Валерий Гуров
Чемпион
Том 1
Пролог
Стас Костюшкин. Наши дни, номерной турнир популярного промоушена MMA.«Мне не до смеха, куда приехал?Отель, багаж, очки, аптека, вечеромДискотека.»
Дамы и господа, бой по правилам смешанных единоборств, 3 раунда по 5 минут. П-р-редставляю участников главного боя вечера!
Ринг-анонсер в пиджаке в цветочек, распылялся из центра ринга.
Слюни летят.
Глаза на выкат.
Вокруг перемещались десятки камер.
В зале собралось тысячи зрителей.
Встречайте, в кр-р-расном углу ринга!
Яркий свет прожекторов выхватил бойца крупным планом.
Бойцу двадцать пять лет, рост 198 сантиметров, вес 107 килограммов. Пр-р-етендент на титул с 17 победами нокаутами в первом раунде. Поприветствуем Але-е-ександр «Зверь из преисподней» Фе-е-едор-р-ров! Александр шагнул вперёд, коснулся своим кулаком кулака ринг-анонсера.
Как дела, мужик?
Заберу бой и в UFC.
Александр вернулся в угол, разминая шею и ударяя перчатками.
Представили оппонента, боец из синего угла грозился постелить красную дорожку к титулу кровью своих противников.
Бойцы на середину!
Рефери хлопнул в ладоши. Подошли в центр ринга. Соперник пожирает Сашу взглядом, показывает капу с надписью: Fuck.
Александр сосредоточенный. Он знает, что соперник откажется жать руку. Ждёт гонга, чтобы его нокаутировать на первой минуте боя. Вот тогда и будет fuck. Мешок, че.
Парни, вы профессионалы, рефери поочерёдно смотрел на бойцов. Внимательно слушаем мои команды, правила знаем и не нарушаем. Покажите красивый, а главное честный бой! Руки пожали. По углам!
Раздался гонг.
Руки жать не стали.
А потом случилось жуткое. При первом резком движении, Саша поскользнулся и потерял равновесие конвас ринга плохо вытерли после крайней схватки легковесов.
Саша попятился, руки в стороны.
Борода открыта.
Туда и прилетело летящее колено, прямехонько в орбитальную кость.
Удар стокилограммовой горы мышц.
Нокаут.
Снесло, как грузовиком.
Аля улю.
Яркий свет в конце тоннеля
Пространство кружилось и вертелось, тысячу раз перевернулось, а потом Сашу со всего маху впечатало в новую реальность.
Ощущение ну с чем сравнить будто кто-то подошёл сзади и натянул трусы, которые вонзились в задницу и защемили яйца.
Жмурится.
Он больше не стоит на ринге, бой всей жизни закончен. Контракта с UFC не видать, как своих ушей.
Прислушивается.
И слышит песню времён молодости его родителей:
Английский Саша знает очень хорошо, много занимался, мечтал попасть на подкаст к Джо Рогану. Но сейчас текст песни сливается в набор едва понятных звуков.
Как будто все его знания раз, и улетучились.
А потом пришло отчетливое понимание, что никакой он больше не Саша, ну по крайней мере не Александр Федоров. По велению судьбы, после брутального нокаута, его сознание переместилось в тело какого-то толстого паренька Теперь он ученик средней общеобразовательной школы некий Санька Пельмененко. Вроде как скромный и застенчивый парень, которому одноклассники дали обидное погоняло Пельмень. Разговаривает Пельмень таким голосом, будто ему на яйца наступили и это при ста тридцати килограммах веса.
Правда лишнего.
И попал Александр Фёдоров, вернее теперь уже Сашка Пельмененко прямиком на школьную дискотеку.
Идёт 1991 год.
Играет легендарный хит Modern talking.
А Пельменя прямо сейчас как бы так выразиться, чтобы понятней его «напрягает» одноклассник, как местную школьную «достопримечательность» и махрового лоха. Рома Прокофьев по прозвищу Глиста с «выдающейся» комплекцией, основанной на шестидесяти с хвостиком килограммах веса.
Глиста, кстати, на самом деле натянул Пельменю трусы на уши перед девчонками.
Ну что ж исходные данные более чем понятны.
Глава 1
Гражданская оборона«А при коммунизме всё будет за*бисьОн наступит скоро надо только подождатьТам всё будет бесплатно, там всё будет в кайфТам наверное ваще не надо будет умирать».
