью (две свиньи, весь год куры и свежие яйца, временами кролики), умелые руки папы всегда были при деле.
Летом и осенью после работы мы с папой выезжали за город до ближайшего поворота на элеватор, где специальными щетками-сметками подметали с асфальта упавшее с грузовиков на повороте зерно, через сито просеивали его, ссыпали в мешок. Оно было совсем не лишним кормом для кур зимой. Летом на день давалось задание старшим сыновьям нарезать два мешка крапивы свиньям.
Крапиву надо было запарить кипятком, добавить свекольной ботвы, потяпать в деревянном корыте и накормить свиней. На закрепленных грядках было необходимо прополоть траву, а вечером грядки полить водой. Зимой надо было обязательно привезти на санках два мешка свежих опилок с пилорамы для смены подстилки свиньям. Дел в домашнем хозяйстве всегда хватало!
Маму к тяжелым работам папа старался не допускать. Когда она шла полоть грядки, он облегчал ей работу, делая из досок над грядками настилы Ну а всей домашней бухгалтерией и канцелярией занималась мама. В бухгалтерии были и папины статьи расходов на автозапчасти, на техосмотр авто, рабочий инструмент. Хотя весь основной инструмент в доме был сделан его руками.
Всю семейную жизнь мама выписывала, кроме местной газеты, газету «Известия». В ней на последней страничке регулярно печатались сообщения: «Инюрколлегия извещает о розыске» Там сообщалось о розыске людей за границей и в СССР. Она очень надеялась, что ее отец, наш дед, не сгинул в пучине Второй мировой войны, а где-то проживает за океаном.
В 1966 г., когда мы со старшим братом были в школе, к нам прибыли двое мужчин в одинаковых плащах и шляпах. Они сообщили, что папе необходимо прибыть в такой-то кабинет по такому-то адресу. Тогда мама была очень напугана, потому что эти «товарищи» были из городского отдела КГБ. Папа с мамой ходили туда вместе, и у них интересовались, есть у нас родственники в США или Канаде.
Мама отвечала отрицательно, так как понимала, что положительный ответ несет угрозу будущему ее сыновей. Так ли это на самом деле, сейчас сложно судить. К счастью, эта тема в дальнейшем не имела продолжения, но, размышляя сегодня, можно предположить, что мамины опасения были небеспочвенны
Забрать внука из санатория в Евпатории, принять на зиму невестку сына с внучкой, принять на лето другую невестку с ее сестрой и внучкой, собрать посылку внукам со сладостями, на все у бабушки с дедушкой хватало сил! Не хватало только одного здоровья. Очень редкое заболевание поразило маму болезнь Верльгофа. Сильнейшие боли в руках, даже чтобы расчесать волосы на голове, она не могла поднять руки. Заболевание крови, когда красные кровяные тельца не восстанавливаются, а после прикосновения к коже на ней остаются сплошные гематомы. Никакие ценнейшие лекарства не приносили пользы.
Но беда не приходит одна. Город своими новостройками многоэтажек вплотную подступил к частному сектору, где стоял и наш финский домик. Планы по сносу частного сектора было не изменить. Как заслуженным ветеранам труда и войны, родителям выделили взамен сносимого дома двухкомнатную квартиру в девятиэтажке. Но пожить в ней маме так и не довелось. Осенью 1989 г. родители покидали наш старый финский домик. А в январе маму увезли в больницу. Оттуда живой в квартиру она не вернулась. На 23 февраля 1990 г. нам с братишкой Сергеем довелось самолетом прилететь из Москвы на родину. Я оканчивал военную академию им. Фрунзе, а Сергей был в Москве в командировке, проходя службу в ГДР.
Тогда и повидались мы с мамой в последний раз. Из больницы ее не отпустили, пообщались мы с ней в больничном коридоре.
В июне 1990 г., сдав первый выпускной госэкзамен, я получил папину телеграмму о похоронах мамы. До своего 66-летия она не дожила трех месяцев. Но, даже когда ее нет с нами, она продолжает помогать нам, подсказывая во снах, во многом поддерживая своих сыновей, внуков и внучек.
Светлая им память! Земной родителям поклон!
Глава 2.
О детстве
Как отец валенки подшивал
Иной читатель, родившийся после полета Гагарина в космос, задаст резонный вопрос: для чего требовалось их подшивать? Валенки есть валенки! Обувай и носи! Поэтому немного проясню. Опытные люди для более длительной носки подшивали к ним подошву. Она собиралась из нескольких слоев войлока, вырезанного из голенищ старых изношенных валенок.
