Ну-ка замолчи, сейчас же. Устала я слушать!
Ника была вспыльчивая, но отходчивая, поэтому часто уступала в спорах дочери, так же как когда-то матери. Наталья Михайловна была музыкантом и происходила из семьи интеллигентов. Она была хронически недовольна мужем, отцом Ники, начальством и страной, поэтому грезила о лучшей жизни за границей. Эту мечту ей должна была помочь осуществить единственная дочь. Сразу после выпускного в школе Ника с мамой поехали в Ригу к Вере, старинной подруге Натальи Михайловны. Та хоть и не была профессиональной свахой, однако сводничество было ее коньком. В свои семнадцать Ника была потрясающе красива, дерзка и невинна и притягивала взоры многих мужчин. Тем удивительнее было то, что выбор Веры остановился на Валдисе, потомственном ювелире. Его мать была дантистом и снабжала золотом своего мужа, у которого в прямом и переносном смысле были «золотые руки». Во времена советского дефицита его клиентами были звезды эстрады первой величины, да и много кто еще.
«Натуся, эта семья то, что доктор прописал. Ника твоя, будет на песцовых подушках спать», уверяла подруга. После Вериных слов Наталья Михайловна буквально превратилась в каток. У Ники осталось два варианта: либо замуж за Валдиса, либо На самом деле второго как раз и не существовало. В конце концов девушка в свои самые тусовочные годы решила сдаться, тем более сразу «залетела».
«Ладно, после свадьбы Валдис должен купить мне норковую шубу от Браски», мечтала Ника, и даже на время бросила курить, стараясь понравиться родственникам жениха. Свадьбу она почти не помнила мучилась от токсикоза Потом последовал ее переезд в Ригу из Москвы, а Наталья Михайловна из-за пустяка разругалась с родителями зятя, хлопнула дверью и больше не показывалась. Плюс Вера не учла, что Советского Союза давно не было, а Валдис был не похож на отца. Он часто менял занятия и никаких денег в дом не приносил. Так что дружба дружбой, но даже в вопросе брака доверять нужно исключительно профессионалам, и желательно незнакомым.
Ника и Инга самыми последними вбежали в Филармонию.
Где вас носит, мамаша? Мы уже почти закрыли регистрацию участников, накинулась организатор конкурса Алина Сепсяевна шестидесятилетняя, но задорная, молодая душой бывшая пионервожатая.
Простите нас, пожалуйста. Мы поздно вышли, брякнула Ника первое, что пришло ей на ум.
А раньше нельзя было выйти? не унималась Сепсяевна, сверля ее тяжелым взглядом из-под бровей, которые и не слышали о существовании косметологов.
Поздно было раньше выходить, стальной голос Инги не оставил никаких шансов на дальнейший диалог.
Идите за кулисы, через полчаса ваш номер. Сепсяевне тут же полегчало.
Они двинулись за сцену.
Мам, мне плохо, я не могу петь, как-то растерянно и совсем по-детски произнесла Инга.
Что случилась? Ника приложила руку ко лбу дочери. Да, ты вся горишь. Что у тебя болит?
Не знаю, меня всю трясет. Я петь боюсь. Вдруг я на сцене слова забуду. Инга присела на корточки и обняла коленки руками.
Так, пошли скорее на улицу. Ника схватила дочь за руку и буквально выволокла ее через служебный вход. По дороге она схватила чью-то бутылку газировки.
Возле служебного входа они оказались совсем одни, однако метрах в двадцати толпа спешила на филармонический концерт.
Бери бутылку, резко начала Ника.
Зачем?
Бери, сказала. В нее будто вселилась Наталья Михайловна.
Ну, взяла. Девочка обхватила бутылку за горлышко.
Бей по столбу. Слова Ники прозвучали как приказ.
В смысле? Там люди ходят, что они обо мне подумают? попыталась сопротивляться Инга.
Бей, говорю, со всей силы, пока не разобьешь. Это уже была практически Наталья Михайловна.
Инга несильно, но ударила бутылкой по фонарному столбу.
Сильней! Ввали ему! Давай! Ори! не унималась Ника.
Инга стала колошматить столб, пока бутылка не лопнула. Со стороны это казалось какой-то дикостью. Мамаша с дочкой орут и избивают столб перед входом в Рижскую филармонию.
