Я тебя проучу!
Шани взял заранее заготовленную кружку ледяной воды и выплеснул ее в лицо крикуну. Валер замер, захлебнувшись очередным ругательством, и выронил книгу. На него было жалко смотреть. Вода стекала по жидким волосам и упитанной физиономии, и казалось, что брант-инквизитор готов разрыдаться от нанесенной ему незаслуженной обиды.
Шани отставил кружку и сказал:
Занятие окончено.
Академиты выбежали из аудитории, впопыхах даже не забрав свои вещи. Шани закрыл за ними дверь, вынул из кармана платок и протянул Валеру. Тот хмуро принялся вытирать лицо, пыхтя и ворча себе под нос что-то матерное.
Валер, ну вы как ребенок, честное слово, с ласковой укоризной произнес Шани. Присаживайтесь, поговорим.
Валер опустился на стул и, глядя куда-то в сторону, принялся разглаживать мокрый платок.
Что конкретно вас не устраивает? продолжал Шани все тем же увещевательным спокойным тоном, каким говорят с расстроенными детьми или животными. Что я исполняю обязанности несчастного Младича, который и без того согнулся под гнетом забот и болезней? Это временно. Мне, безродной безотцовщине, никогда не занять его кресло. Я к этому и не стремлюсь.
Валер качнул головой, соглашаясь.
Или вам не нравится послание о Походе за Кругом? продолжал Шани уже жестче.
Валер тотчас же нахмурился и заерзал. Шани понимал, что у этой его инициативы пока не так много сторонников.
Что же, по-вашему, стоит оставить величайшую святыню нашей веры в руках еретиков? На позор и глумление? Да это же стыд наш и горе наше, что Круг Заступника до сих пор не вернулся в Аальхарн. Я скорблю о том, что никто не решился на такой шаг раньше.
Кто же против этого? согласно проворчал Валер. Даже если план Шани ему не был по душе, он прекрасно помнил, что в ереси можно обвинить кого угодно, а инквизиторы горят в точности так же, как и колдуны. А как бы вы вели себя на моем месте, узнав, что на ваше законное место посягает какой-то дерзкий выскочка?
Не знаю, весело ответил Шани и ободряюще похлопал Валера по плечу. Ну-ну, выше нос, Валер. Уверяю вас, что ваша карьера вне опасности.
Когда Валер покинул аудиториум, Шани поднял «Послания пророка» и, задумчиво перелистывая страницы, подумал, что теперь ему стоит ждать пулю в спину от кого-нибудь менее темпераментного и более расчетливого. Отец Гнасий был прав, говоря о пути лжи и предательства. И ведь никого не убедишь, что на самом-то деле ему и даром не нужна эта власть и он не собирается карабкаться по чужим головам к высокому положению. Даже самого себя в этом теперь не убедишь.
Скрипнула дверь, и в аудиториум заглянула взлохмаченная Хельга в привычном юношеском образе. Шани подумал, что остальная группа, возможно, толпится в коридоре и гадает, чем кончилось дело.
Наставник, все хорошо? спросила она.
Да, ответил Шани. Заходи, Хельгин.
Девушка скользнула в аудиториум и принялась собирать книги и листы для записей. Шани смотрел, как она двигается быстро, но плавно, без мальчишеской порывистости движений, и ощущал, как в груди просыпается яркое живое тепло, неожиданное и непривычное. Его просто не могло быть.
Я так и не спросил, все ли с тобой в порядке, произнес он.
Хельга, которая завинчивала чернильницы, улыбнулась.
Да, наставник. Вас забрал доктор Машу Я хотела быть с вами, но он меня прогнал. И я поехала к себе. Она смущенно хихикнула. Переодеваться пришлось на задворках, а то меня бы неправильно поняли соседи.
Прости, что так получилось с Симушем, серьезно сказал Шани. Я не хотел, чтобы ты
Хельга взяла стопку книг и подошла к Шани.
А знаете, мне было совсем не страшно, сказала она и посмотрела ему в глаза. Вы ведь обещали, что со мной не случится ничего плохого. И я поверила.