Слышь, Пельмень деньги гони!
Рома Глиста ужом извивался вокруг Саши, не зная как бы ещё его того поддеть. И трусы натянул, и по щеке ладонью похлопал, и в живот пальцем потыкал, за жиры помял.
Нахожу бабло в лицо бью? не успокаивался Глиста.
Бессмертный по ходу.
Саня с ноги на ногу переступил, осваиваясь.
Шею размял.
За разговором наблюдали три зачётные самочки-одноклассницы, стоят чуть в сторонке. И Пельмень смутно припомнил, что одна из красавиц Светка Кулакова, нравилась ему (теперь уже ЕМУ) с начальных классов. Так вот, Светка с тремя подругами курили и поглядывали за кипишом.
Ромка встретил Сашу у входа на дискотеку, отвёл за угол в «курилку» под локоток и как обычно вытряхивал с одноклассника бабла «на пивко». Все полагали, что Пельмень привычно помычит, а потом вывернет карманы. Ну а Ромка купит на честный заработок бухлишка, напоит Светку с подругами и попытается кому-нибудь всунуть. Смутно припомнилось ходили слухи, будто Глиста первым из пацанов «влез на бабу», ещё летом между седьмым и восьмым классами.
И сделала «сосамбу» ему как раз Светка.
Так вот.
Черт с ней с девственностью Глисты, но описываемый расклад по миграции бабла из кармана в карман, устраивал стороны. Пельмень отдавал деньги, ту часть, по крайней мере, которую откладывал в карманы брюк (некоторую сумму, как припоминал Саша, бывший хозяин этого тела, прятал себе в трусы между булками толстой жопы). Ромка и девчонки получали копеечку, которая никогда не бывает лишней. А потом все расходились, ну в смысле до встречи в следующей раз. Но надо ли говорить, что такой расклад не устраивал профессионального бойца «Зверя и преисподней»? Александр Фёдоров, теперь уже Пельмень, в прошлой жизни не привыкший, чтобы с ним разговаривали в таком духе, принял единственно возможное решение.
В бороду Ромке Глисту полетел левый боковой.
Ну типа правый коронный, левый похоронный, как говаривали бойцы.
Что «что-то» не так, Пельмень понял сразу. Это был и не удар вовсе, а так некоторый непонятный высер, за время которого Александр в прежнем теле успел бы отжаться с десяток раз
Ромка Глиста легко увернулся от удара. Саня запоздало припомнил по прежней памяти Глиста то боксёр, разрядник по юношам.
Кия!
Вот это вот «кия» это был звук, с которым нога Глиста, обутая в сандалий с твёрдой подошвой, проткнула огромное и рыхлое пузо Пельменя. Пробить «броню» удар не пробил, но попал прямо в солнышко.
Содрогнулись жиры.
И в следующий миг огромная сто тридцати килограммовая туша безобидного мальчика осела на пятую точку, хватая ртом воздух.
Глиста прыгал перед ним в челноке.
Вставай, че вставай, я тебе пропишу!
Саша видел удар этого придурка и будь он в своей прежней кондиции, то сто раз успел бы от него уклониться. Потом схватить Ромку за ногу, скрутить в бараний рог, а сандалию запихать Глисте в жопу в профилактических целях. Однако от прежней формы не осталось и следа. Этот мальчик, огромный и неповоротливый, вряд ли мог ходить без отдышки, какой там уклониться от удара.
Прочувствовав тычок Ромки всеми своими легкими, Пельмень сидел на жопе и хватал ртом воздух с широко выпученными глазами. Своей беспомощности Пельмень малостью охренел.
На глаза навернулись слёзы.
И в любое другое время, мальчик бы наверняка расплакался. Но теперь Пельмень не за что не мог позволить себе детскую блажь и стиснув зубы, начал активно шевелить носом, сдерживая слёзы.
Ещё чего не хватало!
Его порой на спаррингах так в настил втыкали местные «хабибы», что мама не горюй. И ничего.
А тут
Манипуляции живо отразились на его лице, которое итак выглядело глуповато.
И блин, как не кстати одна из монет надёжно (как казалось) вставленная в Сашину жопу, вывалилась и выкатилась из штанины.