Через час Ника и Инга с грамотой лауреата вокального конкурса приехали домой, где их ждал невеселый Раймонд.
Рома, поздравь сестру, она у нас победительница.
Ника скинула туфли и пошла на кухню разогреть мясо по-французски. С раннего детства это блюдо стало ее фирменным. Ей очень хотелось праздника для себя и детей, хотя бы на обычной кухне, но с любимой едой.
Поздравляю, процедил мальчик.
Мам, у меня проблемы. Точнее, у нас, сказал Раймонд голосом печального странника.
В смысле, ты что натворил? Ника присела на стул.
Да ну блин, не специально. Короче, я мячoм разбил стекло машины соседей.
Каким мячом? Ты же на музыке был. Был?
Ну не был. Меня пригласили сыграть в футбол за школу, я и тренировался, на музыку не ходил, попытался объяснить Раймонд.
Все. Это конец, запричитала Ника. Я с тобой не справляюсь. Я звоню отцу, пусть он приезжает и сам с тобой разбирается.
Она нехотя стала набирать номер Валдиса, краем глаза наблюдая за реакцией сына.
Бесполезно, я сам ему звонил. Денег хотел попросить, в счет дня рождения, чтобы за стекло отдать, неожиданно признался Раймонд. Он вне зоны.
Шубу от «Браски» Ника так и не получила, зато у нее появились двое детей, холодный и отстраненный муж, который весь был в мечтах и проектах, а также его семья, для которой девушка так и не стала своей. Затем Валдис и вовсе уехал в Англию так сказать, на разведку. Сначала присылал какие-то деньги, потом суммы стали меньше, затем вовсе сошли на ноль, да и звонить он практически перестал. Нельзя сказать, что Ника скучала, да и дети привыкли жить без него, однако все это было очень неопределенно и как-то лживо, что ли. Одним словом, кризис затянулся, надо было что-то решать, и тут Ника позвонила по объявлению о приеме на работу в русскую радиостанцию «Спутник W». Как ни странно, ее сразу приняли на должность креативного менеджера по рекламе. Так началась ее трудовая деятельность. Денег все равно не хватало, однако она как-никак была в социуме, коллективе. Многие мужчины за ней ухаживали, она даже сбегала на свидание с коллегой, однако перейти черту не могла. Нет, совсем не из-за Валдиса, все было что-то не то. Ника для себя решила: если уж сближаться с кем-то, то только по любви. Как ни странно, но в тридцать лет она точно знала, что найдет своего человека.
Ладно, идите в свою комнату, мне надо на работу позвонить, я и так там уже два дня не была.
Инга, на правах старшей, толкнула Раймонда в спину и закрыла дверь на кухню. Брат, споткнувшись, побежал за мячом в свою комнату, девочка же осталась возле двери подслушать разговор матери.
Марта Григорьевна, здравствуйте. Это Инга. Извините, что не предупредила, резко проблемы семейные навалились. Я новую рекламу сделала, завтра в офис привезу, запинаясь, начала оправдываться Ника.
Ника Юрьевна, вдруг официально ответила собеседница, завтра можете не привозить. Да и вообще можете не привозить.
Почему? Что-то случилось? опешила Ника.
Ты за новостями следишь? уже более неформально продолжила начальница.
Ну так, по мере возможности. Что-то серьезное произошло? взволнованно и торопливо спросила Ника.
Произошло. Правительство отозвало у нас лицензию, решило, что мы занимаемся российской пропагандой. Так что все, завтра наш офис будет опечатан. Марта Григорьевна как будто зачитала приговор суда.
Какой ужас, как же дальше жить? Ника совсем поникла.
Мой тебе совет, девочка: возвращайся ты домой. Голос начальницы стал совершенно спокойным и доброжелательным.
Куда домой? переспросила Ника и бессмысленно уставилась на картину, висящую на кухне.
Домой, в Россию-матушку, совсем ласково произнесла та.
Ника еще несколько минут сидела, держа смартфон у уха, хотя Марта Григорьевна давно нажала отбой.
Мам, че случилось? Тебя с работы уволили? Инга вошла в кухню. Как мы будем жить? продолжила дочь, обнимая маму. Нас ведь могут из квартиры выселить за долги, по-взрослому запричитала дочь.
А мы дверь взломаем, я отмычку из гвоздя сделаю, предложил Раймонд, который тоже прибежал на кухню, не расставаясь с мячом.