* * *
К искреннему удивлению Шани, желающих отвоевать Круг Заступника у неверных набралось весьма и весьма немало. Кого-то привлекло обещанное патриаршей буллой отпущение прошлых, настоящих и будущих грехов; кто-то хотел законным образом награбить добра в далеких краях, где, как известно, золото под ногами валяется; кому-то пожелалось проявить наконец удаль молодецкую не на турнире, а в серьезном деле; нашлись даже и такие, кто искренне поверил в свою избранность для великой миссии.
Принц Луш не жаждал чужого добра, плевать хотел на отпущение грехов и не считал себя избранным. В государевых покоях с раннего утра кипел безобразный скандал с воплями и битьем посуды. Когда Шани приехал во дворец, то перепуганная прислуга пряталась по углам и боялась выходить. На ковре в приемном зале красовались осколки старинной вазы, а Луш уже устал скандалить и сидел в кресле, мрачно глядя по сторонам.
Никуда я не поеду, твердо заявил принц и повторил вразбивку, видимо, для того, чтобы его лучше поняли: Ни-ку-да.
Шани, облаченный в парадную инквизиторскую мантию, красную с белым, протянул руку, в которую Хельга, исполнявшая сейчас обязанности секретаря, тотчас же положила свиток с несколькими печатями.
Ваше высочество, в таком случае вы не оставляете мне выбора. Ваш отказ от воли нашей матери святой Церкви дает мне право объявить вас еретиком и лишает вас всяческой поддержки земных и небесных властей. Вас казнят завтра.
Луш презрительно ухмыльнулся. Было видно, что он не принимает Шани всерьез и все угрозы и печати не имеют для него ровно никакого значения.
Я наследник престола, цинично промолвил он, причем единственный. Кто позволит меня сжечь? Много на себя берете Он сделал паузу и с нажимом закончил: Ваша бдительность.
Не единственный, подал голос государь, который сидел поодаль и внимательно наблюдал за происходящим. Было видно, что скандал успел измучить его до крайности: старик выглядел уставшим и печальным. Луш, неужели ты думаешь, что стал незаменимым?
Принц поднялся с кресла и, гневно обернувшись к отцу, сжал кулаки. Шани на всякий случай повел правой рукой, приводя закрепленный на запястье кинжал в боевое положение.
И кто же еще претендует на престол, батюшка? с обманчивой мягкостью осведомился Луш.
Миклуш значительно помолчал, доведя сына этой паузой до высшей степени отчаяния, и ответил:
Да вот он. Вам сколько лет, декан Торн?
Хельга, совершенно не по протоколу, ахнула в голос.
Двадцать пять, сир, глухо ответил Шани. К такому повороту событий он не был готов и лихорадочно прокручивал в голове возможные варианты поведения.
Миклуш удовлетворенно качнул седой головой:
Ну вот. Как раз двадцать пять лет назад я сослал на север свою беременную фаворитку, твою матушку. До места ссылки она не доехала, скончалась в пути во время родов. Ты воспитывался в монастыре Шаавхази. Здравствуй, сынок, я искренне рад тебя видеть. И глаза у тебя точь-в-точь как у твоей матери. Красавица была Альгин. Первая красавица. И на меня молодого ты похож. Одно лицо просто.
Слова государя прозвучали очень здраво и логично. Ни для кого не было секретом, что в свое время Миклуш прославился множеством побед на поле любовной брани, так что, в принципе, наследники престола могли бы по столице целыми отрядами маршировать. И среди них вполне мог оказаться и новый декан инквизиции. Найти совершенно законного претендента на корону было делом техники, не более того.
Шани подумалось, что старик переборщил. Владыка должен заботиться о чести рода, а не менять наследников, как перчатки, тем более настолько нарочито. Впрочем, на то он и самодержец. На Земле какой-то древний русский царь просто взял и убил единственного наследника и ничего, все сделали вид, что так и надо.
Ложь! воскликнул Луш, переводя налившиеся кровью глаза с Шани на Миклуша и обратно. Казалось, он вот-вот бросится в драку и для него не имеет значения, кого завалить на пол: собственного отца или внезапно объявившегося родственника. Вранье!
Миклуш встал и повел плечами. Крепкий осанистый старик в эту минуту выглядел так, что всем присутствующим сразу стало ясно, кто здесь подлинный владыка и в чьей власти и карать, и миловать.