Глиста поднял монетку, но тут же выронил, почувствовав навязчивый запах дерьма.
Фу блин, Пельмененко, ты че ее засунул себе в задницу! Ромка брезгливо вытер руку о землю.
На пиво тебе берег прошипел Пельмень.
Девчонки озорно хихикали, у лошка голосок прорезался. Но ради галочки-такипожурили Глисту.
Рома, не трожь Сашеньку, всплеснула руками Светка и потушила свой окурок, выкуренный до фильтра. Пойдём.
Света.
Звезда минета, блин, подумал Пельмень, вспомнив бородатую дразнилку.
Рома, впрочем, трогать никого не собирался. Прыгать в челноке перестал. Подначивать тоже. Видать сам малость струхнул, что после удара у толстяка глаза вылезли на лоб и началось кислородное голодание. Но по карманам своими шаловливыми ручками прошёлся, как будто так и надо. Монету, вывалившуюся из штанины, подымать не стал.
Пельмень сидел, держась руками за грудь и сипло дыша, когда компашка ушла из «курилки».
Потрескивал уличный фонарь.
Modern talking в актовом зале сменил Ласковый май.
Зашибись, че.
Саша заставил себя подняться на корточки, сделал несколько резких выдохов, пытаясь восстановить дыхание. Почувствовал, как неприятно прилипли трусы к булкам этого только не хватало. Быть избитым под Шатунова на школьной дискотеке дистрофиком, да ещё и обосраться хреново началась жизнь в новом теле, что ещё сказать.
В этот момент из-за угла школы вывернули сразу две фигуры. Одна принадлежала однокласснице Пельменя Зое Калашниковой. Заучка и ботанша, почему-то ходившая в мужских туфлях на два размера больше ее ноги и в дурацком берете, который становился ещё более дурацким, когда она надевала свои очки с линзами в палец толщиной. Вторая фигура принадлежала завучу по воспитательной работе Тамаре Константиновне, которую Зоя вела к «месту преступления» едва ли не за руку и не силком. Завуч была молодой женщиной, с хорошей такой грудью, пусть не упругой, но крепкого третьего размера и жопой на отлёт. Правда эти несомненные таланты частично скрывались под невнятным серым костюмом советского покроя.
Прокофьев избил Пельмененко, Тамара Константиновна, отчеканила заучка. Мы должны немедленно позвонить в милицию! Что это за человек такой не хороший!
Тамара Константиновна подошла к Пельменю.
Саша, как ты себя чувствуешь? она наклонилась над ним и внимательно осмотрела. Зоя говорит правду тебя побил Прокофьев?
Саша, хоть ещё и не пришёл в себя, воспользовался этой возможностью, чтобы разглядеть «холмики» завуча поближе и пришёл к выводу, что первоначальная его оценка в корне неверна. Тут полноценный четвёртый размер. Сиськи отлётные.
Сглотнул. Облизнул губы.
И поднялся от греха подальше, отряхивая зад от уличной пыли. Перепачкался, зато сзади не видно размытое коричневое пятнышко в межбулочном пространстве.
Майка вздыбилась до пупка, живот торчит, бока выпирают.
Упал, Тамара Константиновна. Никто меня не бил, понятно, что выдавать Глисту, а тем более стучать ментам, не стоило. С Прокофьевым они ещё разберутся чуточку позже. Всему своё время.
Упал? уточнила завуч с недоверием в голосе.
Агась.
И что тебя ноги не держат?
Тамара Константиновна, я видел, как Рома ударил его ногой в живот, затарахтела Зоя. Пельмененко, не надо его тут выгораживать. Понял меня?
Так Завуч скрестила руки на груди. Ну ка, иди сюда. Упал он а ну дыхни!
Тамара Константиновна, ну хорош
Дыхни, кому говорю!
Пельмень дыхнул всем своим луко-чесночным смрадом (прежний Пельмененко отчего-то не считал нужным чистить зубы и жрал все подряд), чем слегка сбил завуча с толку.
Понятно, сказала Тамара Константиновна. Ты выпил! И чесноком думал заесть. А у меня нюх на это дело!
Ну выпил чутка, лениво признался Сашка, смутно припомнив, что Пельмененко действительно накатил «для смелости» крышечку самогонки из отцовского серванта. Че не так то? Вам не налил?