Ника обняла детей. Какие же они еще маленькие и беззащитные, но она должна быть сильной. Должна и будет!
Так, не раскисать. Я что-нибудь придумаю, энергично сказала она то ли им, то ли самой себе.
Затем встала, встряхнула шикарные кудри и подмигнула отпрыскам.
Едем покорять Москву. В конце концов, в ваших жилах есть и русская кровь. Кто со мной?!
Я всегда с тобой, верная Инга прижалась к матери.
А я первее, Раймонд наконец-то отбросил мяч и двумя руками, что было силы, обхватил маму и сестру.
Хватит быть карасем, пора становиться щучкой, негромко произнесла Ника, набирая номер своей матери.
Алло, Никуся, привет. Что-то ты давно не звонила, дорогая, как всегда обиженно начала Наталья Михайловна. Не интересуешься даже, как твои родители себя чувствуют. Вот доживешь до моих лет, поймешь, каково это в таком возрасте на работу ходить. У нас ведь медицина не чета вашей, зарубежной. Со времен Совка ничего не поменялось в лучшую сторону.
Извини, мам. Тут у меня перемены в личной жизни, придумывая на ходу, ответила Ника.
Какие? Надеюсь, хорошие, а то мы с отцом от твоих проблем уже устали.
Хорошие, вот приеду с детьми в Москву и расскажу, Ника пыталась выиграть время, пока светлая мысль придет ей в голову.
Ты же в отпуск, не насовсем? встревожилась Наталья Михайловна.
Конечно в отпуск, я в Москве не собираюсь надолго оставаться. Но мы планируем у вас погостить надеюсь, комната для дочери с внуками найдется, Ника попыталась вызвать у матери чувство вины.
Что за вопрос? Разумеется, найдется. Как такая мысль только пришла тебе в голову. Мы с отцом всегда вас ждем. Кстати, у тебя на личном фронте без перемен? Статус прежний замужняя вдова? отразила Наталья Михайловна, инстинктивно чувствуя подвох.
Почему же без перемен, еще какие перемены, узнаешь закачаешься, парировала Ника, которая уже вошла в раж.
Дочка, не томи, нашла кого-то? Кто он? Из какой страны? Наталья Михайловна вмиг забыла о своем возрасте и болячках.
Нашла, еще какого нашла, видно, светлая мысль таки посетила Нику, которая сама удивилась своей фантазии.
Они обменялись выразительными взглядами с Ингой. Ее мать меж тем продолжила совсем уже другим, более заинтересованным голосом:
И где живет твой новый мужчина? Чем занимается? Почему нам ничего не сообщала?
Ника только в тот момент разглядела, что на картине, на которую она все время смотрела, изображена старая Прага.
Вот, сообщаю, он из Чехии. Бизнесмен, запальчиво произнесла она, а Инга обхватила голову ладонями.
Наталья Михайловна не смогла скрыть разочарования:
Чехия ну и чем это лучше Риги? Ты хорошо все взвесила? Мы там были, местные-то стонут, денег им хронически не хватает.
Мы и не собираемся там жить, а планируем переехать в курортное место, надоела слякоть, заливалась соловьем Ника.
Ее родительница заметно повеселела:
А на какой курорт? Может, в Ниццу?
Секрет, приеду и расскажу, ответила Ника, уже не зная, что придумать и чем еще поразить мать.
Так а зачем в Москву едете? Сразу езжайте куда задумали в Италию или, может, в Майями. А потом и мы к вам, Наталья Михайловна так легко не отступала, она по-прежнему лелеяла надежду на свою пенсию вдали от России.
Ника взглянула на Ингу и брякнула:
Инга выиграла местный конкурс, хотим поучаствовать в российском шоу «Голосок на Первом».
Это было почти правдой, они с Ингой мечтали попасть на телевидение, а в Прибалтике многие смотрели российские каналы, так что данный проект был у многих русскоговорящих, что называется, на слуху.
О, а я думала, она поедет в Лондон там есть аналогичный конкурс. Все же Валдис в Англии живет, отец как-никак, немного разочарованно протянула Наталья Михайловна, хотя и скучала по дочери с внуками.
Вот именно, никак. Все, мы решили в Москве попробовать. Дальше видно будет, Ника все более раздражалась.