Мне решать, что ложь, а что вранье, весомо сказал он. И назначать наследников мое, и только мое дело. Ты здесь еще не государь, Луш. Помни об этом.
Лицо Луша опасно покраснело. Шани подумал, что принца вот-вот хватит удар, и решил, что пришло время брать дело в свои руки.
Ваше высочество, с достоинством произнес он, подойдя к Лушу почти вплотную, не упрямьтесь. Если вы волнуетесь за вашу безопасность в походе, то обещаю предоставить вам лучших телохранителей из моего ведомства. Он понизил голос и продолжил: А если вы боитесь покушения на престол, то я не претендую. Клянусь спасением своей души, что не имею такого намерения.
Несколько долгих секунд Луш буравил его пронзительным взглядом, и Шани приготовился отразить крепкий удар слева, однако принц решил взять себя в руки и многообещающе прошипел:
Берегись, братец. Я этого так не оставлю.
Хорошо, кивнул Шани. Думаю, это потерпит до вашего возвращения домой, а пока пройдемте со мной к народу. Ваши верные подданные хотят увидеть своего принца.
Луш согласно качнул головой и вдруг обернулся к Хельге. Та вздрогнула и опустила глаза. Шани снова приготовился отражать удар: с Луша бы сталось залепить оплеуху ни в чем не повинному секретарю только ради того, чтобы выпустить пар.
Эй, парень, окликнул принц, глядя очень мрачно и недобро. У тебя сестры, случайно, нет?
Есть, ваше высочество, ответила Хельга ломким мальчишеским баском. Нас двойня у матушки. Близнецы.
Шлюха твоя сестрица, парень, весомо заметил Луш. Недоглядела матушка.
Хельге только и оставалось, что проглотить обиду.
Дворцовая площадь, запруженная по-праздничному наряженным народом, приветствовала Шани и Луша восторженными воплями, развернутыми военными штандартами новообразованных полков и иконами на знаменах. Шани посмотрел по сторонам. Да, похоже, сюда пришла вся столица: кто-то готов отправляться в священный поход прямо сейчас, а кто-то просто глазеет вон зеваки расселись даже на деревьях и крышах.
Шани вскинул руку, призывая радостный люд к тишине, и произнес:
Братья и сестры! Именем святой нашей матери Церкви я отпускаю вам ваши грехи прошлые, настоящие и будущие! Идите и вырвите у язычников нашу святыню! Не отдадим Круг Заступников на поругание варварам!
Толпа взорвалась ревом ликования. Несколько минут Шани смотрел на кричащих в экстазе горожан и думал, что в этом можно найти своеобразное удовольствие. Сейчас все эти люди были в его полной и безоговорочной власти: он мог послать их на смерть, разрушить ад или штурмовать небо, он мог приказать им умереть или убить друг друга, и они тотчас же выполнили бы его приказ с радостной улыбкой на губах. Это было что-то большее, чем любовь, восхищение или преклонение. Это была подлинная власть, имевшая невероятно притягательный вкус.
«Мне этого не нужно», внезапно с какой-то светлой ясностью осознал Шани и крикнул:
Ваш принц с вами! Ступайте и побеждайте именем Заступника!
Луш выступил вперед и выбросил вверх правую руку агрессивный жест призыва к бою заставил толпу взреветь от восторга и начать скандировать его имя. Вот принцу вкус власти был по душе.
Луш оперся на перильца балкона и рявкнул:
Вперед! К победе и славе!
Луш! Луш! Луш! Принц с нами! Вперед! дружно откликнулись люди, а колокола собора начали вызванивать благодарственный канон.
Шани довольно улыбнулся и отступил к выходу с балкона. Дело было сделано, и он заслужил малую толику отдыха и покоя. Кто бы мог подумать, что с начала его деканства прошло меньше недели
Он пересек опустевший зал и направился к лестнице. Домой. На сегодня с него хватит. Домой, и отдыхать от всего этого.
А как тебя зовут, малыш? услышал Шани голос государя и остановился.
Из приоткрытой двери, ведущей из зала в малую владыческую библиотеку, вырывалась полоса света и Шани принюхался доносился легкий пряный аромат выпечки.
