Что это?
Это называется мольберт.
И куда его? Он оглянулся на скалу.
Я захихикала.
Это не для дома. Это для Эйслета.
Макс, весь нацеленный на стройку, напрягся. Видимо, прикидывал в уме, к какому именно месту Эйслета нужно приделывать этот мольберт.
Я уже захохотала.
Макс, эта штука для работы. Эйслет любит пачкать красками картонки. Так вот, эта фигня для того, чтобы ему удобнее было это делать. Только я никак не могу придумать, как сделать её складной. Ну, вот как наши, маленькие, лесенки складываются.
Так и сделать её, как лесенка.
Нет. Тут такое не пройдёт.
Можно мне посмотреть? Макс потянулся к чертёжику.
Вот, смотри. Я пододвинулась на камне, чтобы он смог присесть рядом. Сюда крепиться картонка, здесь должны быть краски и всё это должно стоять на трёх упорах. И складываться примерно вот так. Я руками показала размеры, в какие должен укладываться мольберт.
Макс посопел немного, а потом спросил, можно ли ему взять немного бумаги.
Бери сколько хочешь. Махнула я рукой. Он ушёл, а я ещё поломала голову, но так ни до чего не доломалась. А потом как-то закрутилась. То, сё. Не скажу даже, сколько времени прошло, когда Макс принёс мне небольшую плоскую коробку. Положил передо мной и встал, улыбаясь шире некуда.
Что это? Уставилась я на парня.
Как что? Мольберт. Ты же велела сделать.
Я велела? Я с трудом вспомнила наш с Максом разговор. Как я могла тебе велеть, если я и сама не знаю, как его делать?
И знать не надо. Ты велела, я сделал.
Ну, показывай. Я подняла лёгонькую коробку и протянула Максу.
Не прошло и минуты, как передо мной стояла деревянная конструкция, мало похожая на, привычный мне, мольберт. Я обошла её вокруг.
И как она работает?
Макс взял у меня из рук планшет, которым я обычно пользовалась, и установил его на конструкцию. Потом выдвинул из коробки ящичек. Вот так.
Здорово! Восхитилась я. А если формат, то есть размер листа другой. Больше или меньше?
Макс убрал планшет, заломил перекладину на длинной ножке, и она свободно заскользила вверх и вниз. Макс выпрямил перекладину, и она твёрдо встала на месте. Я посмотрела поближе, попробовала сама. Ну, надо же! Элементарный упор.
Макс, ты всё это сам сделал? И придумал тоже сам?
Он стоял довольно улыбаясь.
Ну, ты даёшь! Гений просто. Молодец! Возьми на полке пирожок.
Я не хочу есть. Оторопел парень.
Я рассмеялась.
Ну, не хочешь, не бери. Всё равно, молодец. И не пугайся так. Я шучу.
Альлига. Парень, смущённо, замялся.
Я тебя внимательно слушаю.
Ты меня Макс называешь, это ты тоже шутишь или всерьёз?
Я сначала и не поняла, о чём это он, а потом до меня дошло.
Я знаю, обычно, когда Новое имя дают, то уры приходят. Но ты же дочь Корма. И потом, ты ни на кого не похожа. И дом твой Бормотал парень. Кажется, он уже пожалел, что завёл этот разговор.
Знаешь, Ответила я после некоторого раздумья. После этого, Я кивнула на мольберт. я готова звать тебя не просто Макс, а даже Максим. Но давай, чтобы всё было по правилам, я поговорю с урами. Думаю, они мне не откажут. Тем более, что ты действительно большой молодец.
Парень зацвёл, как красная зорька.
Собственно, уры давали не само Новое имя, а лишь право на него. Поэтому Красавчик и вызвал только Макса. Аглая и Эраст и так уже имели это самое право, а Вамана для уров, как бы и не существовал. И им было фиолетово, как я называю своего «козлёнка»
И когда же будет этот новый праздник?
А? Я отогнала воспоминания и улыбнулась Эйслету. Что? Ты о празднике? Ещё не скоро.
Всё-таки интересно, что же ты задумала?
Придёшь узнаешь. Повторила я. Ты лучше вот что, принеси мне при случае пару своих рисунков. Или нет. Лучше я сама зайду и выберу. Можно?
Конечно. Медленно протянул мой закадычный друг.
Кажется, я его здорово ошарашила своей просьбой.
Я даже не спрашиваю, зачем тебе это нужно.
Умница ты моя. Оскалилась я.
А хочешь, я тебе стихи почитаю? неожиданно спросил Эйслет, крутанув на столе блюдце. Оно завертелось на ребре, тихо звеня.