Процесс подшивки валенок, который видел я ребенком дошкольного возраста, был просто волшебством! Он происходил не одномоментно, а растягивался порой на 23 дня. Этим «волшебным» делом отец мог заниматься только после восьмичасового рабочего дня в цеху. Там ему приходилось отстоять смену перед станком на ногах. Работа токаря-универсала 6-го разряда была физически непростой и очень ответственной! Таким образом, для валенок оставалось только вечернее время.
Подготовка исходных материалов и инструмента занимала большую часть времени. Суровые нитки для подшивания скручивались из нескольких в одну и натирались специальным сапожным варом. Его готовил отец сам. Во-первых, в хозяйственных магазинах он продавался не всегда. Во-вторых, вару собственного производства было больше доверия. Он делал нитки непромокаемыми и более долговечными. Из березовых чурок нарезались «гвозди», как их отец называл. Они были в виде шпилек и предназначались для герметизации отверстий в подошве, оставляемых после прокола шилом для ниток. Так как березовые чурки готовились заранее и долго сушились, достаточно было немного влаги древесина разбухала и намертво «зачеканивала» места проколов. Нарезались «гвозди» в день их использования.
Особая процедура касалась рабочего инструмента. Его у отца был целый арсенал. Специальные ножи разной конфигурации, шила различных модификаций, что-то еще непонятное мне в ту пору Все это изготавливалось им собственноручно из бывших тракторных торсионов и затачивалось в цеху на станках. Дома производилась его доводка и заточка особым абразивным инструментом.
Апофеозом таинства подшивки валенок был непосредственный процесс прикрепления к подошве вырезанных ранее слоев из старых голенищ.
По нарисованным мелком линиям отец делал шилом отверстия, в них пропускал натертые варом нитки и затягивал петли после каждого стежка. Затем надевал подшитый валенок на обувную лапу и очень кропотливо деревянным молотком «пробивал» березовыми «гвоздями» отверстия, оставленные шилом в подошве. Нам, его сыновьям, было очень интересно смотреть на манипуляции отца с таким диковинным инструментом! Он казался необыкновенным волшебником, создающим зимнюю обувку.
Со временем в магазинах стали продавать валенки с прорезиненной подошвой. Да и носить валенки повзрослевшие сыновья перестали.
К сожалению, мы так и не освоили это отцовское мастерство
Велосипедные страдания
В нашей семье отец до того, как сел за руль «ушастого» «Запорожца», прошел все «ступени» роста: велосипед «Харьков» мопед «Рига» мотороллер с коляской «Тула».
На первой стадии освоения колесной техники велосипед «Харьков» был им оборудован самодельным детским креслом, крепящимся на передней раме. Оно было крайне необходимо для законной перевозки детей.
Так, отец, возвращаясь с дневной рабочей смены из своего цеха домой, по пути заезжал за мной в детский садик. Мне тогда исполнилось 4 годика. В один из летних дней отец посадил меня в велосипедное кресло на раму своего двухколесного «коника». На тот момент у меня в руках оказался классный длинный шнурок от какой-то обуви.
Отец спешил домой, где после рабочего дня еще предстояли дела по хозяйству: накормить свиней, овчарку и кур, полить водой грядки в огороде, привезти свежих опилок с пилорамы для подстилки свиньям
Сидя в кресле, по пути я развлекался игрой со шнурком. Наблюдал, как он развевается по ветру, как накручивается и раскручивается на пальце В какой-то момент он вдруг выскользнул из моих рук и упал на обочину дороги. Пытаясь выглянуть из-за руки отца, державшей руль велосипеда, я немного сместился с кресла. Моя левая нога, опиравшаяся на верхнюю часть крепления вилки переднего колеса, соскочила с нее и непроизвольно оказалась в зоне вращающегося колеса между спицами
В результате этих действий мы с отцом кувырком вылетели из своих мест и оказались на обочине дороги. Благо, сзади не было никакого движущегося транспорта. С трудом поднявшись на ноги, отец подхватил меня и стал осматривать мои руки и ноги, спрашивая, что и где у меня болит. Больше всего у меня болела левая ступня, попавшая в спицы велосипедного колеса У отца была разбита в кровь левая бровь и разорвана штанина на правой ноге. Размазывая слезы по лицу, я стал жаловаться отцу, что уже не смогу найти такой классный шнурок! Он рассмеялся, успокоил меня, что достанет мне еще лучше прежнего шнурок и спросил, как будем отбиваться от допросов мамы и бабушки дома. С трудом доковыляли с ним до нашего «финского» дома. Держа одной рукой за мою руку, а второй велосипед за руль, мы предстали перед мамой!