Хельгин, ваше величество, пробасила Хельга.
Шани вопросительно вскинул бровь. Миклуш угощает Хельгу пряниками? Как мило
Прости моего сына, Хельгин, продолжал государь. Он сказал так нарочно, чтоб тебя задеть. Кстати Шани подумал, что Миклуш настоящий мастер значительных, театральных пауз, вот у кого бы поучиться актерам. В девичьем обличье ты выглядишь намного лучше.
Хельга помолчала. Шани представил, как она, по обыкновению своему, заливается румянцем. Да уж, кого-кого, а Миклуша мужским камуфляжем не проведешь.
Не знаю, сир, наконец откликнулась Хельга. Говорят, со стороны виднее.
Шани шагнул вперед и побарабанил костяшками пальцев по двери.
Хельгин, мы уходим.
Хельга выскочила буквально через несколько мгновений, словно только и поджидала, когда ее позовут. В руке у нее действительно был пряник, который она смущенно спрятала в карман мантии так, словно делала нечто предосудительное.
Миклуш вышел следом, уважительно посмотрел на Шани и спросил:
Надеюсь, ты ко мне не в претензии?
Шани улыбнулся и отдал поклон. Он чувствовал искреннюю жалость к старику, который старался быть сильным, но на самом деле не имел ни сил, ни поддержки.
Ни в коем случае, ваше величество.
Миклуш вздохнул. Всесильный владыка, которым он предстал перед всеми менее часа назад, бесследно исчез, сейчас это был немощный старец, придавленный к земле своим неизбывным горем.
Дурной сын как бородавка на лице отца, вздохнул государь. Шани сочувственно кивнул. И срезать больно, и носить некрасиво. А мысль сделать тебя наследником сама по себе неплохая.
Шани пожал плечами и искренне ответил:
Меня не привлекает власть, ваше величество, тем более полученная обманным путем. Если мы вам больше не нужны, то не смеем отвлекать от дел государственной важности.
Государь улыбнулся.
Вкус власти нуждается в том, чтобы его вдумчиво распробовали. Тогда и любовь к нему придет. Всего доброго, ваша неусыпность. До свидания, брат Хельгин. Передайте сестре, что я всегда рад видеть такую красавицу во дворце.
Хельга низко поклонилась и кинулась следом за Шани, который вышел на лестницу и стал спускаться вниз, раздумчиво хлопая ладонью по перилам. Во дворце уши есть не только у стен, но и у каждой дощечки паркета; наверняка уже пошли разговоры о том, как ловко новый декан втерся в доверие к государю. И эти слова про незаконнорожденного сына Шутки шутками, но всему есть предел.
Наставник, а это правда? негромко спросила Хельга.
Шани покосился в ее сторону. Было видно, что девушку просто распирает от любопытства.
Что именно? негромко процедил он, проходя мимо поста охранцев, у которых тоже ушки были на макушке. Вроде бы пялятся в никуда, в одну точку, а на самом деле все прекрасно и видят, и слышат, и донесут куда следует. Было бы что доносить, а желающих это сделать во все времена хватало.
То, что вы принц, прошептала Хельга.
Шани презрительно фыркнул.
Нечего повторять глупости. Даже если услышал их от короля.
А как же государь сказал, что вашу матушку ошарашенно начала было Хельга, но в эту минуту их окликнули.
Оглянувшись, Шани увидел принцессу Гвель в черном траурном платье и низко поклонился. Гвель медленно спустилась по ступеням и встала рядом.
Вы лишаете меня мужа, сказала она без всякого выражения.
Бледное милое личико тоже оставалось безмятежным, и никак это спокойствие не вязалось с трагичностью момента. Мужа посылают за мифической реликвией, которой никто никогда в глаза не видывал, в страну дикарей, обрекают на болезни, мучения и голод. Можно было и плакать, и выть, и волосы на себе рвать, и валяться по полу в падучей. Масса столичных дам и простолюдинок, кстати говоря, так сейчас и делают. А эта спокойна, просто непробиваемо спокойна. Возможно, те, кто говорят, будто у принцессы не все в порядке с головой, не так уж и ошибаются. Или же ей настолько безразличен законный супруг, что она хотела бы отправить его еще подальше?