Какие стихи?
Свои.
Почитай.
Эйслет остановил блюдечко, встал и отошёл к перилам балкона. Он молчал долго, и я уже было, решила, что он передумал, когда раздался тихий голос.
Из разных миров прихожу я сюда, сквозь сны.
И память моя не даёт мне проснуться здесь.
Застывшее сердце, моё, пылает в огне.
И вечности пыль покрывает мои следы.
Чтото до боли знакомое услышала я в его словах. Но что? Летает где-то рядом, не поймать.
Прочти ещё раз.
Я не смогу.
Почему?
Это новые стихи. Я только что услышал их. Не запомнил.
Ну, постарайся. Взмолилась я. Пожалуйста.
Он наклонил голову и глубоко, как перед прыжком в воду, вздохнул.
Я помню тебя. Мы встречались уже не раз
Ты нежность, живущая в каждом из моих снов
Иду я к тебе по тонкому льду времён
И знаю, что, где-то, в веках, я найду тебя.
Я стояла, закрыв лицо ладонями, и слушала не столько слова, сколько ритм. И настроившись на этот ритм, я неожиданно для себя произнесла.
Такая белая, беглая луна.
Что?! Вздрогнул Эйслет. Откуда ты узнала, что. Ты тоже ловец?
Нет, я не ловец. Вздохнула я. И посмотрела на Эйслета. Конечно, размер стиха не совсем подходил, и слова были совсем не те, но было очень похоже.
Прочти ещё.
Тебе, правда, понравилось? Выдохнул Эйслет.
Очень.
Эйслет читал мне всё новые и новые стихи. Даже Кошка Ночь заслушалась и остановила время. А потом, вдруг, она опомнилась и удрала, махнув на прощанье хвостом и мы увидели, как на востоке поднимается заря. Я искоса взглянула на Эйслета. Он стоял, глядя прямо на солнце и безмолвно шевелил губами. Высокий, красивый и, неожиданно, желанный.
Ну что же ты. Подумалось мне. Вот она, я, перед тобой, как Дюймовочка на листике. Маленькая и беззащитная. Возьми меня в свои ладони, обожги своим дыханием. Сейчас такой момент, когда сбываются все самые сокровенные желания. И любая глупость, сделанная сейчас, становиться единственно правильным выбором. Сделай же эту глупость, забудь то проклятое утро. Ну, хотя бы просто руку протяни и дотронься до меня. Я сама не смогу.
А вы что, ещё не ложились? Раздался позади весёлый голос, разбивший волшебство этой ночи окончательно и бесповоротно.
Солнце оторвалось от горизонта, меняя свой цвет, а мы, с Эйслетом дружно повернулись к Вамане, который протягивал нам чашки с горячим чаем.
глава 7 Райл
Передо мной снова мерцала голубая сфера. Сегодняшний день начался еще вчера.
Вместе с Эйслетом мы пошли в его мастерскую, и я заставила его вытащить все работы.
Рассматривала их и так, и эдак. Вставала, приседала. Отходила подальше и смотрела почти вплотную, делая «монгольские» глаза, заставляя цвета расплываться. Что я хотела увидеть таким образом?
Ну что? Спросил Эйслет, стоящий за моей спиной.
Я выпрямилась, поворачиваясь к нему и вдруг в этом повороте, что-то мелькнуло в моей голове. Именно в голове. Какое-то воспоминание. Очень, очень хорошо знакомое, но немного подзабытое.
Выставив левую ладонь навстречу Эйслету, я прижала палец к губам. Он замер. А я скосила глаза на рисунки. Здесь. Сейчас. Я медленно повернула голову, а потом резко отвернулась. И снова что-то пронеслось на краю сознания, огладило теплом и растворилось без остатка. Я зарычала от досады.
Эйслет проклял тот час, когда предложил мне полюбоваться своими картинами. Я совсем его загоняла, заставляя убирать одни холсты и приносить другие. Я крутила их, меняя верх и низ. Составляла рядом, подбирая по линиям.
Приятель мой успел дважды сгонять помощников за водой, прежде чем я устало махнула рукой и сказала.
Шабаш. Ставь все на место.
Я передавала Эйслету плотные листы, а он составлял их по, одному ему, понятному, принципу.
Один из листов Эйслет поставил отдельно. На самую верхнюю планку.
Это моя любимая. Стесняясь? сказал Эйслет в ответ на мой, вопросительный, взгляд.