Кстати, помимо алкоголя, Пельмень прежний вкупе баловался сигаретками и на дискотеку стащил у бати из пачки пару цигарок «Наша марка». Обе сигаретки сейчас валялись на земле, удивительно, что Тамара Константиновна не заметила и Глиста не прикарманил. Хотя курить «марку» это для извращенцев удовольствие, на самом то деле.
Выпи-и-ил?! Зоя вытаращила глаза, которые без того были у неё большими, а из-за очков, так вообще жуть.
Выглядела она так, как будто услышала, что Саша человека убил. Сама то небось ни капли в рот, ни сантиметра в жопу.
Так, я сейчас позвоню твоему отцу и родителям Прокофьева! Ты посмотри развели тут не пойми чего, балаган устроили. Стой здесь, Пельмененко! Будем разбираться! Негодники
Тамара Константиновна развернулась на своих каблучках и зацокала в школу, чтобы оттуда позвонить родителям. Мобильников то ещё нет. Сашка, приподняв бровь, проводил училку взглядом пердак у Томочки тоже ничего.
Зоя осталась и несколько секунд продолжала таращиться на Пельменя, а потом всплеснула руками.
Вот ты ты папа бы мой сказал, что ты редиска! заявила она в сердцах. А мой папа знает в людях толк! Защищай ещё его, да пусть Прокофьев хоть изобьет тебя, не влезу! Наглый такой стал!
Да ладно, малая, выдыхай, Пельмень, желая поскорее избавится от навязчивого общества тупой малолетки, добавил. Иди поцелую на прощание. В засос.
Малая?! глаза Зои округлились. Это я то? Я вообще то старше тебя на полтора месяца. Хамло!
Девчонка отчего-то никак не прокомментировала слова о поцелуе, видать это привело ее в ужас. Развернулась и побежала из «курилки».
Пельмень проводил ее взглядом. Тут, правда не на что особо смотреть, в отличие от Тамары Константиновны. Фанера малолетняя.
Ждать пап или мам Пельмень разумеется не стал. Да и желание идти на дискотеку пропало разом. Штаны грязные, весь мокрый рубашка прилипла, лицо красное. На жопе расплылось пятно. И на груди отпечатался след подошвы сандалия Глисты. Какая в таком виде дискотека?
Не найдя ничего лучше, он поплёлся домой, припомнив свой адрес. Идти отсюда минут пятнадцать, если неспешно телепать.
А там помыться.
Переодеться.
Ну и будем смотреть, что делать с новой реальностью, обрушившей на нашего героя свои своды.
Глава 2
Вилли Токарев.«Вчера поймал я два потрёпанных гондонаОни унылые висели на крючкеОпять у бабы у своей просил пардонаЧто ничего ей не принёс в пустом мешкеЭх хвост, чешуя, я не понял ничего».
* * *
Привыкнуть к новому телу оказалось непросто. Существовали нюансы, для бывшего профессионального спортсмена неочевидные. Достаточно привести пару «мелочей», с которыми Саша столкнулся в первые часы пребывания в «физической оболочке» жиртреста Пельмененко.
Во-первых, при ходьбе ощущение складывалось такое, будто прешь мешки с цементом на своей спиняке. Лишнего веса школьник нажрал килограммов пятьдесят.
Очень много.
От того, шёл Пельмень неспешно, при малейшей нагрузке (как подъем по лестнице на третий этаж) останавливался. Гулко выдыхал, пережидал головокружение. Из-за лишних килограмм здравствуй вегетососудистая дистония. Потому на каждой ступеньке Пельмень выдавал на выдохе:
Ой бля ой сука
И на колено опирался, дабы не скопытнуться в первый же день.
Во-вторых, дома выяснилось, что жопа у Пельменя толком не помещается на стул. И если удаётся усесться, то стул в эту самую жопу больно давит. Из той же категории оказался запрет от родителей сидеть (ещё раз СИДЕТЬ!) на диване, только лежа. Запрет объяснялся просто Саша жопой продавливал родительский диван. А ремонт в 1991 мебели удовольствие не каждому по карману.
Ну и в третьих, самое обидное, в ванной Саша обнаружил, у себя женские висячие сиськи.
Женские, блин!
А за животом не видно самого важного члена! Как Саша не поднимал свой «фартук» и с какой стороны не заглядывал, писюн находился в «мертвой зоне» для обозрения.