На четвертом десятке, имея непонятный статус, возвращаться к родителям с двумя детьми Осознание этого тяжелым грузом навалилось на плечи Ники.
Сердце Натальи Михайловны моментально уловило перемену в голосе дочери:
Ну ладно, вы уже взрослые, что вам наши стариковские советы. Мы, естественно, встретим вас в аэропорту. Надеюсь, там и с твоим познакомимся. Он ведь с вами приедет? Да и с детьми ему нужно налаживать отношения если, конечно, он не плод твоего воображения.
Ну какой плод, мама! Мужчина это не арбуз, по крайней мере пока молодой и без живота. Конечно, я его вам представлю. Все, пока.
Ника нажала отбой.
Юрий Павлович, отец Ники, слушал разговор жены и дочери, как обычно, лежа на тахте в своей комнате.
Чует мое сердце, у Ники все плохо, зайдя к нему, начала Наталья Михайловна.
Наташ, ну подожди, с чего ты взяла? Он по университетской привычке попытался настроить жену на позитив.
Юрик, тебе бы только ничего не происходило, всю жизнь как страус живешь. Докторская в кармане была, но нет, ты гордость пересилить не смог. Когда тебя из соискателей на изобретение насосной станции исключили, ты в позу встал. Тебе же сказали: «Потерпи, через пару лет и твоя очередь на получение степени подойдет». Но нет, ты ждать не стал, уволился. Не боец ты. Не боец.
Это была излюбленная тема Натальи Михайловны при разговоре с мужем, который она заводила при любом, даже самом незначительном случае.
Наталья, хватит уже, когда это было. Ты лучше расскажи, что там у дочери, Юрий Павлович попытался утихомирить жену, понимая, однако, что шансов на это у него меньше, чем у наших в футбольном матче против Аргентины.
Да какая разница когда. Ты почему не набил Сережке морду, когда он меня к себе в номер на гастролях зазывал? А? Трус! Наталья Михайловна разогналась, и ее было практически невозможно остановить.
Какому Сережке? ее супруг в очередной раз пожалел, что не прошел мимо загса в день их регистрации.
Дирижеру нашему, Сергей Сергеичу, а то ты не знаешь, как он за мной ухлестывал. Проходу не давал. А я-то, дура, тебе верность хранила. Сейчас бы была первой скрипкой, раздухарилась Наталья Михайловна.
Да ты и так первая скрипка. Причем везде от очереди в магазине до автобуса, попытался пошутить Юрий Павлович.
Ха-ха-ха. Одному тебе смешно. И дочь вся в тебя, бесхарактерная. Говорила я ей: держись за Валдиса, терпи, плохо, но живи. Жизнь в любом месте Европы и Америке несравненно лучше, чем в России, запричитала супруга, и ее лицо стало пурпурного цвета.
Так уж и в любом? безразличным тоном произнес Юрий Павлович и отвернулся от жены к стене, всем видом демонстрируя поражение.
В любом. И не спорь со мной. Устала я слушать. Она встала и медленно пошла в свою комнату мерить давление.
Ника начала собирать чемодан, ее голова была как в тумане, она механически складывала вещи, и что ее ждет, в этот момент не знал никто.
А можно я мяч с собой возьму? спросил Раймонд, пытаясь быть вежливым, но в то же время искренним.
Его нужно сдуть перед тем, как положишь в свой чемодан, ответила Ника, понимая, что футбол для сына стал ближе родного отца.
Мама, мы сюда больше не вернемся? спросила Инга, когда они уже сели в такси. Удивительно, но дети были очень послушны, когда собирали вещи, ничего лишнего не спрашивали и даже не ссорились. Они уловили своим чутким нутром, что маме тяжелее всех, и встали на ее сторону без колебаний.
Глава 3
Москва встречала Нику серыми облаками, которые были безжалостны к солнечным лучам и людям. Раймонд сидел возле иллюминатора и крепко спал, Инга положила матери на плечо голову и, закрыв глаза, делала вид, что тоже спит. Ей было тревожно от всего: пройдет ли она на конкурс, надолго ли они останутся у дедушки с бабушкой, где она будет учиться. Однако больше всего она беспокоилась о маме как ей выкрутиться после того, как она объявила бабушке, что у нее есть ухажер. Самолет резко наклонился вперед, потом задрал нос, и шасси жестко ударились о взлетную полосу.