Я посмотрела на картину внимательнее, пытаясь понять, что можно любить в этих странных пятнах. И вдруг увидела
Светильник имел небольшой дефект, и дифракция лучей образовала чёткий круг, который падал точно на середину рисунка. И в этом круге три длинных кривых пятна разного цвета. Каждое пятно перечёркнуто тонкими вертикальными линиями.
Троица. Выдохнула я.
Что? Кто?
Троица. Повторила я и повернулась к Эйслету. Ты невероятное существо.
И снова я сидела перед сферой. Одна. Выгнала всех, даже Красавчика. Он показал мне «остановить» и «продолжить», поставил чашку с водой и исчез.
Я смотрела чужие сны и ничего не понимала, пока не поняла, что смотреть их просто бессмысленно. Они должны сниться. Почему мы не можем вспомнить большинство своих снов? Именно потому, что, то, что во сне просто и естественно, наяву теряет всякий смысл. Ведь в реальности пустота не может быть чем-то еще, а во сне это в порядке вещей. Мы можем встать на порхающий лепесток и воспарить над миром, ничуть не удивляясь. Во сне мы можем смотреть на кошку и понимать, что это дракон, или, даже, ты сам. И это очень важная информация. Просто мы не можем её прочесть правильно. Вот потому-то разноцветные кляксы, из чужих снов, ни о чем мне не говорили. Сон надо прожить. А перед этим прожить жизнь того, кому этот сон принадлежит. И не просто так прожить, а прочувствовать, понять мотив каждого поступка, разложить мысли и душу на составляющие, смешать все это со снами и потом, по кусочкам складывать невиданный пазл абсолютной истины. Истины для одного, единственного, человека.
Поняв это, я позвала Красавчика и попросила его показать мне только те сны, в которых есть, какое либо, действо.
Я просмотрела, наверное, уже тысячу снов, когда увидела ужасное. В чёрном, от слепящего света, небе висела огромная кровавая, звезда. Комета! Она летела прямо ко мне. На меня! В меня!!
Жуткое зрелище. Даже понимая, что это всего лишь чужой сон, я почувствовала приступ тихой паники и, видимо, вякнула, от переизбытка эмоций. Немедленно в дверях нарисовался Красавчик. Отключил сферу и склонился надо мной.
Не хочешь отдохнуть?
Да. Что-то я пересидела, видимо. Отдохнуть это то, что надо. Пойду. Не провожай.
Я медленно брела по пустому двору уров, когда краем глаза заметила маленькую фигурку, стоящую у стены. Ребёнок? Мальчик? Откуда он тут. Неужели у уров тоже есть дети? Я невольно остановилась и присмотрелась.
Что-то в этом мальчике показалось мне знакомым. Неужели?
Райл! Закричала я, не до конца осознав, что это именно он.
Мальчик повернулся в мою сторону. Я подбежала к нему.
Райл, откуда ты здесь? Что ты здесь делаешь? Где Фэт? Где Ол?
Откуда ты меня знаешь?
Райл. Я встала на колени перед ним. Ты на меня не смотри, ты в меня смотри. Вот сюда. Я постучала себя по лбу. Внимательно.
Райл некоторое время смотрел, ничего не понимая, а потом его глаза расширились, и он бросился ко мне на шею с криком.
Ол!
Малыш прижался ко мне изо всех сил, пряча лицо, и я не сразу поняла, что он плачет. Плачет молча, без всхлипов, но слёзы из его глаз насквозь промочили одежду на моём плече.
Райл, маленький мой, успокойся. Что случилось? Кто-то умер? Райл, не пугай меня. Расскажи мне всё.
Я гладила ребёнка по голове, по узкой спинке, и шептала, шептала Мало-помалу, он успокоился и судорожно вздохнув, оторвался от моего плеча. Говорить от волнения он не мог, и я отвела его в свою каморку. Напоила сладкой водой со льдом. И только после этого услышала невероятный рассказ.
Через три дня после возвращения из экспедиции Райл, с отцом и шаном пришли к урам. Сначала Райлу пришлось подробно рассказать о драке с Белым Зверем. Потом мальчика усадили в большое сиденье. Обмотали руки и голову верёвками и попросили повторить рассказ. Потом его накормили. Очень вкусно накормили. Такая добрая тётя. Самые лучшие кусочки ему подкладывала. Потом его спать увели. А утром пришёл Фэт и сказал, что отныне Райл остаётся жить здесь. Так надо. Райл сначала удивился, потом напугался и заплакал. Но Фэт не пожалел его, как раньше. Он нахмурился и отругал Райла, а потом вышел. Но, прежде чем уйти, он обернулся и сказал, чтобы Райл не вздумал и пробовать возвратиться в племя. Теперь его место здесь.