Сказать, что мы получили нагоняй по полной программе от мамы и бабушки это ничего не сказать! Отец получил полный «вотум недоверия» за детское воспитание от женской половины семьи. Еще неделю он ходил с полученным в аварии «фингалом» под глазом, оправдываясь перед начальством и товарищами, что это ему удружил четырехлетний сыночек Переднее колесо велосипеда пришлось менять, так как выправить образовавшуюся «восьмерку» из него так и не получилось. Через три дня я уже не хромал и почти зажили царапины и синяки. Но еще долго мне не мог простить старший брат Володя лишения его возможности покататься вечером на отцовском велике Но тема велосипедных страданий в нашей семье тогда совсем не завершилась! Восемь лет спустя на этом же велосипеде Володя решил с соседом Гатуфом поехать в пионерлагерь «Дружба», который находился недалеко за городом. Я упросил брата взять меня с собой, посадив на велосипедный багажник сзади. За городом, в районе природного родника, асфальтовая дорога резко понижалась. До этого мы ехали уже с приличной скоростью. А после наезда на небольшое препятствие я почувствовал, что мое тело начало сползать с багажника. Ухватившись двумя руками за большие пружины водительского сидения, я попытался подтянуться ближе к корпусу Володи. Эти телодвижения вызвали попадание моего каблука в зону заднего движущегося колеса.
Мы с Володей кубарем повалились на асфальт. Результат плачевный! У Володи перелом левой руки, у меня синяки и ссадины. Примотав какую-то палку в виде шины к поломанной руке Володи, мы перебрались через гору, отделявшую нас от города. Затем, пройдя по подвесному мосту через речку Зай, добрались до ближайшей больницы. Здесь Володе оказали помощь, наложив гипсовую повязку. И в этот раз я отделался синяками и ссадинами
По окончании мною 6 классов на летних каникулах отец с Володей поехали в гости к брату отца Николаю в г. Мензелинск. Мама же днем была на работе. В моем безраздельном пользовании оказался велосипед. Катаясь на нем перед домом, я встретил друга старшего брата. Он предложил съездить в пионерлагерь «Дружба». Просто покататься Отказать в оказанном мне старшим другом брата доверии я просто не мог!
В том же месте, у природного родника, где в прошлую аварию брат сломал себе руку, мы с Гатуфом терпим бедствие, наехав на деревянную доску, видимо, слетевшую с какого-то автомобиля В результате оба оказались в кювете! У меня была разбита бровь, кровь остановили с трудом. У Гатуфа вывих левого плеча. Благо, проходящий автобус ехал в город и по пути доставил нас в ближайшее отделение скорой помощи. Там мне наложили три шва на левую бровь и перевязали голову, а Гатуфу вправили плечо. Вернувшись домой с повязкой на голове, сказал маме, что просто упал с велосипеда и поцарапался. Велосипед, не афишируя, спрятал в отцовском гараже. Позже, конечно, родители обо всем узнали. Но это было уже потом
Более мелких велосипедных приключений было, конечно, множество, но эти события оказались самыми кровавыми в нашей семейной истории!
Однажды зимой
Осенью отец оказался в реанимации после сильнейшего отравления организма. Наша семья тогда проживала в «финском» домике в отличие от семей сестер и братьев отца, размещавшихся в многоквартирных домах. Я пошел в четвертый класс, старший брат Володя в седьмой, а младший Сергей в выпускную группу детского сада. Существенным преимуществом нашей семьи перед родней было наличие у нас земельного приусадебного участка площадью 8 соток. Из хозпостроек на участке был большой деревянный сарай с примыкающим к нему туалетом. Тут же был наш большой минус «удобства» находились во дворе. От дома до сарая, стоящего в дальнем углу участка, было порядка 60 м. В сарае стоял выгороженный досками загон для свиней и утепленный двойной стеной с засыпанными в простенок опилками курятник. Проведенное в сарай электроосвещение позволяло получать и зимой от курочек свежие яйца. Они неслись регулярно целый год. В загоне для свиней содержалось два поросенка. С первыми заморозками в ноябре приходил срок завершения жизни откормленных кабанчиков. В одну из суббот к нам собирались семьи родственников. Мужчинам предстояло заколоть свиней, паяльными лампами обжечь их щетину и отскоблить ножами добела обожженные бока и конечности кабанчиков.
Затем, после разделки туш, женщины готовили различные деликатесы из свиных внутренностей. Одним из таких деликатесов была так называемая «брухавица» блюдо из начиненного свиного желудка. Именно таким деликатесом произошло отравление отца. Благодаря вовремя прибывшей машине скорой помощи отца доставили в больницу и успели сделать промывание желудка. Печальным итогом для него стало категорическое отторжение организмом свинины и изделий из нее. До этого события разделанные туши кабанчиков делились между родственниками. Сало солилось и укладывалось в большие деревянные ящики. Кроме того, в теплице оборудовался временный коптильный пункт, где часть сала подвергалась копчению на тлеющих опилках. В округе стояли такие дурманящие сознание аппетитные запахи, что все прохожие на улице невольно поворачивали голову в сторону нашего огорода.