Я слушала мальчика и не верила. Нет, я не подозревала его в том, что он сознательно обманывает меня. Райл очень любил отца. Но ведь и Фэт, не задумываясь, отдал бы за сына и жизнь свою, и, даже, душу. Не мог он его оставить. Тем более, так. Не поговорив с ребенком, не объяснив причину. Этого не могло быть, потому что быть этого не могло. По определению.
Райл, а ты уверен, что это был именно Фэт?
Мальчик удивлённо посмотрел на меня.
Конечно. Это был он.
Я покачала головой. Что-то здесь было не так. Нет, я-то не сомневалась, что здесь всё не так, но какая-то деталь ускользала от меня. Чтобы ткнуть в неё пальцем и сказать малышу. Вот видишь!
И больше ты их не видел? Никого?
Нет. Шан сказал, что они ушли в тот же день. Они и должны были уйти. Чтобы успеть в нашу долину. Там река. Она становится большой, когда в горах идут дожди.
И долго они идут?
Две смены. Потом ещё долго вода большая.
А они вернуться обратно? Затаив дыхание, спросила я. Я имею в виду табор.
Да. Когда река станет маленькая, они придут. Обменяют эзмир на нужные вещи и отправятся путешествовать, до следующих дождей. Отец хотел выменять у уров ещё шариков бум.
Каких шариков?
Ну, такие фьи-и-и-ть БУМ!!!
Мальчик, как смог, изобразил полёт и взрыв. А я подумала, что с порохом они тут всё-таки знакомы. Хотя, чему удивляться. Порох второе изобретение человечества после колеса. Ну, может, там и не порох вовсе, а что-то другое. Какая, в сущности, разница.
Ол Прошептал малыш.
Что мой хороший?
А ты не бросишь меня?
У меня аж сердце захолонуло. Я схватила ребёнка и прижала к себе.
Райл. Только и смогла прошептать я.
О Господи! Дай мне силы. А если завтра моё Дерево позовёт меня, и я не смогу остаться?
Значит, ты здесь уже давно? Почему же я тебя не видела?
А я тебя видел. Когда ты первый раз в центр пришла. И потом, когда с безымянным
Его зовут Вамана. Проще Ваня. Кстати, меня здесь зовут Альлига. Не перепутай.
Я знаю. А шан тоже здесь. Подколол меня Райл. Ты его видела?
Видела. Язвительно ответила я.
И что?
Да ничего. Он же не знает, что я это я. И ты не вздумай ему сказать. Понял?
Угу. Кивнул мальчик. А почему? Ты что, боишься?
Нет. И знаешь что. Давай ка мы поговорим с кем-нибудь, чтобы тебя ко мне отпустили. Я тебя с Ваманой познакомлю. И со Щеном. Отдохнёшь немного от своих занятий. Дом мой посмотришь.
А кто такой Щен?
Увидишь.
Я взяла Райла за ручку, и мы пошли обратно. Никаких проблем у нас не возникло. Красавчик даже обрадовался, что я хочу забрать мальчика к себе.
Но я прошу тебя, Альлига. Сказал он. Каждый день он должен ходить на занятия. У мальчика невероятный потенциал. Ты не поверишь, но за две смены он усвоил столько, сколько я, за три оборота.
Я сделала вид, что страшно удивилась, а Красавчик продолжил.
Если так пойдёт и дальше, то он скоро будет знать больше, чем я. И рассмеялся довольно.
Тогда тем более надо давать ему побольше отдыхать. Иначе он может переутомиться и тогда всё.
Что, всё? Всполошился Красавчик.
Он не только не сможет усваивать новую информацию, но и забудет то, что уже усвоил. Вот, к примеру, если палку слишком резко сгибать, то она непременно или поломается, или разогнётся и треснет тебя по лбу. При этих словах я слегка стукнула ура по высокому лбу, и он вздрогнул от неожиданности.
Неужели, правда? Не поверил он мне.
А ты возьми и попробуй. Рассмеялась я. А потом подхватила Райла на руки, как раньше, и чмокнула его в носик.
Ну вот видишь, малыш. Мы всё и решили. Идём?
Идём. Кивнул он и тоже чмокнул меня в ответ. Как раньше.
Моя мечта о тишине и уединении растворилась в голубой дали. В доме моём, теперь, постоянно, жили три, маленьких, существа. Но шуму от них, троих, было столько, будто их было больше, раз в пять. Они подозрительно быстро снюхались. Слишком хорошо понимали друг друга. Мне иногда казалось, что они общаются на каком-то, неслышном, мне самой, уровне.